— Неужели вы все пользуетесь плетками? — не удержавшись, спросил он, когда они прошли половину коридора.
— Я — никогда, — заверил его Лукас.
— Тогда ты, наверное, предпочитаешь эти маленькие деревянные дощечки? Как они называются?
— Трости для телесных наказаний. Они тоже мне не по нраву. — Ударом сапога Лукас распахнул следующую дверь. С кровати на него с ужасом уставилась знакомая физиономия. — Ба! Да это, кажется, лорд Бартон! Рад видеть вас, сэр! Как поживает леди Бартон?
— Стратмир! — судорожно ловя ртом воздух, воскликнул барон. — Если вы хоть слово скажете об этом Агате…
— Обещаю молчать. А вы продолжайте — если, конечно, мы не перебили вам охоту.
Постепенно Платов дошел до конца коридора.
— Ее нигде нет, мой друг.
— Посмотрим на этой стороне, — сказал Лукас. Он не думал, что Гастингс солгал, однако Татьяну могли перевезти в другое место.
Лукас открыл предпоследнюю дверь. Там находились мужчина и черноволосая женщина — оба были так поглощены своим занятием, что даже выстрел их не встревожил.
— Извините, — пробормотал он, выходя.
Оставалась последняя дверь, которая не желала поддаваться — видимо, она была заперта изнутри на задвижку. Навалившись вдвоем, они сорвали ее с петель.
В комнате стоял полумрак. Платов тихо выругался — на кровати, скрестив ноги и сжимая в руках пистолет, сидела Татьяна и целилась в них. Она была в нижнем белье и дрожала так сильно, что даже если бы попыталась выстрелить, то наверняка бы промахнулась.
— Опусти пистолет, пожалуйста. — Лукас приблизился к ней. — Все в порядке, больше тебе не надо бояться.
Зеленые глаза Татьяны были широко распахнуты от ужаса; Лукасу пришлось очень осторожно высвободить пистолет из ее стиснутых пальцев.
— Где ты его взяла? — тихо спросил он, засовывая пистолет за пояс.
Она смотрела куда-то на пол, продолжая дрожать, и тогда он, обняв, крепко прижал ее к себе.
— Посмотри-ка, Лукас, — каким-то странным голосом произнес Платов, наклоняясь и засовывая руку под кровать. Когда он разогнулся, все увидели тело человека с искаженным до неузнаваемости лицом, высунутым языком и выпученными глазами. Даже Лукас не сразу узнал его.
— Боже мой! Это же Уиллоуби!
— Я его предупреждала, — прошептала Татьяна. — Я говорила ему, что если он прикоснется ко мне, я его убью, а он только смеялся.
— Задушен, — констатировал казак, отпуская тело, которое со стуком упало на пол. — Собственным галстуком. Чистая работа. Я и сам не смог бы сделать лучше.
Татьяна спрятала лицо на груди Лукаса.
— Я пыталась избежать этого…
— Тсс! Ни слова больше, любовь моя. Бедная моя девочка… Это убийца Казимира, Матвей, могу поклясться своей жизнью. Сколько времени ты находишься здесь с… его трупом? — осторожно спросил он Татьяну.
— Давно. Много часов. — Она всхлипнула. — Я не знала, что делать. Я никогда еще не убивала человека. — Она подняла на него глаза. — И еще я боялась, что ты никогда не придешь.
Платов деликатно откашлялся.
— Извините, мой друг, но, наверное, кто-нибудь уже послал за стражей. Чем скорее мы уйдем отсюда…
— Вы правы. — Лукас завернул Татьяну в покрывало и без труда поднял ее с кровати.
— Нет, Лукас, я не осмелюсь выйти отсюда без одежды!
Он закрыл ей рот поцелуем. Плечи его тряслись от смеха.
— Почему ты смеешься? — спросила она.
— Смеюсь над твоей щепетильностью. Ты никогда не перестанешь удивлять меня, Татьяна.
— Куда мы направляемся?
— К маме, конечно.
Вслед за Платовым Лукас с Татьяной на руках спустился вниз по черной лестнице.
— Едва ли она обрадуется, — сказала Татьяна, плотнее закутываясь в покрывало.
— Наоборот, она будет в восторге. Помимо всего прочего, ты убила человека, по приказу которого меня чуть не насмерть проткнули ножом в Париже.
Кони, всхрапывая, ждали на конюшенном дворе. Грум, широко улыбаясь, отсалютовал наездникам, приложив к картузу пальцы.
Едва они успели выехать за ворота, как на улице раздались свистки полицейских.
Глава 32
К изумлению Татьяны, Далси ни единым словом не упрекнула ее за диковинное одеяние. Когда Лукас внес ее в дом, графиня засияла улыбкой.
— Куда ты так внезапно исчезла, моя дорогая девочка?
— Об этом после, мама, — коротко пресек расспросы Лукас, проходя мимо Смитерса, чей оскорбленный вид резко контрастировал с самообладанием графини. — Скажи, что тебе дать, любовь моя? Бренди? Водки? Или что-нибудь поесть?
— Думаю, я начну с ванны, — пробормотала Татьяна. — Противно, что он прикасался ко мне.
— Немедленно наполните ванну наверху, — приказал Лукас выкатившему глаза дворецкому. — И чтобы вода была горячей. — Уже поднимаясь по лестнице, он увидел Платова, остановившегося в проеме двери. — Мама, будь любезна, займи атамана, пока я позабочусь о Татьяне.
— Почту за честь, — не моргнув глазом заявила Далси. — Прошу вас, проходите, сэр!
— Иди с ней, Матвей, — обернувшись, сказал Лукас по-русски, — она тебя покормит.
Платов, поглаживая усы, смотрел на красивую хозяйку.
— Скажи, мой друг, а твой отец тоже дома?
— Он умер пять лет назад.
У казака блеснули глаза.
— Твоя мать говорит по-русски?
— Нет, но уверен, что вы сумеете понять друг друга.
Лукас, посмеиваясь, перешагнул порог комнаты, но сразу же посерьезнел, увидев, что Татьяна все еще дрожит.
— Во всем виноват я один. — Он взял ее рукой за подбородок.
— Уиллоуби сказал мне о твоей дочери, — прошептала Татьяна, отводя взгляд. — Он также сказал, что тебе придется жениться на Джиллиан — только тогда я поняла, почему ты так вел себя вчера вечером. И еще он уверял, что ты все равно не придешь мне на помощь, так что я могла бы… — Лицо ее жалобно сморщилось. — Но я бы на это ни за что не согласилась.
— Ах ты, моя храбрая красавица! — Лукас поцеловал ее в мокрую от слез щеку. — Джиллиан меня обманула — та девочка не имеет ко мне никакого отношения, да и к ней тоже. Она нашла девочку в Смитфилде и пообещала заплатить пять фунтов, если та сыграет роль нашей дочери.
В глазах Татьяны зажегся огонек надежды.
— О Лукас! А ты уверен?
— Абсолютно. Платов в ее присутствии устроил для Гастингса представление со своей саблей, и она сама во всем призналась.
Татьяна впервые за долгие часы улыбнулась:
— Могу себе представить! Я до смерти испугалась, когда атаман Платов ворвался в комнату. Но потом я увидела тебя…
В это время двое слуг внесли ванну. Следом за ними шла Каррутерс с кувшинами дымящейся воды. Увидев Татьяну, она чуть не уронила кувшин и, поставив его, упала на колени, а затем принялась целовать руки своей хозяйки.
— Ах, мисс, мы так боялись за вас! Слава Богу, вы вернулись домой — целая и невредимая! Позвольте, я помогу вам раздеться…
— Спасибо, Каррутерс, пока ты свободна, — тихо сказала Татьяна.
— Как пожелаете, мисс.
Когда слуги ушли, Лукас нежно поцеловал Татьяну в лоб.
— Ты желаешь побыть одна? Тогда я пришлю наверх вино, сыр и печенье, хорошо?
Она заглянула ему в глаза.
— Я надеялась, что ты поможешь мне мыться… если, конечно, захочешь.
— Захочу ли? Что за вопрос!
— Я теперь с тебя глаз не спущу!
— А я с тебя. — Он попробовал рукой воду. — В кои-то веки Смитерс точно выполнил мое приказание — вода до сих пор горячая. Позволь, я помогу тебе раздеться, а ты тем временем расскажешь, как попала в лапы Уиллоуби.
Татьяна повернулась так, чтобы ему было удобнее развязать тесемки.
— Я отправилась к Платову, после того как получила от него письмо — ведь ты об этом знаешь? — Он кивнул, продолжая столь приятную для него работу. — Ему действительно известно, кто мои родители?
— Боюсь, что нет; но он приходится двоюродным братом Казимиру и жаждет отомстить за его смерть. — Лукас коротко пересказал ей то, что сообщил ему Платов о смерти Казимира.
— Душенька, — задумчиво повторила Татьяна. — Говоришь, дядя Иван так меня называл?
— Ты тогда была еще совсем ребенком. Посмотрел бы он, какой ты выросла!
Она чуть заметно поежилась от озноба, и Лукас на руках перенес ее в ванну.
— Я смою все следы прикосновения этого негодяя, — сказал он и с бесконечной нежностью принялся намыливать ее спину, плечи и волосы. — Пожалуйста, продолжай — я хочу знать, что произошло в отеле.
Татьяна закрыла глаза, наслаждаясь его заботой.
— Я пришла намного раньше назначенного часа и была очень расстроена, так как не знала, что со мной будет. Ты перестал меня любить…
— Я не переставал любить тебя, — быстро сказал Лукас, целуя ее мокрое колено, — и не женился бы на ней. Но и надеяться, что ты простишь меня за мой проступок, я тоже не мог.
Зеленые глаза открылись, следя за тем, как ловко он действует.
— Вопрос заключался в том, сможешь ли ты сам себя простить. Джиллиан отлично все предусмотрела, но неужели она затеяла это для того лишь, чтобы помешать твоему счастью? Почему эта женщина так ненавидит тебя?
— Я убил ее мужа.
— Нет, не то. Я думаю, это потому, что она не взяла тебя, когда это было для нее так просто. Ты предложил ей путь к спасению, а она его отвергла. Я поняла это, когда увидела, с какой горечью она о тебе говорит.
— Я убью ее за то, что она сделала с тобой, — тихо сказал Лукас. — Но рассказывай, что было дальше.
— Когда я вошла в отель, Джиллиан как раз спускалась, по лестнице со своими борзыми. Увидев, что я стою в вестибюле, она пригласила меня к себе, и я, дурочка, пошла. У меня была одна мысль…
— Сговориться с ней? — подсказал Лукас.
— Нет, нет. Мне хотелось удовлетворить свое любопытство. Зная, что ей удавалось так долго сохранить твою привязанность, я подумала, что, наверное, в ней есть нечто, чего не разглядишь с первого взгляда.
— Ты ее переоцениваешь. Это происходило четырнадцать лет назад — тогда я был молодым оболтусом и влюбился в ее груди и волосы.
— Волосы у нее действительно великолепные…
— Как у Медузы. Другую ногу, пожалуйста. Итак, ты пошла с ней в ее апартаменты…
— Да. Мы выпили по чашечке шоколада, вкус которого показался мне странным; но Джиллиан сказала, что шоколад марокканского производства. Потом я каким-то образом оказалась на полу, на коленях, а она стояла рядом и смеялась. У меня кружилась голова, я пыталась встать, но каждый раз снова падала.
— Она что-то подмешала в шоколад! — воскликнул Лукас.
— Наверное. Пока я ползала по полу, пытаясь встать, вошли двое мужчин: молодой незнакомец и Уиллоуби. Комната продолжала кружиться у меня перед глазами, но я помню, что тот, кого звали Гастингс, вел себя отвратительно, а Уиллоуби был просто ужасен — он хватал меня своими лапами, прикасался ко мне… Наконец Джиллиан сказала, что если уж ему так не терпится, пусть занимается этим не у нее на глазах — к ней в любую минуту может прийти Лукас. Это было последнее, что я услышала перед тем, как потерять сознание. Очнулась я уже там, где ты меня нашел. Сначала я подумала, что спасена; голова у меня все еще кружилась, но я встала и попыталась открыть дверь, однако это мне не удалось. Тогда я попробовала выбраться через окно, но оно находилось слишком высоко, а я очень ослабла. Потом пришел Уиллоуби. Должно быть, он много пил, потому что от него сильно пахло алкоголем. Он подошел и сообщил мне то, о чем я тебе уже рассказывала… что у тебя есть дочь и что ты женишься на Джиллиан. Потом стал уверять меня, что я могла бы тоже… Разумеется, я ответила отказом, но он и слушать ничего не хотел! Поэтому я…
— Не думай больше об этом, — поспешно сказал Лукас.
— Как я могу не думать, если убила человека?
— Ты предпочла бы, чтобы он тебя убил?
— Боже мой, конечно, нет! — Татьяна вздрогнула всем телом.
— Ты должна выбросить это из головы. Уиллоуби был шпионом, врагом Англии. Я уверен, что это он убил Казимира и приказал убить меня в Париже, когда я приехал туда и стал наводить кое-какие справки. Я не знаю причину всего этого, но могу поклясться чем угодно, что Джиллиан ее знает.
— Разве Джиллиан не было в отеле?
— Нет. Гастингс сказал, что она прямо от своей портнихи поедет на прием, который устраивает принц-регент.
— Если это так, — задумчиво заметила Татьяна, — то она еще не успела узнать ни о том, что я исчезла, ни о Уиллоуби. На нашей стороне будет фактор внезапности.
— На нашей? — Лукас, взглянув на нее, приподнял бровь. — Ты имеешь в виду меня и Платова?
— И себя тоже.
— Ни за что!
— Почему?
— Почему? Вспомни, что тебе пришлось сегодня пережить!
— Ты сам сказал, что не хочешь больше отходить от меня ни на шаг, — лукаво напомнила Татьяна.
— Это будет последний раз.
Она помолчала, потом встала на колени и кивком головы указала на груди:
— Ты не помыл меня здесь.
— Не помыл, — согласился он дрогнувшим голосом, потом намылил тяжелые округлости грудей, задержавшись на сосках, которые немедленно затвердели от его прикосновения.
— И здесь тоже. — Подняв тучу брызг, она встала в ванне, указав на спину.
Закусив губу, Лукас намылил ее и там.
— И здесь, — прошептала она, повернувшись к нему лицом и проведя пальцами по треугольничку между бедер. Ее мокрое тело поблескивало в лучах предзакатного солнца.
Он судорожно глотнул воздух.
— Смилуйся, Тэт! На какие муки ты меня обрекаешь?
— Мой же, мой меня, — проговорила она, и он продолжил свое занятие. — Здесь. — Она взяла его за запястье, направляя руку, и пошире расставила ноги. — Вот так! Хорошо! А теперь чуть-чуть ниже. — Дыхание ее стало прерывистым. Его рука снова скользнула между ее ног и торопливо выбралась оттуда. — Еще, — прошептала она ему в ухо.
— Силы небесные! — простонал Лукас, совершенно растворяясь в ощущениях, возникающих от прикосновения к ее нежной, шелковистой коже.
— Еще.
Он помедлил, чувствуя, как растет его желание.
— Татьяна, перестань! — Вместо ответа она прижалась к нему всем телом. — Ты это делаешь только для того, чтобы заставить меня позволить тебе поступить по-своему…
— А ты позволишь? — шепнула она, обхватив рукой твердое утолщение, образовавшееся спереди на его брюках.
— Нет, — хрипло сказал он. — Это слишком опасно. Я не смогу должным образом защищать тебя, потому что мне придется всецело быть в распоряжении принца-регента.
— Но Платов…
— У Платова тоже есть свои обязанности.
— Кажется, я сегодня наглядно доказала, что способна постоять за себя, — сказала Татьяна, продолжая ласкать его.
— Тем более у тебя есть причина оставаться в безопасности. Я бы на твоем месте не стал испытывать судьбу… Черт возьми, перестань — я не могу соображать, когда ты так прикасаешься ко мне!
— Я сделаю все, что ты прикажешь, и буду очень осторожна, Усилием воли он отстранил ее от себя на расстояние вытянутой руки.
— Неужели ты действительно воображаешь, будто сможешь после всего, что произошло, убедить меня позволить тебе показаться при дворе?
Кажется, она согласилась с ним и нырнула в ванну, чтобы сполоснуться.
Обрадованный тем, что она наконец вняла голосу разума, Лукас хотел было помочь ей выйти из ванны, но она вдруг схватила его за руки и потащила в воду.
Охнув от неожиданности, он плюхнулся в ванну.
— Господи! — отплевываясь, взмолился промокший насквозь Лукас, выбираясь из ванны.
Татьяна лукаво улыбнулась:
— Позволь помочь тебе снять одежду.
— Прекрати…
— Клянусь своей любовью к тебе, что сегодня вечером не покажу своей физиономии при дворе.
Он успокоился и позволил ей расстегнуть пуговицы.
— Вот так-то лучше. Послушание идет тебе гораздо больше, чем своенравие… Ты не думаешь, что нам нужно хотя бы вытереться? — Лукас почувствовал, что она обхватила руками его член.
— А зачем? — спросила она.
— Кто-то, кажется, собирался подождать до бракосочетания?
— Это была не моя идея. — Татьяна провела кончиком его члена по своему мокрому животу. — Но если ты настаиваешь, мы можем…
— Нет, — решительно заявил он. — Теперь уже не можем.
Они занимались любовью прямо на обюссонском ковре. Татьяна с глубоким вздохом как можно крепче прижалась к нему, уверенная, что его страсть способна очистить ее лучше, чем любая ванна. Страх, одиночество, гнев, ужас — все отступило перед ни с чем не сравнимым ощущением. А она-то была уверена, что никогда больше такого не испытает… Вспомнив об этом, Татьяна начала плакать.
Он замер, глядя на нее с невыразимой нежностью.
— Хочешь, чтобы я остановился?
— О нет, любовь моя, — прошептала она. — Не останавливайся ни за что! — Она обвила его ногами, прижав еще крепче, и он с радостью погрузился глубже в ее плоть. Когда горячий поток его семени извергся в глубинах ее тела, она выкрикнула его имя, а он ответил продолжительным, прерывающимся стоном и опустился на нее, обессиленный, дрожащий.
— Силы небесные! — пробормотал Лукас, прижимаясь губами к ее плечу.
— Это любовь? — тихо спросила Татьяна, перебирая пальцами его волосы.
— Любовь. Да такая, о какой каждый мужчина может только мечтать. — Он перекатился на бок, попав в лужу, которую они устроили на полу. — Ах ты, негодница!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29