Он что, тоже один из хозяев?Май-Бака ответил не сразу.— Кто его знает! — сказал, вздохнув, жрец Тела.— Как, даже ты не знаешь? — спросил его Май-Бака удивленно. — Я не знаю, по предполагаю.— Что ты можешь предполагать! — раздраженно возразил ему Тела.— Я думаю, чужеземец нам не враг, — сказал Май-Бака.— А что он хочет? Почему он все время бродит по загону? — снова спросил Татракпо.Май-Бака пожал плечами.— Я знаю, чего он хочет! — гневно крикнул Тела. — Они поведут нас в свою страну, чтобы мы работали на них, пасли им скот и обрабатывали землю. Тех, кто не пригоден к труду, они убьют. Напрасно надеетесь: вам так не повезет, как этому негру, пришедшему с ними. Он их лазутчик! Мне об этом во сне сказали боги…— Откуда ты знаешь то, что знают только боги? — спросил его старый Агбонгботиле. — Рабство — это несчастье. И для того чтобы знать это, богам не нужно являться ко мне во сне. А будущее никто не может угадать — ни я, ни Танкоко… Твои заклинания часто меня обманывали. Чему-чему, а им верить не стоит. Ты больше не хозяин, и теперь я не боюсь сказать, что ты обманщик! Счастье тебе принесут боги, не сообщив об этом. Знаешь, как нас учили старики: несчастливого человека можно посадить в горшок с маслом, он все равно останется голодным, а счастливый станет богатым, продавая воду на берегу реки…— Это пустые слова: наше счастье сжег своими лучами глаз бога в первую ночь, когда посмотрел на нас! — злобно выкрикнул Тела.— Но разве к нему не ушла Нтомби, чтобы его умилостивить? — спросил кто-то.Май-Бака нахмурился. При виде его Тела виновато отвел взгляд и произнес:— Нтомби погибла!— Откуда ты знаешь? — набросился на него Май-Бака. — После рыкания льва она еще пела.— Знаю: иначе глаз бога закрылся бы, — заключил, улыбаясь, Тела, потом, повернувшись к нему спиной, отошел.Май-Бака растерялся. Вдруг сквозь загородку загона он увидел Ауту, который ждал его.— Кому ты доверяешь из своего племени? — спросил его Аута, как только вошел в загон.Лучнику вопрос показался странным, но он мысленно перебрал людей своей деревни, чтобы ответить на этот вопрос:— Есть один старик, Агбонгботиле…— Позови его сюда, — попросил Аута.Май-Бака знаком подозвал старика, который нерешительно подошел к ним. Аута молча и внимательно посмотрел ему в глаза. Сначала тот отвел их, но, не заметив во взгляде Ауты ни хитрости, ни враждебности, прямо посмотрел на него.— Вот что, — сказал Аута, — наши хозяева хотят захватить у вас и в других краях рабов для работы в своей стране.— Чтобы мы пасли им скот? — спросил Агбонгботиле.— Нет. У них для этого есть свои пастухи. Для того чтобы строить им дома.Май-Бака засмеялся:— Только для этого? Не думаю, чтоб они привели столько вооруженных воинов лишь для того, чтобы захватить строителей плетеных хижин нашей деревни. Дом может себе сделать каждый в несколько дней. Ты нас обманываешь!Аута кротко посмотрел на него.— Я никогда не видел, — сказал Агбонгботиле, — но давно слышал, что в стране с черной землей на востоке, где живут люди с красной кожей, как твои хозяева, дома строят из камня и они высокие, как горы.— Ты правильно догадался, — сказал Аута. — Там люди не живут в хижинах. Они только у пастухов. У остальных дома каменные, большие. И вот какой секрет хотелось бы мне открыть только вам. Хозяева полагают, что вы быстро освоите мастерство строителей нужных им домов…— Так чего же ты хочешь от нас, какая у тебя цель, если ты рассказываешь нам об их домах? — сказал грустно Май-Бака.— Меня привели сюда как раба, знающего ваш язык…— Как, ты раб? — прервал его удивленно Май-Бака. — Врешь!— Не вру. Посмотрите на рабов, которые несут поклажу, и посмотрите на хозяев и солдат. Разве вы видите среди хозяев и солдат хотя бы одного черного человека?Агбонгботиле отрицательно покачал головой, сказав:— Думаю, он говорит правду. Я верю, что он раб.— Тогда зачем же они тебя сюда привели? — спросил Май-Бака. — Как переводчика? Но ты никому ничего не переводишь, в загон приходишь без хозяев.— Я прихожу только потому, что мне это приказывают. Должен… мне приказали отобрать…— Вот видишь, у тебя одно с другим не сходится. Как же тебе верить? — сказал Май-Бака с сожалением.— Ну как это тебе сказать, чтоб было понятнее… Я ищу людей посмышленее. Хозяева послали меня в загон, для того чтобы выбрать наиболее ловких. Но тайна состоит вот в чем: мне сказали, что тех, кто не будет ловким и пригодным к работе, убьют. Я пришел с вами посоветоваться и спросить, что для вас лучше: смерть или рабство? Другого выхода у вас нет. Вероятно, отберут половину из вас, а остальных отдадут в руки солдат. Но я подумал…Аута замолчал, не закончив фразы. Май-Бака и Агбонгботиле смотрели на него со страхом. Старик вздохнул и сказал:— Тела угадал, ты шпион!.. Жаль.Ауте трудно было говорить обо всем, что было у него на душе, но еще тяжелее не говорить об этом. Внутренняя борьба отражалась в его глазах, в морщинах лица, в сжатых челюстях, в едва дрожащих губах. Агбонгботиле заметил эту борьбу и, смягчившись, медленно сказал:— С тобой или без тебя, краснокожие чужеземцы все равно захватят нужных им рабов… Выполняй свои обязанности, выбирай кого хочешь и оставь нас в покое, мы тебе не советчики.Аута увидел, что его так и не поняли.— Не я выбираю… выбирайте вы. Передаю тайну в ваши руки, хотя знаю, что это может превратиться в копье, направленное против меня. Мне хотелось сделать все, что в моих силах. Я думал, что хозяева возьмут немного рабов, а остальных оставят в живых после ухода. Я ошибся. Не угадал. Иначе я сказал бы, что пригодных к работе совсем мало, и отобрал бы самых плохих людей. Теперь же…Агбонгботиле наконец понял и улыбнулся:— Не бойся нас. Говори прямо.— Хозяева говорят, что оставшихся негодных рабов убьют. Тогда я им сказал, что мною отобраны почти все, так как вы ловкий и пригодный к работе народ. Останется совсем немного, и я думаю, их помилуют. Вот и все, что я вам хотел сказать. Если я ошибся, осудите меня.Агбонгботиле подошел к Ауте и посмотрел ему в глаза, дав понять этим, что ему все ясно. Но Май-Бака грустно спросил:— Ты считаешь — лучше жить рабом, чем умереть?Аута молчал. Что скажешь на это? Сказать им о только что пришедшей ему на ум едва оформившейся мысли, которой он и сам побаивался?— Май-Бака, — начал Аута, — когда живешь, есть на что надеяться. Может случиться, и рабство не будет вечным. Может быть, избавишься от него когда-нибудь. Только мертвецу не на что надеяться. После смерти не остается ничего иного, как гнить. И еще вот что…Заметив, что Аута замолчал, Агбонгботиле постарался его подбодрить:— Говори, чужеземец, что ты хотел сказать. Ты нас не бойся!— Иногда я думаю… как бы это вам сказать… Вот некоторые говорят, что человек рождается рабом или свободным человеком. Я не думаю, что это так… Ну разве обязательно должны быть рабы?— Древние люди, с самого начала мира, когда их сотворили боги, не были рабами и не имели рабов. У них не было никаких иных хозяев, кроме богов. Так говорят старинные поверья. Люди делили постель, воду и были братьями. Может быть, это сказка, а может, и нет. Никто не знает этого! — произнес Агбонгботиле.Ауте стало грустно, и он замолчал. Май-Бака повернулся к нему. Он пристально посмотрел на него и, покачав головой, спросил:— Когда поведут нас отсюда?— Когда вернутся солдаты из северных гор. Думаю, дня через три, а может быть, и четыре.Разговор внезапно оборвался. В деревне по ту сторону загона женщины, собравшись у хижин, оплакивали мужчин.С болью в сердце, не говоря ни слова, Аута вышел из загона и направился к деревьям, в тени которых его ожидал Яхубен. ГЛАВА VI Ночь подходила к концу. Аута давно уже проснулся. Он стоял, опершись на забор загона, и смотрел на незнакомую звезду, за которой так пристально следил в течение всего пути по пустыне. Вскоре из палатки вышел Яхубен. Внутри загона несколько человек, о чем-то перешептываясь, ходили среди спящих рабов. Яхубену надоело наблюдать за звездой, тем более что он увидел старика Агбонгботиле. Солдат уже немного стал понимать язык местного племени. Пока Аута наблюдал за своей звездой, Яхубен окликнул Агбонгботиле и знаком подозвал. его. Тот подошел к забору. Яхубену захотелось блеснуть своими знаниями, и он произнес с некоторым оттенком гордости:— Тески-Бу, большая звезда.Эти слова долетели до Ауты, и он тихо, словно для самого себя, проговорил:— Кто смотрит тем глазом?— Бог! — ответил Яхубен.— Тела говорит, что тот бог принес нам несчастье, — промолвил Агбонгботиле.Но Аута, словно не слыша его, продолжал;— Яхубен, посмотри получше — не кажется ли тебе, что сегодня звезда намного выше, чем в предыдущие ночи?Только теперь он заметил Агбонгботиле и обратил внимание, что говорит с Яхубеном, сам не зная почему, на языке племени даза. Он повернулся к старику:— Ты видел меня? Я думал, что ты спишь… Скажи мне, Агбонгботиле, когда вы увидели эту звезду на небе?Старик опустил глаза и задумался. С тех пор как он заметил, что чужеземцы удивляются появлению звезды, Агбонгботиле стал еще более озабоченным.— Мне кажется, что она уже две ночи на небе, да и размером вроде стала больше, — сказал он. — Бог не хочет быть к нам милосердным: Нтомби нет, вы нас забрали в рабство. Вероятно, Тела прав.— Кто такой Тела? Тот толстый колдун? — спросил Аута.— Да, Он говорит, что вас прислал бог с той звезды.— Глупости! Этой звезды совсем не было не только когда мы двинулись в путь, но и много позже того, как начался поход. И ты думаешь, что каждый раз, когда армия Страны Вод вторгается в какие-либо государства, на небе появляется новая странная звезда?— Показывалась! — сказал Яхубен. — Когда я впервые был в стране Ретену, тогда появилась звезда с хвостом.— Знаю! — ответил, улыбаясь, Аута. — Жрец страны Аккад утверждал, что звезда явилась, чтобы своим хвостом вымести армию атлантов. Тефнахт говорил наоборот: чтобы смести войска стран Ретену, Аккад и Шумер… Но звезда никого не тронула. Ушла так же, как и пришла. Атлантов же и воинов Ретену погибло немало. А корабли Атлантиды ушли, нагруженные рабами и добычей.— А кто такая Нтомби? — спросил Яхубен. Разговор о звездах ему не особенно нравился. — Ты сказал, что ее уже нет. А кто же она такая?Агбонгботиле знаком попросил замолчать и показал головой на Май-Бака. Аута прошептал Яхубену на языке атлантов:— Вероятно, это та черная девушка, которую любил Май-Бака. Узнаем в другой раз.Но Май-Бака услышал имя девушки, произнесенное довольно громко чужим солдатом. Подойдя к ним поближе, он произнес:— Нтомби самая красивая девушка нашего племени. Ее зря послали Тела и Танкоко в темную ночь на юг…Он замолк. Подступивший к горлу комок перехватил дыхание.— Зачем ее послали? — спросил с любопытством Яхубен.— Для того чтобы умилостивить бога, который смотрел на нас одним глазом.— Какой бог?.. А, та большая звезда! Ну и как, смилостивился?Май-Бака грустно посмотрел на солдата.— Разве не видишь? — И Май-Бака показал ему на звезду. — Он смотрит теперь на нас с еще большим гневом.— Ну, а если все же бог увидит ее… — прервал его Агбонгботиле.Но Май-Бака сделал то, на что раньше никогда не решился бы, — перебил старика:— Если бы бог ее увидел, он не мог бы не прийти в восхищение от ее красоты. Бог знал, что Нтомби была дарована ему.— Ну, а вдруг богу она не понравилась и он приказал львам растерзать ее? — спросил Яхубен.Май-Бака отвернулся и скрипнул зубами. Аута тут же перепрыгнул через забор и взял его за руку.— Послушай, Май-Бака, может быть, Нтомби не погибла. Может быть, она вернется назад… Звезде не нужна земная девушка.Май-Бака повернулся к нему и посмотрел на него с невыразимой радостью. Еще никто не поддержал в нем слабую надежду на то, что Нтомби, может быть, жива.— Да, — сказал он, — после рыкания льва я еще слышал ее пение.— Ты любишь Нтомби, и, может быть, она снова будет твоей! — сказал дружелюбно Аута.Май-Бака на это грустно ответил:— Как ты узнал? Откуда ты знаешь, что я ее люблю? Ты что, прочел в моем сердце? Но Нтомби более никогда не будет принадлежать тому, кто ее любит. Даже если она вернется, Май-Бака к тому времени будет рабом далеко, в вашей проклятой стране.— И все-таки до ухода у нас остается несколько дней.— Кто знает! — прошептал Аута. Однако в голосе его не прозвучала уверенность.Черная бездна неба и ее звезды стали растворяться в водянистой серой мгле раннего утра. Прошло немного времени, и странная звезда исчезла совсем.Солнце поднималось из песка, освещая баобаб и финиковые пальмы оазиса.Яхубен обошел забор и вошел в загон.— Как вы смогли пройти через песчаную пустыню? — спросил Агбонгботиле с целью отвлечь Май-Баку от мрачных мыслей о потерянной им Нтомби.— Тяжело было! — ответил Аута. — Вероятно, было бы куда лучше, если бы мы вообще не приходили…— Ничего не поделаешь, пришли, — сказал старик. — Мы знали, что вы приближаетесь.Яхубен с удивлением повернулся в сторону старика, но тут послышался голос Ауты:— Мы знали, что вам известно о нашем приходе. Вот почему мы обходили все оазисы. Барабаны в этих краях не спали: они, как ветер, разносили эту весть.Яхубен, разинув рот от удивления, глядел по очереди то на одного, то на другого.— Вы не встретили зверей? — спросил Май-Бака.— Нет. Но если бы даже и встретили, то Яхубен храбрый солдат, в армии нет лучшего стрелка, чем он.Яхубен принял важный вид от переполнившей его гордости и совсем забыл о барабанах в пустыне.— Да как же вы не заблудились в песках? — спросил опять Агбонгботиле.— Пустыня мне известна с детства, — сказал Аута. — Но я никогда не знал ее так, как знаю теперь. Мы вдвоем, Яхубен и я, шли впереди армии на расстоянии одного ночного перехода и каждый день думали, что не сможем идти дальше. Однако на следующую ночь мы шли дальше так же, как в предшествующую. Зной не раз доводил нас до полного изнурения. Мы слышали, как трескались песчаные камни. Однажды у меня так пересохло горло и в рот набилось столько горячей пыли, что я сказал себе: вот он, вкус смерти! Но это ощущение прошло, как любой другой привкус, и мы остались живы. Вот и все. Но не я достоин удивления: я, как и вы, родился в этих песках. А вот Яхубен — это удивительный человек. Он житель страны, где воды так же много, как и воздуха, а жара там в степях вполовину меньше, чем у вас в тени под листьями баобаба. Он никогда не видел пустыни и, впервые встретившись здесь с ней, преодолел все ее трудности.Яхубен был просто счастлив. Он с признательностью взглянул на Ауту. Если бы было можно и они были бы только вдвоем, он не посмотрел бы на то, что Аута раб, и бросился бы его обнимать.Май-Бака впервые с доверием посмотрел на Яхубена.Вдруг в южной части деревни послышались крики. Как все селения негров, маленькую деревню оазиса можно было охватить сразу одним взглядом. Женщины кричали, но, казалось, кричали от радости — чувство, которое в создавшихся условиях было неестественным.Один из вновь захваченных рабов, который был обязан приносить еду для своих собратьев в загоне, быстро подошел и, поставив скудную еду на землю, крикнул:— Они привели Нтомби! Нтомби здесь!Май-Бака почувствовал, как у него задрожал подбородок. Он не осмеливался приблизиться к забору, чтобы убедиться, в самом ли деле она пришла. Тогда к другому краю загона заковылял Агбонгботиле. Вслед за ним пошел и солдат Яхубен, чтобы узнать, кто такая Нтомби. Аута тоже хотел было пойти вместе со всеми, но ему не хотелось оставлять Май-Баку одного.Вскоре к ним возвратился Яхубен. Он был весел и еще издалека закричал:— Пришла! Ее нашли на дереве; она туда от страха залезла. — Подойдя к Ауте поближе, он прошептал ему: — Не пустить ли ее в загон?..Не говоря ни слова о причинах своих волнений, Май-Бака умоляюще смотрел на Ауту. Беспокойство овладело и Аутой, он не знал, как ему быть. Дело принимало нелегкий оборот. Пуарем не хотел обременять армию рабынями, особенно из черных племен. Однако в Атлантиде давно установился обычай не разлучать рабов с их женами. Здесь Пуарем был хозяином, и ему не хотелось, чтобы женщины были обузой в пути и сокращали тем самым скорость передвижения армии. “А что, если попросить Тефнахта как исключение взять с собой одну-единственную рабыню? — думал Аута. — Но тогда Май-Бака вряд ли согласится быть выделенным изо всех своих собратьев…”— Пойду к светлейшему Тефнахту, — сказал Аута, прервав свои размышления.И он не спеша направился к палатке жреца. Негры с надеждой и любопытством смотрели ему вслед. Шел он медленно, чтобы как-то выиграть время и все обдумать. Он еще не знал, что скажет Тефнахту, но чувствовал, что следует просить его не за одну рабыню, а за всех.Жрец Тефнахт сидел на ложе, сплетенном из веток и покрытом несколькими леопардовыми шкурами, в тени огромного тента из толстой ткани, через которую не проникали лучи солнца. Два раба обмахивали его опахалами из страусовых перьев, привязанных к длинным ручкам, сплетенным из молодых тростинок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37