миссис Лидия Барнс, бывший президент Общества друзей
дельфинов - неправительственной организации, боровшейся за принятие
законодательства о дельфинах несколько лет тому назад. Вот она-то и платит
мне гонорар.
- А какого рода роль вы решили отвести в этом деле мне? -
поинтересовался я.
- "Белтрайну" понадобится принять кого-нибудь на место Мишеля
Торнлея. А как ты считаешь, справишься с этой работенкой?
- Может быть. Расскажи-ка мне поподробнее о "Белтрайне" и парнях.
- Ну, - сказал он, - насколько помнится, где-то около поколения назад
доктор Спенсер из Харвела доказал, что гидроокись титана может производить
химическую реакцию, в ходе которой атомы урана выделяются из морской воды.
Однако, стоило это дорого и не получило практического воплощения до тех
пор, пока Сэмюэл Белтрайн не выступил со своей экранной технологией,
организовал маленькую фирму и быстро превратил ее в большую - с
уранодобывающими станциями вдоль всего этого участка Гольфстрима. Его
процесс был полностью чистым с точки зрения окружающей среды: он занялся
бизнесом в то время, когда общественное давление на промышленность было
таким, что некоторые экологические жесты концернов были весьма щедрыми.
Итак, он выделил немало денег, оборудования и рабочего времени на создание
четырех подводных парков в окрестностях Андроса. Участок барьерного рифа
делал один из них особенно привлекательным. Он установил хорошую плату -
однако, я сказал бы, заслуженно. Он сотрудничал с учеными, изучающими
дельфинов, и в парках обосновывались лаборатории. Каждый из четырех
районов был окружен "звуковой стеной" - ультразвуковым барьером, который
удерживал всех обитателей района внутри и не пускал туда посторонних -
если говорить о больших животных. Единственное исключение - люди и
дельфины. В нескольких местах в стене располагались "звуковые калитки" -
пара ультразвуковых занавесов в нескольких метрах друг от друга - которые
имели простое управление, находившееся внизу. Дельфины были способны
научить друг друга обращению с этими приспособлениями и были достаточно
воспитаны, чтобы закрывать за собою дверь. Они сновали туда-сюда,
приплывали в лаборатории по своему желанию, чтобы учиться и, я думаю,
обучать исследователей.
- Стоп, - сказал я. - А как насчет акул?
- Из парков их выгнали в первую очередь. Дельфины даже помогали
изгонять их. Лет десять прошло с тех пор, как избавились от последней
акулы.
- Понятно. Скажите, а для компании эти парки обременительны?
- Вообще-то, нет. Сейчас ее работники заняты лишь обслуживанием
размещенного там оборудования.
- А многие служащие "Белтрайна" работают в парках проводниками?
- Немногие и не на полный день. Они бывают в тех районах, которые
хорошо знают, и владеют всеми необходимыми навыками.
- Я бы хотел взглянуть на медицинское заключение.
- Они здесь, вместе со снимками трупов.
- Теперь насчет человека с Андроса. Руди Майерса. Чем он занимался?
- Он закончил медучилище. Долго работал в нескольких домах. Пару раз
арестовывался по обвинению в кражах у пациентов. И в первый раз следствие
прекратили. Во второй - отсрочка в исполнении приговора. А впоследствии -
нечто вроде отстранения от этой работы. Это случилось лет шесть-семь
назад. Потом было множество мелких работ, ничем себя не скомпрометировал.
И последнюю пару лет работал на острове в чем-то вроде бара.
- Что вы имеете в виду - "вроде бара"?
- Они имели лицензию только на продажу алкоголя, но появлялись там и
наркотики... Тем не менее, шума никто не поднимал.
- Как назывался бар?
- "Чикчарни".
- Что это такое?
- Персонаж местного фольклора. Разновидность древесного духа.
Озорник. Ну, вроде эльфа.
- Достаточно колоритно, я полагаю. А это не на Андросе ли поселилась
Марта Миллэй?
- Да, на нем.
- Я ее поклонник. Я люблю подводные съемки, а ее снимки всегда
хороши. На самом деле, она же издала несколько книг о дельфинах.
Кто-нибудь поинтересовался ее мнением об убийствах?
- Она уезжала.
- О, надеюсь, она скоро вернется. Я бы хотел с ней познакомиться.
- Значит, вы беретесь за работу?
- Да, я в ней нуждаюсь.
Он полез в пиджак, достал тяжелый сверток и протянул его мне.
- Здесь копии всего, чем я располагаю. И не нужно говорить...
- Не стоит говорить, - подхватил я, - что жизнь поденки будет словно
вечность.
Я опустил сверток себе в карман и повернулся.
- Приятно было повидаться, - бросил я.
- Уже уходите?
- Куча дел.
- Тогда - удачи!
- Спасибо.
Я пошел налево, он пошел направо - вот и все, что было потом.

Станция-Один представляла собой что-то вроде нервного центра того
района. Прежде всего она была больше всех других добывающих станций, и на
ее поверхности располагались контора, несколько лабораторий, музей,
амбулатория, жилые помещения и несколько комнат для отдыха. Это был
искусственный остров, неподвижная платформа около семисот футов
протяженностью, и она обслуживала восемь других фабрик района. Она
располагалась в виду Андроса, крупнейшего из Багамских островов, и если
вам нравилось обилие воды вокруг вас так же, как и мне, то вы нашли бы
панораму мирной и более чем привлекательной.
Из инструктажа в первый день по приезду я узнал, что мои обязанности
были на треть рутинными, а на две трети определялись волей случая.
Рутинной частью был осмотр и техническое обслуживание оборудования...
Остальное - непредвиденные ремонты, пополнение запасов - словом, работенка
для подводного мастера на все руки, которая производится тогда, когда
появляется необходимость в этом.
Сам руководитель станции Леонард Бартелми встретил меня и показал все
вокруг. Этот вежливый невысокий человек, который, казалось, получал
наслаждение от разговора о своей работе, среднего возраста, овдовевший,
сделал станцию своим домом. Первым, кому он представил меня, был Фрэнк
Кашел, которого мы обнаружили в главной лаборатории поедавшим сэндвич и
наблюдавшим за ходом какого-то опыта.
Фрэнк поклонился, улыбнулся, встал и пожал мне руку, когда Бартелми
представил меня:
- Это наш новый сотрудник, Джеймс Мэдисон.
Он был черноволос, с легкой сединой, и несколько морщин подчеркивали
его челюсти и скулы.
- Рад иметь вас под рукой, - сказал он. - Поглядывайте, не попадутся
ли хорошенькие камушки, приносите мне веточку-другую кораллов. Мы заживем
прекрасно.
- У Фрэнка хобби - коллекционирование минералов, - пояснил Бартелми.
- Это он автор выставки в музее. Мы пройдем туда через несколько минут, и
вы ее посмотрите. Это весьма интересно.
Я кивнул:
- Ладно. Я запомню. Посмотрим, что я смогу для вас найти.
- Вы что-то в этом понимаете? - спросил Фрэнк.
- Немного. Когда-то я был эдакой ищейкой.
- Ну поглядим.
Когда мы вышли, Бартелми заметил:
- Он делает деньги на стороне, продавая на выставках образцы
самоцветов. Я запомнил это прежде, чем отдавать ему слишком много
свободного времени и интересных образцов.
- О!
- Я имею в виду, что, если вы почувствовали, что это действительно
ценная вещь или более, чем случайная находка, вы должны дать ему понять,
что хотите иметь с нее определенный процент.
- Я понял. Спасибо.
- Не поймите превратно, Фрэнк прекрасный парень, только слегка
рассеянный.
- Как давно он здесь живет?
- Около двух лет. Геофизик. И очень авторитетный.
Затем мы остановились у склада оборудования, где я познакомился с
Энди Димсом и Полом Картером. Первый - худощавый, с чем-то зловещим в
наружности из-за корявого шрама на левой щеке, такого, что даже густая
борода не скрывала его полностью; другой - высокий, красивый, гладколицый,
и по комплекции - между полнотой и тучностью. Они чистили какие-то
цистерны, когда мы вошли, и, вытерев руки, потрясли мою и сказали, что
рады со мной познакомиться. Они занимались той же работой, что предстояла
и мне, а обычный штат включал четырех таких работников, занятых делом
попарно. Четвертым был Пол Валонс, который с Рональдом Дэвисом, старшим по
судну, укладывал свертки с инструментом в буй. Пол, как я узнал, был
напарником Майка, и они дружили еще с флотских времен. Я должен был с ним
работать большую часть времени.
- Скоро вы сами себя доведете до такого же скотского состояния, -
жизнерадостно бросил Картер, когда мы подошли. - Наслаждайтесь же своим
свободным утром. Срывайте бутоны роз.
- Ты ужасен потому, что вспотел до неприличия, - заметил Димс.
- Скажи это моим железам.
Когда мы пересекали остров, Бартелми заметил, что Димс был самым
способным подводником из всех, кого он знал. Когда-то он жил в одном из
подводных городов-пузырей, потерял жену и дочь из-за аварии, вызванной
проектом "Румоко-2" и остался наверху. Картер приехал сюда с Западного
побережья около пяти месяцев сразу после развода или ухода из семьи - он
не говорил об этом. С той поры он работал в "Белтрайн" и стал отличным
связистом.
Бартелми повел меня через вторую лабораторию, которая освободилась
только сейчас, чтобы я мог восхититься огромной светящейся картой морей
вокруг Андроса, бусинками света, показывающими размещение и состояние
оборудования, поддерживавшего ультразвуковые стены вокруг парков и
станций. Я видел, что мы находимся в границах, охватывающих ближайший
парк.
- В котором из них случилось несчастье? - спросил я.
Он повернулся ко мне, внимательно изучил выражение моего лица, а
затем показал, не выдавая, никаких чувств:
- Это было дальше. Вон там. По направлению к северо-восточному концу
парка. Что вы об этом слышали?
- То, что было в последних новостях, - ответил я. - А что,
обнаружилось что-либо новое?
- Нет. Ничего.
Кончиком пальца я нарисовал перевернутую букву "Л" по лампочкам,
ограничивающим район.
- А "дырки" в стене нет? - спросил я.
- Никаких неисправностей оборудования не было давным-давно.
- Вы думаете, это были дельфины?
Он пожал плечами.
- Я химик, - сказал он затем, - химик, а не специалист по дельфинам.
Но вот что поразило меня - откуда-то я это вычитал - хотя дельфин дельфину
рознь. Обычные дельфины вполне мирные, возможно, с разумом, равным нашему
собственному. Но ведь они тоже должны подчиняться закону распределительной
кривой - огромное количество обычных особей в ее середине, некоторое
количество негодяев и идиотов на одной стороне и гениев - на другой.
Возможно, есть среди них слабоумные, которые не в состоянии осознать своих
действий. Или с комплексом Раскольникова. Большая часть того, что нам
известно о дельфинах, возникла в результате изучения усредненных обычных
образцов. А если бы в короткое время были проведены статистические
исследования, они подтвердили бы закон кривой. А что мы знаем об
отклонениях в их психике? Да ничего - и он снова пожал плечами. - Итак, я
думаю, что это возможно, - заключил он.
Тогда я вспомнил о подводных городах-пузырях и людях, которых никогда
не встречал, и я подумал о том, что дельфины всегда чувствовали подлость,
вину и гнусность тех дьявольских затей. Я загнал эту мысль назад, туда,
откуда она пришла, но только тогда, когда он сказал:
- Я надеюсь, вы не слишком обеспокоены?
- Удивлен, - сказал я, - но и обеспокоен тоже. Естественно.
Он повернулся, а когда я последовал за ним к двери, сказал:
- Ну, следует запомнить, что, во-первых, это случилось на большом
расстоянии к северо-востоку в самом парке. У нас там нет действующего
оборудования, так что ваши обязанности не приведут вас сколько-либо близко
к тому месту, где все это произошло. Во-вторых, команда из Института
дельфинологии обыскала весь район, включая и наши здешние постройки, с
использованием подводного поискового снаряжения. В-третьих, вплоть до
дальнейших распоряжений будет продолжаться ультразвуковая локация вокруг
любого района, где хоть один из наших друзей будет совершать погружения -
а акулья клетка и декомпрессионная камера используются при всех спусках
под воду. И пока точной разгадки нет, все начеку. А вы получите оружие -
длинную металлическую трубу с зарядом и гранатой - этого вполне
достаточно, чтобы убить и взбесившегося дельфина, и акулу.
Я кивнул.
- Хорошо, - сказал я, когда мы направились к следующей группе зданий,
- это позволит мне чувствовать себя увереннее.
- В любом случае я заговорил бы об этом немного погодя, - сказал он.
- Я все думал, как бы поаккуратнее выложить вам это. Так что, у меня на
душе тоже полегчало... Эта часть зданий - контора. Сейчас она пуста.
Он толкнул открытую дверь, и я последовал за ним: столы, перегородки,
кабинетная начинка, конторская механизация, кондиционер - ничего
необычного и, как уже было сказано, ни человека внутри. Мы прошли по
центру помещения к двери в его дальнем конце и пересекли узкий проход,
отделяющий соседнее здание. Затем мы последовали туда.
- Это наш музей, - сказал мой проводник. - Сам Белтрайн считал, что
будет чудесно иметь свой маленький музей и показывать его посетителям. Он
полон морской всячины так же, как и моделей нашего оборудования.
Кивнув, я огляделся. По крайней мере, модели оборудования не
подавляли, как я боялся. Пол был покрыт зеленым ковром, и миниатюрная
модель станции находилась на столообразной подставке вблизи передней
двери; показывалось и все ее оборудование. Полки на стене позади нас
демонстрировали увеличение наиболее важной части его, и там же были
планшеты с абзацем или двумя пояснений и истории.
А еще там были древняя пушка, два фонаря, несколько пряжек от поясов,
немного монет, сколько-то проржавевшей кухонной утвари, размещенной
рядышком - трофеи с вековой давности судна, что все еще лежало на дне не
особенно далеко от станции, если верить карте. У противоположной стены на
подставках было несколько скелетов, а на стене - много маленьких, а также
цветные рисунки и прекрасные образцы морской фауны: от тонких колючих
рыбешек до дельфинов и вплоть до полноразмерного макета, к которому я
решил вернуться несколько позднее, когда появится свободное время. Там был
и огромный отдел, включавший выставку минералов Фрэнка Кашела, аккуратно
оформленную и снабженную ярлыками, отделенную от выставки рыб окном и
поднятой немного высоковато, но все-таки привлекательной акварелью с
названием "Очертания Майями", нацарапанном в нижнем углу.
- О, Фрэнк - художник, - заметил я, - недурственно.
- Нет, это его жена, Линда, - ответил Бартелми, - сейчас вы с ней
познакомитесь... Она за следующей дверью. Она - наш библиотекарь и
делопроизводитель.
Когда мы прошли в дверь, ведущую в библиотеку, я увидел Линду Кашел.
Она читала, сидя за столом, и посмотрела на нас, когда мы вошли. На вид ей
было лет двадцать пять. Ее длинные волосы, выгоревшие на солнце и
зачесанные назад, держались заколкой с камушком. Синие глаза на
продолговатом лице с ямочкой на подбородке, нос с легкой горбинкой, брызги
веснушек и очень ровные, очень белые зубы были продемонстрированы нам,
когда Бартелми поздоровался и представил меня.
- Иногда вам может понадобится книга, - сказала она.
Я посмотрел на полки, витрины, оборудование.
- У нас хорошие копии стандартных справочников, которыми пользуются
постоянно, - добавила она. - Я могу получить факсимильные копии чего
угодно, если вы предупредите меня заранее, скажем, за день. Есть и
несколько полок обычной беллетристики, легкого чтива, - она показала на
стеллаж у переднего окна. А вон там, справа от вас - хранилище кассет: в
основном, записи подводных шумов, голоса рыб и прочее - отчасти для
продолжения образования, чем тут занимаются, отчасти для национального
Научного фонда, и, наконец, музыкальные записи, для нашего собственного
развлечения. Все внесено сюда, в каталог, - она поднялась и хлопнула по
картотечному ящику, показав на ключ указателя у него сбоку. - И если вам
захочется что-нибудь взять, а вокруг никого нет, я пойму, что вы были у
меня, если вы запишите номер книги имя и дату в этот журнал, - она
показала конторскую книгу в углу стола. - И если вы хотите задержать
что-нибудь подольше, чем на неделю, пожалуйста, намекните мне об этом.
Здесь есть еще ящик с инструментами - самый нижний ящик стола, на случай,
если вам когда-нибудь понадобятся какие-нибудь плоскогубцы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24