— Нет, это убийца. Он затоптал мексиканца после твоего отъезда. Ты не знал? Его надо пристрелить.
У Джейка были большие планы, связанные с Рубио. У Софи скоро будет от него жеребенок, он покрыл еще несколько кобыл. Джейк собирался использовать его и дальше, чтобы вывести собственную породу быстрых и сильных лошадей. Он скорбел вместе с женой, но смерть Рубио не вернет им Селии, а только нарушит все его замыслы. Со стороны Виктории было неразумно требовать этого, но сейчас нельзя было ожидать от нее чего-то другого.
Правда, если никто больше не захочет работать с жеребцом, придется его пристрелить, тогда у него не будет выбора, но пока он хотел подождать.
— Пока я не буду этого делать. Давай подождем, посмотрим. Я не говорю, что вообще не сделаю этого.
— Неужели этот дряной жеребец для тебя дороже Селии?
— Нет, конечно, нет, но чего мы добьемся, если пристрелим его?
— Чего? Да того хотя бы, что я не буду всякий раз, проходя мимо конюшни, думать о том, что он стоит там сытый и ухоженный, а моя сестра лежит в могиле.
Селию хоронили утром. Ярко светило солнце, и свежеструганные доски гроба казались золотистыми, почти такими же, как волосы девушки.
Глава 20
Все разошлись по комнатам ранним вечером. Ни у кого не было ни сил, ни настроения разговаривать. Эмма проводила взглядом поднимавшихся наверх Викторию и Джейка. Нежно обнимая жену за талию, он отворил дверь в спальню, и они ушли в свой мир, где не было места для третьего. Бен вежливо пожелал Эмме спокойной ночи и тоже направился к себе.
Эмма поднялась в спальню и принялась за вечерний ритуал. Она причесалась, помылась, переоделась в ночную рубашку, но не могла себя заставить лечь в постель. Усевшись на стул и положив руки на колени, она предалась своим грустным, размышлениям.
Смерть приходила так внезапно и была окончательна и бесповоротна. Она унесла невинное, только что родившееся дитя, никем не любимую, падшую женщину и очаровательную девушку, ясную как солнце. Чего же еще ждать от жизни? Разве можно быть уверенной, что у тебя в запасе есть время? Ребенок появляется на свет, и каждый следующий день его жизни несет с собой опасность, опасность смерти. Люди могут спрятаться от жизни, но от смерти не уйти никому.
Селия прожила короткую, но радостную жизнь. Она принимала только ее красоту, отворачиваясь от уродливых и неприглядных сторон, и все-таки смерть настигла ее.
Никто не застрахован от этого. Можно планировать будущее, прилагать массу усилий для достижения цели, но все может прерваться в любой момент.
У Виктории был муж, она скоро станет матерью. Селия узнала, что такое любовь, а Эмма? Почему она отвернулась от того, что было предложено ей? Да, у нее было на это множество причин, одна важнее другой. Возможно, не такой любви ей хотелось. Ну и что из того? Девушка представила себе, что бы случилось с ней, если бы погиб Бен, и слезы навернулись на глаза. Возможно, он никогда не сможет разделить ее чувства, но от этого они не станут слабее. Он позвал ее однажды, а она отказала ему. И вот уже несколько месяцев он не подходил к ней, оставив ее один на один со своими неосуществимыми желаниями.
Эмма встала и задула лампу. Довольно. Можно просидеть так всю ночь, и что толку? Нужно поспать хотя бы немного. Но пустая холодная постель показалась девушке такой непривлекательной, что она не могла заставить себя лечь. Ей и без этого было холодно и одиноко.
Она вышла из спальни и, не останавливаясь, не давая себе времени на размышления, отворила дверь в комнату Бена.
Услышав шум шагов, он вскочил и взвел курок пистолета, который всегда был у него под рукой. Эмма в страхе замерла, увидев направленное на нее дуло.
— Никогда больше так не делай, — Бен сначала поднял его к потолку, а потом осторожно перевел курок в прежнее положение.
— Не буду, — заверила она его.
Он был без рубашки, с влажными после мытья Волосами. Эмму поразили его широкие и мускулистые плечи, и она почувствовала, — как подгибаются ее колени.
— Чего ты хочешь?
— Я хочу, — девушка замолчала, с трудом переводя дыхание и вцепившись руками в дверную раму, — Бен я…
Он смотрел на нее, не пытаясь помочь.
— Бен, я хочу, чтобы ты обнял меня, — прошептала Эмма, протягивая к нему руки. — Не оставляй меня одну. Господи, я не хочу умереть, так и не узнав, что это такое.
Бен вздохнул и сжал ее мягкую и нежную ладонь в своей большой и грубой. Он уже перестал надеяться, перестал ждать, хотя по-прежнему мечтал о ней. Он перестал настаивать на своем вовсе не потому, что больше не хотел ее, нет. Просто он понял, что она стоит намного дороже. Он по-прежнему чувствовал отвращение к супружеской жизни, то есть к тому, Что нужно Эмме.
Но все это абсолютно ничего не значило теперь, когда она пришла к нему в спальню сама, в одной ночной рубашке и просила обнять ее. Желание уже овладело им, оно пульсировало в его теле.
— Ты понимаешь, что, если я обниму тебя, этим дело не кончится? Девочка, я не могу быть рядом с тобой и не взять тебя.
— Да, понимаю, — она не отводила взгляда, но губы ее дрожали. — Я тоже хочу этого.
Бен втащил ее в комнату и запер за собой дверь. Он распустил волосы Эммы и расправил их по плечам, положил ее руки себе на плечи и крепко поцеловал в губы. Веки ее сомкнулись, и она прижалась к нему, согреваясь и обретая покой. Самый решительный шаг был сделан. Теперь все встанет на свои места.
Бен поднял край ночной рубашки и стянул ее с Эммы, Девушка сделала робкое движение, чтобы заслониться, но потом опустила руки. Он смотрел на ее нежную кожу, тонкую стройную фигуру и чувствовал себя огромным и неуклюжим. Он боялся напугать ее своим порывом или нечаянно причинить ей боль. Положив свою загорелую ладонь на ее алебастровую грудь, он поразился контрасту между ними. Нагнувшись, он прильнул губами к ее соску.
Теплая волна подхватила Эмму. Она никогда раньше не испытывала ничего подобного, и все-таки ощущения казались ей знакомыми. Врожденный инстинкт безошибочно подсказывал ей, что она встретила своего мужчину. Когда он положил ее на кровать, она не сопротивлялась.
— Я не знаю, что делать, — прошептала девушка.
— Я тебя научу, — ответил Бен, покрывая ее лицо и шею поцелуями. — Ты такая сладкая, девочка.
Он весь дрожал от переполнявшего его желания, но понимал, как должен быть осторожен.
Он ласкал языком ее соски, а Эмме стонала, изгибаясь. Время исчезло, остались только его руки, вкус его поцелуев. Когда он провел рукой между ее бедрами, она вздрогнула от неожиданности, но горячая волна страсти быстро отстранила страх. Второй раз она испугалась, когда его палец проник в ее плоть. Но Бен был так осторожен и ласков, что истома желания полностью завладела ее существом. Эмма начала покачивать бедрами в такт его движениям.
— Прошу тебя, Бен, — простонала она.
Это было для него сигналом. Он сбросил остатки одежды, а вместе с ними и все, что сдерживало его страсть.
— Тебе будет немного больно, — прохрипел он, раздвигая ее бедра.
— Я знаю, — прошептала она и подалась ему, навстречу. Он всей своей тяжестью прижал ее к кровати, придавив ее бедра своими.
Он вошел в нее осторожно, медленно продвигаясь вперед. Тело Эммы раскрывалось ему навстречу. Сначала это показалось ей непереносимым, но очень быстро она поняла, что это не так. Уничтожив преграду ее девственности, Бен проник дальше. По щекам Эммы катились слезы. Она замерла, пытаясь привыкнуть к новым ощущениям, к тому, что он находится внутри нее.
Бен освободил ее, и Эмма посмотрела на него огромными, вопрошающими глазами.
— Нет, я еще не кончил, — улыбнулся Бен, — Я только начинаю. Я хочу, чтобы ты получила от этого такое же наслаждение, как и я.
Закончив короткую лекцию, Бен приступил к своей приятной обязанности, и вскоре Эмма вся пылала от страсти. Когда они вновь соединились, она уже не испытывала боли. Она чувствовала только опьяняющую страсть и восторг от слияния их тел.
Минуло две ночи с тех пор, как погибла Селия. Виктория по-прежнему не могла спать. Иногда она впадала в короткое забытье, но всякий раз просыпалась от жалобного крика младшей сестры. Пробило полночь. Джейк забылся тяжелым сном. Весь день он пропадал на ранчо и выдохся вконец. Виктория не стала зажигать свечу, чтобы не разбудить мужа. Осторожно выскользнув из кровати, она подошла к окну. Впервые за все время супружества ей удалось встать среди ночи, не разбудив мужа. Он, как все люди его профессии, просыпался от малейшего шороха, всегда готовый встретить опасность. Сейчас он настолько устал, что уже ничего не чувствовал. Слишком часто она будила его по ночам в последние месяцы.
Виктория не могла смириться с гибелью Селии. Когда на войне погиб ее старший брат, она тосковала по нему и скорбела. Но он был взрослым человеком. Он добровольно пошел на войну, и значит, сам выбрал свою участь. А Селия была еще ребенком, нераспустившимся бутоном, который никогда не станет цветком. Она не выбирала. Она не хотела погибнуть под копытами взбесившегося жеребца. Господи, как же Виктории не хватало ее смеха, ее жизнерадостного личика… А Рубио по-прежнему сыт и ухожен. Стоит в своем стойле и ждет следующую жертву. И она будет, если Виктория его не остановит.
Она не стала даже надевать чулки, только накинула на плечи шаль и вынула из кобуры Джейка один из пистолетов. Оружие было таким тяжёлым, что Виктория с трудом удерживала его в руке. Вряд ли она сможет как следует прицелиться. Лучше бы ей вообще не пришлось стрелять.
Виктория вышла во двор, и зимний воздух остудил пылающие щеки. Медленно падал снег, покрывая все вокруг пушистым ковром. Как бы радовалась сейчас Селия!
Путь к конюшням занял у Виктории гораздо больше времени, чем она предполагала. Все время проваливаясь в глубокий снег, она с трудом находила дорогу в темноте. На небе не было ни одной звезды. Ноги ее окоченели. В конюшне будет теплее, она сможет немного согреться.
Софи стояла в своем стойле. Животное раздулся под тяжестью жеребенка. Рядом стояла добрая и послушная Джипси, на которой так любила кататься Селия. Джейк приказал покрыть нескольких кобыл, чтобы получить от Рубио хорошее потомство. К счастью, Джипси не тронули.
Виктория с трудом открывала ворота конюшни, и лошади с любопытством смотрели на нее. Наконец ей это удались. Она помнила, что на стене висел фонарь, разыскала его и разожгла. Теплый желтый свет разогнал тьму.
Софи положила голову на ограду и смотрела в дальнюю часть конюшни, где стоял Рубио. Виктории придется провести жеребца через всю конюшню, потому что задние ворота открывались не на пастбище, а в серию загонов, откуда вывести его в темноте будет совсем невозможно.
Она знала, что не сможет выстрелить в лошадь. Какую бы сильную ненависть она ни испытывала к жеребцу, ей не перебороть себя. Это просто глупое животное. Джейк был прав. Она могла бы применить оружие только в одном случае — если бы ей пришлось защищаться.
— Не бойся меня, конь, — Тихо проговорила она, подходя к стойлу Рубио, — я ничего тебе не сделаю. Но не пытайся приблизиться ко мне, иначе я тебя пристрелю!
Рубио поводил ушами и с нескрываемой враждебностью посмотрел на Викторию. Он взрывал землю копытом, а в другом конце конюшни заржала Софи, почувствовав волнение жеребца.
Виктория взяла пистолет в правую руку и с трудом взвела курок. Нужно быть готовой ко всему. Теперь можно открыть стойло. Но жеребец вовсе не рвался на свободу. Он отошел в дальний угол и заржал.
— Уходи! — крикнула Виктория.
Она не хотела больше видеть его. Это было очень серьезно. Она не сможет жить на ранчо, пока здесь Рубио. Каждый раз при виде его ненависти будет разгораться в ее душе и она будет вспоминать о гибели сестры.
— Убирайся! — повторила Виктория и схватила со стены кнут — Убирайся вон!
Жеребец подчинился и вышел из стойла, но дойдя до середины конюшни, снова остановился, заржал и покосился на Викторию. Тогда, нацелив пистолет в верхний угол отворенных ворот, она выстрелила. С диким ржанием Рубио выскочил из конюшни. Лошади, стоявшие в стойлах, проснулись. Снаружи послышался шум, то здесь, то там замелькали огни. Это в домах зажигали свечи и лампы. Мужчины в спешке одевались, хватали оружие, и выскакивали на мороз. Виктория страшно замерзла и устала. С огромным трудом она затворила ворота конюшни и заперла все загоны.
Навстречу ей уже бежал Джейк, а следом за ним — Бен. Оба были вооружены. Увидев жену с пистолетом в руке, Джейк схватил ее за плечи и, забрав оружие, встряхнул, пытаясь вывести из оцепёнения.
— Что ты здесь делала?
— Я прогнала его!
— Что? — в голосе Джейка звучали гнев и негодование.
— Я выгнала его. Я не могу его больше видеть. Селия в могиле, а он живет, как прежде. Хватит тебе тех жеребцов, что он уже наплодил.
Джейк злобно выругался, но моментально опомнился и осадил себя сам. Его беременная жена стояла на снегу в одной ночной рубашке, прикрытая легкой шалью. Она вся дрожала от холода и напряжения, а он препирался с ней.
— Хорошо, дорогая. Все будет так, как ты хочешь, — на этот раз его голос звучал гораздо мягче.
Подхватив Викторию на руки, он отнес ее в дом и уложил в постель. Она крепко заснула впервые с тех пор, как погибла Селия.
Наступил март, а с ним появились первые признаки того, что скоро начнется потепление. Виктория стала неуклюжей, двигалась медленно и с трудом. Она уже не могла встать с кресла без посторонней помощи и улыбалась очень редко, только если Джейку удавалось ее развеселить. Живот ее был большим и тяжелым, и Виктория не могла найти удобного положения, чтобы заснуть. Спина постоянно ныла. Она с нетерпением ожидала родов. Ведь тогда все ее мучения закончатся.
Джейк никогда не считал себя хорошим семьянином. Он женился и любил свою жену, вот и все. Но в эти трудные месяцы он старался безотлучно быть подле нее. Он массировал ей спину и помогал ночью добраться до горшка. Его тревожил ее огромный живот. Значит, ребенок крупный, а у Виктории такие узкие бедра. Смерть Анжелины во время родов не давала ему покоя, ведь такое могло случиться с каждой женщиной, даже с его женой. Март подошел к концу. Теперь все домашние не спускали с Виктории глаз. Ее напряжение достигло апогея. Когда третьего апреля неожиданно пошел снег, она разрыдалась. Неужели весна никогда не наступит? Неужели ее ребенок никогда не родится?
В ту ночь она опять не могла заснуть. Джейк массировал ей спину, но это не помогало. Свечи они зажигать не стали. За окном было белым-бело от снега и лунного света.
Внезапно Джейк насторожился и замер. Виктория выглянула в окно, но ничего там не заметила. По напряженному лицу мужа она поняла, что происходит что-то страшное.
— Одевайся, — скомандовал он, — не зажигай огня!
Сам он оделся в мгновение ока и с пистолетом в руке бросился в комнату к Бену.
— Бен, бандиты!
Бен вскочил так же быстро, как и Джейк, разбудив задремавшую рядом с ним Эмму.
— Вставай, малышка, — спокойно сказал он, — быстрее. У нас — беда.
— Что случилось?
— Пока не знаю. Одевайся.
Эмма выскочила из комнаты Бена и побежала в свою, которая теперь пустовала каждую ночь. Почему она не перебралась к нему насовсем? Ведь все в доме знали об их отношениях, и Виктория радовалась ее счастью. Эмма вздохнула. Теперь, может быть, уже слишком поздно.
Никогда еще живот так не мешал Виктории. Убегая, Джейк еще раз поторопил ее. И тут к ее облегчению вошла Эмма. Присев рядом с сестрой, она помогала ей натянуть чулки и надеть ботинки.
— Ты знаешь, что происходит?
— Джейк сказал, что это бандиты.
Женщины в тревоге прислушались, но вокруг была тишина.
Спустившись вниз, они обнаружили испуганных служанок. Джейк передал ружье Бену и оценивающе взглянул на Викторию с Эммой.
— Я дам вам ружья. Вы найдете себе место, откуда можно стрелять и где вы будете находиться в укрытии. А я пойду за мужчинами в дальний дом.
— Нет, — резко запротестовал Бен, — это я пойду за ними, а ты останешься здесь.
Прежде чем выскользнуть за дверь, он подошел к Эмме и крепко поцеловал ее в губы. И только когда он ушел, она поняла, что это был прощальный поцелуй, а возможно, и последний.
— Джейк, что происходит? — тихо спросила Виктория.
— Я видел свет. Видимо, кто-то зажег сигарету.
— Но почему ты решил, что это не один человек, а несколько?
— Опыт подсказывает, — ответил он и протянул женщинам коробку с патронами:
— Набейте себе карманы. Кармита, ты умеешь стрелять?
— Да, сеньор. И Жуана тоже.
— И я, — добавила Лола.
— Отлично. Берите ружья.
— Кто это, индейцы?
— Нет, индейцы никогда бы не зажгли огня. Это белые.
Первый выстрел заставил женщин вздрогнуть.
— Укрыться всем, — приказал Джейк, он выбил оконное стекло прикладом и приготовился стрелять.
— Захожу! — раздался со двора голос Бена.
Уже через секунду он ворвался в дом с пятью мужчинами. — Я думаю, стрелки здесь пригодятся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35