Накажите этих упрямцев, они заплатят вам дань! Обращайтесь с ними, как с рабами, восставшими против вас. Закуйте юного безумца, развязавшего войну, в цепи!.. Сципион имеет в виду меня, — закончил Ганнибал.
И опять раздался рев наемников. Они бурно требовали выступить навстречу римлянам.
— Нельзя их недооценивать, — сказал теперь Ганнибал серьезно. — Они знают, за что борются: за свой город, за дома, поля и скот, за матерей и братьев. Если они не победят, то станут рабами. Впервые для них все должно решиться. Для нас тоже! Не обманывайте себя, выхода у нас нет. За нашей спиной горы, с обеих сторон море — и ни одного корабля, чтобы спастись бегством. Помочь себе можем только мы сами. Но разве этого мало? Вы меня знаете: я вырос среди вас, каждый из вас видел, как я поступаю с врагами. Я же знаю каждого из моей армии, и знаю, на что он способен. Нас возвеличила война, в войне мы дома, как рыбы в воде, как птицы в воздухе. Нам же противостоят новички, завербованные в спешке, неопытные. Сципион командует армией всего лишь полгода, как полководец он подобен ребенку, еще не научившемуся ходить. И такой человек называет нас своими рабами! Вашими рабами станут римляне — это я вам обещаю. Каждый из вас получит двух рабов-римлян… Они, видите ли, потребовали, чтобы нас выдали, как разбойников, они обещают нам пытки и смерть. Все это достанется им самим! Вы получите их поля и сады, их дома и добро. В конце у них не будет ничего, а у вас все!..
Последние слова Ганнибала вызвали долго не смолкавший рев одобрения. Слоны забеспокоились. Ганнибал приказал их увести. Поэтому я не увидел, что происходило на площади дальше. Чтобы еще больше поднять боевой дух наемников, Ганнибал велел привести в лагерь сотню пленных тавринов. Им предложено было завоевать свою жизнь в поединках. Это были в основном юноши, они с радостью приняли предложение. Некоторые, танцуя, выказывали готовность бороться до тех пор, пока кто-нибудь из двоих не будет убит. Их нисколько не смущало, что таврины будут драться против тавринов. Им дали оружие, победителям Ганнибал обещал подарить боевого коня и, конечно, свободу. О конце каждого поединка возвещал рев толпы. Карталон, видевший часть этих поединков, вернулся из лагеря с красным лицом. Он не уставал прославлять храбрость этих смертников.
— Оставшиеся в живых будут теперь с нами, — объявил Карталон с гордостью. — Кому бы это удалось, кроме Ганнибала, — сделать из вчерашних врагов союзников? Из бойев, инсубров, салассов, тавринов он делает карфагенян; из толпы — армию! А эти римские птенцы еще отваживаются… — И тут Карталон потерялся в злобных речах против Сципиона и ему подобных, стал обвинять римлян во всех мыслимых подлостях и предрек, что их падение совсем близко.
Им овладело нетерпение, от которого он не в силах был отделаться, скорее достигнуть Карфагена. Вечерами его лицо пылало. Под глазами легли глубокие тени. Меня это беспокоило, и я поговорил об этом с Силеном. Силен позаботился о том, чтобы Карталона осмотрел Синхал. Тот дал Карталону мазь — натирать грудь и спину. Когда я натирал ему спину, то слышал, как тяжело клокотало в груди у Карталона.
— Смести римлян — и назад в Карфаген! — повторял он все чаще.
25
Ганнибал двигался вдоль Тицина по направлению к Паду. Дни стояли теплые, хотя зима была на пороге. Солнце бодрило людей и животных; наемники с нетерпением ожидали встречи с врагом. На третий день после ухода из городка тавринов Ганнибал привел армию в укрепленный лагерь. Он нервничал из-за того, что все еще не встретился с легионами Сципиона. Лежащая впереди местность была неведомой, он боялся попасть в ловушку. На следующее утро он двинулся с конниками широким фронтом, чтобы встретить врага. Прочесали рощи, обыскали ущелья, осмотрели холмы. День стал жарче. Копыта лошадей поднимали тучи пыли.
Ганнибал с Магарбалом, Магоном и с небольшой свитой въехали на вершину холма. У Ганнибала захватило дыхание от того, что он вдруг увидел. Перед ним стояла римская конница. Как и Ганнибал, Сципион тоже искал врага, и он тоже ехал во главе примерно трех тысяч всадников. И он выбирал позицию на вершине холма.
Ганнибал прибыл туда раньше, и теперь у него было преимущество. Он не стал медлить ни одного мгновения. Магарбал и Магон разделили конницу на два крыла. Под прикрытием холмов нумидийцы подошли к флангам римлян. Столкновение двух армий было таким яростным, что многие всадники попадали с седел. Они продолжали яростно биться пешими. Раненые лошади беспорядочно носились вокруг. Вскоре все поле покрылось мертвыми и ранеными. Потом Магарбал и Магон врезались со своими нумидийцами во фланги римлян, после чего противник уже почти не сопротивлялся.
Каждый человек боролся теперь только за свою жизнь. Сципион сражался тоже отчаянно. Вокруг него стоял неописуемый шум. Его сбили с лошади. Ганнибал увидел это и решил схватить консула живым, но не сумел к нему пробиться. Забыв об опасности, римские всадники преградили путь к месту, где их командующий лежал под копытами лошади. На глазах у Ганнибала какой-то молодой всадник пробился к раненому консулу, посадил его на лошадь, остальные окружили их, и все они стали пробиваться сквозь кольцо врагов под градом кровопролитных ударов. Так они ушли от преследователей. Сотни пожертвовали собой, чтобы спасти консула. Ганнибал не потерял и половины того числа всадников, которые были потеряны римлянами. Преследуя римлян, Ганнибал добрался до гряды холмов, откуда он увидел римский лагерь. До карфагенского лагеря было отсюда полдня пути.

Ганнибал повернул назад. Он решил атаковать римский лагерь на следующий день и вынудить римлян принять этот бой. Он вернулся в свой лагерь с сотнями пойманных лошадей. Наемники завидовали победе, одержанной конницей. Они чувствовали себя ограбленными, но успокаивались мыслью о близком сражении.
— Завтра настанет конец римлянам, — успокаивал Карталон меня и Сура.
Глаза у него горели.
В эту ночь он не спал — я заметил это утром по его лицу: оно стало серым, как пепел. Сур стоял в полном боевом снаряжении. Он был готов раньше других слонов. Затягивая панцирь на груди слона, Карталон извинялся перед ним.
— Сегодня я ничем не могу тебе помочь, — говорил он Суру, — сегодня великий день. Когда все кончится, римских легионов больше не будет. А сейчас готовься к бою…
Сур спокойно дал надеть на себя доспехи. Его рана уже зажила.
Ганнибал вывел свою армию в таком боевом порядке, чтобы она могла сразу же вступить в битву. Конница получила приказ защищать наши фланги. Ганнибал хотел, чтобы слоны и конница приняли на себя главный удар. Они уже доказали свое превосходство в первом же столкновении. Ганнибал считал, что Сципион не будет ждать, пока нападут на его лагерь, а отведет свои легионы в открытое поле и будет встречать карфагенян там. Ганнибал выслал вперед разведчиков и двинулся на юг.
Неприятеля нигде не было видно — ни на холмах, за которыми укрывался римский лагерь, ни на поле за лагерем. В лагере никто не подавал признаков жизни, при входе не было стражи, окопы были пусты. Ночью Сципион ушел.
Когда Карталон увидел покинутый лагерь, он произнес ругательство, которое никогда раньше не слетало с его губ.
— Они думают, что мы будем бежать за ними, пока не останемся без ног! — сказал он, сердито сверкая глазами.
Он чувствовал себя обманутым.
Ганнибал послал Магона и Магарбала с тысячью всадников с приказом напасть на след врага. Он велел нам снять со слонов доспехи и попоны. По его распоряжениям было видно, что он не рассчитывает на близкую битву.
К концу дня Карталон до того разъярился на римлян, что Синхал настоятельно посоветовал ему не давать волю своему гневу.
— Гнев съест тебя, — предупредил он Карталона.
Он приготовил ему горячий напиток. Шумное дыхание Карталона и его проклятия постепенно стихли. Один раз он даже засмеялся. Когда Магон и Магарбал вернулись, по лагерю быстро прокатился слух, что в руки карфагенян попало шестьсот римлян. Они разрушали на реке Пад мост, по которому отступили легионы Сципиона. Мостом наши всадники овладеть не смогли. От пленников они узнали, что Сципион тяжело ранен. Говорили также, что молодой воин, который усадил Сципиона на лошадь и вывел из окружения, был его сыном.
На следующий день армия должна была переправиться через реку Пад. Римляне сожгли на другом берегу все лодки. Не оставалось ничего другого, как искать брод. Когда такое место нашли, Ганнибал приказал построить запруду, чтобы уменьшить силу течения. Плотина была построена с помощью слонов. Слоны, ведомые Суром, с удовольствием вошли в воду и теперь спокойно стояли — плотно, друг возле друга, полуразвернувшись против течения. Потом реку стали переходить наемники и лошади; они плыли или шли вброд — течение было сильным. Над головами наемники держали кожаные мешки.
Потом люди и лошади сушились у костров. Ганнибал приказал поставить палатки. Казалось, что война отодвинулась далеко-далеко. Наемники и всадники заснули глубоким сном, без малейшей мысли об опасности. Я видел, как сон сморил у костров и погонщиков. Но Карталон бодрствовал. Он хотел, чтобы мы провели ночь подле Сура, и мы улеглись среди слонов. Я прислушался к дыханию Карталона. Он дышал спокойнее, но не спал. Слоны тоже не могли заснуть, хотя стояли совершенно тихо. Они долго стояли, насторожив уши, чтобы слышать каждый звук. Только около полуночи почувствовали себя в безопасности и перестали прислушиваться. И Карталон затих. Надо мной среди звезд темнела дорожка — это был хобот Сура. Я долго смотрел на него, пока не заснул.
26
Разведчики донесли Ганнибалу, что Сципион отвел легионы в лагерь возле города Плаценция. Ганнибал не хотел больше оставлять врага в покое. Поэтому он послал Магарбала с его конницей атаковать неприятеля. Магарбалу удалось отрезать несколько когорт от римского лагеря. Ганнибал немедленно раскинул свой лагерь под стенами города, вызывающе близко от римских укреплений. Но Сципион избегал сражения. Он все еще страдал от раны, полученной у Тицина, и ждал подкрепления. Его колебания вызвали волнения в легионах, особенно во вспомогательных италийских войсках.
Однажды ночью стража у ворот римского лагеря пришла в замешательство: из лагеря вырвались две тысячи наемников и двести всадников. Те римляне, которые пытались помешать этому предательству, были убиты. Карфагеняне приняли дезертиров с распростертыми объятиями. Ганнибал послал их по домам. Там они должны были завербовать новобранцев — каждый воин обязан был вернуться с десятью новыми, чтобы сражаться вместе с Ганнибалом за освобождение от римского ига. Недалеко по соседству обитали кельты, они выжидали, чем все это кончится. Ганнибал убеждал их перейти на его сторону. Когда они начали отказываться, Ганнибал стал настаивать. Несколько их поселений были преданы огню. Нумидийская конница произвела налеты на перепуганных жителей. После этих налетов осталась опустошенная земля. Те, кому удалось спастись, примирились со своей участью и присоединились к карфагенянам. Было ясно, что от римлян им помощи ждать не приходится. Римляне сами вынуждены были защищаться. Эти невольные союзники снабжались теперь провизией из карфагенских запасов. Но и солдаты Ганнибала питались очень скудно, он временно выдавал им только половину их нормы. Счастливый случай положил конец этим трудностям. Через посредников Ганнибал связался с начальником местного гарнизона Кластидии, и тот принял взятку. За небольшую цену — четыреста золотых — он продал город карфагенянам. Теперь голоду пришел конец. Кладовые города были полны. Гарнизону и его жителям Ганнибал разрешил свободно уйти.
Дни становились заметно короче. По вечерам над Па-дом и Требией поднимался туман, и тогда земля исчезала, и уже ничего нельзя было рассмотреть, пока не начинался день. Лагерь лежал в сыром тумане, как остров на дне моря. Ночи стали необычайно тихими. Туман поглощал шаги часовых и треск лагерных костров.
В одну из таких туманных ночей легионы Сципиона ушли, перейдя Требию. Даже карфагенские стражники на передовых постах не заметили, что римляне отступили. Когда на следующий день туман рассеялся, подняли тревогу. Нумидийцы, балеары и кельты жадно набросились на покинутый лагерь и начали грабить все, что осталось, вместо того, чтобы преследовать врага. Всадники Магарбала поймали несколько отставших римлян. Главные силы врага уже спрятались в другом укрепленном лагере. А строить укрепления римляне умели. За несколько часов они могли построить земляной лагерь, который представлял для нападавшего очень сложное препятствие.
Карталон успокоился только тогда, когда услышал, что новый лагерь находится всего в нескольких стадиях по ту сторону Требии. Это говорило о том, что Сципион не думал о бегстве, он только хотел уклониться от боя.
— Страх пронизал его до костей, — таков был приговор Карталона. — Он хочет, чтобы между ним и нами была хотя бы река.
Когда под вечер Силен пришел навестить Карталона, он нашел его в лучшем расположении духа, чем обычно.
— Ты похож на слонов, — сказал Силен, — и просто не можешь выносить запаха римлян. Как только они уйдут от нас чуть подальше, тебе становится лучше.
— Как бы они только от нас не удрали!
— Куда? — удивился Силен.
— Страна у них большая, — сказал Карталон, и его лицо помрачнело. — И у них есть корабли и море. — Он снова говорил с ненавистью. — И все это украдено у нас!.. Или ты будешь говорить, что они построили свои корабли не по примеру наших? За одну ночь у них появился флот, и римляне перекинули мосты со своих кораблей на наши, и с помощью этих дьявольских мостов они превратили корабли в отрезок суши, на которой могут вести бой так, как к этому привыкли. Это было их большой хитростью, тем самым они отняли у нас море. Разве я не прав? — Карталон смотрел на Силена воспаленными от лихорадки глазами; не получив ответа, он продолжал:
— Но на этот раз мы прибыли не на кораблях, мы пришли по суше. И какая им теперь польза от этих дьявольских мостов? Какая им польза от нашего моря, если у нас есть их земля? — Карталон засмеялся так, будто Рим и Сицилия были у него в кармане. — Давайте рассказывать римские сказки! — И он указал на меня кивком головы: — Пусть он узнает, каковы они на самом деле. Пусть узнает их героев! Расскажи ему об их консуле, которого звали Регул! Нет, — продолжал он, не переводя дыхания, — пусть сначала услышит от меня, как об этом римляне рассказывают! Слышишь, римляне! Не пропусти ни слова: во время первой войны, когда Рим напал на Карфаген, римляне переплыли море и вышли на африканский берег, чтобы завоевать Карфаген. К несчастью для римлян, консул, главнокомандующий, который, как храбрый человек, сражался в первых рядах, попал в руки карфагенян. Карфагеняне хотели закончить войну как можно скорее и сказали захваченному консулу Регулу: «Ты рискуешь своей жизнью, но мы хотим, чтобы ты вернулся в Рим. Война уничтожит и нас и вас, — сказали они, — объясни это своим людям! Если тебе это не удастся, дай нам слово чести, что ты вернешься к нам и будешь нашим пленником…» Так сказали карфагеняне. И что же Регул? Он дал слово чести и отбыл в Рим… А там? Слушай внимательно! Он, держащий свободу в одной руке, плен и пытки — в другой, отказался от свободы, потому что это было бы для него позором, он призвал римлян продолжать войну, пока Карфаген не превратился в руины. Благородный человек, верный своему слову, он отдал себя в руки врагов, вернувшись назад, а карфагеняне, вне себя от ярости из-за того, что провалился их план, разорвали его на куски, как бешеные собаки! А теперь расскажи ты, — обратился он к Силену.
— Регул, — сказал Силен спокойным голосом, — хотел завоевать Карфаген. Но у него ничего не получилось, и его взяли в плен. А что еще хуже — он умер в плену. Карфагеняне сообщили о его смерти римлянам. Когда вдова консула узнала об этом, она приказала предать пытке двух благородных карфагенян — Бостара и Гамилькара, которые были у нее в доме рабами. От пыток Бостар умер, а Гамилькар остался калекой на всю жизнь. Но чтобы спасти репутацию семьи, Регулы выдумали историю о слове чести, о героическом возвращении и об ужасном убийстве Регула карфагенянами…
— Вот каковы они! — сказал Карталон. — Могут сочинить любую ложь и быть до крайности жестокими. — Он посмотрел на меня, глаза его пылали. — Бостар мертв, Гамилькар калека… Вспомни об этом, когда придет наш день и мы посчитаемся с ними!
Карталон страдал от того, что проходило время, а война, как он говорил, «не двигалась с места». В то время никто, кроме Ганнибала и его ближайших советников, не знал, что приближается вторая римская армия. Консул Семпроний со своими легионами ускоренным маршем продвигался из южной части страны, где он прикрывал римлян от возможного нападения карфагенского флота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20