Сир Хьюго вскочил на ноги так быстро, что уронил свой стул, и грохот падающего дерева зловеще прозвучал в тревожной тишине комнаты. Он молча протянул руку и взял протянутый ему гонцом сверток пергамента.
– От короля, сеньор барон, – сказал человек и учтиво отступил назад, сразу вдруг как-то обмякнув – плечи его опустились, на лице появилось расслабленное выражение, говорящее, что он исполнил свой долг и теперь нуждается в отдыхе.
Сир Хьюго метнул взгляд на большие красные печати на послании и махнул рукой слугам:
– Вина и еды этому человеку, – коротко приказал он и твердой рукой сломал печати.
Управляющий Иво подошел к сиру Хьюго. Обычно он исполнял обязанности секретаря своего господина, поскольку сир Хьюго был несколько слаб в латыни. Вместе они принялись разглядывать черные буквы на пергаменте.
– Состоялось собрание королевского двора, мой господин. Султан Саладин разорвал мирный договор и наступает через Галилею на Тивериаду.
Сир Хьюго поблагодарил Иво за помощь и устало опустился на стул, растерянно глядя на письмо. Невероятным усилием воли Филипп заставил себя воздержаться от одолевающих его вопросов; Жильбер в смущении потер свой большой вздернутый кверху нос и вопросительно уставился на сира Хьюго.
Барон одним глотком допил вино в бокале и налил еще, потом повернулся к юным рыцарям.
– Я отправляюсь в Иерусалим на рассвете, – сказал он. – Думаю, король объявит arriere ban.
Оба они, Филипп и Жильбер, знали, что это означало: все мужчины королевства, способные держать в руках оружие, призывались в феодальное войско короля.
– Вероятно, я вернусь дня через четыре, – продолжал сир Хьюго. – К моему приезду должно быть все готово. Оставьте небольшой гарнизон для охраны замка, уменьшив его вдвое против обычного.
– Вдвое? – удивленно воскликнул Филипп. Он даже представить себе не мог, что его отец мог пойти на такой риск.
– Да, вдвое. Нам понадобятся все способные держать оружие. Необходимо обеспечить войско едой и кормом для лошадей для двухнедельного похода. Попробуйте достать в городе необходимое количество повозок. И конечно, обычный резерв вооружения – я имею в виду стрелы и копья. Соберите все мехи для воды, какие только сможете найти. Возможно, в такую жару нам вода понадобится больше, чем пища.
Жильбер, ты осмотришь оружие вместе с Льювеллином. Филипп, ты займешься лошадьми. Нужно, чтобы все они были в отличной форме.
Он продолжал отдавать распоряжения спокойным голосом, краткие, четкие указания, не забыв ни одной мелочи, предусматривая все возможные непредвиденные затруднения, подсказываемые ему богатым опытом участия в разных кампаниях на Востоке.
– Если останется время, – добавил он в конце, – расширьте ров у южной крепостной стены, Филипп. Пошли гонца в город, и прикажи ему согнать крестьян. Впрочем, ты можешь заняться этим уже завтра утром. Так будет лучше, если обстоятельства неожиданно изменятся.
Они перешли из трапезной в солар. Сир Хьюго продолжал отдавать приказания, дополняемые время от времени Льювеллином как самым опытным из присутствующих воином. К тому же заботы об экипировке воинства замка и так постоянно лежали на нем. Да и вряд ли кого еще стал бы слушать барон, кроме старого преданного слуги.
Жильбер расспрашивал об arriere ban: эта система, принятая в государстве крестоносцев, отличалась от обычаев его родной Нормандии.
– Во время войны каждый барон и рыцарь обязаны взяться за оружие, – объяснял сир Хьюго. – Человек имеет право отказаться, если он серьезно болен или обессилел от старости. Король платит из своей казны каждому рыцарю пятьсот бизантов, и на эти деньги рыцарь должен приобрести для себя четырех лошадей. И одному Богу известно, где король достанет деньги для этой войны. Властительные сеньоры Иерусалима никогда не отличались особым богатством.
– А если просто заменять лошадей прямо во время боя? – спросил Жильбер. Он бы никогда не осмелился задать такой вопрос, не стань он рыцарем благодаря сиру Хьюго, иначе ему пришлось бы сражаться простым солдатом в пехоте.
– О-о! Кажется, к этому клонит и достопочтенный мессир де Дюр, – сказал сир Хьюго. – Он называет это системой возобновления: каждый рыцарь получает свежую лошадь из числа трофейных или коней рыцарей, павших во время битвы.
Было еще темно, когда утром следующего дня сир Хьюго выехал из ворот замка. С побережья моря дул свежий ветерок, обвевая лицо Филиппа, с тревогой смотрящего вслед растворяющейся в темноте группе всадников.
Вздрогнув от холода, он накинул на плечи тяжелый плащ.
Рассвет наступил очень скоро и неожиданно, как всегда на Востоке.
Стоя на крепостной стене, Филипп видел, как по небу разливается утренняя заря, окрашивая в нежнорозовый цвет холмы на горизонте, и когда взошло солнце, прорезая своими лучами пелену белесого тумана над болотами в низине, обширная долина будто окунулась в море сияющего света, возвещающего наступление нового дня. Серые в утренних сумерках холмы снова приобрели привычный красновато-коричневый оттенок, и воздух мгновенно налился тяжелой духотой – первый признак знойного летнего дня.
Над головой Филиппа взыграла труба, послышались резкие крики – это опытные воины старой баронской гвардии отдавали приказы слугам, раздался топот тяжелых ног по каменным ступеням и плотно утоптанной земле двора. Слуги выводили из стойла сонных лошадей; огромный замок пробуждался к жизни после тяжелого ночного забытья.
Филипп повернулся к стоящему сзади него Жильберу, и они прикинули планы на предстоящий день.
– Я поеду в город и пригоню крестьян с лопатами, чтобы расширить ров, – сказал Филипп. – К тому времени, как я вернусь, Льювеллин подготовит оружие и соберет солдат. Ты ему в этом поможешь. Тогда мы сможем приступить к осмотру укреплений замка.
В городке Филипп собрал крестьян и отправил их в Бланш-Гарде. Им совсем не по душе пришлась эта дополнительная повинность, которая отрывала их от работы на полях, тем более что владетельный сеньор д'Юбиньи непременно спросит с них причитающуюся ему долю урожая, но по феодальным законам они были обязаны подчиняться своему господину, и Филипп надеялся, что хотя бы в какой-то мере может положиться на них.
Когда он вернулся в замок, Льювеллин уже собрал солдат. Явились все, кто мог держать в руках оружие, и, завершив смотр гарнизона и вооружения, Филипп и Жильбер приступили к выполнению первого задания сира Хьюго. Они разделили всех людей на две группы: одну маленькую – опасно маленькую – для защиты Бланш-Гарде и другую, намного больше, куда вошли лучшие солдаты гарнизона, для участия в сражениях. Они должны были отправиться с сиром Хьюго.
Филипп понимал, что хотел сказать отец, отдавая подобное распоряжение: нет смысла оставлять в тылу большое войско, поскольку угроза шла не с юга, как во время прошлой войны. На этот раз Саладин готовился нанести удар в сердце королевства. И если сельджукам удастся зайти так далеко на юг, пройдя до самого Бланш-Гарде, можно считать, что война проиграна и королевство будет уничтожено, а тогда уж совершенно не будет иметь никакого значения, сумеет ли выстоять крепость.
Когда гарнизон был разделен, Жильбер начал еще раз медленно и дотошно проверять обмундирование солдат. А Филипп тем временем прошел в стойла, чтобы осмотреть лошадей.
Половину войска сира Хьюго будут составлять конники, так как барон был довольно богат, а остальные лошади останутся в резерве для рыцарей. Скоро Филипп привел стойла в состояние бурной активности. Кузнецы возились у своих горнов, из недр которых вырывались волны горячего воздуха; лошади взволнованно ржали и били копытами, и человеку, не знающему, в чем дело, могло с первого взгляда показаться, что в конюшнях начался настоящий содом. Но за всем этим кажущимся беспорядком скрывалась четкая организация: каждый знал свое дело, и Филипп был доволен их работой.
Ему всегда хотелось, чтобы в конюшнях отца стояли крупные сильные лошади. Боевые кони с Запада были несравненно сильнее, чем восточные лошадки, а в те времена рыцарь выигрывал сражение во многом благодаря выносливости и мощи своего коня. Но лошади с Запада так и не смогли привыкнуть к восточному климату и постепенно теряли силу. Арабские скакуны, увы, менее выносливые, оказались несравнимо более приспособленными к местным условиям, и все же сир Хьюго был вынужден заказать новую партию лошадей из Европы, истратив целое состояние на то, чтобы достать себе и двум юным рыцарям достойных коней. Да и понятно, почему. Вооружение рыцаря весило немало, и местные кобылки просто издыхали под тяжестью оседлавших их воинов.
Удовлетворенный работой кузнецов, Филипп вернулся во двор. Льювеллин и Жильбер медленно двигались вдоль строя людей, тщательно осматривая все детали вооружения, и, находя неисправности, давали указания починить все к возвращению сира Хьюго. На это занятие ушел почти целый день.
Филипп прошел ко рву – там, под палящими лучами солнца, раздетые до пояса уже работали тридцать землепашцев из окрестных селений: одни лопатами отбрасывали пласты земли, другие в огромных корзинах относили срытую землю в сторону. Дело шло споро, и Филипп, указав на участок рва, требующий особого внимания, снова вернулся к Жильберу.
Три последующих дня они провели в непрерывной работе и на четвертый день решили провести заключительный осмотр. Все было готово. Солдаты были полностью одеты и хорошо вооружены. В замок прибыли подводы с запасом стрел, луков, обмундирования, сбруи для лошадей, мехов для воды, еды, палаток – и еще сотни вещей, которые могли понадобиться войску во время продолжительной кампании.
– Что ж, отец должен остаться доволен, – сказал Филипп, хотя в голосе его звучали нотки сомнения. Он уже знал по опыту, что ничто, никакая мелочь не могла ускользнуть от зоркого глаза сира Хьюго. Но ему и в самом деле на этот раз казалось, что задание отца было выполнено успешно и придраться было не к чему.
Сир Хьюго вернулся в замок вечером пятого дня. Филипп, услышав звуки трубы и крики часовых, сбежал по лестнице в зал, чтобы приветствовать отца.
Ему хватило беглого взгляда, брошенного на барона, чтобы понять – сир Хьюго очень торопился.
Обычно барон путешествовал шагом или мелкой рысью и часто останавливался на отдых. Но сейчас весь раскрасневшийся, со струйками пота, стекающими по лицу, он был с ног до головы покрыт пылью всех оттенков от серого до черного. Видно было, что достойный мессир очень устал. Поблагодарив Филиппа, поднесшего ему бокал вина, он с наслаждением прополоскал горло прохладной жидкостью, отставил бокал на поднос и быстрым шагом пошел по залу. Филипп с Жильбером устремились за ним.
– Какие новости, отец? – нетерпеливо спросил Филипп. – Когда мы отправляемся?
– Завтра.
– Но куда?
Сир Хьюго, уже открывая дверь в башню, в его комнату, замер на пороге и, полуобернувшись, бросил:
– Сен-Жан д'Акр, – коротко сказал он и захлопнул за собой дверь.
За обедом он стал более многословен и уже подробно отвечал на вопросы Филиппа, сыплющиеся буквально градом.
– Саладин ведет осаду Тивериады, – говорил он, – и…
– Тивериады?! – воскликнул удивленно Филипп, перебивая барона. – Но это же владения графа Триполийского, отец! Значит ли это, что граф Раймонд разорвал мирный договор с турками?
За графом Раймондом Триполийским тянулась слава самого ненадежного и непредсказуемого человека в королевстве, ставшего таким, как поговаривали, из-за долгой неудачной борьбы за иерусалимский престол.
– Тебе не следовало перебивать меня, – строго сказал сир Хьюго. – Я уже собирался все объяснить. – Филипп часто заморгал в растерянности и кивнул, как бы прося прощения за неуместный вопрос. Жильбер подмигнул ему и состроил рожицу за спиной у сира Хьюго.
– Да, граф расторг мирный договор с Саладином, – продолжал сир Хьюго. – И это, пожалуй, самые приятные новости, полученные нами за последние дни. Саладин начал осаду его замка Тивериады, а там, за стенами, – все семейство Раймонда. Сам граф сейчас в Акре – полагаю, он ждет, пока король присоединится к нему со своей армией.
– Известно ли что-нибудь о размерах вражеской армии, сир? – спросил Жильбер.
– Очень немного. Но предполагают, что турки на этот раз собрали самую многочисленную армию из всех, с которыми нам приходилось иметь дело.
– А сколько человек сможем собрать мы, сир?
– Король и маршал считают, что около трех тысяч всадников. Сомневаюсь! В лучшем случае нам удастся набрать две тысячи, плюс пятнадцать тысяч пеших и лучников. Да и то, если полностью разорить гарнизоны всех замков. Но, боюсь, у нас нет выбора. – Выражение лица сира Хьюго не предвещало ничего хорошего.
– Но ведь это очень большая армия, сир, – возразил Жильбер. – Больше, чем можно собрать в Нормандии с целого герцогства.
– Может быть. Но, говорят, Саладину удалось поднять шестьдесят тысяч человек.
– Шестьдесят тысяч! – воскликнул Филипп в ужасе. Жильбер присвистнул и потер кончик своего большого носа – верный знак того, что он был сильно взволнован.
– На мой взгляд, эта цифра сильно преувеличена, – сказал сир Хьюго. – Но в любом случае они намного превосходят нас числом. Меня хотя бы порадовало то, что мы смогли достать деньги на эту войну. Король Генрих Английский прислал крупную сумму в качестве епитимьи за убийство их архиепископа.
– Да, Томаса Бекета из Кентербери, – вспомнил Жильбер. – Я слышал об этом как раз перед тем, как покинуть Нормандию.
В соларе сир Хьюго достал карту территорий Леванта, над которой сразу же склонился Жильбер: он не был настолько знаком с расположением земель на севере королевства, как сир Хьюго и Филипп.
– Вот Галилея и озеро, – сказал сир Хьюго, упирая указательный палец в центр карты. – Тивериада, как вы видите, стоит прямо на берегу озера.
– Как вы думаете, сир, куда направится оттуда Саладин? – спросил Жильбер.
– Если он умный человек, он подождет, пока мы сами придем к нему, – сказал сир Хьюго. – А если у нас, в свою очередь, достанет мудрости, мы останемся в Акре. – Заметив недоуменное выражение на лицах своих слушателей, он объяснил: – Смотрите. Саладин привел свои войска из Дамаска. Он решил не нападать с севера, потому что там целая цепь крупных замков. Один Крэк чего стоит, потом дальше – Сафита, замок Кастл-Руж, Тортоза, охраняющие подступы к побережью. Конечно, он мог двигаться мимо них, но чем глубже он будет продвигаться на территорию королевства, тем больше станет удаляться от своих земель, а ему нужно снабжать своих людей едой и оружием. Крепости, оставшиеся в его тылу, вряд ли помогут его хорошему настроению. Взять он их не сможет, а вот гарнизоны замков вполне могут отрезать ему путь назад.
Все снова склонились над картой.
– Он только что переправился через Иордан немного южнее озера, – продолжал сир Хьюго. – Дорогу на юг ему преграждают замки. Выше вы видите Торон и Субейбу – это очень мощные крепости. Бланш-Гарде по сравнению с ними – игрушечный домик. А с юга сельджуков непременно должны задержать Бельвю и Монтабор.
Жильбер снова почесал кончик носа.
– И что же он может предпринять, сир?
– Ему остается только надеяться на то, что мы сваляем дурака, бросившись атаковать его, – ответил сир Хьюго. – В такую жару почти весь урожай погибнет, и ему скоро нечем будет кормить своих людей, если он решит дожидаться нас там. Так что или Саладин будет вынужден двигаться в глубь королевства, и там мы без особого труда разобьем его войско, или он отступит, и тогда опасность устранится сама собой.
– В этом есть смысл, – заметил Жильбер, вздохнув с облегчением.
Сир Хьюго недовольно хмыкнул и свернул карту.
– Хотелось бы, чтобы так думал не только ты, – сказал он. – Но эти дурни, воинствующие монахи тамплиеры и госпитальеры, готовы перевернуть небо и землю, чтобы только вырезать всех мусульман на земле, и будут атаковать Саладина даже на краю света.
– Но ведь не могут же они, в самом деле, быть настолько глупы, – удивился Филипп.
Сир Хьюго раздраженно пожал плечами.
– Они уже не раз навлекали несчастье на наши головы, – проговорил он. – И у них достанет ума сделать это снова. Увы, но наш Ги столь слабохарактерен, что обычно поступает так, как ему подскажет последний советчик. И если последним до него доберется кто-нибудь вроде тамплиера Жерара де Ридфора, то королевству конец!
Сир Хьюго, убрав карту, послал Жильбера известить людей о том, что они выступают в поход на следующее утро. Филипп уже собирался отправиться вместе с Жильбером, но отец сделал ему знак остаться.
– Мне нужно тебе кое-что показать, Филипп, – сказал он. – Пойдем со мной и захвати лампу.
Филипп взял со стола масляную лампу и, крайне озадаченный поведением отца, пошел вслед за ним из солара через большую круглую залу позади трапезной и далее вниз по лестнице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34