Он протянул руку и положил ей на шею. От этого горячего прикосновения ее сердце бешено заколотилось. Ее опалило желание, становившееся все более жарким оттого, что ладонь его спускалась все ниже. Наконец он накрыл рукой ее левую грудь, и сердце, подскочив, замерло от испуга и незнакомого ей блаженства. Он медленно ласкал и другую грудь, а затем кончиком пальца стал обводить вокруг ее соска. Лили казалось, что внутри ее вспыхнуло пламя. Она инстинктивно выгнулась ему навстречу и только потом поняла, что это был призыв, которому он тут же внял. Взяв в рот ее сосок, он принялся ласкать его своим горячим языком, поглаживая в это время другую грудь.
Она почувствовала странное нетерпение, которое нарастало с каждой секундой. Она совсем не хотела, чтобы он останавливался, но в то же время чувствовала, что существует нечто большее, что подарит ей более острое наслаждение, хотя не могла бы объяснить, что именно. Она выгнула шею и, тихо застонав, опустилась на подушки, чувствуя, как его губы двинулись вверх по груди, по шее и, достигнув наконец ее рта, прильнули к нему страстным, нетерпеливым поцелуем. Одновременно рука его медленно скользнула вниз, спустилась по животу до самого сокровенного места, потом еще ниже, к бедрам, потом начала поглаживать ее колени. А поцелуй его все длился и длился, делаясь все более неистовым, говоря ей, что его терпению приходит конец. Его рука, оставив колено, снова двинулась вверх, теперь поглаживая внутреннюю часть бедра.
– Твое тело нежнее, чем я мог себе вообразить, – прошептал он, отрываясь наконец от ее губ.
Затаив дыхание, он осторожно положил руку между ее бедер, чуть надавив ладонью, и в ту же секунду она ответила на его безмолвный вопрос, выгнувшись дугой и подавшись вверх, словно стараясь еще теснее прижаться к его руке. Он опустил голову и коснулся губами ее виска, затем обжег поцелуями щеку и вновь захватил в плен ее губы. Его язык проник в глубь ее рта, и в ту же минуту его пальцы проникли в ее лоно. Эти прикосновения жгли ее, не давая опомниться. Внезапно он прервал поцелуй.
– Хорошо, Лили. Ты совсем готова принять меня. – Он продолжал свои медленные движения пальцами, словно подтверждая свой слова. Ей казалось, что она просто не выдержит этой сокровенной жгучей ласки.
– Пора, Лили. – Он говорил глухим, дрожащим от нетерпения и напряжения голосом. – После того как я нарушу твою девственность, ты узнаешь, что возможны ощущения еще более приятные, чем эти.
– Мне кажется, это просто невозможно, – прошептала Лили, удивляясь, что она еще в состоянии говорить. Почувствовав, как его пальцы вновь скользят внутрь, она едва не задохнулась.
– И у меня совсем нет никаких вопросов. О, Майлс, пожалуйста!
Он сразу же убрал руку и прижал ее сверху своим телом. Затем обхватил ладонями ее лицо и заглянул в глаза. Его потемневший взгляд показался ей греховней самого греха, он словно проникал ей прямо в душу, заставляя трепетать от неясного страха и томления. А затем она почувствовала, как что-то давит ей с силой между ног. Она вся сжалась, ожидая разрывающую боль, про которую ей шепотом рассказывала Софи. Она напряглась еще сильнее и вдруг ощутила, как что-то с силой проникает в нее. Их бедра соприкоснулись, а она все еще ожидала боли.
– Это и есть то самое? – с трудом пролепетала она, чтобы знать, чего ей еще надо опасаться. Лили двинула бедрами и почувствовала, что ее словно что-то сковывает внутри, но это ощущение было едва заметным среди других: наполненности, безболезненного, но мучительного желания чего-то большего, заставляющего ее выгибаться навстречу ему. Она готова была умолять его о чем-то, чего сама не понимала. Он возвышался над ней, опершись на обе руки, кожа его блестела от испарины. Едва ее бедра двинулись вверх, он почему-то застонал и закрыл глаза. А когда он вновь взглянул на нее, Лили увидела в его глазах полыхающий огонь желания.
– Пока хватит. – Она почувствовала, как он как бы ускользает от нее. Ее руки обхватили его бедра, и он уступил ее молчаливому требованию и снова медленно вошел в нее. Ее голова откинулась на подушки, она не могла дышать, чувствуя лишь то, как он двигается в ней. Она обвила его руками, крепче сжимаяих при каждом его толчке, словно требуя большего, еще и еще. Он снова поцеловал ее, но вскоре его губы скользнули вниз по ее шее, к плечам, словно он не хотел отвлекать ее от главного, того необыкновенного, что он делал с ее телом.
Пальцами ног она провела по его ногам, затем прижала ступни к его икрам, двигаяими вверх и вниз в такт его движениям. Он застонал и, обхватив одной рукой ее стан, сильнее прижал к себе, словно они и так не были слиты воедино. С каждым разом он проникал все глубже, а ей казалось, что он врывается не только в ее тело, но и в саму ее душу.
Вскоре сила его возбуждения полностью передалась ей, заставляя ее двигаться в такт его ритму. Он был так близко, но ей хотелось еще большей близости. В конце концов это ощущение стало настолько невыносимым, что, не выдержав, она вонзила ему в плечи ногти. В ответ на это неосознанное выражение страсти внутри его как будто что-то взорвалось, освобождая его напряжение. Последним, самым сильным рывком он проник в нее, заставляя ее принять себя всего. Она почувствовала, как и внутри ее самой произошел какой-то взрыв ощущений, принесший ей ни с чем не сравнимое блаженство. Дрожь, сотрясшая его тело, передалась и ей, когда она почувствовала, как он изливает в нее свое семя. Ощущение было совершенно неожиданным и настолько восхитительным, что она застонала и выкрикнула его имя. А он, не разжимая объятий, продолжал двигаться, чтобы как можно дольше продлить невыносимую муку наслаждения…
Еще очень не скоро Ремингтон возвратился к действительности, постепенно продлевая упоительное забытье. Он перекатился на спину, не выпуская Лили из объятий. Медленными движениями он поглаживал ей спину, ощущая странную потребность снова касаться её, несмотря на то, что его желание было полностью удовлетворено. Ему хотелось утешить и успокоить ее после такого сокрушительного, сумасшедшего вихря, который захватилихобоих. Лили спала. Он задержал дыхание, и биение его сердца громким стуком отдавалось у него в ушах. Ему вновь хотелось целовать ее, нежно ласкать губами ее тело просто потому, что сами эти поцелуи доставляли ему радость.
Глядя в потолок, он улыбался, вспоминая ее вопрос: «Это и есть то самое?» Если бы он в тот момент не был так занят, пытаясь удержать себя от слишком поспешного вторжения в ее тело, его бы очень позабавила ее наивность. Затем его улыбка немного потухла, и он искренне возблагодарил небеса за то, что ему так безболезненно удалось нарушить ее девственность. А он-то готовил себя к истерикам. Что ж, ему уже пора было бы привыкнуть: всегда и во всем Лили очень неожиданна.
Интересно, что она спросит его в следующий раз, когда он снова захочет ею овладеть. Сейчас все произошло слишком быстро – для нее. А впрочем, и для него тоже. Просто какой-то шквал. Он никогда еще не ощущал такого полного удовлетворения, такого покоя. Эта мысль заставила его нахмуриться. Он совсем не хотел слишком сильно привязываться к Лили, его вполне устраивало то, как он относился к ней до их свадьбы. Он, конечно, знал, что интимная близость изменит их дружеские отношения, но надеялся, что наконец излечится от потребности постоянно прикасаться к ней и сжимать в объятиях.
Охваченный недобрыми предчувствиями, он заставил себя ослабить объятия и выпустить ее, потом отодвинулся на край кровати так, чтобы совсем ее не касаться. Она же пробормотала во сне его имя и потянулась к нему, еще более соблазнительная, чем прежде! Он хотел ее. Он безумно хотел снова ее целовать, снова нежить и ласкать это дивное тело, снова познать радость соединения. И вдруг он с ужасом понял, что не насытится ею до конца своей жизни.
Он отодвинулся от нее еще дальше и закрыл лицо руками. Может быть, он все-таки ошибается… Каждая новая любовница поначалу казалась ему особенной, не похожей на других, однако очень скоро они неизменно надоедали ему. Со временем он исцелится и от этой сжигающей его изнутри жажды, этой неутолимой потребности в ней, и его жизнь войдет в привычное, нормальное русло. Их совместная жизнь станет спокойной и размеренной, и они будут вполне довольны своим браком, который принесетим немало приятных минут. Она подарит ему детей.
Мысль о Лили, носящей под сердцем его дитя, вызвала в нем невероятное возбуждение, он опять изнемогал от желания, потрясенный силой своей страсти. Он сцепил руки на затылке и уставился в потолок, намереваясь запомнить каждую его трещинку. Однако это не помогло. В длинных, беспорядочных линиях внезапно начинали проступать смутные эротические картины. И чем больше он смотрел на них, тем сильнее в нем разгоралось желание. Он каждым нервом ощущал, что его красавица жена здесь, совсем рядом. А в довершение всех его мук она перекатилась на бок и прижалась к нему… всем телом. И его собственное тело мигом напряглось от возбуждения. До его ноздрей долетел слабый запах роз и сандалового дерева, а также возбуждающий запах их недавней близости. Его руки невольно обвили ее стройное тело.
Только сегодняшняя ночь такая, потом этот чувственный голод будет утолен, успокоил он себя. Он заглянул ей в лицо и замер, очарованный необыкновенной красотой своей жены. Боже,как ему хотелось разбудить ее своими поцелуями, вновь ощутить восхитительную сладость ее тела…
Но нет, как заботливый муж, он даст ей поспать. Он не станет будить ее, чтобы удовлетворить свое желание.
Нежно, едва касаясь, он провел пальцами по ее щеке и прошептал ее имя.
16
– Что? Мы куда-то едем? – Лили протерла глаза и попыталась сесть на кровати. И тут же вспомнила, что она совершенно голая. Тогда она снова опустилась на подушки и взглянула на своего мужа. Тот стоял перед высоким зеркалом, уже одетый в белую сорочку и серые панталоны, лицо его было густо намылено. На туалетном столике стояла плошка с водой, а он в этот момент проводил по лицу длинной, ужасно опасной на вид бритвой с таким видом, словно каждое движение причиняло ему невыносимое страдание. Лили была поражена этим зрелищем, однако решила, что это довольно забавно. Впрочем, сейчас ее мысли были заняты совсем другим. Она взглянула в окно. В комнату проникал мягкий утренний свет, солнце едва только появилось над горизонтом.
– Через час мы отправляемся в мой замок, – заявил он.
Она изумленно взглянула на его строгий профиль, пытаясь собраться с мыслями, затуманенными сном.
–Но… почему так внезапно?
Он оглянулся, бросив на нее такой холодный взгляд, и Лили решила, что ей, наверное, просто приснилась эта безумная восхитительная ночь, полная нежности и любви. Он окунул бритву в воду и, описав ею широкий круг, вновь поднес к лицу.
– Свадьба герцога не может пройти незамеченной. Едва только новость достигнет Лондона, как в Ремингтон-хаус один за другим начнут наезжать визитеры. А я обещал твоему отцу, что буду держать тебя подальше от людей.
Лили нахмурилась.
– Вы за что-то сердитесь на меня? – чуть растерянно спросила она.
– Ну, разумеется, нет. Что за странная мысль? – Он окинул ее быстрым и каким-то отчужденным взглядом. – Я уверен, что вы захотите попрощаться с отцом. И, конечно же, с Софи. Пора одеваться, Лили. Выберите что-нибудь подходящее для дороги. Служанка леди Холибрук поможет вам собраться.
Все его внимание вновь переключилось на бритву. Подтянув простыню к подбородку, Лили села на постели, обдумывая сложную стратегическую задачу: как добраться до своего халата, брошенного на стуле недалеко от кровати. К сожалению, она не могла до него дотянуться, а расхаживать по комнате в голом виде не собиралась, даже если бы думала, что это доставит ему удовольствие. Всего несколько часов назад Ремингтону вроде бы очень нравилось видеть ее обнаженной, но утром он явно не проявлял к ней ни малейшего интереса. Она догадалась почему. Он насмотрелся на нее этой ночью и нашел в ней множество недостатков, которые разочаровали его.
Она спустила ноги с кровати и, завернувшись в край простыни, встала, осторожно поглядывая на мужа. До стула, на котором висел халат, надо было сделать несколько шагов. Последний раз оглянувшись на Ремингтона, который не обращал на нее никакого внимания, она, отпустив простыню, быстро добежала до стула и, схватив желанную добычу, стремительно нырнула назад под спасительные покровы.
– Черт возьми! – вдруг услышала она и, вздрогнув, посмотрела на Ремингтона, но тот так и не обернулся. С мрачным видом он рассматривал в зеркале порезанную щеку, прикладывая к порезу уголок белоснежного полотенца. Пользуясь тем, что он занят своей щекой. Лили попыталась одной рукой быстро натянуть на себя халат, а другой придержать край простыни. Руки у нее дрожали, и вся эта нехитрая процедура заняла довольно много времени. Досадуя на свою неловкость и на то, что все её старания спрятать наготу оказались тщетными. Лили наконец завязала пояс и взглянула на мужа. Тот разглядывал еще один порез.
Лили села на край постели, наблюдая за тем, как бритва движется по щеке.
– Почему вы –не доверите это своему камердинеру?
Ремингтон еле слышно выругался, так как украсил себя очередным порезом – теперь на подбородке. Смочив полотенце чистой водой из кувшина, он прижал его к лицу и повернулся к Лили.
– Не доверю что? – подозрительно глядя на нее, спросил он.
– Побрить вас.
– В некоторых исключительных случаях я предпочитаю делать это сам.
– Но мне кажется, вы не слишком искусны в этом.
Он бросил на нее уничтожающий взгляд и кивком головы указал на ширму.
– В нашем распоряжении осталось меньше часа. Пора одеваться. Лили.
Однако на сборы у них ушло вдвое больше времени. Каждому пришлось объяснять причинуих внезапного отъезда, а затем еще со всеми прощаться. Ремингтон, отец Лили и сэр Малкольм ждали Лили в библиотеке, пока она пошла попрощаться с подругой и леди Байнбридж.
Если бы не мрачное настроение Ремингтона, она была бы только благодарна ему за их поспешный отъезд. Казалось, его нисколько не беспокоило, что все в доме знали, чем они занимались всю эту ночь, но Лили не могла никому смотреть в глаза, особенно отцу. Поэтому, когда они наконец отъехали от Холибрук-хаус, она испытала настоящее облегчение, но тут же взгрустнула, вспомнив, что они едут не в Лондон. Теперь, вероятно, пройдут недели, а возможно, и месяцы, прежде чем сэр Малкольм пришлет сообщение, что ему удалось схватить того неуловимого негодяя. Если мрачное настроение ее мужа не улучшится, это время покажется ей просто вечностью.
Молчание в карете начинало уже угнетать ее. Они с герцогом расположились по одну сторону, но места в экипаже было достаточно для того, чтобы сидеть, не касаясь друг друга даже случайно. Он продолжал мрачно смотреть в окно, хотя поместье лорда Холибрука давно скрылось из виду.
– Мне жаль, что мы немного задержались с отъездом. – Ей хотелось знать, сердится ли он на нее из-за этого. Но почему такая спешка? Сама она не думала, что была необходимость так спешить. Ее отец не собирался рассылать в газеты сообщение обих свадьбе до завтрашнего дня. Значит, они вполне могли уехать только завтра… Но в ответ на ее вопрос Ремингтон пожал плечами, не удостоив ее ни единым словом. Это подчеркнутое пренебрежение в конце концов возмутило Лили.
– Быть может, вы потрудитесь объяснить, отчего у вас с утра такое скверное настроение, милорд?
Казалось, он был удивлен вопросом, затем улыбнулся ей – первый раз за все утро – и покачал головой.
– Нет. – И выжидательно посмотрел на нее.
– Если вы хотите услышать, почему я недовольна вами, то, думаю, ответ слишком очевиден.
– В самом деле? – довольно равнодушно сказал он, словно и не слушал ее, а просто продолжал наблюдать за ней с ленивой улыбкой.
Вздернув подбородок, Лили отвернулась и чуть не плача произнесла:
– Вы должны были сказать мне об этом еще прошлой ночью.
– Сказать о чем?
В этот момент ей почему-то срочно понадобилось раскрыть веер. Сначала он не желал открываться, а потом она очень долго расправляла шелковые складки. Наконец, не выдержав, тайком посмотрела на мужа. Ремингтон больше не улыбался, он выглядел скорее озадаченным, и это ее порадовало. Он заставил ее все утро теряться в догадках. Пусть теперь и он немного поломает голову.
Она специально выдерживала паузу, потом сказала:
– О причинах нашего внезапного отъезда сегодня утром. В конце концов, вы едва ли могли ожидать, что я догадаюсь о ваших планах, а кроме того… – Она не знала, как подступиться к этой деликатной теме, не могла облечь ее в слова. Ведь на самом деле ее расстроил совсем не их спешный отъезд. Она думала, что эта ночь была чем-то необыкновенным – для нее-то точно… А он вел себя так, словно для него это ничего не значило, он был не просто равнодушен – он обращался с ней как с чужой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Она почувствовала странное нетерпение, которое нарастало с каждой секундой. Она совсем не хотела, чтобы он останавливался, но в то же время чувствовала, что существует нечто большее, что подарит ей более острое наслаждение, хотя не могла бы объяснить, что именно. Она выгнула шею и, тихо застонав, опустилась на подушки, чувствуя, как его губы двинулись вверх по груди, по шее и, достигнув наконец ее рта, прильнули к нему страстным, нетерпеливым поцелуем. Одновременно рука его медленно скользнула вниз, спустилась по животу до самого сокровенного места, потом еще ниже, к бедрам, потом начала поглаживать ее колени. А поцелуй его все длился и длился, делаясь все более неистовым, говоря ей, что его терпению приходит конец. Его рука, оставив колено, снова двинулась вверх, теперь поглаживая внутреннюю часть бедра.
– Твое тело нежнее, чем я мог себе вообразить, – прошептал он, отрываясь наконец от ее губ.
Затаив дыхание, он осторожно положил руку между ее бедер, чуть надавив ладонью, и в ту же секунду она ответила на его безмолвный вопрос, выгнувшись дугой и подавшись вверх, словно стараясь еще теснее прижаться к его руке. Он опустил голову и коснулся губами ее виска, затем обжег поцелуями щеку и вновь захватил в плен ее губы. Его язык проник в глубь ее рта, и в ту же минуту его пальцы проникли в ее лоно. Эти прикосновения жгли ее, не давая опомниться. Внезапно он прервал поцелуй.
– Хорошо, Лили. Ты совсем готова принять меня. – Он продолжал свои медленные движения пальцами, словно подтверждая свой слова. Ей казалось, что она просто не выдержит этой сокровенной жгучей ласки.
– Пора, Лили. – Он говорил глухим, дрожащим от нетерпения и напряжения голосом. – После того как я нарушу твою девственность, ты узнаешь, что возможны ощущения еще более приятные, чем эти.
– Мне кажется, это просто невозможно, – прошептала Лили, удивляясь, что она еще в состоянии говорить. Почувствовав, как его пальцы вновь скользят внутрь, она едва не задохнулась.
– И у меня совсем нет никаких вопросов. О, Майлс, пожалуйста!
Он сразу же убрал руку и прижал ее сверху своим телом. Затем обхватил ладонями ее лицо и заглянул в глаза. Его потемневший взгляд показался ей греховней самого греха, он словно проникал ей прямо в душу, заставляя трепетать от неясного страха и томления. А затем она почувствовала, как что-то давит ей с силой между ног. Она вся сжалась, ожидая разрывающую боль, про которую ей шепотом рассказывала Софи. Она напряглась еще сильнее и вдруг ощутила, как что-то с силой проникает в нее. Их бедра соприкоснулись, а она все еще ожидала боли.
– Это и есть то самое? – с трудом пролепетала она, чтобы знать, чего ей еще надо опасаться. Лили двинула бедрами и почувствовала, что ее словно что-то сковывает внутри, но это ощущение было едва заметным среди других: наполненности, безболезненного, но мучительного желания чего-то большего, заставляющего ее выгибаться навстречу ему. Она готова была умолять его о чем-то, чего сама не понимала. Он возвышался над ней, опершись на обе руки, кожа его блестела от испарины. Едва ее бедра двинулись вверх, он почему-то застонал и закрыл глаза. А когда он вновь взглянул на нее, Лили увидела в его глазах полыхающий огонь желания.
– Пока хватит. – Она почувствовала, как он как бы ускользает от нее. Ее руки обхватили его бедра, и он уступил ее молчаливому требованию и снова медленно вошел в нее. Ее голова откинулась на подушки, она не могла дышать, чувствуя лишь то, как он двигается в ней. Она обвила его руками, крепче сжимаяих при каждом его толчке, словно требуя большего, еще и еще. Он снова поцеловал ее, но вскоре его губы скользнули вниз по ее шее, к плечам, словно он не хотел отвлекать ее от главного, того необыкновенного, что он делал с ее телом.
Пальцами ног она провела по его ногам, затем прижала ступни к его икрам, двигаяими вверх и вниз в такт его движениям. Он застонал и, обхватив одной рукой ее стан, сильнее прижал к себе, словно они и так не были слиты воедино. С каждым разом он проникал все глубже, а ей казалось, что он врывается не только в ее тело, но и в саму ее душу.
Вскоре сила его возбуждения полностью передалась ей, заставляя ее двигаться в такт его ритму. Он был так близко, но ей хотелось еще большей близости. В конце концов это ощущение стало настолько невыносимым, что, не выдержав, она вонзила ему в плечи ногти. В ответ на это неосознанное выражение страсти внутри его как будто что-то взорвалось, освобождая его напряжение. Последним, самым сильным рывком он проник в нее, заставляя ее принять себя всего. Она почувствовала, как и внутри ее самой произошел какой-то взрыв ощущений, принесший ей ни с чем не сравнимое блаженство. Дрожь, сотрясшая его тело, передалась и ей, когда она почувствовала, как он изливает в нее свое семя. Ощущение было совершенно неожиданным и настолько восхитительным, что она застонала и выкрикнула его имя. А он, не разжимая объятий, продолжал двигаться, чтобы как можно дольше продлить невыносимую муку наслаждения…
Еще очень не скоро Ремингтон возвратился к действительности, постепенно продлевая упоительное забытье. Он перекатился на спину, не выпуская Лили из объятий. Медленными движениями он поглаживал ей спину, ощущая странную потребность снова касаться её, несмотря на то, что его желание было полностью удовлетворено. Ему хотелось утешить и успокоить ее после такого сокрушительного, сумасшедшего вихря, который захватилихобоих. Лили спала. Он задержал дыхание, и биение его сердца громким стуком отдавалось у него в ушах. Ему вновь хотелось целовать ее, нежно ласкать губами ее тело просто потому, что сами эти поцелуи доставляли ему радость.
Глядя в потолок, он улыбался, вспоминая ее вопрос: «Это и есть то самое?» Если бы он в тот момент не был так занят, пытаясь удержать себя от слишком поспешного вторжения в ее тело, его бы очень позабавила ее наивность. Затем его улыбка немного потухла, и он искренне возблагодарил небеса за то, что ему так безболезненно удалось нарушить ее девственность. А он-то готовил себя к истерикам. Что ж, ему уже пора было бы привыкнуть: всегда и во всем Лили очень неожиданна.
Интересно, что она спросит его в следующий раз, когда он снова захочет ею овладеть. Сейчас все произошло слишком быстро – для нее. А впрочем, и для него тоже. Просто какой-то шквал. Он никогда еще не ощущал такого полного удовлетворения, такого покоя. Эта мысль заставила его нахмуриться. Он совсем не хотел слишком сильно привязываться к Лили, его вполне устраивало то, как он относился к ней до их свадьбы. Он, конечно, знал, что интимная близость изменит их дружеские отношения, но надеялся, что наконец излечится от потребности постоянно прикасаться к ней и сжимать в объятиях.
Охваченный недобрыми предчувствиями, он заставил себя ослабить объятия и выпустить ее, потом отодвинулся на край кровати так, чтобы совсем ее не касаться. Она же пробормотала во сне его имя и потянулась к нему, еще более соблазнительная, чем прежде! Он хотел ее. Он безумно хотел снова ее целовать, снова нежить и ласкать это дивное тело, снова познать радость соединения. И вдруг он с ужасом понял, что не насытится ею до конца своей жизни.
Он отодвинулся от нее еще дальше и закрыл лицо руками. Может быть, он все-таки ошибается… Каждая новая любовница поначалу казалась ему особенной, не похожей на других, однако очень скоро они неизменно надоедали ему. Со временем он исцелится и от этой сжигающей его изнутри жажды, этой неутолимой потребности в ней, и его жизнь войдет в привычное, нормальное русло. Их совместная жизнь станет спокойной и размеренной, и они будут вполне довольны своим браком, который принесетим немало приятных минут. Она подарит ему детей.
Мысль о Лили, носящей под сердцем его дитя, вызвала в нем невероятное возбуждение, он опять изнемогал от желания, потрясенный силой своей страсти. Он сцепил руки на затылке и уставился в потолок, намереваясь запомнить каждую его трещинку. Однако это не помогло. В длинных, беспорядочных линиях внезапно начинали проступать смутные эротические картины. И чем больше он смотрел на них, тем сильнее в нем разгоралось желание. Он каждым нервом ощущал, что его красавица жена здесь, совсем рядом. А в довершение всех его мук она перекатилась на бок и прижалась к нему… всем телом. И его собственное тело мигом напряглось от возбуждения. До его ноздрей долетел слабый запах роз и сандалового дерева, а также возбуждающий запах их недавней близости. Его руки невольно обвили ее стройное тело.
Только сегодняшняя ночь такая, потом этот чувственный голод будет утолен, успокоил он себя. Он заглянул ей в лицо и замер, очарованный необыкновенной красотой своей жены. Боже,как ему хотелось разбудить ее своими поцелуями, вновь ощутить восхитительную сладость ее тела…
Но нет, как заботливый муж, он даст ей поспать. Он не станет будить ее, чтобы удовлетворить свое желание.
Нежно, едва касаясь, он провел пальцами по ее щеке и прошептал ее имя.
16
– Что? Мы куда-то едем? – Лили протерла глаза и попыталась сесть на кровати. И тут же вспомнила, что она совершенно голая. Тогда она снова опустилась на подушки и взглянула на своего мужа. Тот стоял перед высоким зеркалом, уже одетый в белую сорочку и серые панталоны, лицо его было густо намылено. На туалетном столике стояла плошка с водой, а он в этот момент проводил по лицу длинной, ужасно опасной на вид бритвой с таким видом, словно каждое движение причиняло ему невыносимое страдание. Лили была поражена этим зрелищем, однако решила, что это довольно забавно. Впрочем, сейчас ее мысли были заняты совсем другим. Она взглянула в окно. В комнату проникал мягкий утренний свет, солнце едва только появилось над горизонтом.
– Через час мы отправляемся в мой замок, – заявил он.
Она изумленно взглянула на его строгий профиль, пытаясь собраться с мыслями, затуманенными сном.
–Но… почему так внезапно?
Он оглянулся, бросив на нее такой холодный взгляд, и Лили решила, что ей, наверное, просто приснилась эта безумная восхитительная ночь, полная нежности и любви. Он окунул бритву в воду и, описав ею широкий круг, вновь поднес к лицу.
– Свадьба герцога не может пройти незамеченной. Едва только новость достигнет Лондона, как в Ремингтон-хаус один за другим начнут наезжать визитеры. А я обещал твоему отцу, что буду держать тебя подальше от людей.
Лили нахмурилась.
– Вы за что-то сердитесь на меня? – чуть растерянно спросила она.
– Ну, разумеется, нет. Что за странная мысль? – Он окинул ее быстрым и каким-то отчужденным взглядом. – Я уверен, что вы захотите попрощаться с отцом. И, конечно же, с Софи. Пора одеваться, Лили. Выберите что-нибудь подходящее для дороги. Служанка леди Холибрук поможет вам собраться.
Все его внимание вновь переключилось на бритву. Подтянув простыню к подбородку, Лили села на постели, обдумывая сложную стратегическую задачу: как добраться до своего халата, брошенного на стуле недалеко от кровати. К сожалению, она не могла до него дотянуться, а расхаживать по комнате в голом виде не собиралась, даже если бы думала, что это доставит ему удовольствие. Всего несколько часов назад Ремингтону вроде бы очень нравилось видеть ее обнаженной, но утром он явно не проявлял к ней ни малейшего интереса. Она догадалась почему. Он насмотрелся на нее этой ночью и нашел в ней множество недостатков, которые разочаровали его.
Она спустила ноги с кровати и, завернувшись в край простыни, встала, осторожно поглядывая на мужа. До стула, на котором висел халат, надо было сделать несколько шагов. Последний раз оглянувшись на Ремингтона, который не обращал на нее никакого внимания, она, отпустив простыню, быстро добежала до стула и, схватив желанную добычу, стремительно нырнула назад под спасительные покровы.
– Черт возьми! – вдруг услышала она и, вздрогнув, посмотрела на Ремингтона, но тот так и не обернулся. С мрачным видом он рассматривал в зеркале порезанную щеку, прикладывая к порезу уголок белоснежного полотенца. Пользуясь тем, что он занят своей щекой. Лили попыталась одной рукой быстро натянуть на себя халат, а другой придержать край простыни. Руки у нее дрожали, и вся эта нехитрая процедура заняла довольно много времени. Досадуя на свою неловкость и на то, что все её старания спрятать наготу оказались тщетными. Лили наконец завязала пояс и взглянула на мужа. Тот разглядывал еще один порез.
Лили села на край постели, наблюдая за тем, как бритва движется по щеке.
– Почему вы –не доверите это своему камердинеру?
Ремингтон еле слышно выругался, так как украсил себя очередным порезом – теперь на подбородке. Смочив полотенце чистой водой из кувшина, он прижал его к лицу и повернулся к Лили.
– Не доверю что? – подозрительно глядя на нее, спросил он.
– Побрить вас.
– В некоторых исключительных случаях я предпочитаю делать это сам.
– Но мне кажется, вы не слишком искусны в этом.
Он бросил на нее уничтожающий взгляд и кивком головы указал на ширму.
– В нашем распоряжении осталось меньше часа. Пора одеваться. Лили.
Однако на сборы у них ушло вдвое больше времени. Каждому пришлось объяснять причинуих внезапного отъезда, а затем еще со всеми прощаться. Ремингтон, отец Лили и сэр Малкольм ждали Лили в библиотеке, пока она пошла попрощаться с подругой и леди Байнбридж.
Если бы не мрачное настроение Ремингтона, она была бы только благодарна ему за их поспешный отъезд. Казалось, его нисколько не беспокоило, что все в доме знали, чем они занимались всю эту ночь, но Лили не могла никому смотреть в глаза, особенно отцу. Поэтому, когда они наконец отъехали от Холибрук-хаус, она испытала настоящее облегчение, но тут же взгрустнула, вспомнив, что они едут не в Лондон. Теперь, вероятно, пройдут недели, а возможно, и месяцы, прежде чем сэр Малкольм пришлет сообщение, что ему удалось схватить того неуловимого негодяя. Если мрачное настроение ее мужа не улучшится, это время покажется ей просто вечностью.
Молчание в карете начинало уже угнетать ее. Они с герцогом расположились по одну сторону, но места в экипаже было достаточно для того, чтобы сидеть, не касаясь друг друга даже случайно. Он продолжал мрачно смотреть в окно, хотя поместье лорда Холибрука давно скрылось из виду.
– Мне жаль, что мы немного задержались с отъездом. – Ей хотелось знать, сердится ли он на нее из-за этого. Но почему такая спешка? Сама она не думала, что была необходимость так спешить. Ее отец не собирался рассылать в газеты сообщение обих свадьбе до завтрашнего дня. Значит, они вполне могли уехать только завтра… Но в ответ на ее вопрос Ремингтон пожал плечами, не удостоив ее ни единым словом. Это подчеркнутое пренебрежение в конце концов возмутило Лили.
– Быть может, вы потрудитесь объяснить, отчего у вас с утра такое скверное настроение, милорд?
Казалось, он был удивлен вопросом, затем улыбнулся ей – первый раз за все утро – и покачал головой.
– Нет. – И выжидательно посмотрел на нее.
– Если вы хотите услышать, почему я недовольна вами, то, думаю, ответ слишком очевиден.
– В самом деле? – довольно равнодушно сказал он, словно и не слушал ее, а просто продолжал наблюдать за ней с ленивой улыбкой.
Вздернув подбородок, Лили отвернулась и чуть не плача произнесла:
– Вы должны были сказать мне об этом еще прошлой ночью.
– Сказать о чем?
В этот момент ей почему-то срочно понадобилось раскрыть веер. Сначала он не желал открываться, а потом она очень долго расправляла шелковые складки. Наконец, не выдержав, тайком посмотрела на мужа. Ремингтон больше не улыбался, он выглядел скорее озадаченным, и это ее порадовало. Он заставил ее все утро теряться в догадках. Пусть теперь и он немного поломает голову.
Она специально выдерживала паузу, потом сказала:
– О причинах нашего внезапного отъезда сегодня утром. В конце концов, вы едва ли могли ожидать, что я догадаюсь о ваших планах, а кроме того… – Она не знала, как подступиться к этой деликатной теме, не могла облечь ее в слова. Ведь на самом деле ее расстроил совсем не их спешный отъезд. Она думала, что эта ночь была чем-то необыкновенным – для нее-то точно… А он вел себя так, словно для него это ничего не значило, он был не просто равнодушен – он обращался с ней как с чужой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41