– Вы полагаете, что я будуих нарушать?
Плотно сжатые губы были единственным ответом на ее вопрос, но она все поняла.
– Вы мне не верите?
– Нет, Лили, верю. – Он бережно потрогал локон на ее плече. – Я знаю ваше искреннее, преданное сердце и не сомневаюсь, что, даже если вы когда-нибудь измените свое отношение ко мне, вы сохраните верность своим клятвам. И это одна из причин, по которым я хотел жениться на вас. Вы обладаете необыкновенными, редкими качествами, которые я ценю более всех других.
Тронутая его словами, она все же не могла не исправить его нечаянную оговорку.
– Я ведь знаю, что на самом деле вы не хотели на мне жениться, Ремингтон. Я не настолько глупа и тщеславна, чтобы требовать от вас ложных уверений. Я бы предпочла, чтобы вы были со мной честны.
Чуть заметная улыбка тронула его губы, и в глазах появился непонятный ей веселый блеск.
– Неужели вы и в самом деле полагаете, что я согласился бы дать свое имя женщине, на которой не хотел жениться?
Эти слова сразу пробудили в ее душе самые смелые надежды. Но она решила выяснить все до конца, чтобы не тешить себя напрасными иллюзиями:
– Вполне возможно, вы действительно хотели жениться на мне, потому что считали это своим долгом, но все же это отличается от того, когда мужчина женится на женщине, потому что… ну в силу иных… более обычных причин. Я знаю, что честь и долг – очень важные для вас понятия.
– Вы совершенно правы, очень важные, – серьезно сказал он, но она видела, что он просто ее поддразнивает. Сердце ее замерло. – И все-таки дело не только в долге, а вернее, совсем даже не в нем. Я просто знал, что рано или поздно этот день обязательно наступит. Я понял это еще тогда, когда мы впервые встретились с вами и я, заглянув в ваши глаза, увидел там отражение того мужчины, о существовании которого уже давно забыл. – Он нежно провел по ее щеке согнутыми пальцами и улыбнулся. – Кажется, вы совершенно не представляете, о чем я сейчас говорю, правда?
Лили облизнула губы и, чуть приподняв плечи, прошептала:
– Все равно мне очень приятно это слышать.
– В ту ночь, когда ты, сама того не ведая, завлекла меня в брачные сети, нежданное вторжение лорда Холибрука подсказало мне, что более всего на свете я хочу только одного – иметь право говорить с тобой в любую минуту, – он взял ее руку и коснулся нежным поцелуем ладони, затем запястья, – иметь право дотрагиваться до тебя, держать тебя в объятиях вдали от сотен чужих глаз.
Внезапно она обнаружила, что сидит у него на коленях, а его горячие, сильные руки обвились вокруг ее плеч и талии. Лили тихо, блаженно вздохнула.
– Я хотел целовать тебя, не боясь, что это может завести нас слишком далеко. – Он притянул ее лицо к своему и прошептал ей прямо в губы: – А наоборот, надеясь, что наши поцелуи уведут нас с тобой в сверкающий, прекрасный мир, где мы будем с тобой вдвоем. Только ты и я.
Он ничего больше не говорил о причинах, по которым хотел жениться на ней. Он долго-долго не говорил, но его поцелуи сказали ей все, что она хотела бы услышать. Он целовал ее снова и снова, медленно, словно в полусне, так, будто он не хотел ничего иного, только ласкать губами ее лицо, шею, волосы нежными горячими губами.
Она беспокойно шевельнулась в его руках, и его тело мгновенно отреагировало напряжением каждой мышцы. Чуть напуганная этой внезапной переменой, она слегка отодвинулась и взглянула на него.
– Ты, кажется, немного… покраснел.
Он издал какой-то странный горловой звук, словно хотел подавить смех.
– Кажется, ты готова к следующему уроку.
Она чуть насмешливо улыбнулась ему:
– Что ж, звучит очень соблазнительно. – Его улыбка стала еще более нежной. Он снял с ее головы увядший венок из роз и лент и осторожно отложил его в сторону. Затем поднял ее на руки и отнес на кровать. Улегшись с нею рядом, он приподнялся на локте и заглянул в ее полуприкрытые затуманившиеся глаза.
– Первое правило таково: ты должна говорить мне, что тебе нравится, а что вызывает у тебя неприязнь.
– Я люблю щенят и терпеть не могу змей, – пошутила она, стараясь скрыть свое волнение и страх перед тем, что ее ожидало.
Словно читая ее мысли, он сжал губы, словно о чем-то размышляя, а затем с беспокойством спросил:
– Скажи, тебе кто-нибудь рассказывал о том, что должно произойти сегодня ночью? Например, леди Байнбридж?
Лили почувствовала, как вспыхнули ее щеки. Она молча покачала головой.
Выражение озабоченности на его лице сменилось растерянностью.
– Скажи, ты имеешь хоть какое-нибудь представление о том, что происходит между мужем и женой в их первую брачную ночь?
Она покраснела еще больше.
–• Мы иногда подолгужили в деревне, а там невозможно не увидеть некоторых вещей, которые происходят в конюшне или на скотном дворе. – Она состроила гримасу, затем отвела глаза. – Я чувствую, это будет слишком затруднительно для нас обоих.
Он чуть отодвинулся от нее и откинулся навзничь, сосредоточенно разглядывая потолок.
– Я полагал, что кто-нибудь все же просветит тебя, хотя бы в основных чертах.
– Но я не такая уж невежа. Я переводила некоторые греческие манускрипты и некоторые любовные поэмы, довольно… специфичные. – Она закусила губу и прошептала: – Кузина Софи рассказывала, что сначала это бывает очень больно. Это правда?
Он притянул ее к себе.
– Я рад, что ты приберегла все свои вопросы для меня. – Он нежно гладил ее по спине, спускаясь все ниже, охватывая плавными, неторопливыми движениями талию и бедра. – Тебе нравилось, когда мы целовались с тобой? – В ответ на ее смущенный кивок он продолжил: – Когда мы будем любить друг друга сегодня ночью, ты почувствуешь то же самое, только еще лучше.
Она недоверчиво взглянула на него. Он улыбнулся ей в ответ.
– Ты помнишь, как нам нравилось касаться друг друга, когда мы целовались?
– Еще бы мне не помнить.
– Я буду так же ласкать тебя во время наших с тобой поцелуев и надеюсь, тебе в ответ тоже захочется прикоснуться ко мне более… интимно.
– Что ты имеешь в виду?
Уголки его губ дрогнули в еле заметной улыбке. Прищурившись, обдумывая каждое слово, он сказал:
– Знаешь, по-моему, будет лучше, если… если ты станешь задавать свои вопросы по ходу дела.
– Я в этом совсем не уверена. Но ты так и не сказал мне, будет больноили нет.
– Сначала – да, – признался он. – Но я буду очень нежным и осторожным, и я обязательно скажу тебе, когда наступит этот момент, так что не волнуйся и доверься мне полностью. Ничего страшного или неприятного не будет. Я обещаю, – ласково добавил он.
Она подняла руку и робко погладила его по щеке.
– Мне кажется, ты очень терпелив со мной.
Он подумал, что вполне заслужил ее похвалу.
– Я просто чувствую, что спешить не стоит. Так мы скорее добьемся желаемого. – Он улыбнулся и прижал ее руку к губам, покрывая запястье жаркими поцелуями. Кончиком языка коснулся той точки, где билась тонкая голубая жилка. Лили тихо вздохнула в ответ. Она была так прекрасна, так восприимчива при всей своей невинности. Она вновь вздохнула. Тонкая ткань ее платья натянулась, четко обрисовывая мягкие холмики грудей… и он мгновенно потерял всякую способность думать.
– Может быть, мне надеть мою ночную рубашку? – Она села на постели и вытащила несколько шпилек из прически. Густая сверкающая волна волос упала ей на плечи и ниже, окутав ее до талии.
Он тут же потянулся к этим огненным прядям и, захватив одну, пропустил ее сквозь пальцы, дивясь тому, насколько они мягкие и шелковистые. Но он помнил, что есть еще кое-что нежнее этого шелка – кожа Лили….
– Так как насчет рубашки? – не дождавшись ответа, снова спросила она.
Он покачал головой, продолжая ласкать ее волосы.
– Сегодня она тебе не понадобится.
Ее глаза чуть округлились, и легкая дрожь прошла по телу. Опять он над ней подшучивает…
– Но ведь будет холодно…
– Не думаю. Ну, может быть, совсем чуть-чуть.
Он улыбнулся и раскрыл свои объятия.
– Придвинься ко мне поближе. Лили.
Он едва сдержал стон, когда она приникла к его груди. Его пальцы нащупали сквозь пелену волос меленькие жемчужные пуговки.
–Что ты делаешь?
– Расстегиваю. Эти закрытые платья мне кажутся очень неудобными.
– Вообще-то они не такие уж неудобные. И синяков не видно, – правда, они почти прошли.
Потемнев лицом при этом напоминании, он торопливо расстегнул ее платье до пояса и осторожно оголил ее шею. Синяки превратились в еле заметные желтоватые пятна, которые через несколько дней совсем исчезнут. Кончиками пальцев он осторожно провел по изгибу ее стройной шеи, затем сделал то же самое губами.
– Я больше не позволю тронуть тебя хоть пальцем, любовь моя.
Его слова звучали так нежно, и он поцелуем скрепил свое обещание. Она потянулась губами к его губам и, вспомнив его урок, коснулась своим языком его языка. В тот же миг он забыл обо всем на свете, о том, что существует кто-то, кто угрожает Лили, о своих обещаниях уберечь ее. Сейчас для него существовала только сладость поцелуя. Он полностью овладел ее ртом, проникая все глубже, все крепче сжимая ее в своих объятиях. Он чувствовал, как ее тело все больше напрягается. И понимал, что она хочет отдать ему себя всю и что он берет то, что она ему предлагает, слишком поспешно. Но он ничего не мог уже с собой поделать. Его бедра с силой вдавливались в ее нежное тело, а рука невольно потянулась к груди, сжимая и терзая ее, пока он не услышал ее тихие испуганные всхлипывания. В ту же секунду он оторвался от ее губ и, тяжело дыша, откинулся на спину, пытаясь успокоить бешено бьющееся сердце. Терпение давалосьему все с большим трудом.
Внезапно она приподнялась и склонилась над ним, сверкающий в пламени свечей каскад ее волос окуталихобоих.
– Я просто, наверное, немного нервничаю. Но ты ведь не перестанешь целовать меня из-за этого?
Он улыбнулся и покачал головой. Как он и надеялся, страсть уже начала захватывать и ее. Если он сумеет дождаться той минуты, когда она сама будет пылать и сгорать от желания, ожидающая его награда будет стоить всех его мук. Ее умоляющий тон был ему очень приятен, он решил не торопиться с очередной порцией ласк.
– Тебе сейчас тепло?
– О да! Даже слишком.
– И мне тоже, – сказал он задумчиво. – Ты не поможешь мне раздеться?
Снисходительный взгляд, который она бросила на него, показал, что она поняла его уловку, но тем не менее согласно кивнула. Он сел и повернулся к ней так, чтобы ей удобнее было снять с него сюртук.
– Я же расстегнул на тебе все эти пуговички, избавил тебя от этого малоприятного занятия. – Он развязал галстук и отбросил его в сторону, затем взялся за пуговицы на воротнике сорочки. – Ну что, поможешь мне? Эта сорочка очень мне сейчас мешает.
Лили закусила нижнюю губу и стала расстегивать верхние пуговицы. Ее пальцы чуть дрожали, получалось почему-то очень медленно, хотя она явно старалась. Ремингтон понял, что, когда она доберется до нижней пуговицы, наступит утро. Поэтому, вытянув сорочку из панталон, он быстро расстегнул все нижние пуговицы, оставив ей всего три в середине. Когда последняя пуговица была расстегнута, она взялась за края сорочки, но медлила, словно не знала, что делать дальше. Он попытался ее подбодрить.
– Ты ведь уже видела меня без сорочки в ту ночь, в моем доме. Уверяю тебя, с тех пор я мало изменился.
– Я знаю, – прошептала она. – Просто я не совсем уверена, что готова снова увидеть тебя таким голым.
Он улыбнулся про себя, пытаясь представить, что она скажет, увидев его тело полностью обнаженным.
– Неужели я выгляжу таким безобразным?
Она покачала головой.
– Просто ты выглядишь слишком соблазнительно.
Он взял ее за запястья и развел руки, раскрывая края сорочки. А затем прижал ее ладони к своей груди.
– Я очень хотел, чтобы ты вот так прикоснулась ко мне той ночью, – признался он. – А еще я хотел коснуться тебя. Я хотел узнать каждый изгиб твоего тела, дотронуться до всех его тайн. Ты это называешь соблазнительным?
– Да, – прошептала она, не отрывая затуманившегося взгляда от его груди.
Больше ему не надо было ее подбадривать. Ее руки быстро скользили по его телу, лаская его плечи, и торс, и мускулистые руки, снова и снова – пока сорочка не упала на кровать. Его кожа горела от ее нежных прикосновений. Он потянулся к ней и осторожно принялся снимать с нее платье, спустив его сначала до талии. Только легкая, полупрозрачная ткань нижней сорочки прикрывала округлую грудь, и он замер на мгновение, наслаждаясь этим восхитительным зрелищем.
Его руки скользнули вокруг ее удивительно тонкой талии, и восхищенная улыбка медленно появилась на его губах.
– Оказывается, ты не носишь корсета.
– Очень редко, – призналась она. – Ты против?
Он покачал головой и потянулся к бретелькам ее тонкой сорочки.
Внезапно она почувствовала смущение и накрыла ладонями его руки, словно это легкое сопротивление могло остановить его. Он прикрыл ее руки своими и прижал ее пальцы так, чтобы они обхватили тонкие лямки. Взяв ее за запястья, он чуть сжал их, а затем потянул вниз со сводящей с ума медлительностью, открывая своему жадному взору плечи и чуть подрагивающую грудь. Она покорно опустила руки.
На какое-то мгновение он замер, глядя на нее, затем, обхватив за талию, приподнял и поставил возле кровати.
Платье и сорочка шелковой волной опустились вниз, окружив ее ноги словно пеной. Она в смущении отвернулась, и ее пышные густые волосы окутали ее, точно плащ. Стыдливым жестом; древним как мир, она прикрыла грудь скрещенными руками и опустила глаза под его жадным взглядом.
– Посмотри на меня, любимая. – Неведомое ему доселе благоговение прозвучало в его голосе. Она подняла на него неуверенный взгляд, в котором он увидел смятение. Он протянул руку и медленно провел пальцами по щеке. А затем одним жестом откинул ее волосы за спину.
– Ты так прекрасна, Лили. Мне так нравится смотреть на тебя.
– Я совсем не чувствую себя прекрасной. Я просто… голая.
Ему следовало бы возразить, рассказать ей, каким потрясающе прекрасным и совершенным было ее тело. Но он не мог вымолвить ни слова. Его взгляд скользил по совершенным линиям фигуры, и к благоговению добавились несказанные восторг и изумление. Ее кожа казалась ему такой же нежной и безупречно чистой, как лепестки лилии, согретые пламенем. Он уже знал, какими нежными и упругими были ее груди и как плотно они заполняли его ладони. Ее талия была на редкость тонкой, а бедра – восхитительно округлыми. Ее ноги, длинные и изящные, были просто безупречны, не женщина, а ожившая греза, та самая, о которой он мечтал одинокими ночами. Однако действительность превзошла все его самые смелые мечты. Его воображение было просто не в состоянии породить столь обворожительный образ. И эта красавица – его женщина!
Его жена!
Она принадлежала ему, он мог делать с ней все, что хочет. Он мог всю ночь напролет предаваться с ней любви и осыпать ее ласками. Однако пока ему достаточно было просто знать это… Сейчас больше всего ему хотелось доставить радость ей, заставить ее стонать от наслаждения.
Не отрывая от нее взгляда, он нашарил сзади покрывало и сдернул его. Затем поднял ее на руки и уложил на кровать. Но она не легла, а села, потянув на себя простыню, закрылась до самого подбородка. Он улыбнулся, ибо знал, что совсем скоро тоже окажется под этой простыней.
Настороженным взглядом она смотрела, как он расстегивает панталоны, но, увидев, что он собираетсяихснять, она испуганно закрыла глаза. В следующее мгновение он уже лежал рядом с ней.
– Может быть, свечи лучше потушить?
Она судорожно сжала руками края простыни возле горла, в то же время сознавая, что он смотрит на ее обнаженную спину. И он, словно в подтверждение, провел рукой по ее плечам и двинулся дальше, ведя вдоль позвоночника большим пальцем.
– И лишиться такого восхитительного зрелища? Ни за что!
Она оглянулась на него. Он лежал, положив голову на подушки, его глаза чуть блестели, и он не отрывал глаз от своей руки, гладящей ее спину. По выражению его лица она догадалась, что он сгорает от нетерпения овладеть ею. Значит, ее нервозность и неопытность не оттолкнули его… И… и вроде бы не уменьшили его желания. Она была убеждена, что, увидев ее тело, он будет разочарован. Ей всегда казалось, что она слишком высокая и неловкая. Некоторые части ее тела были слишком большими, в то время как другие, наоборот, слишком маленькими. Никакой гармонии. Как ни странно, он не замечал никаких изъянов. И похоже, что ему действительно нравится смотреть на нее… Она решила проверить, так ли это, и позволила простыне соскользнуть. Его рука замерла. Она повернулась к нему лицом и оперлась на локоть.
Она всегда терпеть не могла, когда мужчины глазели на ее грудь. И теперь она знала почему. Только один-единственный мужчина имел право смотреть на нее таким взглядом. И этот мужчина сейчас лежал рядом с ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41