И даже его превосходительство мистер Ли, временно – до возвращения Гуча, – исполнявший обязанности губернатора колонии, пригласил Пруденс на второй танец.
– Я с неохотой возвращаю вам жену, сэр, – сказал его превосходительство, когда Росс подошел поближе.
Мужчины обменялись вежливыми поклонами, потом Ли снова поцеловал Пруденс руку и скрылся в нарядной толпе гостей.
Росс усмехнулся:
– Вы пользуетесь невероятным успехом, мадам. Все мужчины завидуют мне. И многие не преминули сообщить об этом. – Его глаза цвета небесной лазури обежали фигурку Пруденс – от взбитых наверх локонов до парчовых бальных туфелек. Она вздрогнула под этим жадным, полным желания взглядом. – А я говорил тебе, как ты прекрасна сегодня?
Пруденс кивнула.
– Несколько раз. Да вы и сами весьма привлекательны, сэр.
– Чепуха, – пробормотал Росс, откашлявшись. Как ей нравилось смущать его! Ведь тогда с Мэннинга слетала маска безразличия, скрывавшая нежную, чувствительную натуру.
– Особенно когда улыбаетесь, – добавила Пруденс. Росс застенчиво хмыкнул.
– Перестаньте грустить и почаще улыбайтесь, – тихонько посоветовала Пруденс.
Это было уже чересчур. Нахмурившись, Росс принялся созерцать канделябр.
– Твоя головная боль прошла? – проворчал он наконец.
Пруденс сразу почувствовала себя ребенком, которому сделали выговор за дерзкое поведение.
– Да, – смиренно ответила она. – Твои порошки поистине творят чудеса.
Теперь Росс был в своей стихии. Он окинул Пруденс внимательным взглядом врача.
– У тебя нездоровый блеск в глазах.
– Разумеется, это от возбуждения. Ведь сегодня мой первый бал. – Пруденс вдруг рассмеялась. – Или ты думаешь, тут виноваты плохие предзнаменования?
Тоби весь день пребывал в мрачном настроении и предвещал всевозможные несчастья, потому что утром кошка перебежала ему дорогу.
Росс покачал головой:
– Иногда в его пустой голове появляются здравые мысли.
– Но не часто.
– И тем не менее мне не нравится твой цвет лица. Слишком уж яркий румянец.
Пруденс смущенно улыбнулась, боясь признаться, что использовала румяна, купленные на собственные скромные сбережения. Поэтому она ухватилась за первое объяснение, которое пришло в голову.
– Мы… мы ведь завтра отплываем в Англию. Естественно, что я волнуюсь, и…
Росс напрягся и словно оцепенел.
– Ну, конечно. Я и позабыл. Твой лорд Джеми. Пруденс почувствовала его боль и разочарование, хотя Росс пытался скрыть свои эмоции. Ведь это он взял ее на бал и накупил множество красивых вещей. Она должна быть благодарна и преданна ему – по крайней мере до тех пор, пока не уйдет к Джеми.
– Но я здесь, с тобой, – нежно сказала Пруденс, потянув его за рукав. – И буду очень польщена, если ты пригласишь меня на следующий танец.
Росс, явно колеблясь, пристально посмотрел ей в глаза, а потом широко улыбнулся:
– Как я могу отказать самой прелестной женщине из всех здесь присутствующих?
Он повел ее в центр зала, где танцующие уже выстраивались парами. Музыканты заиграли быструю, веселую мелодию. Пруденс лучезарно улыбалась Россу, желая подбодрить его.
Танец, полный страсти и неистового веселья, длился бесконечно долго. Пруденс вытащила из-за корсажа платочек и несколько раз вытерла влажный лоб. Она ощущала все возраставшую усталость. Когда музыка наконец смолкла, Росс повел ее к столикам. Но Пруденс вдруг остановилась и тяжело оперлась на его руку, борясь с приступом внезапной дурноты.
– Проклятие! – воскликнул он. – Тебе плохо? Ты стала бледная, как привидение.
Пруденс застыла, моргая глазами. Потом головокружение прошло. Она глубоко вздохнула, выравнивая дыхание.
– Боюсь, я слишком много танцевала сегодня.
– Пойдем в наши комнаты.
– Нет. Лучше я отдохну немного в дамской уборной.
Все будет в порядке.
– Черт, как ты упряма. Тебе нужно выспаться. Только сон восстановит твои силы. Идем же.
– Чепуха! Я не собираюсь пропускать оставшуюся часть бала, потому что тебе взбрело в голову разыгрывать из себя врача! Мистер Ли сказал, что скоро подадут прекрасный ужин. Я намерена остаться здесь.
Росс бросил на нее испепеляющий взгляд, но потом нерешительно пробормотал:
– Ну, твой первый бал… наверное, ты выпила слишком много кларета…
Пруденс улыбнулась (без излишнего торжества: это было бы ошибкой) и чмокнула его в щеку. – Спасибо.
– Я совсем поглупел, потакая тебе! – недовольно проворчал Росс.
Пруденс указала своим веером на толстую матрону, которая сидела в углу в печальном одиночестве, и слегка подтолкнула к ней Росса.
– А ты пока прояви милосердие и потанцуй с этой бедной леди.
С трудом подавив веселый смешок, она направилась к двери, не дожидаясь, пока Росс разразится какой-нибудь ядовитой репликой.
Ей едва удалось пролезть через дверь: уж слишком широкими были ее фижмы; прежде Пруденс таких и не видывала. Дамская уборная находилась в конце коридора. Она прилегла на канапе, лениво прислушиваясь к болтовне женщин.
– Более красивого мужчины я не встречала, – говорила одна, нанося румяна на щеки.
Ее подруга, весьма привлекательная молодая и легкомысленная особа, возилась со своим корсажем, стараясь приподнять грудь так, чтобы она выглядела более пышной и соблазнительной.
– Очарователен! – захлебываясь от восторга, воскликнула девица. – Он пригласил меня на танец после ужина.
– А ты заметила, какие у него глаза? – спросила третья, приподняв свои парчовые юбки, и подтянула спущенный чулок. – Меня от них дрожь пробирает. Я бы сейчас же вернулась в комнату для игр, но боюсь, он решит, что я слишком спешу.
– Что же подумает твой поклонник, если ты его бросишь? – поинтересовалась легкомысленная девица. – У меня есть отличный план. Когда он будет танцевать со мной, я притворюсь, что падаю в обморок, и передам его тебе.
– Ах ты, моя милочка! – Дама в парчовом платье обняла подругу, и все три женщины ушли, со смехом обсуждая способы, с помощью которых они собирались очаровать во время танцев таинственного красавца.
Пруденс улыбнулась про себя. Пусть они знатные, даже титулованные дамы, но ведут себя, как глупенькие влюбленные девчонки на деревенском лугу.
Однако они с таким восхищением отзывались о каком-то безымянном джентльмене, что ей захотелось взглянуть на него. Поднявшись с канапе, Пруденс оправила платье. Теперь она чувствовала себя намного лучше. Но Росс, конечно же, ждет ее с нетерпением. Она снова вышла в коридор. Все двери были закрыты. И вдруг ее внимание привлекла табличка над одной из них: «Комната для игр» Пруденс остановилась и закусила губку. Ну, что в этом плохого? Минутой больше, минутой меньше. А любопытство уже вцепилось в нее своими острыми когтями. Пруденс приподняла задвижку.
Комната была почти пуста, лишь четверо джентльменов вставали из-за карточного стола. Пруденс быстро окинула их взглядом. Где же этот образец красоты?
Краснолицый бюргер, который, разочарованно хмурясь, перебирает карты? Конечно, нет. И не этот ухмыляющийся щеголь, который ссыпает кучку монет в карман своего камзола, расшитого золотом. И уж, разумеется, не тот пожилой джентльмен: худой и угловатый; он походил на хворостину, которую вот-вот подхватит и унесет ветер.
Четвертый мужчина стоял спиной к Пруденс. У него была прекрасная фигура, царственная осанка. Напудренный, завитой парик, очевидно, стоил немалых денег. Розовый парчовый камзол ладно сидел на широких плечах; изящные запястья утопали в кружевах. Он повернулся, услышав звук шагов.
– Черт побери, – сказал он с мерзкой улыбкой. – Да это же шлюха Мэннинга!
У Пруденс перехватило дыхание; она отступила назад, прижав руки к трепещущей груди.
Незнакомец оказался капитаном Джозефом Хэкеттом.
Глава 18
Хэкетт грациозно поклонился и сказал, обращаясь к другим мужчинам, находившимся в комнате:
– Надеюсь, вы простите нас, джентльмены.
Он проводил их к выходу, закрыл дверь и повернулся к Пруденс:
– Вы чудо как похорошели, дорогая леди.
Его похотливый взгляд обежал ее с ног до головы и задержался на округлостях груди.
– И одеты, словно герцогиня. Наверное, Мэннинг доволен вами, если пошел на такие расходы. Или вы нашли более богатого покровителя?
Пруденс застыла в нерешительности. Ее сердце бешено билось. Если Хэкетт выведет Росса из себя, бог знает что может случиться! Надо убедить капитана вести себя разумно. Поэтому, пропустив мимо ушей оскорбление, она ответила с вежливой улыбкой:
– Все, что произошло на борту «Чичестера», давно забыто. Мы с Россом не желаем вам зла. Мы только хотим, чтобы вы оставили нас в покое.
Красивое лицо Хэкетта исказилось в отвратительной усмешке.
– Неплохо сказано! – Он вздохнул, горделивым жестом пригладил свои локоны, оправил кружевной шейный платок и, помолчав, добавил: – Значит, вы до сих пор якшаетесь с этим ничтожным лекаришкой? А ведь на его месте мог бы быть я.
Пруденс, неприятно пораженная таким тщеславием, ответила ледяным тоном:
– Я вполне довольна своим мужем.
– Но дорогая леди. Я не вижу ни единой драгоценности на вашей прелестной шейке. А я вывез бы вас на лучшие лондонские балы. Разве с ними сравнятся ассамблеи в этой глуши! Подарите мне свою благосклонность, и я отблагодарю вас. Моя щедрость будет безгранична – как и возможности моего кошелька.
Пруденс презрительно скривила губы:
– Избавьте меня от ваших наглых притязаний. Я предпочту отправиться в ад, нежели уступить вам.
Хэкетт насмешливо хмыкнул:
– Опять это гордое сопротивление. А знаете, как я мечтаю сломить ваш дух и овладеть телом! Покорить вас, словно строптивое животное! С тех пор как мы расстались, я много раз представлял себе это. Вот вы смиренно стоите на коленях возле кровати с задранными юбками и благодарите меня за каждый удар хлыста, который я обрушиваю на вашу спину – Он покачал головой. – Проклятие, это стало для меня наваждением! Боль и наслаждение – все вместе. А потом я перевернул бы вас, осушил слезы и глубоко вонзил свой…
– Во имя всего святого, замолчите!
Пруденс, дрожа от гнева и страха, метнулась к двери. Но Хэкетт схватил ее за руку и повернул лицом к себе. Его глаза горели, как у охотника, преследующего добычу.
– О нет, дорогая леди. Вы не хотите быть моей любовницей. Жаль… Но между нами есть еще одно нерешенное дельце.
– Отпустите меня! – закричала Пруденс, пытаясь вырваться, но капитан по-прежнему крепко сжимал ее в своих объятиях. – У меня нет с вами ничего общего. И не будет, мерзавец!
– Позволю себе не согласиться. Например…
Он говорил таким скучающим, ленивым и чуть удивленным тоном, что последовавшая за этими словами увесистая пощечина оказалась для Пруденс полной неожиданностью. Ее голова резко откинулась назад.
– Это – за сцену, которую вы устроили в моей каюте. Насколько я помню, вы плюнули мне в лицо. И ударили. Вот так.
Хэкетт замахнулся и нанес еще один жестокий удар. За ним последовал третий. Пруденс почувствовала вкус крови, сочившейся из разбитой губы. В ушах звенело от пощечин. Но ужас придал ей сил: она сумела вырваться от Хэкетта и снова бросилась к двери.
Однако капитан оказался проворнее. Он схватил Пруденс за талию и с силой прижал к себе. Она испуганно вскрикнула. Хэкетт рассмеялся.
– А это, чтобы вы не забыли о своем последнем оскорблении.
Он поднял колено и с силой ударил ее в пах. Юбки были плохой защитой. От страшной боли Пруденс едва не потеряла сознание.
– Пресвятые… небеса, – задыхаясь, пробормотала она.
Хэкетт отпустил ее и с довольной улыбкой стал наблюдать, как его жертва стонет и потирает ушибленное место.
– Клянусь жизнью, сейчас я доволен собой, – сказал он любезно. – А мне уже казалось временами, что благодаря вам я превратился в такое же ничтожество, как и этот дурачок лейтенант Эллиот.
Пруденс, пошатываясь, попятилась назад, пока не наткнулась на стол. Все ее тело ломило от боли, голова была как в тумане. Она и думать забыла о бегстве. Пруденс хотелось одного: как-то облегчить свои физические страдания. Она лизнула разбитую губу, поморщилась и прошептала:
– Вы чудовище!.. Хэкетт пожал плечами.
– Может быть, но я знаю, чего хочу.
Не успела Пруденс опомниться, как он шагнул к ней, обхватил за талию и уложил на стол, плотно прижав спиной к жестким деревянным доскам.
Пруденс заморгала и несколько раз встряхнула головой. Действия Хэкетта пугали ее своей неожиданностью. Она снова обрела – хотя и не полностью – способность соображать.
– Она приказала себе: «Думай!» – Без посторонней помощи от Хэкетта не избавиться: он слишком силен. Пруденс открыла рот, надеясь, что кто-нибудь услышит ее крик.
Но Хэкетт крепко зажал его ладонью. Она тщетно мотала головой и царапала ногтями его руку. «Господи, спаси меня!» – в отчаянии подумала Пруденс.
Тем временем Хэкетт придвинулся еще ближе, встав между ее ног. Лягнуть его в таком положении было совершенно невозможно. Пруденс проклинала себя и свой помутившийся рассудок. Как она не сообразила покрепче сжать колени, когда Хэкетт был еще далеко! А его рука уже забралась под юбки, скользнула по ноге и замерла на бедре Пруденс. Горячие пальцы больно вонзились в нежную плоть, терзая и выкручивая ее. Пруденс корчилась, из ее рта, зажатого ладонью Хэкетта, вырывались приглушенные стоны.
Капитан наклонился и вкрадчиво спросил:
– Что, больно, дорогая леди? Но приберегите свои крики на будущее. Клянусь, ваши страдания доставят мне такое же удовольствие, как и ваше тело.
Его торжествующее лицо было вне досягаемости. Тогда Пруденс замолотила кулачками по руке Хэкетта. Это нисколько не охладило его пыл, но в отместку капитан свирепо потянул за нежные волоски в самом низу живота. Пруденс тихо вскрикнула – не столько от боли, сколько от страха. Из ее глаз брызнули слезы отчаяния.
И вдруг… раздался голос Росса, весьма напоминающий рычание зверя. Пруденс вся обмякла, испытав несказанное облегчение. Между тем Мэннинг схватил Хэкетта сзади за камзол и резко повернул к себе. Вцепившись одной рукой в шейный платок капитана, он нанес ему удар кулаком прямо в челюсть. Раздался громкий Хруст.
Хэкетт, шатаясь, попятился назад, схватившись рукой за разбитый подбородок, с которого капала кровь. Вид у него был изумленный: неужели кто-то осмелился ударить такую важную, как он, персону?
– Я подам на вас рапорт, Мэннинг. И, клянусь Господом, сдеру с вас шкуру!
Росс зловеще оскалил зубы:
– Грязный ублюдок! Твоя власть надо мной кончилась. И теперь я могу свести с тобой счеты. За все, что ты сотворил.
Он со всего размаха еще раз обрушил кулак в лицо Хэкетту, ссадив кожу над идеальной формы бровью. И тут же занес руку снова…
Пруденс, с трудом приподнявшись, сидела на столе и в ужасе смотрела, как Росс наносит один за другим страшные удары. Он был беспощаден в своей безграничной ярости. Ненависть к Хэкетту, которую приходилось подавлять долгие месяцы, сознание своей беспомощности перед ним на борту корабля – все это вылилось сейчас в зверском избиении.
Тяжело дыша, Хэкетт наконец увернулся от Росса и попытался вытащить свою шпагу.
– Я выпущу вам кишки, Мэннинг.
Он уже обнажил клинок, но Росс выбил шпагу из его рук, запустив в Хэкетта стулом.
Тот зарычал, тряся ушибленной рукой, и как безумный бросился на своего противника. Хэкетт попытался было дотянуться до подбородка Росса, но его кулак скользнул по касательной. Благодаря своей неловкости капитан снова стал мишенью для разящих ударов Росса.
В холодных глазах Мэннинга не было и намека на милосердие. Он избивал Хэкетта до тех пор, пока тот со стоном не рухнул на колени. Его нарядный розовый камзол был залит кровью, разбитый рот распух, на щеке зияла рана, парик, покрытый алыми пятнами, сбился набок.
Пруденс, дрожавшая всем телом, обхватила себя руками. Не в силах больше смотреть на это страшное зрелище, она закричала:
– Во имя Господа, Росс! Остановись!
– Остановиться?! – прорычал тот. – Я еще только начал. Еще надо отомстить ему за бедного Тоби.
Ухватив Хэкетта за шейный платок, Росс приподнял его и нанес удар по носу. Раздался страшный хруст сломанной кости. Капитан взвыл от боли…
– Объясните-ка мне причину вашего гнева, сэр!
В дверях стоял его превосходительство сэр Томас Ли, весь ощетинившийся от негодования. Несколько человек за его спиной вытягивали шеи, стараясь рассмотреть, что происходит в комнате.
Росс отпустил Хэкетта и повернулся к ним. Его лицо казалось высеченным из камня.
– Этот человек – презренный негодяй, сэр! Он более чем жестоко обращался с матросами. С его ведома они подыхали от голода, а интендант набивал свои карманы. Люди в моем лазарете погибали от нехватки воды и пищи. А эта свинья ни во что не желала вмешиваться.
– Вы уже составили на этот счет рапорт, мистер Мэннинг?
– Я собираюсь это сделать. Нахмурившись, Ли обратился к Хэкетту:
– Он говорит правду, сэр?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
– Я с неохотой возвращаю вам жену, сэр, – сказал его превосходительство, когда Росс подошел поближе.
Мужчины обменялись вежливыми поклонами, потом Ли снова поцеловал Пруденс руку и скрылся в нарядной толпе гостей.
Росс усмехнулся:
– Вы пользуетесь невероятным успехом, мадам. Все мужчины завидуют мне. И многие не преминули сообщить об этом. – Его глаза цвета небесной лазури обежали фигурку Пруденс – от взбитых наверх локонов до парчовых бальных туфелек. Она вздрогнула под этим жадным, полным желания взглядом. – А я говорил тебе, как ты прекрасна сегодня?
Пруденс кивнула.
– Несколько раз. Да вы и сами весьма привлекательны, сэр.
– Чепуха, – пробормотал Росс, откашлявшись. Как ей нравилось смущать его! Ведь тогда с Мэннинга слетала маска безразличия, скрывавшая нежную, чувствительную натуру.
– Особенно когда улыбаетесь, – добавила Пруденс. Росс застенчиво хмыкнул.
– Перестаньте грустить и почаще улыбайтесь, – тихонько посоветовала Пруденс.
Это было уже чересчур. Нахмурившись, Росс принялся созерцать канделябр.
– Твоя головная боль прошла? – проворчал он наконец.
Пруденс сразу почувствовала себя ребенком, которому сделали выговор за дерзкое поведение.
– Да, – смиренно ответила она. – Твои порошки поистине творят чудеса.
Теперь Росс был в своей стихии. Он окинул Пруденс внимательным взглядом врача.
– У тебя нездоровый блеск в глазах.
– Разумеется, это от возбуждения. Ведь сегодня мой первый бал. – Пруденс вдруг рассмеялась. – Или ты думаешь, тут виноваты плохие предзнаменования?
Тоби весь день пребывал в мрачном настроении и предвещал всевозможные несчастья, потому что утром кошка перебежала ему дорогу.
Росс покачал головой:
– Иногда в его пустой голове появляются здравые мысли.
– Но не часто.
– И тем не менее мне не нравится твой цвет лица. Слишком уж яркий румянец.
Пруденс смущенно улыбнулась, боясь признаться, что использовала румяна, купленные на собственные скромные сбережения. Поэтому она ухватилась за первое объяснение, которое пришло в голову.
– Мы… мы ведь завтра отплываем в Англию. Естественно, что я волнуюсь, и…
Росс напрягся и словно оцепенел.
– Ну, конечно. Я и позабыл. Твой лорд Джеми. Пруденс почувствовала его боль и разочарование, хотя Росс пытался скрыть свои эмоции. Ведь это он взял ее на бал и накупил множество красивых вещей. Она должна быть благодарна и преданна ему – по крайней мере до тех пор, пока не уйдет к Джеми.
– Но я здесь, с тобой, – нежно сказала Пруденс, потянув его за рукав. – И буду очень польщена, если ты пригласишь меня на следующий танец.
Росс, явно колеблясь, пристально посмотрел ей в глаза, а потом широко улыбнулся:
– Как я могу отказать самой прелестной женщине из всех здесь присутствующих?
Он повел ее в центр зала, где танцующие уже выстраивались парами. Музыканты заиграли быструю, веселую мелодию. Пруденс лучезарно улыбалась Россу, желая подбодрить его.
Танец, полный страсти и неистового веселья, длился бесконечно долго. Пруденс вытащила из-за корсажа платочек и несколько раз вытерла влажный лоб. Она ощущала все возраставшую усталость. Когда музыка наконец смолкла, Росс повел ее к столикам. Но Пруденс вдруг остановилась и тяжело оперлась на его руку, борясь с приступом внезапной дурноты.
– Проклятие! – воскликнул он. – Тебе плохо? Ты стала бледная, как привидение.
Пруденс застыла, моргая глазами. Потом головокружение прошло. Она глубоко вздохнула, выравнивая дыхание.
– Боюсь, я слишком много танцевала сегодня.
– Пойдем в наши комнаты.
– Нет. Лучше я отдохну немного в дамской уборной.
Все будет в порядке.
– Черт, как ты упряма. Тебе нужно выспаться. Только сон восстановит твои силы. Идем же.
– Чепуха! Я не собираюсь пропускать оставшуюся часть бала, потому что тебе взбрело в голову разыгрывать из себя врача! Мистер Ли сказал, что скоро подадут прекрасный ужин. Я намерена остаться здесь.
Росс бросил на нее испепеляющий взгляд, но потом нерешительно пробормотал:
– Ну, твой первый бал… наверное, ты выпила слишком много кларета…
Пруденс улыбнулась (без излишнего торжества: это было бы ошибкой) и чмокнула его в щеку. – Спасибо.
– Я совсем поглупел, потакая тебе! – недовольно проворчал Росс.
Пруденс указала своим веером на толстую матрону, которая сидела в углу в печальном одиночестве, и слегка подтолкнула к ней Росса.
– А ты пока прояви милосердие и потанцуй с этой бедной леди.
С трудом подавив веселый смешок, она направилась к двери, не дожидаясь, пока Росс разразится какой-нибудь ядовитой репликой.
Ей едва удалось пролезть через дверь: уж слишком широкими были ее фижмы; прежде Пруденс таких и не видывала. Дамская уборная находилась в конце коридора. Она прилегла на канапе, лениво прислушиваясь к болтовне женщин.
– Более красивого мужчины я не встречала, – говорила одна, нанося румяна на щеки.
Ее подруга, весьма привлекательная молодая и легкомысленная особа, возилась со своим корсажем, стараясь приподнять грудь так, чтобы она выглядела более пышной и соблазнительной.
– Очарователен! – захлебываясь от восторга, воскликнула девица. – Он пригласил меня на танец после ужина.
– А ты заметила, какие у него глаза? – спросила третья, приподняв свои парчовые юбки, и подтянула спущенный чулок. – Меня от них дрожь пробирает. Я бы сейчас же вернулась в комнату для игр, но боюсь, он решит, что я слишком спешу.
– Что же подумает твой поклонник, если ты его бросишь? – поинтересовалась легкомысленная девица. – У меня есть отличный план. Когда он будет танцевать со мной, я притворюсь, что падаю в обморок, и передам его тебе.
– Ах ты, моя милочка! – Дама в парчовом платье обняла подругу, и все три женщины ушли, со смехом обсуждая способы, с помощью которых они собирались очаровать во время танцев таинственного красавца.
Пруденс улыбнулась про себя. Пусть они знатные, даже титулованные дамы, но ведут себя, как глупенькие влюбленные девчонки на деревенском лугу.
Однако они с таким восхищением отзывались о каком-то безымянном джентльмене, что ей захотелось взглянуть на него. Поднявшись с канапе, Пруденс оправила платье. Теперь она чувствовала себя намного лучше. Но Росс, конечно же, ждет ее с нетерпением. Она снова вышла в коридор. Все двери были закрыты. И вдруг ее внимание привлекла табличка над одной из них: «Комната для игр» Пруденс остановилась и закусила губку. Ну, что в этом плохого? Минутой больше, минутой меньше. А любопытство уже вцепилось в нее своими острыми когтями. Пруденс приподняла задвижку.
Комната была почти пуста, лишь четверо джентльменов вставали из-за карточного стола. Пруденс быстро окинула их взглядом. Где же этот образец красоты?
Краснолицый бюргер, который, разочарованно хмурясь, перебирает карты? Конечно, нет. И не этот ухмыляющийся щеголь, который ссыпает кучку монет в карман своего камзола, расшитого золотом. И уж, разумеется, не тот пожилой джентльмен: худой и угловатый; он походил на хворостину, которую вот-вот подхватит и унесет ветер.
Четвертый мужчина стоял спиной к Пруденс. У него была прекрасная фигура, царственная осанка. Напудренный, завитой парик, очевидно, стоил немалых денег. Розовый парчовый камзол ладно сидел на широких плечах; изящные запястья утопали в кружевах. Он повернулся, услышав звук шагов.
– Черт побери, – сказал он с мерзкой улыбкой. – Да это же шлюха Мэннинга!
У Пруденс перехватило дыхание; она отступила назад, прижав руки к трепещущей груди.
Незнакомец оказался капитаном Джозефом Хэкеттом.
Глава 18
Хэкетт грациозно поклонился и сказал, обращаясь к другим мужчинам, находившимся в комнате:
– Надеюсь, вы простите нас, джентльмены.
Он проводил их к выходу, закрыл дверь и повернулся к Пруденс:
– Вы чудо как похорошели, дорогая леди.
Его похотливый взгляд обежал ее с ног до головы и задержался на округлостях груди.
– И одеты, словно герцогиня. Наверное, Мэннинг доволен вами, если пошел на такие расходы. Или вы нашли более богатого покровителя?
Пруденс застыла в нерешительности. Ее сердце бешено билось. Если Хэкетт выведет Росса из себя, бог знает что может случиться! Надо убедить капитана вести себя разумно. Поэтому, пропустив мимо ушей оскорбление, она ответила с вежливой улыбкой:
– Все, что произошло на борту «Чичестера», давно забыто. Мы с Россом не желаем вам зла. Мы только хотим, чтобы вы оставили нас в покое.
Красивое лицо Хэкетта исказилось в отвратительной усмешке.
– Неплохо сказано! – Он вздохнул, горделивым жестом пригладил свои локоны, оправил кружевной шейный платок и, помолчав, добавил: – Значит, вы до сих пор якшаетесь с этим ничтожным лекаришкой? А ведь на его месте мог бы быть я.
Пруденс, неприятно пораженная таким тщеславием, ответила ледяным тоном:
– Я вполне довольна своим мужем.
– Но дорогая леди. Я не вижу ни единой драгоценности на вашей прелестной шейке. А я вывез бы вас на лучшие лондонские балы. Разве с ними сравнятся ассамблеи в этой глуши! Подарите мне свою благосклонность, и я отблагодарю вас. Моя щедрость будет безгранична – как и возможности моего кошелька.
Пруденс презрительно скривила губы:
– Избавьте меня от ваших наглых притязаний. Я предпочту отправиться в ад, нежели уступить вам.
Хэкетт насмешливо хмыкнул:
– Опять это гордое сопротивление. А знаете, как я мечтаю сломить ваш дух и овладеть телом! Покорить вас, словно строптивое животное! С тех пор как мы расстались, я много раз представлял себе это. Вот вы смиренно стоите на коленях возле кровати с задранными юбками и благодарите меня за каждый удар хлыста, который я обрушиваю на вашу спину – Он покачал головой. – Проклятие, это стало для меня наваждением! Боль и наслаждение – все вместе. А потом я перевернул бы вас, осушил слезы и глубоко вонзил свой…
– Во имя всего святого, замолчите!
Пруденс, дрожа от гнева и страха, метнулась к двери. Но Хэкетт схватил ее за руку и повернул лицом к себе. Его глаза горели, как у охотника, преследующего добычу.
– О нет, дорогая леди. Вы не хотите быть моей любовницей. Жаль… Но между нами есть еще одно нерешенное дельце.
– Отпустите меня! – закричала Пруденс, пытаясь вырваться, но капитан по-прежнему крепко сжимал ее в своих объятиях. – У меня нет с вами ничего общего. И не будет, мерзавец!
– Позволю себе не согласиться. Например…
Он говорил таким скучающим, ленивым и чуть удивленным тоном, что последовавшая за этими словами увесистая пощечина оказалась для Пруденс полной неожиданностью. Ее голова резко откинулась назад.
– Это – за сцену, которую вы устроили в моей каюте. Насколько я помню, вы плюнули мне в лицо. И ударили. Вот так.
Хэкетт замахнулся и нанес еще один жестокий удар. За ним последовал третий. Пруденс почувствовала вкус крови, сочившейся из разбитой губы. В ушах звенело от пощечин. Но ужас придал ей сил: она сумела вырваться от Хэкетта и снова бросилась к двери.
Однако капитан оказался проворнее. Он схватил Пруденс за талию и с силой прижал к себе. Она испуганно вскрикнула. Хэкетт рассмеялся.
– А это, чтобы вы не забыли о своем последнем оскорблении.
Он поднял колено и с силой ударил ее в пах. Юбки были плохой защитой. От страшной боли Пруденс едва не потеряла сознание.
– Пресвятые… небеса, – задыхаясь, пробормотала она.
Хэкетт отпустил ее и с довольной улыбкой стал наблюдать, как его жертва стонет и потирает ушибленное место.
– Клянусь жизнью, сейчас я доволен собой, – сказал он любезно. – А мне уже казалось временами, что благодаря вам я превратился в такое же ничтожество, как и этот дурачок лейтенант Эллиот.
Пруденс, пошатываясь, попятилась назад, пока не наткнулась на стол. Все ее тело ломило от боли, голова была как в тумане. Она и думать забыла о бегстве. Пруденс хотелось одного: как-то облегчить свои физические страдания. Она лизнула разбитую губу, поморщилась и прошептала:
– Вы чудовище!.. Хэкетт пожал плечами.
– Может быть, но я знаю, чего хочу.
Не успела Пруденс опомниться, как он шагнул к ней, обхватил за талию и уложил на стол, плотно прижав спиной к жестким деревянным доскам.
Пруденс заморгала и несколько раз встряхнула головой. Действия Хэкетта пугали ее своей неожиданностью. Она снова обрела – хотя и не полностью – способность соображать.
– Она приказала себе: «Думай!» – Без посторонней помощи от Хэкетта не избавиться: он слишком силен. Пруденс открыла рот, надеясь, что кто-нибудь услышит ее крик.
Но Хэкетт крепко зажал его ладонью. Она тщетно мотала головой и царапала ногтями его руку. «Господи, спаси меня!» – в отчаянии подумала Пруденс.
Тем временем Хэкетт придвинулся еще ближе, встав между ее ног. Лягнуть его в таком положении было совершенно невозможно. Пруденс проклинала себя и свой помутившийся рассудок. Как она не сообразила покрепче сжать колени, когда Хэкетт был еще далеко! А его рука уже забралась под юбки, скользнула по ноге и замерла на бедре Пруденс. Горячие пальцы больно вонзились в нежную плоть, терзая и выкручивая ее. Пруденс корчилась, из ее рта, зажатого ладонью Хэкетта, вырывались приглушенные стоны.
Капитан наклонился и вкрадчиво спросил:
– Что, больно, дорогая леди? Но приберегите свои крики на будущее. Клянусь, ваши страдания доставят мне такое же удовольствие, как и ваше тело.
Его торжествующее лицо было вне досягаемости. Тогда Пруденс замолотила кулачками по руке Хэкетта. Это нисколько не охладило его пыл, но в отместку капитан свирепо потянул за нежные волоски в самом низу живота. Пруденс тихо вскрикнула – не столько от боли, сколько от страха. Из ее глаз брызнули слезы отчаяния.
И вдруг… раздался голос Росса, весьма напоминающий рычание зверя. Пруденс вся обмякла, испытав несказанное облегчение. Между тем Мэннинг схватил Хэкетта сзади за камзол и резко повернул к себе. Вцепившись одной рукой в шейный платок капитана, он нанес ему удар кулаком прямо в челюсть. Раздался громкий Хруст.
Хэкетт, шатаясь, попятился назад, схватившись рукой за разбитый подбородок, с которого капала кровь. Вид у него был изумленный: неужели кто-то осмелился ударить такую важную, как он, персону?
– Я подам на вас рапорт, Мэннинг. И, клянусь Господом, сдеру с вас шкуру!
Росс зловеще оскалил зубы:
– Грязный ублюдок! Твоя власть надо мной кончилась. И теперь я могу свести с тобой счеты. За все, что ты сотворил.
Он со всего размаха еще раз обрушил кулак в лицо Хэкетту, ссадив кожу над идеальной формы бровью. И тут же занес руку снова…
Пруденс, с трудом приподнявшись, сидела на столе и в ужасе смотрела, как Росс наносит один за другим страшные удары. Он был беспощаден в своей безграничной ярости. Ненависть к Хэкетту, которую приходилось подавлять долгие месяцы, сознание своей беспомощности перед ним на борту корабля – все это вылилось сейчас в зверском избиении.
Тяжело дыша, Хэкетт наконец увернулся от Росса и попытался вытащить свою шпагу.
– Я выпущу вам кишки, Мэннинг.
Он уже обнажил клинок, но Росс выбил шпагу из его рук, запустив в Хэкетта стулом.
Тот зарычал, тряся ушибленной рукой, и как безумный бросился на своего противника. Хэкетт попытался было дотянуться до подбородка Росса, но его кулак скользнул по касательной. Благодаря своей неловкости капитан снова стал мишенью для разящих ударов Росса.
В холодных глазах Мэннинга не было и намека на милосердие. Он избивал Хэкетта до тех пор, пока тот со стоном не рухнул на колени. Его нарядный розовый камзол был залит кровью, разбитый рот распух, на щеке зияла рана, парик, покрытый алыми пятнами, сбился набок.
Пруденс, дрожавшая всем телом, обхватила себя руками. Не в силах больше смотреть на это страшное зрелище, она закричала:
– Во имя Господа, Росс! Остановись!
– Остановиться?! – прорычал тот. – Я еще только начал. Еще надо отомстить ему за бедного Тоби.
Ухватив Хэкетта за шейный платок, Росс приподнял его и нанес удар по носу. Раздался страшный хруст сломанной кости. Капитан взвыл от боли…
– Объясните-ка мне причину вашего гнева, сэр!
В дверях стоял его превосходительство сэр Томас Ли, весь ощетинившийся от негодования. Несколько человек за его спиной вытягивали шеи, стараясь рассмотреть, что происходит в комнате.
Росс отпустил Хэкетта и повернулся к ним. Его лицо казалось высеченным из камня.
– Этот человек – презренный негодяй, сэр! Он более чем жестоко обращался с матросами. С его ведома они подыхали от голода, а интендант набивал свои карманы. Люди в моем лазарете погибали от нехватки воды и пищи. А эта свинья ни во что не желала вмешиваться.
– Вы уже составили на этот счет рапорт, мистер Мэннинг?
– Я собираюсь это сделать. Нахмурившись, Ли обратился к Хэкетту:
– Он говорит правду, сэр?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42