А после этого направился к концу улицы: там, у дверей салуна, его уже ждала Тилли с дорожным мешком в руках.
— Удачи тебе, Джим, — сказала она. — Я буду молиться, чтобы ты поспел к Сэйдж вовремя.
И Латур, взяв мешок, помчался из города. Быстрое и сильное животное, словно понимая, что нужно всаднику, стремительно покрывало милю за милей. На закате Джим разбил лагерь, где решил остановиться на ночевку. Он подсчитал, что уже успел проехать миль двадцать пять. Сбросив с лошади седло и ласково похлопав ее по спине, Джим взял мех с водой и напоил животное из походного кожаного ведра. Затем, привязав лошадь к кусту, он занялся своим обустройством.
Вскоре над костром в котелке варился кофе; над землей быстро сгущались сумерки. И в это время в отдалении послышалось волчье завывание. Джим решил поддерживать огонь всю ночь. В любом случае, гнедая будет спокойнее, если хищники попытаются подойти к лагерю.
Однако, их заунывный вой раздавался все дальше и дальше, пока не затих где-то в темноте. Джим вздохнул с облегчением, выпил две кружки кофе.
Огонь костра бросал красноватые дрожащие блики на листья большого тополя, под сенью которого Латур устроил свой лагерь. Мужчина собрал остатки еды и бросил их в огонь. А потом завернулся в легкое одеяло и мгновенно уснул.
Как только на следующее утро заалел восток, Джим сбросил одеяло и вскочил на ноги. Разогрев остатки вчерашнего кофе, он выпил его, заедая куском хлеба с вареной телятиной, и вновь двинулся в направлении Шайенна, время от времени посылая лошадь галопом.
По пыльной дороге в Шайенн катилась почтовая карета, в которой сидел единственный пассажир — Реби, бывшая подружка Латура.
Стареющая шлюха едва чувствовала тряску, целиком погрузившись в мысли о будущем. Наконец-то, оно, это будущее, у нее появилось — больше ей не нужно будет продавать себя, ей не придется больше удовлетворять прихоти всех этих мужиков! Реби не отказала себе в удовольствии еще разок открыть маленькую сумочку и заглянуть внутрь. Да. она по-прежнему была там, большая пачка денег, которую ей дал Гарри Джоунс.
Реби откинулась назад на жестком и неудобном сидении и, глядя в окно, стала вспоминать прошлую ночь.
Вчера она и Гарри пришли в ее комнату, и Реби торопливо скинула с себя всю одежду. Но когда она повернулась к своему новому воздыхателю, то, к своему удивлению, обнаружила, что тот раздеваться и не думает. Женщина подошла к своему любовнику и положила руки ему на плечи, чувствуя терпкий запах пота, исходивший от него.
— В чем дело, дорогой? Разве ты не собираешься раздеться? — спросила она. И вдруг удивленно замерла на месте — мужчина резко освободился от ее объятий.
— Слушай, Реби, я хочу с тобой потолковать, — сказал он, усаживаясь на краешек кровати.
— Ну конечно, Гарри! — она села с ним рядом. — Что ты задумал?
— Та женщина, которая пела в салуне, что с ней случилось?
Злое ревнивое чувство сразу зашевелилось в сердце Реби. Неужели же все до единого мужики Коттонвуда думают об одной Сэйдж Ларкин? Реби пожала плечами.
— Не знаю, она уехала.
Миланд Ларкин, злобно прищурив глаза, посмотрел на блудницу. Эта сучка врет! Это можно увидеть по ее бегающим глазкам. Он недовольно вздохнул — что же, придется заплатить, чтобы узнать, куда же исчезла Сэйдж. Миланд потянулся к карману, достал увесистую денежную пачку и положил ее на стол, рядом с кроватью.
Когда Реби смогла хорошо рассмотреть деньги, и в глазах ее появились алчные огоньки, Миланд произнес:
— Здесь достаточно денег, чтобы ты могла начать новую жизнь на новом месте Деньги твои, если ты вспомнишь, куда отправилась Сэйдж Ларкин.
Без колебаний шлюха протянула руку за деньгами и сказала:
— Она отправилась в Шайенн. Там она хотела найти себе работу певицы.
Миланд грубо схватил женщину за руку, так что ей стало больно, и прорычал:
— Если ты мне соврала, я вернусь и всажу в тебя всю обойму из своего пистолета.
— Я не вру, — замотала головой Реби — Я слышал разговор Сэйдж и Тилли и знаю, они решили, что Сэйдж должна ехать в Шайенн.
Тогда мужчина, за которого Реби рассчитывала выскочить замуж, встал и вышел из комнаты, не сказав больше ни слова.
Когда бывшая мадам вновь вернулась к настоящему, она увидела, что солнце уже почти совсем зашло. На горизонте засветились огни большого города; приближался Шайенн. Здесь ей предстояло пересесть на поезд и отправиться в Сан-Франциско, к ее новой жизни.
Вскоре после того, как Реби села в почтовый дилижанс, Миланд Ларкин пошел в конюшню и оседлал свою лошадь Он вывел ее на улицу, вскочил в седло и помчался в направлении Шайенна.
— В этот раз я тебя достану, невестушка, — шипел он сквозь зубы, снова и снова опуская плеть на спину животного. — Наконец-то, ты мне заплатишь за все муки, которые я из-за тебя терплю. И когда я тебя, наконец, отыщу, свершится моя месть, и ты проклянешь тот день, когда твоя мать тебя родила!
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
— Ну, и что ты об этом думаешь? — спросила Руби, когда они вдвоем с Сэйдж на нанятых лошадях подъехали к маленькому домику в миле от Шайенна.
— Снаружи выглядит совсем неплохо, — ответила Сэйдж, внимательно разглядывая аккуратное, выкрашенное в белый цвет здание, а потом посмотрела на сорок акров земли, прилегавших к дому.
— У меня есть ключ от передней двери, — сказала Руби, слезая с седла. — Пошли, посмотрим внутри.
Один знакомый ее матери продавал землю, и когда она сказала, что у нее есть подруга, которая хочет купить себе дом, он предложил ей это место, освободившееся за неделю до этого.
— Ты можешь его снять или купить, — сказала Руби, поворачивая ключ в замке.
«Наверное, сначала сниму на время, — из предосторожности решила Сэйдж. — Посмотрю, понравится ли нам с Дэнни в нем, а потом уже куплю».
Внутри дом казался больше, чем снаружи. Сэйдж и Руби насчитали четыре довольно приличного размера комнаты: две спальных, небольшая гостиная и кухня Стены были прочные, только полы слегка скрипели. Мебели в доме никакой не оказалось, за исключением кухонной плиты.
— Ну, обстановку мы тебе сейчас начнем искать. — Руби зашла в спальную, которая была поменьше — Готова спорить, что у Кэрри, в ее громадном домище, полно всякой рухляди, от которой она только будет рада избавиться. Еще можно обратиться к нашим девчонкам в театре. Сомневаюсь, что у них много чего есть, но они спросят у своих знакомых, а те — у своих. Сэйдж особенно и не переживала о том, как обставить дом. Сейчас у нее было достаточно денег, чтобы приобрести самое необходимое Ее главной заботой было, понравится ли здесь Дэнни? Будет ли он счастлив? Она посмотрела в окно кухни: вон там, в сарае, можно будет держать лошадь, к тому же возле дома есть хорошее огороженное пастбище, к нему примыкает равнина, где Дэнни сможет кататься, сколько ему будет угодно. Может, все-таки он и не станет слишком сильно скучать о том, что оставил ранчо Макбейна. Удовлетворенная осмотром, она повернулась к Руби и улыбнулась.
— Давай заплатим за первый месяц, а потом пойдем, расскажем обо всем Кэрри.
— Вот Кэрри обрадуется! Только, мне кажется, она будет без тебя крепко скучать.
— Да, — согласилась Сэйдж, — я, наверное, тоже. Конечно, мы часто будем встречаться, но мне так будет не хватать наших с ней возвращений из театра.
Сэйдж нахмурилась и добавила:
— Я вовсе не хочу каждую ночь добираться сюда совсем одна.
— Ну, ты можешь в любой момент попросить Джефферсона проводить тебя домой. — В глазах у Руби заискрились смешинки — Уверена — стоит тебе только сказать, и он будет скакать до потолка от радости!
— Ха! Он просто толстая обезьяна! Будь у меня собака, я бы этого типа на порог не пустила.
После второго выступления в «Золоченой Клетке», когда Сэйдж сидела в своей гримерной и смывала с лица грим, Джефферсон вошел к ней, не утруждая себя предупредительным стуком. Она увидела в зеркало, как он вошел и направился прямо к ней.
Не спрашивая разрешения, толстяк вплотную приблизился к молодой женщине, сел возле нее и, положив ладонь ей на колено, сказал, медленно шевеля пухлыми губами:
— Я мог бы платить тебе значительно больше, детка, если бы ты мне как следует показала, на что способна. Почему бы нам не отправиться вместе ко мне в отель и не обсудить это в другой обстановке?
Сэйдж смахнула мужскую руку со своей ноги и, холодно глядя на Джефферсона, сказала звенящим от негодования ледяным голосом:
— Если только вы хотите, чтобы я продолжала петь в вашем театре, вы больше никогда ко мне не обратитесь с подобным предложением!
— Да вы же меня не так поняли! — Джефферсон, как ошпаренный, вскочил на ноги. — Это было просто дружеское предложение!
— В таком случае, с этой минуты держите свои «дружеские» предложения при себе! — Сэйдж тоже встала, ее глаза метали молнии.
Совершенно раздраженный и обескураженный, толстяк выскочил за дверь гримерной, громко хлопнув ею при этом. Однако, после этого случая он был чрезвычайно аккуратен в своем обращении с Сэйдж и всегда следил за своими словами. Сэйдж была прекрасной визитной карточкой его заведения, и ему совсем не хотелось ее потерять.
Позже Руби ей рассказала, что Джефферсон обращался с подобными предложениями к большинству своих девочек. Босса они терпеть не могли, однако, некоторые артистки откликались на его приглашения только ради того, чтобы в конце недели обнаружить в конверте с жалованьем несколько дополнительных долларов.
Возвратившись в город, подруги оставили лошадей на станции, а затем направились в контору по сделкам с недвижимостью, где Сэйдж внесла плату за первый месяц аренды дома, получила квитанцию на свои двадцать пять долларов и где ей сказали, что она в любое время может переехать в свой новый дом. Она радостно улыбнулась Руби и сказала:
— Ну, что же, пойдем к Кэрри, расскажем ей.
Как Сэйдж и думала, ее квартирная хозяйка встретила новость со смешанным чувством радости и сожаления.
— Я буду сильно скучать без тебя, девочка, хотя и понимаю, что тебе, конечно, нужен дом для твоего племянника. Ты же не можешь позволить, чтобы мальчик играл на улицах Шайенна.
— Ты знаешь, с этим переездом у меня появляются, по крайней мере, две серьезных проблемы. Надо найти кого-то, кто оставался бы с Дэнни, пока я выступаю, а другая проблема — это, как мне по ночам добираться домой. Мне что-то совсем не хочется ездить туда одной и в темноте, — поделилась Сэйдж своей заботой с Кэрри, когда Руби ушла домой, а они вдвоем сели выпить по чашечке чаю.
— У меня есть на примете одна индейская чета, которых ты бы смогла нанять за небольшую плату. Это очень приличная пара. Им около пятидесяти. Муж мог бы провожать тебя с работы и на работу. Насколько я знаю, он чертовски крепкий малый, и у нас тут никто не отваживается с ним скандалить.
— Это было бы здорово, Кэрри! Ты не можешь с ним поговорить как можно скорее?
Кэрри кивнула, а потом, помолчав, сказала:
— Вообще-то, что тебе, действительно, нужно, так это найти хорошего человека и выйти за него замуж. Тогда бы ты решила все свои проблемы Сэйдж улыбнулась.
— Знаешь, я всерьез начинаю сомневаться в том, что такие мужчины в наши дни еще сохранились Мой муж был прекрасным человеком, но после его смерти я больше таких не встречала.
Наступила короткая тишина, а потом Кэрри заговорила вновь:
— Не собираюсь соваться в твою личную жизнь, Сэйдж, но скажи, тебя в Коттонвуде, наверное, как раз мужчина и обидел, да? У тебя иногда такой печальный вид, словно твои мысли за сотни миль отсюда. Я понимаю, ты можешь печалиться о своем мертвом муже, но, когда тебе кажется, что никто на тебя не смотрит, я вижу у тебя на лице вовсе не скорбь, а нечто другое.
Сэйдж опустила голову, а потом сказала:
— Ты права, Кэрри. К моему стыду, я горевала об Артуре недолго Печально, но он был ничем не примечательным человеком, которого оказалось легко забыть.
Молодая женщина взяла ложечку и стала что-то чертить на скатерти.
— …Был один человек в Коттонвуде. Прекрасный, обольстительный дьявол. Я, по глупости, поверила, что он меня полюбил и вот-вот попросит меня стать его женой… — Сэйдж горько засмеялась. — Как большинство мужчин, он просто хотел переспать со мной, вот и все!
Она вздохнула и добавила:
— Я, вообще-то, не должна бы удивляться. Ему сорок два года, и всю жизнь он был порядочным бабником. Ему слишком нравится обилие женщин, чтобы он решил связать свою жизнь с одной.
И еще немного помолчав, Сэйдж сказала:
— Я больше никогда не поверю ни одному из этой братии.
— Не говори так, Сэйдж. На свете много хороших людей. Просто тебе случилось встретить негодяя.
Молодая вдова вздохнула, допила свой чай и подвела черту под разговором:
— Может, ты и права, но мне пока никого не надо. Сейчас я пойду к себе и напишу Тилли, скажу ей, что скоро приеду за Дэнни.
У Сэйдж и Руби наступил очередной выходной. Почти весь день они обе потратили на то, что ходили из одного места в другое, просматривая объявления о продаже мебели. Большую часть из того, что предлагалось, следовало бы выбросить на свалку столетие назад. Но Сэйдж очень вежливо объясняла причины, по которым ей не подходит та или иная вещь и, в конце концов, это дало свои плоды. Одна старушка отдала ей очень милую, еще крепкую кровать, правда, без матраса. Затем подружка Руби подарила туалетный столик, а сама Руби отдала Сэйдж кресло-качалку из своего и так небогато обставленного дома.
— С меня хватит всех этих «если бы, да кабы», Руби, надоело! — сказала Сэйдж, направляя арендованную легкую повозку со своим скарбом к домику за городом. — Придется залезать в свои запасы и купить все остальное, что мне нужно.
К несчастью, этой весной Кэрри освободила свой дом от всех запасов мебели, которая ей не была нужна, и теперь Сэйдж беспокоилась, сколько придется заплатить за кухонный стол, стулья, кровать для Дэнни и матрац для ее собственной кровати. Ну, что же, дом некоторое время постоит несколько пустоватым, а она постепенно будет приобретать все необходимое, насколько позволит ее жалованье. Пока что у нее еще оставалась большая часть тех денег, которые она заработала в Коттонвуде и с которыми прибыла в Шайенн. Ей очень не хотелось лишаться сбережений, чтобы вновь не попасть в зависимость от кого-нибудь.
Когда повозка остановилась перед арендованным домом, Сэйдж и Руби вместе стащили привезенные вещи на землю и стали переносить в помещение. Когда качалку поставили перед камином, Сэйдж внезапно сообразила, что ей еще необходимы дрова для отопления зимой. Долгий, облегченный вздох сорвался с ее губ, когда она закрыла дверь за собой и Руби.
На обратном пути до города Сэйдж почти не разговаривала. Сейчас, когда завертелись колеса пущенной ею в ход машины по созданию домашнего приюта для Дэнни, только сейчас она поняла, какую большую ответственность взваливает на себя, и как трудно ей будет справиться со всем, что предстоит, в одиночку.
Сжав губы, Сэйдж думала о том, что ей самой довелось вырасти в дружной семье, где все друг другу помогали. Но сейчас удастся ли ей достойно встретить все те препятствия, которые могут встретиться на ее пути? Такие сомнения мучили ее всю дорогу, пока они ехали к дому, где жила Руби.
Наконец, они остановились, и Сэйдж увидела покосившийся, иссеченный ветрами дом с подгнившим крыльцом и захламленным двориком. Затем, однако, ее внимание привлекли двое ребятишек, с шумом выскочивших из дверей и бросившихся обнимать свою мать.
С гордостью в глазах Руби представила хорошенького маленького мальчика и очень красивую девчушку. Сэйдж улыбнулась, глядя вниз на две белокурые детские головки. — Я счастлива познакомиться с вами, Рут Энн и Джемми.
Джемми улыбнулся в ответ, а Рут Энн застенчиво спряталась за материнскую спину. Глядя смеющимися глазами на подругу, Сэйдж сказала:
— Господь благословил тебя прекрасными детьми, Руби.
— Спасибо, Сэйдж. Они, действительно, хорошие ребята.
— Я тебе доставила столько хлопот со своими делами. Тебе, наверное, очень тяжело пришлось, когда ты их одна растила. Надеюсь, и мне удастся воспитать Дэнни.
— О, это было нелегко. Когда отец бросил нас, я чуть не умерла от горя. У меня совсем не было денег, еды в доме — тоже самая малость. Рут Энн была еще совсем маленькой, и мне не удалось бы пойти на работу, даже, если бы что-то подвернулось. — Руби тряхнула головой, словно не желая вспоминать вновь все, что пришлось вынести за время пока ей не удалось пойти работать.
— Моя мамуля пила не меньше бутылки в день все время, сколько я себя помнила. А тут она собралась и пошла работать кухаркой в одну богатую семью на другом конце города и работала как вол. Бедная мамуля! Как же ей пришлось тяжело, оставаться столько времени трезвой, как стеклышко! В детстве мне все время казалось, что она меня совсем не любит и не обращает на меня никакого внимания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
— Удачи тебе, Джим, — сказала она. — Я буду молиться, чтобы ты поспел к Сэйдж вовремя.
И Латур, взяв мешок, помчался из города. Быстрое и сильное животное, словно понимая, что нужно всаднику, стремительно покрывало милю за милей. На закате Джим разбил лагерь, где решил остановиться на ночевку. Он подсчитал, что уже успел проехать миль двадцать пять. Сбросив с лошади седло и ласково похлопав ее по спине, Джим взял мех с водой и напоил животное из походного кожаного ведра. Затем, привязав лошадь к кусту, он занялся своим обустройством.
Вскоре над костром в котелке варился кофе; над землей быстро сгущались сумерки. И в это время в отдалении послышалось волчье завывание. Джим решил поддерживать огонь всю ночь. В любом случае, гнедая будет спокойнее, если хищники попытаются подойти к лагерю.
Однако, их заунывный вой раздавался все дальше и дальше, пока не затих где-то в темноте. Джим вздохнул с облегчением, выпил две кружки кофе.
Огонь костра бросал красноватые дрожащие блики на листья большого тополя, под сенью которого Латур устроил свой лагерь. Мужчина собрал остатки еды и бросил их в огонь. А потом завернулся в легкое одеяло и мгновенно уснул.
Как только на следующее утро заалел восток, Джим сбросил одеяло и вскочил на ноги. Разогрев остатки вчерашнего кофе, он выпил его, заедая куском хлеба с вареной телятиной, и вновь двинулся в направлении Шайенна, время от времени посылая лошадь галопом.
По пыльной дороге в Шайенн катилась почтовая карета, в которой сидел единственный пассажир — Реби, бывшая подружка Латура.
Стареющая шлюха едва чувствовала тряску, целиком погрузившись в мысли о будущем. Наконец-то, оно, это будущее, у нее появилось — больше ей не нужно будет продавать себя, ей не придется больше удовлетворять прихоти всех этих мужиков! Реби не отказала себе в удовольствии еще разок открыть маленькую сумочку и заглянуть внутрь. Да. она по-прежнему была там, большая пачка денег, которую ей дал Гарри Джоунс.
Реби откинулась назад на жестком и неудобном сидении и, глядя в окно, стала вспоминать прошлую ночь.
Вчера она и Гарри пришли в ее комнату, и Реби торопливо скинула с себя всю одежду. Но когда она повернулась к своему новому воздыхателю, то, к своему удивлению, обнаружила, что тот раздеваться и не думает. Женщина подошла к своему любовнику и положила руки ему на плечи, чувствуя терпкий запах пота, исходивший от него.
— В чем дело, дорогой? Разве ты не собираешься раздеться? — спросила она. И вдруг удивленно замерла на месте — мужчина резко освободился от ее объятий.
— Слушай, Реби, я хочу с тобой потолковать, — сказал он, усаживаясь на краешек кровати.
— Ну конечно, Гарри! — она села с ним рядом. — Что ты задумал?
— Та женщина, которая пела в салуне, что с ней случилось?
Злое ревнивое чувство сразу зашевелилось в сердце Реби. Неужели же все до единого мужики Коттонвуда думают об одной Сэйдж Ларкин? Реби пожала плечами.
— Не знаю, она уехала.
Миланд Ларкин, злобно прищурив глаза, посмотрел на блудницу. Эта сучка врет! Это можно увидеть по ее бегающим глазкам. Он недовольно вздохнул — что же, придется заплатить, чтобы узнать, куда же исчезла Сэйдж. Миланд потянулся к карману, достал увесистую денежную пачку и положил ее на стол, рядом с кроватью.
Когда Реби смогла хорошо рассмотреть деньги, и в глазах ее появились алчные огоньки, Миланд произнес:
— Здесь достаточно денег, чтобы ты могла начать новую жизнь на новом месте Деньги твои, если ты вспомнишь, куда отправилась Сэйдж Ларкин.
Без колебаний шлюха протянула руку за деньгами и сказала:
— Она отправилась в Шайенн. Там она хотела найти себе работу певицы.
Миланд грубо схватил женщину за руку, так что ей стало больно, и прорычал:
— Если ты мне соврала, я вернусь и всажу в тебя всю обойму из своего пистолета.
— Я не вру, — замотала головой Реби — Я слышал разговор Сэйдж и Тилли и знаю, они решили, что Сэйдж должна ехать в Шайенн.
Тогда мужчина, за которого Реби рассчитывала выскочить замуж, встал и вышел из комнаты, не сказав больше ни слова.
Когда бывшая мадам вновь вернулась к настоящему, она увидела, что солнце уже почти совсем зашло. На горизонте засветились огни большого города; приближался Шайенн. Здесь ей предстояло пересесть на поезд и отправиться в Сан-Франциско, к ее новой жизни.
Вскоре после того, как Реби села в почтовый дилижанс, Миланд Ларкин пошел в конюшню и оседлал свою лошадь Он вывел ее на улицу, вскочил в седло и помчался в направлении Шайенна.
— В этот раз я тебя достану, невестушка, — шипел он сквозь зубы, снова и снова опуская плеть на спину животного. — Наконец-то, ты мне заплатишь за все муки, которые я из-за тебя терплю. И когда я тебя, наконец, отыщу, свершится моя месть, и ты проклянешь тот день, когда твоя мать тебя родила!
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
— Ну, и что ты об этом думаешь? — спросила Руби, когда они вдвоем с Сэйдж на нанятых лошадях подъехали к маленькому домику в миле от Шайенна.
— Снаружи выглядит совсем неплохо, — ответила Сэйдж, внимательно разглядывая аккуратное, выкрашенное в белый цвет здание, а потом посмотрела на сорок акров земли, прилегавших к дому.
— У меня есть ключ от передней двери, — сказала Руби, слезая с седла. — Пошли, посмотрим внутри.
Один знакомый ее матери продавал землю, и когда она сказала, что у нее есть подруга, которая хочет купить себе дом, он предложил ей это место, освободившееся за неделю до этого.
— Ты можешь его снять или купить, — сказала Руби, поворачивая ключ в замке.
«Наверное, сначала сниму на время, — из предосторожности решила Сэйдж. — Посмотрю, понравится ли нам с Дэнни в нем, а потом уже куплю».
Внутри дом казался больше, чем снаружи. Сэйдж и Руби насчитали четыре довольно приличного размера комнаты: две спальных, небольшая гостиная и кухня Стены были прочные, только полы слегка скрипели. Мебели в доме никакой не оказалось, за исключением кухонной плиты.
— Ну, обстановку мы тебе сейчас начнем искать. — Руби зашла в спальную, которая была поменьше — Готова спорить, что у Кэрри, в ее громадном домище, полно всякой рухляди, от которой она только будет рада избавиться. Еще можно обратиться к нашим девчонкам в театре. Сомневаюсь, что у них много чего есть, но они спросят у своих знакомых, а те — у своих. Сэйдж особенно и не переживала о том, как обставить дом. Сейчас у нее было достаточно денег, чтобы приобрести самое необходимое Ее главной заботой было, понравится ли здесь Дэнни? Будет ли он счастлив? Она посмотрела в окно кухни: вон там, в сарае, можно будет держать лошадь, к тому же возле дома есть хорошее огороженное пастбище, к нему примыкает равнина, где Дэнни сможет кататься, сколько ему будет угодно. Может, все-таки он и не станет слишком сильно скучать о том, что оставил ранчо Макбейна. Удовлетворенная осмотром, она повернулась к Руби и улыбнулась.
— Давай заплатим за первый месяц, а потом пойдем, расскажем обо всем Кэрри.
— Вот Кэрри обрадуется! Только, мне кажется, она будет без тебя крепко скучать.
— Да, — согласилась Сэйдж, — я, наверное, тоже. Конечно, мы часто будем встречаться, но мне так будет не хватать наших с ней возвращений из театра.
Сэйдж нахмурилась и добавила:
— Я вовсе не хочу каждую ночь добираться сюда совсем одна.
— Ну, ты можешь в любой момент попросить Джефферсона проводить тебя домой. — В глазах у Руби заискрились смешинки — Уверена — стоит тебе только сказать, и он будет скакать до потолка от радости!
— Ха! Он просто толстая обезьяна! Будь у меня собака, я бы этого типа на порог не пустила.
После второго выступления в «Золоченой Клетке», когда Сэйдж сидела в своей гримерной и смывала с лица грим, Джефферсон вошел к ней, не утруждая себя предупредительным стуком. Она увидела в зеркало, как он вошел и направился прямо к ней.
Не спрашивая разрешения, толстяк вплотную приблизился к молодой женщине, сел возле нее и, положив ладонь ей на колено, сказал, медленно шевеля пухлыми губами:
— Я мог бы платить тебе значительно больше, детка, если бы ты мне как следует показала, на что способна. Почему бы нам не отправиться вместе ко мне в отель и не обсудить это в другой обстановке?
Сэйдж смахнула мужскую руку со своей ноги и, холодно глядя на Джефферсона, сказала звенящим от негодования ледяным голосом:
— Если только вы хотите, чтобы я продолжала петь в вашем театре, вы больше никогда ко мне не обратитесь с подобным предложением!
— Да вы же меня не так поняли! — Джефферсон, как ошпаренный, вскочил на ноги. — Это было просто дружеское предложение!
— В таком случае, с этой минуты держите свои «дружеские» предложения при себе! — Сэйдж тоже встала, ее глаза метали молнии.
Совершенно раздраженный и обескураженный, толстяк выскочил за дверь гримерной, громко хлопнув ею при этом. Однако, после этого случая он был чрезвычайно аккуратен в своем обращении с Сэйдж и всегда следил за своими словами. Сэйдж была прекрасной визитной карточкой его заведения, и ему совсем не хотелось ее потерять.
Позже Руби ей рассказала, что Джефферсон обращался с подобными предложениями к большинству своих девочек. Босса они терпеть не могли, однако, некоторые артистки откликались на его приглашения только ради того, чтобы в конце недели обнаружить в конверте с жалованьем несколько дополнительных долларов.
Возвратившись в город, подруги оставили лошадей на станции, а затем направились в контору по сделкам с недвижимостью, где Сэйдж внесла плату за первый месяц аренды дома, получила квитанцию на свои двадцать пять долларов и где ей сказали, что она в любое время может переехать в свой новый дом. Она радостно улыбнулась Руби и сказала:
— Ну, что же, пойдем к Кэрри, расскажем ей.
Как Сэйдж и думала, ее квартирная хозяйка встретила новость со смешанным чувством радости и сожаления.
— Я буду сильно скучать без тебя, девочка, хотя и понимаю, что тебе, конечно, нужен дом для твоего племянника. Ты же не можешь позволить, чтобы мальчик играл на улицах Шайенна.
— Ты знаешь, с этим переездом у меня появляются, по крайней мере, две серьезных проблемы. Надо найти кого-то, кто оставался бы с Дэнни, пока я выступаю, а другая проблема — это, как мне по ночам добираться домой. Мне что-то совсем не хочется ездить туда одной и в темноте, — поделилась Сэйдж своей заботой с Кэрри, когда Руби ушла домой, а они вдвоем сели выпить по чашечке чаю.
— У меня есть на примете одна индейская чета, которых ты бы смогла нанять за небольшую плату. Это очень приличная пара. Им около пятидесяти. Муж мог бы провожать тебя с работы и на работу. Насколько я знаю, он чертовски крепкий малый, и у нас тут никто не отваживается с ним скандалить.
— Это было бы здорово, Кэрри! Ты не можешь с ним поговорить как можно скорее?
Кэрри кивнула, а потом, помолчав, сказала:
— Вообще-то, что тебе, действительно, нужно, так это найти хорошего человека и выйти за него замуж. Тогда бы ты решила все свои проблемы Сэйдж улыбнулась.
— Знаешь, я всерьез начинаю сомневаться в том, что такие мужчины в наши дни еще сохранились Мой муж был прекрасным человеком, но после его смерти я больше таких не встречала.
Наступила короткая тишина, а потом Кэрри заговорила вновь:
— Не собираюсь соваться в твою личную жизнь, Сэйдж, но скажи, тебя в Коттонвуде, наверное, как раз мужчина и обидел, да? У тебя иногда такой печальный вид, словно твои мысли за сотни миль отсюда. Я понимаю, ты можешь печалиться о своем мертвом муже, но, когда тебе кажется, что никто на тебя не смотрит, я вижу у тебя на лице вовсе не скорбь, а нечто другое.
Сэйдж опустила голову, а потом сказала:
— Ты права, Кэрри. К моему стыду, я горевала об Артуре недолго Печально, но он был ничем не примечательным человеком, которого оказалось легко забыть.
Молодая женщина взяла ложечку и стала что-то чертить на скатерти.
— …Был один человек в Коттонвуде. Прекрасный, обольстительный дьявол. Я, по глупости, поверила, что он меня полюбил и вот-вот попросит меня стать его женой… — Сэйдж горько засмеялась. — Как большинство мужчин, он просто хотел переспать со мной, вот и все!
Она вздохнула и добавила:
— Я, вообще-то, не должна бы удивляться. Ему сорок два года, и всю жизнь он был порядочным бабником. Ему слишком нравится обилие женщин, чтобы он решил связать свою жизнь с одной.
И еще немного помолчав, Сэйдж сказала:
— Я больше никогда не поверю ни одному из этой братии.
— Не говори так, Сэйдж. На свете много хороших людей. Просто тебе случилось встретить негодяя.
Молодая вдова вздохнула, допила свой чай и подвела черту под разговором:
— Может, ты и права, но мне пока никого не надо. Сейчас я пойду к себе и напишу Тилли, скажу ей, что скоро приеду за Дэнни.
У Сэйдж и Руби наступил очередной выходной. Почти весь день они обе потратили на то, что ходили из одного места в другое, просматривая объявления о продаже мебели. Большую часть из того, что предлагалось, следовало бы выбросить на свалку столетие назад. Но Сэйдж очень вежливо объясняла причины, по которым ей не подходит та или иная вещь и, в конце концов, это дало свои плоды. Одна старушка отдала ей очень милую, еще крепкую кровать, правда, без матраса. Затем подружка Руби подарила туалетный столик, а сама Руби отдала Сэйдж кресло-качалку из своего и так небогато обставленного дома.
— С меня хватит всех этих «если бы, да кабы», Руби, надоело! — сказала Сэйдж, направляя арендованную легкую повозку со своим скарбом к домику за городом. — Придется залезать в свои запасы и купить все остальное, что мне нужно.
К несчастью, этой весной Кэрри освободила свой дом от всех запасов мебели, которая ей не была нужна, и теперь Сэйдж беспокоилась, сколько придется заплатить за кухонный стол, стулья, кровать для Дэнни и матрац для ее собственной кровати. Ну, что же, дом некоторое время постоит несколько пустоватым, а она постепенно будет приобретать все необходимое, насколько позволит ее жалованье. Пока что у нее еще оставалась большая часть тех денег, которые она заработала в Коттонвуде и с которыми прибыла в Шайенн. Ей очень не хотелось лишаться сбережений, чтобы вновь не попасть в зависимость от кого-нибудь.
Когда повозка остановилась перед арендованным домом, Сэйдж и Руби вместе стащили привезенные вещи на землю и стали переносить в помещение. Когда качалку поставили перед камином, Сэйдж внезапно сообразила, что ей еще необходимы дрова для отопления зимой. Долгий, облегченный вздох сорвался с ее губ, когда она закрыла дверь за собой и Руби.
На обратном пути до города Сэйдж почти не разговаривала. Сейчас, когда завертелись колеса пущенной ею в ход машины по созданию домашнего приюта для Дэнни, только сейчас она поняла, какую большую ответственность взваливает на себя, и как трудно ей будет справиться со всем, что предстоит, в одиночку.
Сжав губы, Сэйдж думала о том, что ей самой довелось вырасти в дружной семье, где все друг другу помогали. Но сейчас удастся ли ей достойно встретить все те препятствия, которые могут встретиться на ее пути? Такие сомнения мучили ее всю дорогу, пока они ехали к дому, где жила Руби.
Наконец, они остановились, и Сэйдж увидела покосившийся, иссеченный ветрами дом с подгнившим крыльцом и захламленным двориком. Затем, однако, ее внимание привлекли двое ребятишек, с шумом выскочивших из дверей и бросившихся обнимать свою мать.
С гордостью в глазах Руби представила хорошенького маленького мальчика и очень красивую девчушку. Сэйдж улыбнулась, глядя вниз на две белокурые детские головки. — Я счастлива познакомиться с вами, Рут Энн и Джемми.
Джемми улыбнулся в ответ, а Рут Энн застенчиво спряталась за материнскую спину. Глядя смеющимися глазами на подругу, Сэйдж сказала:
— Господь благословил тебя прекрасными детьми, Руби.
— Спасибо, Сэйдж. Они, действительно, хорошие ребята.
— Я тебе доставила столько хлопот со своими делами. Тебе, наверное, очень тяжело пришлось, когда ты их одна растила. Надеюсь, и мне удастся воспитать Дэнни.
— О, это было нелегко. Когда отец бросил нас, я чуть не умерла от горя. У меня совсем не было денег, еды в доме — тоже самая малость. Рут Энн была еще совсем маленькой, и мне не удалось бы пойти на работу, даже, если бы что-то подвернулось. — Руби тряхнула головой, словно не желая вспоминать вновь все, что пришлось вынести за время пока ей не удалось пойти работать.
— Моя мамуля пила не меньше бутылки в день все время, сколько я себя помнила. А тут она собралась и пошла работать кухаркой в одну богатую семью на другом конце города и работала как вол. Бедная мамуля! Как же ей пришлось тяжело, оставаться столько времени трезвой, как стеклышко! В детстве мне все время казалось, что она меня совсем не любит и не обращает на меня никакого внимания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40