– Вась…Но Сталин неожиданно схватил его за грудки и затряс что есть силы.– Что же ты, сволочь, натворил?! Затем выхватил пистолет:– Убью!!! Прямо здесь!Тревога промелькнула в глазах Мартынова, и он быстро-быстро заговорил:– Я не виноват! Это случайность!… Она как бешеная бросилась на меня, я и выронил.Сам еле сдерживаясь, Казарин сделал шаг и встал между Сталиным и Мартыновым.– Успокойся, Вась, успеешь еще. – После подошел вплотную к Мартынову: – Случайность, говорите?– Бе-зу-слов-но.Алексей украдкой взглянул на жену.– И вы ни в чем не виноваты?– И я ни в чем не виноват, кроме одного… – В голосе Мартынова появилась ирония. Он, похоже, очень быстро понял, в каком ключе следует далее вести разговор. – Товарищ Казарин, я понимаю, что произошел вопиющий случай. Но повторяю: я собирался кинуть снаряд в реку. Вам, конечно, удобней поверить своей жене… – При этих словах он фальшиво потупился. – К тому же у вас есть все основания ненавидеть меня в связи с возникшими между нами личными обстоятельствами…Танька вспыхнула как спичка и, вскочив с дивана, закричала:– Ах ты тварь! Какие еще обстоятельства?! Алексей строго кашлянул:– Сядь…те, пожалуйста, Казарина. Но она завелась не на шутку.– Сядь, Танюха. – Василий с трудом усадил подругу. Алексей встал и, подойдя к Мартынову, бросил перед ним на стол фотографию Ладыниной.– Это вам просил передать Осепчук.Затем он вытащил из кармана еще две точно таких же карточки.– А эти – два летчика…После этого Алексей достал еще несколько:– Эту – убитая женщина из Лебяжьего переулка. А вот эта находилась в вашем кабинете и стояла на рабочем столе под фотографией… – Казарин покосился в сторону Тани. – Под другой фотографией.Сталин, недоуменно наблюдавший за этой сценой, начал терять терпение:– И что это значит?– Что это значит? – переспросил Казарин. – А значит это то, что все члены диверсионной группы почему-то, ну совершенно случайно, таскали с собой фотографию Ладыниной. Имелась она и у товарища Мартынова. Тоже совершенно случайно!– Чушь, – Мартынов, нагло прищурившись, смотрел на Казарина. – Полнейшая. Чистое совпадение.Алексей спокойно собрал фотографии и передал Сталину, тот, ничего не понимая, стал вертеть их в руках, рассматривая со всех сторон. Собравшиеся следили за каждым жестом Казарина.– Ну конечно чушь, – спокойно произнес он. – Как и то, что целью этой группы было похищение или устранение детей Сталина, что у них явно был источник в Кремле, что они знали основные маршруты, знали о романе Светы с Каплером…Все замерли в оцепенении, но Мартынов, явно не собираясь сдаваться, фыркнул:– Товарищ капитан, а я-то здесь при чем? Вы в своем уме?!И тут Лешка пошел ва-банк. О том, что это блеф, знал только он.– А при том! Записка, найденная в кармане убитого Шлыкова, та самая, с буквами и цифрами, написана вашей, Мартынов, рукой. Экспертиза это уже установила.Василий замотал головой. Он явно не успевал за ходом казаринской мысли.– Это что, Сережа, правда?– Чушь собачья! Чушь. Вася, ты кому веришь? Особистам? Ты мне верь – товарищу, другу своему…Таня опять не выдержала:– О дружбе заговорил? А полковника Клещева ты тоже по дружбе убил?– Я?! – Мартынов не ожидал такого поворота. Он поперхнулся, закашлялся и вдруг выпалил: – Я не виноват. У него же шасси отвалилось…Все замолчали, а Алексей взял табурет, сел напротив и усмехнулся:– А откуда ты знаешь про шасси? В отчете-то про шасси ничего нет.Мартынов понял, что выдал себя.– Ладно! Все скажу, – опустив голову, пробормотал он. Немного помолчал, собираясь с мыслями, и вдруг попросил: – Дайте воды.Казарин сделал знак солдату возле дверей. Тот подошел к ведру, стоящему на подставке справа от входа, набрал полную кружку и поднес к губам арестованного. Пока Мартынов жадно пил, проливая воду на грудь, Татьяна попыталась встретиться взглядом с Казариным, но он почему-то отвел глаза.Наконец Мартынов напился, глубоко вздохнул и заговорил:– Незадолго до войны я вместе с отцом, который летал на завод Мессершмитта, оказался в Германии, – начал он свой рассказ. – Как и все наши, был в шоке от магазинов. А потом… – Мартынов на секунду задумался и продолжил: – Потом погорел на ерунде. Вспомнить противно. Я всю жизнь собирал открытки кинозвезд, вот и взял одну со стойки у киоска. Тайком. А проходившая мимо старая немка, сука, увидела и подняла такой крик, что полицейские прибежали как ошпаренные.При этих словах Васька почему-то презрительно хмыкнул.– Ну а в полиции церемониться не стали. Быстро позвонили куда следует, и через полчаса со мной уже говорили другие люди.Мартынов замолчал, припоминая подробности допроса.– Был у них там такой – с усиками, как у фюрера. Он сразу сказал, что у меня нет никаких шансов. Да я и сам понимал: советский человек, попавшийся на воровстве, да еще за границей, – несмываемый позор! Конец родительской карьере – это в лучшем случае. Они когда увидели, что я «поплыл», такие добрые стали. Подпиши, говорят, бумажку, и никто ничего не узнает. Что я мог сделать? Страх меня обуял такой, что вспомнить жутко!Василий не выдержал:– Ты, гадина, из нас слезу-то не вышибай! Мартынов посмотрел на Сталина пустыми глазами.Это был взгляд затравленного волка.– А что рассказывать? Как перед самой войной, когда я уже и вспоминать-то перестал об этом, разыскали они меня в Москве? Как напомнили про ту бумажечку распрекрасную? Как уже в июне 41-го поручили мне проникнуть в твое, Вася, окружение и постараться стать тебе другом?– Вот же сволочь, – прохрипел Сталин. Но Мартынов только горько рассмеялся.– Ух как я ненавидел все эти бесконечные пьянки. Единственное утешение – не надо было искать красивых баб…При этих словах Лешка бросил взгляд на жену.– А три месяца назад в Москве появился Шлыков, и закрутилось.Мартынов опять задумался, вспоминая что-то.– Но с самого начала все пошло наперекосяк. Говорил я ему: будь аккуратней, а он, подлец, все хорохорился. Вот и сгорел.– Врете, Мартынов! – не выдержал Казарин. – Шлыков «не сгорел». Это вы его убили. Рассказать как?Арестованный с любопытством посмотрел на Алексея, но промолчал.– Думаю, что дело было так, – не дождавшись ответа, начал Казарин. – Когда Шлыков расстрелял патруль, он бросился обратно – в подъезд, где вы с ним обычно встречались. Дожидались вы его на последнем этаже.Казарин, склонившись к самому лицу Мартынова, продолжил:– Вы пропустили его вперед, к окну, и выстрелили в затылок. После чего Шлыков упал на подоконник и, разбив стекло, вывалился во двор. Пока дружинники и милиция разбирались с телом, вы ушли по крыше незамеченным. Чисто сработано – ничего не скажешь! Я ведь был в этом подъезде, все проверил.Все, включая арестованного, неотрывно смотрели на Алексея, заинтригованные его рассказом.– Но одну промашечку вы все же совершили. Догадываетесь?– Не надо, – опустив голову ответил Мартынов. – Я только потом сообразил, что адреса точек на правительственных маршрутах, которые я подготовил, остались в кармане Шлыкова. Но я был уверен, что никто ничего не поймег…– Задачка для первоклассника, – усмехнулся Казарин. – Ладно, проехали, рассказывайте дальше.– А что дальше? И так ясно. Мартынов поднял глаза на Василия.– Немцы знали, какой шок пережил Сталин, узнав, что твой брат Яков находится в плену. И решили окончательно его добить, похитив Светлану и организовав покушение на тебя, Василий Иосифович. Я все рассчитал с самолетом, а ты… отдал свою машину Клещеву.Сталин обхватил голову руками и вдруг замер.– Постой, а «мессер», который нас с Танькой обстреливал в поле, – тоже твоя работа?Мартынов утвердительно кивнул.– Что еще за «мессер»? – насторожился Казарин.– Потом расскажу, – не поворачивая головы, произнес Василий. – Дальше, гнида, про Светку рассказывай. Как я понимаю, мной дело не ограничилось.– С ней было посложнее. Маршруты и график неизвестны. Да и ты, Казарин, как тень, ходил. В ресторане помешал… Но мы поняли, что все равно рано или поздно все получится, когда узнали о романе Светки с Каплером. Нетрудно было догадаться, что иногда они остаются одни. Сбежав ото всех. Скоро я узнал о квартире…– О какой квартире? Какой ресторан? – заволновался вновь ничего не понимающий Сталин.Лешка жестом руки, мол, потом расскажу, успокоил друга и вновь повернулся к арестованному.– Зачем же надо было рисковать в ресторане?– С квартирой все было не до конца ясно. Я чувствовал, что Каплера должны вот-вот арестовать. А тогда – какие могут быть свидания? Короче, перестраховался. А когда и это сорвалось – решили действовать наверняка. Но и тут – сплошное невезение. Кто знал, что в машине не вы со Светкой окажетесь, а Микоян?Теперь Казарин удивился:– Машина? Микоян?!Один из присутствующих в комнате офицеров доложил:– Товарищ капитан, получена шифрограмма: вчера в 22.05 на Лобном месте при выезде из Кремля была обстреляна машина члена Президиума ЦК Микояна Анастаса Ивановича.Повисла пауза. Казарин переваривал информацию.– А что нам оставалось, если операция проваливалась на глазах? – по-своему расценил Лешкино молчание Мартынов. – Шлыков, Осепчук, Брянцева… Мы понимали, что уже засветились… А Микоян, считай, попал под раздачу. Говорил я этой дуре Полянской, нельзя этого ненормального Пушкарева в дело брать. Личные обиды на Советскую власть – плохой помощник в таком деле…Мартынов вытер ладонью вспотевший лоб и вдруг спохватился:– А, ну да! Вас ведь наверняка интересует Полянская? Казарин кивнул, но вдруг добавил:– Впрочем, про Полянскую нам все и без вас известно. Она, как я понимаю, «засветилась» в ресторане и могла при аресте вас выдать. Поэтому вы ее и убили в Лебяжьем. Меня больше интересует, кто убил Надежду Брянцеву. Вас ведь тогда в Москве не было.Мартынов оживился:– Которая кондукторша? Это сожитель ее сработал. Вопросов к Мартынову у Казарина больше не было, по сути, допрос был окончен. Алексей замолчал. Нарушил тишину Василий.– Ну что? Все? – спокойно спросил он.– Пока достаточно. Вы же со мной, как я понимаю, расставаться не собираетесь? – неожиданно ответил на вопрос Мартынов.– Ну ладно. Все так все, – подытожил Василий.Затем он встал, расправил гимнастерку под портупеей и вдруг со всего размаху ударил Мартынова по лицу…Через час арестованного под конвоем вывели во двор. Он безропотно сел в машину и лишь бросил полный ненависти взгляд на окошко штаба, за которым стоял Казарин. Алексей отвернулся.Некоторое время Таня продолжала сидеть, но потом поднялась и подошла к мужу.– Если помнишь, я обещала вернуться, – тихо произнесла она.Казарин посмотрел в глаза жене.– Опомнилась, – холодно ответил он и шагнул к двери. Но Таня схватила графин и шарахнула его об пол.– Почему? Почему я должна оправдываться, если я ни в чем не виновата?!Алексей обернулся и горько ухмыльнулся:– Ну да, если не считать мелочей…Татьяна попробовала влепить мужу пощечину, но он перехватил ее руку:– Это уже становится доброй традицией – лупить меня по лицу при каждой нашей встрече.Танька была в бешенстве. Она попыталась вырваться, но Казарин держал ее крепко.– Да тебя… тебя… убить надо… Тупица. Да если б ты меня тогда выслушал, все бы могло быть по-другому!Алексей недоуменно посмотрел на жену.– Когда «тогда»?– Когда я тебе звонила, – неожиданно расплакалась Татьяна. – А ты… ты… меня… трубку бросил. А я уже тогда догадывалась, что Клещев погиб не просто так.– Что?!– Ничего!И, продолжая всхлипывать, Таня рассказала про неожиданную встречу у озера с техником Митричем. Про то, как в конце разговора Митрич решился заговорить о Мартынове, которого, оказывается, встретил в тот роковой вечер идущим от самолетов. Ни с того ни с сего получив нагоняй за расхристанный внешний вид, Митрич отдал честь и, бурча что-то себе под нос, отправился восвояси.А потом случилась история с оброненным кем-то ключом во время отлета Клещева.Когда утром пришло сообщение о гибели командира полка, Митрич чуть не сошел с ума. Он-то как никто знал, что лететь должен был Василий… Этот чертов ключ не выходил у него из головы. А вспомнив о Мартынове, Митрич и вовсе потерял покой. Он даже хотел вначале доложить куда следуег, но передумал. Испугался. Доказательств никаких, одни догадки, а трибунал ему светил в любом случае. Вначале недоглядел, затем не доложил.– Что прикажешь мне делать после этого? Бежать к Васе и рассказывать весь этот бред про его друга и начальника штаба? Подставляя Митрича? Вот я и решила присмотреться, приняв ухаживания Мартынова. Боже, как же он мне надоел! – вздрогнула Таня, вспомнив его приставания. – А потом ситуацию усугубил мой сумасшедший муж, некто Казарин. Псих на воле. Тупица и пьяница… Я ведь, как только оказалась в Москве, первым делом позвонила тебе. Но разговор, как ты помнишь, у нас не получился.Таня перестала плакать, потому что увидела испуганные глаза мужа, больше похожие на глаза побитой собаки. Татьяна смахнула слезу и, грустно улыбнувшись, продолжила:– Мартынов – мразь, я это сразу поняла. А интуиция подсказывала, что рано или поздно он себя выдаст.– Интуиция, – задумавшись, пробормотал Казарин.– Да, Алешка, интуиция. Твои схемы – это, конечно, здорово, но иногда женское сердце – самый верный подсказчик.Таня договорила и умолкла. А Казарин опустился на стул и обхватил голову руками. От нежности у нее защемило сердце: перед ней опять был тот самый Лешка, которого она любила больше жизни и без которого не могла жить. Она села напротив и провела ладонью по его носу:– Казарин… Глава 24 Из-за постоянных бомбежек, раннего затемнения, комендантского часа, общей тяжелой ситуации на фронте в течение первых двух лет войны у многих москвичей вошло в привычку ложиться спать после вечерней сводки Информбюро. За два года войны люди смертельно устали от постоянного стресса, и теперь радовались возможности ходить по освещенным вечерним московским улицам, не боясь начала воздушной тревоги, были счастливы от одной только возможности посетить новый спектакль или концерт с участием Руслановой, Утесова, Рознера, Райкина. В театральных кругах почему-то начали ходить упорные слухи, что скоро в страну вернутся многие знаменитые эмигранты, кое-кто шепотом называл даже имя Вертинского. Может быть, москвичам казалось, что вместе с ними вернется безмятежная довоенная жизнь?Уже стемнело, когда из гостиницы «Метрополь» на Охотный ряд вышла леди Анна. Но не успела она пройти и десяти шагов в сторону Красной площади, как за ней началась слежка. Люди Варфоломеева в пылу погони и не заметили, какой жгучий интерес вызвали у пассажиров машины, припаркованной у сквера перед Большим театром.– Это что за клоуны? – удивился тот, что сидел за рулем. – Муровцы, что ли? Идиоты!Старший группы наружного наблюдения оценил ситуацию и, подавшись вперед, положил руку на плечо водителя.– Трогай, Ваня. И не теряй их из виду.Машина, не включая фар, покатила по ночной улице.Анна тем временем миновала Красную площадь, перешла Москворецкий мост и торопливо направилась вверх по Ордынке. Пройдя Кадашевские переулки, она свернула в Ордынский тупик -и двинулась в сторону Третьяковской галереи. И в этот момент трое преследователей бросились к ней, накинули на голову пальто и потащили в подворотню. Однако резкий скрип тормозов заставил троицу остановиться, а дальний свет фар – зажмуриться. Они с трудом разглядели, как из черного автомобиля выскочили люди с пистолетами в руках.– Эй, орлы! Оставьте женщину в покое, – грозно сказал старший и щелкнул затвором. – Оружие на землю! Руки за голо…Но договорить он не успел: один из людей Варфоло-меева выхватил нож и точным броском запустил его в сердце энкавэдэшника. В ответ началась беспорядочная стрельба, и завязался яростный уличный бой. Пули сыпались как горох, отскакивая от стен и фасадов окрестных домов.Об Анне в этот момент все забыли. Перепуганная насмерть, она отползла к подворотне и бросилась в темноту обычного московского двора. Этот маневр заметил водитель машины, залегший возле переднего колеса, и метнулся вдогонку… Анна резко повернула за угол, пробежала вглубь двора метров десять и вдруг попала в чьи-то железные объятья, а горячая ладонь зажала ей рот. В это мгновение со стороны подворотни раздался выстрел. Незнакомец дернулся, но это не помешало ему с силой увлечь Анну в подъезд. Она пыталась сопротивляться, но хватка у нападавшего была стальная. Только когда они оказались в нише черного хода, незнакомец развернул ее к себе, продолжая зажимать ей рот. Вначале во взгляде англичанки читался лишь ужас, потом мелькнуло все возрастающее удивление, и вдруг из глаз брызнули слезы. Незнакомец в ответ начал неистово целовать заплаканное лицо. Ни Анна, ни Владимир Ка-зарин в первые минуты не произнесли ни слова, только крепче прижимались друг к другу. Лишь когда Владимир застонал и опустился на корточки, Анна пришла в себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34