И ей самой, и Мэй стоило подумать об этом.
– Мне кажется, в этой стране мне еще бывать не доводилось, – наконец отозвался он.
– Рейф, давай займемся делами. Пошли. Так мы и до утра не управимся.
Он открыл глаза и посмотрел на Фелисити:
– Мне очень нравится с тобой танцевать.
– Мне тоже нравится, Рейф. Но уже очень поздно.
– Вот как?
Он прижал ее к себе и наклонился, чтобы поцеловать за ухом. От неожиданности Фелисити тихонько ахнула и непроизвольно выгнула шею. Рейф не замедлил этим воспользоваться, легонько прихватив зубами мочку уха. Не в силах справиться с собой, Фелисити простонала и порывисто обняла его за шею.
– Нравится? – шепотом спросил он.
– Да… да…
Он принялся водить кончиком языка по ее уху. Такого чувственного прикосновения Фелисити никогда еще не переживала. Она изо всех прижалась к обнимавшему ее Рейфу. Как-то незаметно для них обоих они вдруг оказались за обрушенной конюшней, там, где луг довольно круто спускался к журчавшей внизу речке.
– Рейф, – мечтательно проговорила Фелисити, – посмотри, какая красивая эта…
Вскрикнув от неожиданности, он вдруг оступился в пустоту. Фелисити безотчетно схватила его за руку, чтобы удержать от падения, но оступилась сама, и оба покатились вниз по склону.
Когда падение прекратилось, Фелисити обнаружила, что каким-то образом оказалась на Рейфе. Его лицо было всего в паре дюймов от нее. Освободиться она не могла, даже если бы очень этого захотела – Рейф лежал на подоле ее юбки. Более того, рука ее оказалась зажатой под его спиной, и вытащить ее не было никакой возможности. Мужчина улыбнулся. В глазах его плясали веселые огоньки, и тогда Фелисити потянулась к его губам.
Когда она наконец отпрянула, чтобы не задохнуться, он рукой удержал ее за затылок, притянул обратно и жадно приник к ее рту. Язык его тронул ее губы, и Фелисити с колотящимся сердцем их приоткрыла. А потом закрыла глаза и изо всех сил вжалась в его сильное и жаркое тело. Бедром она почувствовала его тугую плоть и робко подвигала из стороны в сторону ногой. Рейф напрягся, глухо простонал прямо ей в губы, потом запустил пальцы в ее волосы, чуть отстранил ее лицо от себя и принялся покрывать быстрыми поцелуями открытую шею.
Волосы упали Фелисити на лицо, что вовсе не остановило мучительно-сладкое путешествие губ Рейфа вдоль ее шеи.
– Рейф… – задохнулась Фелисити и отвела его руку в сторону, чтобы снова приникнуть к его губам.
Руки Рейфа легли ей на спину, и она почувствовала, как он расстегивает на ней платье, умело, справляясь с непростыми застежками. Отстраниться она не могла и не хотела, остановить его – тоже. Руки ее сами собой без устали гладили и ласкали его лицо, волосы, плечи, руки. Ей страстно хотелось слиться воедино с Рейфом, стать с ним одним телом.
– Тихо, Лис, тихо, – с нежностью прошептал Рейф, осторожно спуская ей платье сначала с одного плеча, потом с другого и приникая губами к обнажившейся шелковистой коже. – Не торопись. Я никуда не убегаю. Я здесь.
– Прости, – выдохнула она, распахивая его расстегнутый жилет.
– Извиняться-то не за что, – улыбнулся он и, взяв за руку, поднес ее пальцы ко рту и принялся с нежностью целовать и легонько покусывать один за другим.
– Я хочу… – неверным голосом произнесла было Фелисити, но замолчала, не в силах договорить.
– И я тоже. Приподнимись чуть-чуть.
– Не надо, Рейф, просто обними меня крепче.
Он беззвучно рассмеялся и блеснул потемневшими от желания глазами.
– Хорошо, упрямая девчонка. Пусть будет по-твоему. Она снова всем телом прижалась к нему, чтобы почувствовать, какой новой силой успела налиться его плоть.
– Боже мой! – разве что не прохныкала она, выгибаясь в его объятиях.
Рейф стянул ей платье до пояса. Горячие уверенные пальцы ласково погладили ее обнажившиеся соски, и Фелисити вновь застонала. Не выдержав, она села, и Рейф, взяв в руки ее груди, страстно, но бережно принялся ласкать тугие полушария. Фелисити нетерпеливо пошевелилась, чтобы вытащить из-под него юбку, потом совсем от нее освободиться и со стоном вновь приникнуть к возлюбленному.
– Лис, милая… Тебе придется еще кое-что с себя снять, – выдохнул Рейф и приподнялся на локте, чтобы зажать губами напрягшийся сосок и самозабвенно втянуть его в рот, не забывая при этом ласкать свободной рукой ее другую грудь. – Не откладывай.
В голосе его была настойчивость, которая удивительным образом совпадала с тем желанием, от которого она вся дрожала. Освободиться от нижнего белья было несложно, потому что, едва она подняла сорочку, Рейф запустил руку за корсаж и просто разорвал тонкую ткань. С его брюками пришлось труднее, и она никак не могла справиться с незнакомыми ей застежками на пуговицах.
– Сядь, – хрипло выговорил Рейф и отвел ее руки. Задыхаясь, она подчинилась, и тогда он быстро освободился от одежды, одним движением стянув с себя брюки и отбрасывая их в сторону. – Вот так-то лучше.
Нежно погладив ладонями ее нагие бедра, он потянул Фелисити к себе.
– Рейф, – сказала она, – я даже не знаю…
Он еще раз поцеловал ее, с трудом сдерживая улыбку.
– Ты хочешь?..
– Наверное, да.
Он медленно привлек девушку к себе, возложил на себя, и Фелисити почувствовала его горячую твердую плоть. Да… именно так… по-другому и быть не должно… принять… такая радость…
– Рейф, я больше не могу, – простонала она.
– Я стараюсь не сделать тебе больно, – прошептал он ей на ухо прерывающимся от снедавшего его вожделения голосом.
– Мне не будет больно.
– Но ведь до меня ты…
С каким-то сладострастным стоном, поразившим ее саму, Фелисити раздвинула бедра и с силой опустилась на мужское достоинство Рейфа, принимая его глубоко и целиком в свое девственное лоно. От внезапной острой боли Фелисити вскрикнула, но, когда непроизвольно попыталась приподняться, Рейф ласково удержал ее и с нежностью прижал к себе.
– Я старался… объяснить тебе, милая. Подожди чуть-чуть, полежи спокойно. Она уткнулась лицом ему в грудь, и боль между ног начала уходить, уступая место такому восхитительному чувству слияния, которого она и вообразить себе не могла.
– Боже, Боже мой, – только и смогла выговорить Фелисити, пораженная своим восторгом от того, что чувствует в себе Рейфа.
– Теперь можно, Лис, не бойся, – сказал он и слегка подвигал из стороны в сторону бедрами.
Фелисити последовала его примеру, раскачиваясь взад и вперед, из стороны в сторону и любуясь выражением предвкушения радости и наслаждения на его лице. Она задвигалась быстрее, наклонилась и провела языком вдоль его шрама на щеке. Рейф громко застонал. Что-то глубоко внутри Фелисити все стягивалось и стягивалось в болезненно-сладостный комок, там, внизу живота, там, где их тела смыкались. Она раскачивалась все быстрее и быстрее, все сильнее и сильнее и почти задохнулась от волны немыслимо острого наслаждения. А потом без сил упала на Рейфа.
– Рейф… – еле слышно прошептала она.
Он со стоном прижал ее к себе, перевернул на спину. Теперь она оказалась под ним и снизу вверх смотрела на его лицо. Он поцеловал ее, легонько укусил за нижнюю губу и вдруг резким движением глубоко вошел в нее, и Фелисити снова назвала его по имени, и снова, снова – столько раз, сколько он погружался в ее разверстую жаркую плоть.
Наконец он издал стон, содрогнулся и обессилено уронил голову ей на плечо.
Фелисити ласково провела рукой по растрепанным белокурым волосам, слушая его прерывистое дыхание и стараясь успокоить свое. Рейф оказался тяжелым. Но ей нравилось лежать под ним. Возникало непередаваемое чувство защищенности, надежности, которого ей не хватало столько лет.
Рейф приподнял голову и снова поцеловал ее, на этот раз с большей нежностью. Он просунул ладони ей под спину и снова положил на себя. Фелисити приклонила голову ему на грудь и услышала, как бьется его сердце.
– Наверное, мне все-таки нужно тебе рассказать, о чем я размышлял в конце вечера, – заговорил Рейф немного смущенным голосом.
– Я что-то не так сделала? – воскликнула Фелисити, шутливо постучав кулачком по его широкой груди.
– Нет, нет, что ты… вовсе нет. Просто мне было интересно, желаешь ли ты меня так же сильно, как желаю тебя я. Теперь ответ мне известен.
Фелисити хотелось сейчас только одного – остаться здесь навсегда, не двигаться с места, лежать в этих уютных объятиях и не думать о том, что Рейф скоро уедет, и не гадать, как скоро наступит это «скоро», когда она навеки распростится с поместьем Фортон-Холл… если только не прислушается к совету Джеймса Барлоу. Но молчанием от проблем не отделаешься…
– А еще о чем ты тогда раздумывал?
– О том, что Дирхерст был прав. Конюшня существенно увеличила бы цену поместья.
– Только не эта.
Он ласково провел рукой по ее волосам, пропуская между пальцами длинные вьющиеся пряди. Фелисити закрыла глаза, просунула руку ему под рубашку и положила ладонь на твердый и плоский, как доска, живот.
– Согласен, – продолжил Рейф. – А вот новая конюшня была бы очень даже к месту. Я собираюсь написать брату и попросить его о ссуде.
Фелисити удивленно подняла голову:
– О ссуде? Ты ведь говорил, что никогда не будешь просить…
– Речь идет о совсем небольшой сумме – для того, чтобы добавить Фортон-Холлу тот пустячок, который поднимет цену поместья. Ну как?
Ее единственной мыслью было – Рейф задержится здесь дольше, чем собирался, а необходимость решения ее проблем откладывается. Очень медленно Фелисити снова приникла к нему, думая, что бы он сделал, если бы она призналась ему в своих чувствах, сказала, как сильно его любит.
– Пожалуй, в этом что-то есть, – вместо этого проговорила она.
– Я рад, что ты согласна. Честно говоря, я поначалу сомневался – слишком похоже на желание потешить собственную дурь, – рассмеялся он.
– А теперь? – поинтересовалась Фелисити, заранее улыбаясь ответу.
– Ты замечательная! – крепко ее, обняв, воскликнул Рейф. «Ты тоже, милый», – подумала она.
Глава 10
Рейф начинал писать письмо Куинлану трижды. Первая попытка закончилась полным провалом, потому что он так и не смог решить, что может рассказать своему здравомыслящему старшему брату про Фортон-Холл, Фелисити и Мэй. Второе послание он начал вроде бы неплохо, пока до него не дошло – он настолько замечтался, что машинально всю страницу исписал именем Фелисити.
– Да ты свихнулся, парень! – пробормотал он и, торопливо скомкав лист, швырнул его в зажженный камин.
При третьей попытке он постарался быть кратким и держаться сути дела. Мимоходом упомянув, что поместье Фортон-Холл нуждается в небольшом ремонте перед продажей, он назвал вполне скромную сумму, которая, по его расчетам, не должна была вызвать у брата нездоровое любопытство.
На втором этаже раздались шаги, и Рейф откинулся на спинку кресла. За эту ночь он по меньшей мере десяток раз порывался подняться в спальню Фелисити. Он стал первым в ее жизни любовником, но отчего эта девушка, такая порядочная, практичная и рассудительная, выбрала именно его, оставалось загадкой. Кроме того, Лис желала его, именно его, а не обаятельного богатого сынка герцога Хайброу или украшенного наградами армейского капитана.
Еще одна проблема – он не привык думать о женщине, над которой одержал очередную любовную победу. Более того, Фелисити пробралась ему в душу гораздо глубже, чем ему поначалу казалось. Когда она выговаривала eго имя голосом, исполненным желания, Рейф готов был сделать все – в буквальном смысле все, – чтобы доставить ей радость. А частью этого было то, что она желала – и он отлично об этом знал – поместье Фортон-Холл.
– Так тебя перетак!
Снос конюшни и ремонт дома – это не имело ничего общего с тем, что было нужно ему самому. Фелисити и путешествие на Восток были самыми что ни на есть взаимоисключающими желаниями. Беда в том, что Лис была рядом и он мог видеть ее, слышать и прикасаться к ней. Остальной мир был далеко, и чтобы туда попасть, нужно было много денег.
Рейф вытащил еще один лист. Необходимо было отвлечься и перестать думать с утра до вечера только о Лис и ее шелковистой коже. Он с усмешкой принялся небрежно набрасывать письмо. Старина Роберт Филдс сумеет помочь ему прийти в себя. Необходима лишь малая толика лондонского цинизма, чтобы вернуть себе ясность ума и духа. Уж чего-чего, а цинизма у Роберта было в избытке. Рейф еще подумал о письме Френсису Хеннингу, но этот недоумок скорее всего счел бы его письмо приглашением на отдых в Фортон-Холл и не замедлил примчаться на все лето. Нет, пара писем от Роберта, одно от Куина – и хватит. Не следует забывать о свободе, что ждет его в недалеком будущем.
Рейф прикрыл глаза, не в силах справиться с навалившейся усталостью. Он умел соблазнять женщин, хотя по вчерашнему вечеру в этом можно было усомниться. Вообще-то, когда он занимался любовью, всегда предполагалось наличие кровати, ну, на крайний случай хотя бы чуток романтических отношений. Здесь же все наспех, почти в одежде, а он еще сильнее желал ее видеть, прикасаться к ней, обнимать…
– Лис? – В приоткрытую дверь просунулось любопытное личико Мэй. Увидев, что за письменным столом сидит он, девочка надулась и скорчила недовольную гримасу. – Ах, это вы…
Головка исчезла из дверного проема, и Рейф вздохнул, не в силах больше выносить немилость восьмилетней девчушки.
– Мэй?
Тишина. Затем вопрос:
– Что?
– Прости меня.
Личико снова показалось в дверях.
– Правда?
Он утвердительно кивнул:
– Правда. Ну так что – мы снова друзья?
Она задумалась, потом тряхнула головой:
– Ладно. Только тебе надо извиниться перед Лис.
– За что? Она же хотела, чтобы ты танцевал с ней, а ты не танцевал!
– Понял. – Рейф дописал письмо, сложил лист и надписал адрес. – Ну что ж, зато мы потанцевали с ней потом, когда ты уже видела десятый сон. – Он поднялся со стула и потянулся. Даже после всех обессиливающих вчерашних событий он так и не смог сомкнуть глаз. Осознание того, что чем дальше, тем больше он проникается нежной заботой о Фелисити Харрингтон, начинало его страшить.
– Кому ты писал?
Он запечатал письма и протянул их Мэй.
– Моему брату и другу в Лондон.
– Роберт Ф… Фолдс, – запинаясь, прочитала она.
– Не Фолдс, а Филдс, крошка, – поправил он девочку, затыкая пробкой бутылочку с чернилами. – Не хочешь съездить со мной в Пелфорд и отправить письма?
– Сначала Мэй придется разобраться с таблицей умножения.
Рейф обернулся на голос вошедшей в комнату Лис, и от охватившего его ликования сердце забилось заметно сильнее. Этим утром она была на удивление хороша в зеленом муслиновом платье, которого он на ней еще ни разу не видел. Держала она себя в руках замечательно – правда, до тех пор, пока их глаза не встретились. Рейф желал любви Лис, желал здесь, желал прямо сейчас…
– Лис, я хочу поехать с Рейфом, ну пожалуйста! – захныкала Мэй.
– Доброе утро, – поздоровался он.
– Доброе утро, – коротко ответила она и снова все свое внимание обратила на сестру: – Про арифметику мы сразу забыли? И сделай любезность, сходи посмотри, есть ли у нас сегодня яйца на завтрак.
– Чтоб они лопнули… – пробурчала Мэй, с явной неохотой направившись к двери.
Годы, проведенные за картежным столом и в армии, научили Рейфа проницательности, и, как правило, ему не составляло труда понять по выражению глаз Лис, какие чувства обуревают молодую женщину. Но сегодня утром проницательность ему изменила.
– Как спалось? – осторожно поинтересовался Рейф. Фелисити молча кивнула, рассеянно перебирая валявшиеся на столе безделушки. Когда дверь за Мэй громко захлопнулась, она оставила это занятие, пересекла кухню, подошла вплотную к Рейфу и обняла за талию. Когда она прижалась щекой к его плечу, он осторожно обнял ее и легонько привлек к себе.
– Доброе утро, – еще раз поздоровалась она и призывно склонила головку.
Рейф поцеловал ее в губы, мгновенно почувствовав кипение ответной страсти.
– Вот теперь утро действительно доброе, – негромко заметил он.
– Ты, похоже, всю ночь не спал? – Она провела пальцами по пробившейся щетине на его подбородке.
– Да. Когда я начинаю размышлять, на это уходит какое-то время.
– Понятно. Дай Бог, – рассмеялась Фелисити.
Рейф всерьез начал подумывать, а не забаррикадировать ли им дверь гостиной от Мэй. Он снова поцеловал Фелисити, и когда та ответила не менее горячим, исполненным желания поцелуем, тяжесть вины, лежавшая с прошлой ночи у него на сердце, ушла.
– Не жалеешь, милая Лис?
Она вгляделась ему в лицо, помолчала и внешне спокойно произнесла:
– Пока нет.
Теперь настала его очередь рассмеяться:
– Вот и хорошо. Я бы не возражал, если бы вчерашняя ночь повторилась, только без камней под боками. – Рейф опустил руки ей на бедра, накрыл ладонями ягодицы и с силой привлек молодую женщину к себе. – А если прямо сейчас?
Она тихонько простонала и судорожно сжала его плечи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
– Мне кажется, в этой стране мне еще бывать не доводилось, – наконец отозвался он.
– Рейф, давай займемся делами. Пошли. Так мы и до утра не управимся.
Он открыл глаза и посмотрел на Фелисити:
– Мне очень нравится с тобой танцевать.
– Мне тоже нравится, Рейф. Но уже очень поздно.
– Вот как?
Он прижал ее к себе и наклонился, чтобы поцеловать за ухом. От неожиданности Фелисити тихонько ахнула и непроизвольно выгнула шею. Рейф не замедлил этим воспользоваться, легонько прихватив зубами мочку уха. Не в силах справиться с собой, Фелисити простонала и порывисто обняла его за шею.
– Нравится? – шепотом спросил он.
– Да… да…
Он принялся водить кончиком языка по ее уху. Такого чувственного прикосновения Фелисити никогда еще не переживала. Она изо всех прижалась к обнимавшему ее Рейфу. Как-то незаметно для них обоих они вдруг оказались за обрушенной конюшней, там, где луг довольно круто спускался к журчавшей внизу речке.
– Рейф, – мечтательно проговорила Фелисити, – посмотри, какая красивая эта…
Вскрикнув от неожиданности, он вдруг оступился в пустоту. Фелисити безотчетно схватила его за руку, чтобы удержать от падения, но оступилась сама, и оба покатились вниз по склону.
Когда падение прекратилось, Фелисити обнаружила, что каким-то образом оказалась на Рейфе. Его лицо было всего в паре дюймов от нее. Освободиться она не могла, даже если бы очень этого захотела – Рейф лежал на подоле ее юбки. Более того, рука ее оказалась зажатой под его спиной, и вытащить ее не было никакой возможности. Мужчина улыбнулся. В глазах его плясали веселые огоньки, и тогда Фелисити потянулась к его губам.
Когда она наконец отпрянула, чтобы не задохнуться, он рукой удержал ее за затылок, притянул обратно и жадно приник к ее рту. Язык его тронул ее губы, и Фелисити с колотящимся сердцем их приоткрыла. А потом закрыла глаза и изо всех сил вжалась в его сильное и жаркое тело. Бедром она почувствовала его тугую плоть и робко подвигала из стороны в сторону ногой. Рейф напрягся, глухо простонал прямо ей в губы, потом запустил пальцы в ее волосы, чуть отстранил ее лицо от себя и принялся покрывать быстрыми поцелуями открытую шею.
Волосы упали Фелисити на лицо, что вовсе не остановило мучительно-сладкое путешествие губ Рейфа вдоль ее шеи.
– Рейф… – задохнулась Фелисити и отвела его руку в сторону, чтобы снова приникнуть к его губам.
Руки Рейфа легли ей на спину, и она почувствовала, как он расстегивает на ней платье, умело, справляясь с непростыми застежками. Отстраниться она не могла и не хотела, остановить его – тоже. Руки ее сами собой без устали гладили и ласкали его лицо, волосы, плечи, руки. Ей страстно хотелось слиться воедино с Рейфом, стать с ним одним телом.
– Тихо, Лис, тихо, – с нежностью прошептал Рейф, осторожно спуская ей платье сначала с одного плеча, потом с другого и приникая губами к обнажившейся шелковистой коже. – Не торопись. Я никуда не убегаю. Я здесь.
– Прости, – выдохнула она, распахивая его расстегнутый жилет.
– Извиняться-то не за что, – улыбнулся он и, взяв за руку, поднес ее пальцы ко рту и принялся с нежностью целовать и легонько покусывать один за другим.
– Я хочу… – неверным голосом произнесла было Фелисити, но замолчала, не в силах договорить.
– И я тоже. Приподнимись чуть-чуть.
– Не надо, Рейф, просто обними меня крепче.
Он беззвучно рассмеялся и блеснул потемневшими от желания глазами.
– Хорошо, упрямая девчонка. Пусть будет по-твоему. Она снова всем телом прижалась к нему, чтобы почувствовать, какой новой силой успела налиться его плоть.
– Боже мой! – разве что не прохныкала она, выгибаясь в его объятиях.
Рейф стянул ей платье до пояса. Горячие уверенные пальцы ласково погладили ее обнажившиеся соски, и Фелисити вновь застонала. Не выдержав, она села, и Рейф, взяв в руки ее груди, страстно, но бережно принялся ласкать тугие полушария. Фелисити нетерпеливо пошевелилась, чтобы вытащить из-под него юбку, потом совсем от нее освободиться и со стоном вновь приникнуть к возлюбленному.
– Лис, милая… Тебе придется еще кое-что с себя снять, – выдохнул Рейф и приподнялся на локте, чтобы зажать губами напрягшийся сосок и самозабвенно втянуть его в рот, не забывая при этом ласкать свободной рукой ее другую грудь. – Не откладывай.
В голосе его была настойчивость, которая удивительным образом совпадала с тем желанием, от которого она вся дрожала. Освободиться от нижнего белья было несложно, потому что, едва она подняла сорочку, Рейф запустил руку за корсаж и просто разорвал тонкую ткань. С его брюками пришлось труднее, и она никак не могла справиться с незнакомыми ей застежками на пуговицах.
– Сядь, – хрипло выговорил Рейф и отвел ее руки. Задыхаясь, она подчинилась, и тогда он быстро освободился от одежды, одним движением стянув с себя брюки и отбрасывая их в сторону. – Вот так-то лучше.
Нежно погладив ладонями ее нагие бедра, он потянул Фелисити к себе.
– Рейф, – сказала она, – я даже не знаю…
Он еще раз поцеловал ее, с трудом сдерживая улыбку.
– Ты хочешь?..
– Наверное, да.
Он медленно привлек девушку к себе, возложил на себя, и Фелисити почувствовала его горячую твердую плоть. Да… именно так… по-другому и быть не должно… принять… такая радость…
– Рейф, я больше не могу, – простонала она.
– Я стараюсь не сделать тебе больно, – прошептал он ей на ухо прерывающимся от снедавшего его вожделения голосом.
– Мне не будет больно.
– Но ведь до меня ты…
С каким-то сладострастным стоном, поразившим ее саму, Фелисити раздвинула бедра и с силой опустилась на мужское достоинство Рейфа, принимая его глубоко и целиком в свое девственное лоно. От внезапной острой боли Фелисити вскрикнула, но, когда непроизвольно попыталась приподняться, Рейф ласково удержал ее и с нежностью прижал к себе.
– Я старался… объяснить тебе, милая. Подожди чуть-чуть, полежи спокойно. Она уткнулась лицом ему в грудь, и боль между ног начала уходить, уступая место такому восхитительному чувству слияния, которого она и вообразить себе не могла.
– Боже, Боже мой, – только и смогла выговорить Фелисити, пораженная своим восторгом от того, что чувствует в себе Рейфа.
– Теперь можно, Лис, не бойся, – сказал он и слегка подвигал из стороны в сторону бедрами.
Фелисити последовала его примеру, раскачиваясь взад и вперед, из стороны в сторону и любуясь выражением предвкушения радости и наслаждения на его лице. Она задвигалась быстрее, наклонилась и провела языком вдоль его шрама на щеке. Рейф громко застонал. Что-то глубоко внутри Фелисити все стягивалось и стягивалось в болезненно-сладостный комок, там, внизу живота, там, где их тела смыкались. Она раскачивалась все быстрее и быстрее, все сильнее и сильнее и почти задохнулась от волны немыслимо острого наслаждения. А потом без сил упала на Рейфа.
– Рейф… – еле слышно прошептала она.
Он со стоном прижал ее к себе, перевернул на спину. Теперь она оказалась под ним и снизу вверх смотрела на его лицо. Он поцеловал ее, легонько укусил за нижнюю губу и вдруг резким движением глубоко вошел в нее, и Фелисити снова назвала его по имени, и снова, снова – столько раз, сколько он погружался в ее разверстую жаркую плоть.
Наконец он издал стон, содрогнулся и обессилено уронил голову ей на плечо.
Фелисити ласково провела рукой по растрепанным белокурым волосам, слушая его прерывистое дыхание и стараясь успокоить свое. Рейф оказался тяжелым. Но ей нравилось лежать под ним. Возникало непередаваемое чувство защищенности, надежности, которого ей не хватало столько лет.
Рейф приподнял голову и снова поцеловал ее, на этот раз с большей нежностью. Он просунул ладони ей под спину и снова положил на себя. Фелисити приклонила голову ему на грудь и услышала, как бьется его сердце.
– Наверное, мне все-таки нужно тебе рассказать, о чем я размышлял в конце вечера, – заговорил Рейф немного смущенным голосом.
– Я что-то не так сделала? – воскликнула Фелисити, шутливо постучав кулачком по его широкой груди.
– Нет, нет, что ты… вовсе нет. Просто мне было интересно, желаешь ли ты меня так же сильно, как желаю тебя я. Теперь ответ мне известен.
Фелисити хотелось сейчас только одного – остаться здесь навсегда, не двигаться с места, лежать в этих уютных объятиях и не думать о том, что Рейф скоро уедет, и не гадать, как скоро наступит это «скоро», когда она навеки распростится с поместьем Фортон-Холл… если только не прислушается к совету Джеймса Барлоу. Но молчанием от проблем не отделаешься…
– А еще о чем ты тогда раздумывал?
– О том, что Дирхерст был прав. Конюшня существенно увеличила бы цену поместья.
– Только не эта.
Он ласково провел рукой по ее волосам, пропуская между пальцами длинные вьющиеся пряди. Фелисити закрыла глаза, просунула руку ему под рубашку и положила ладонь на твердый и плоский, как доска, живот.
– Согласен, – продолжил Рейф. – А вот новая конюшня была бы очень даже к месту. Я собираюсь написать брату и попросить его о ссуде.
Фелисити удивленно подняла голову:
– О ссуде? Ты ведь говорил, что никогда не будешь просить…
– Речь идет о совсем небольшой сумме – для того, чтобы добавить Фортон-Холлу тот пустячок, который поднимет цену поместья. Ну как?
Ее единственной мыслью было – Рейф задержится здесь дольше, чем собирался, а необходимость решения ее проблем откладывается. Очень медленно Фелисити снова приникла к нему, думая, что бы он сделал, если бы она призналась ему в своих чувствах, сказала, как сильно его любит.
– Пожалуй, в этом что-то есть, – вместо этого проговорила она.
– Я рад, что ты согласна. Честно говоря, я поначалу сомневался – слишком похоже на желание потешить собственную дурь, – рассмеялся он.
– А теперь? – поинтересовалась Фелисити, заранее улыбаясь ответу.
– Ты замечательная! – крепко ее, обняв, воскликнул Рейф. «Ты тоже, милый», – подумала она.
Глава 10
Рейф начинал писать письмо Куинлану трижды. Первая попытка закончилась полным провалом, потому что он так и не смог решить, что может рассказать своему здравомыслящему старшему брату про Фортон-Холл, Фелисити и Мэй. Второе послание он начал вроде бы неплохо, пока до него не дошло – он настолько замечтался, что машинально всю страницу исписал именем Фелисити.
– Да ты свихнулся, парень! – пробормотал он и, торопливо скомкав лист, швырнул его в зажженный камин.
При третьей попытке он постарался быть кратким и держаться сути дела. Мимоходом упомянув, что поместье Фортон-Холл нуждается в небольшом ремонте перед продажей, он назвал вполне скромную сумму, которая, по его расчетам, не должна была вызвать у брата нездоровое любопытство.
На втором этаже раздались шаги, и Рейф откинулся на спинку кресла. За эту ночь он по меньшей мере десяток раз порывался подняться в спальню Фелисити. Он стал первым в ее жизни любовником, но отчего эта девушка, такая порядочная, практичная и рассудительная, выбрала именно его, оставалось загадкой. Кроме того, Лис желала его, именно его, а не обаятельного богатого сынка герцога Хайброу или украшенного наградами армейского капитана.
Еще одна проблема – он не привык думать о женщине, над которой одержал очередную любовную победу. Более того, Фелисити пробралась ему в душу гораздо глубже, чем ему поначалу казалось. Когда она выговаривала eго имя голосом, исполненным желания, Рейф готов был сделать все – в буквальном смысле все, – чтобы доставить ей радость. А частью этого было то, что она желала – и он отлично об этом знал – поместье Фортон-Холл.
– Так тебя перетак!
Снос конюшни и ремонт дома – это не имело ничего общего с тем, что было нужно ему самому. Фелисити и путешествие на Восток были самыми что ни на есть взаимоисключающими желаниями. Беда в том, что Лис была рядом и он мог видеть ее, слышать и прикасаться к ней. Остальной мир был далеко, и чтобы туда попасть, нужно было много денег.
Рейф вытащил еще один лист. Необходимо было отвлечься и перестать думать с утра до вечера только о Лис и ее шелковистой коже. Он с усмешкой принялся небрежно набрасывать письмо. Старина Роберт Филдс сумеет помочь ему прийти в себя. Необходима лишь малая толика лондонского цинизма, чтобы вернуть себе ясность ума и духа. Уж чего-чего, а цинизма у Роберта было в избытке. Рейф еще подумал о письме Френсису Хеннингу, но этот недоумок скорее всего счел бы его письмо приглашением на отдых в Фортон-Холл и не замедлил примчаться на все лето. Нет, пара писем от Роберта, одно от Куина – и хватит. Не следует забывать о свободе, что ждет его в недалеком будущем.
Рейф прикрыл глаза, не в силах справиться с навалившейся усталостью. Он умел соблазнять женщин, хотя по вчерашнему вечеру в этом можно было усомниться. Вообще-то, когда он занимался любовью, всегда предполагалось наличие кровати, ну, на крайний случай хотя бы чуток романтических отношений. Здесь же все наспех, почти в одежде, а он еще сильнее желал ее видеть, прикасаться к ней, обнимать…
– Лис? – В приоткрытую дверь просунулось любопытное личико Мэй. Увидев, что за письменным столом сидит он, девочка надулась и скорчила недовольную гримасу. – Ах, это вы…
Головка исчезла из дверного проема, и Рейф вздохнул, не в силах больше выносить немилость восьмилетней девчушки.
– Мэй?
Тишина. Затем вопрос:
– Что?
– Прости меня.
Личико снова показалось в дверях.
– Правда?
Он утвердительно кивнул:
– Правда. Ну так что – мы снова друзья?
Она задумалась, потом тряхнула головой:
– Ладно. Только тебе надо извиниться перед Лис.
– За что? Она же хотела, чтобы ты танцевал с ней, а ты не танцевал!
– Понял. – Рейф дописал письмо, сложил лист и надписал адрес. – Ну что ж, зато мы потанцевали с ней потом, когда ты уже видела десятый сон. – Он поднялся со стула и потянулся. Даже после всех обессиливающих вчерашних событий он так и не смог сомкнуть глаз. Осознание того, что чем дальше, тем больше он проникается нежной заботой о Фелисити Харрингтон, начинало его страшить.
– Кому ты писал?
Он запечатал письма и протянул их Мэй.
– Моему брату и другу в Лондон.
– Роберт Ф… Фолдс, – запинаясь, прочитала она.
– Не Фолдс, а Филдс, крошка, – поправил он девочку, затыкая пробкой бутылочку с чернилами. – Не хочешь съездить со мной в Пелфорд и отправить письма?
– Сначала Мэй придется разобраться с таблицей умножения.
Рейф обернулся на голос вошедшей в комнату Лис, и от охватившего его ликования сердце забилось заметно сильнее. Этим утром она была на удивление хороша в зеленом муслиновом платье, которого он на ней еще ни разу не видел. Держала она себя в руках замечательно – правда, до тех пор, пока их глаза не встретились. Рейф желал любви Лис, желал здесь, желал прямо сейчас…
– Лис, я хочу поехать с Рейфом, ну пожалуйста! – захныкала Мэй.
– Доброе утро, – поздоровался он.
– Доброе утро, – коротко ответила она и снова все свое внимание обратила на сестру: – Про арифметику мы сразу забыли? И сделай любезность, сходи посмотри, есть ли у нас сегодня яйца на завтрак.
– Чтоб они лопнули… – пробурчала Мэй, с явной неохотой направившись к двери.
Годы, проведенные за картежным столом и в армии, научили Рейфа проницательности, и, как правило, ему не составляло труда понять по выражению глаз Лис, какие чувства обуревают молодую женщину. Но сегодня утром проницательность ему изменила.
– Как спалось? – осторожно поинтересовался Рейф. Фелисити молча кивнула, рассеянно перебирая валявшиеся на столе безделушки. Когда дверь за Мэй громко захлопнулась, она оставила это занятие, пересекла кухню, подошла вплотную к Рейфу и обняла за талию. Когда она прижалась щекой к его плечу, он осторожно обнял ее и легонько привлек к себе.
– Доброе утро, – еще раз поздоровалась она и призывно склонила головку.
Рейф поцеловал ее в губы, мгновенно почувствовав кипение ответной страсти.
– Вот теперь утро действительно доброе, – негромко заметил он.
– Ты, похоже, всю ночь не спал? – Она провела пальцами по пробившейся щетине на его подбородке.
– Да. Когда я начинаю размышлять, на это уходит какое-то время.
– Понятно. Дай Бог, – рассмеялась Фелисити.
Рейф всерьез начал подумывать, а не забаррикадировать ли им дверь гостиной от Мэй. Он снова поцеловал Фелисити, и когда та ответила не менее горячим, исполненным желания поцелуем, тяжесть вины, лежавшая с прошлой ночи у него на сердце, ушла.
– Не жалеешь, милая Лис?
Она вгляделась ему в лицо, помолчала и внешне спокойно произнесла:
– Пока нет.
Теперь настала его очередь рассмеяться:
– Вот и хорошо. Я бы не возражал, если бы вчерашняя ночь повторилась, только без камней под боками. – Рейф опустил руки ей на бедра, накрыл ладонями ягодицы и с силой привлек молодую женщину к себе. – А если прямо сейчас?
Она тихонько простонала и судорожно сжала его плечи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40