— Кажется, на тебе тоже слишком много надето.
Сбросив с ног грязные туфли, Дейзи принялась стаскивать с себя джинсы.
— Ты слишком долго возишься. — Алекс налетел на нее, как коршун, и раздел догола.
Дейзи не могла оторвать взгляд от его сильного, мускулистого тела, от неровного рабочего загара, от иконки, запутавшейся в волосах на груди. Надо спросить Алекса о ней. Ей так много надо у него спросить!
Он лег рядом с ней. Дейзи ощутила запах пота, исходивший от их тел, и удивилась, что не испытывает ни малейшего отвращения. Такое первобытное совокупление возбуждало, придавало любви животную страсть, о которой Дейзи до сих пор не имела понятия. Собственное равнодушие к чистоте смутило ее.
— Я… Мне надо принять душ.
— Потом примешь, — отрезал Алекс. Он достал из ящика стола презерватив, раскрыл пачку и надел его.
— Но я такая грязная.
Он рывком раздвинул ей колени.
— Вот такой я тебя и хочу.
Она застонала и вонзила зубы в его плечо, когда он вошел в нее. Дейзи почувствовала на зубах вкус соли и пота и поняла, что у ее грудей точно такой же вкус. У нее перехватило дыхание.
— Мне правда надо помыться.
— Позже.
— Боже, что ты делаешь?
— Что ты чувствуешь?
— Чувствую, как ты…
— Правильно. Хочешь еще?
— О да. Да…
Запах и вкус пота. Соль, ласки, объятия. Пот и грязь под ладонями…
Волосы Дейзи прилипли к щекам, шею царапала соломинка.
Схватив жену за ягодицы, он перевернул ее на себя, вымазав ей живот машинным маслом.
— Садись на меня верхом.
Она подчинилась. Выгибаясь и запрокидывая голову, она впустила его в себя и вздрогнула от боли.
— Помедленнее, радость моя, я никуда не спешу — Я не могу. — Она смотрела на Алекса сквозь пелену нестерпимой боли и туман страсти и видела покрытое потом лицо с плотно сжатыми бледными губами. Пятна грязи пристали к его высоким скулам, в темных волосах застряли соломинки На ее груди блестели крупные капли пота. Дейзи сделала еще одно движение и вскрикнула от боли.
— Не надо так. Шшш, постой, сейчас…
Он пришел к ней на помощь — обхватил руками ее спину и пригнул к себе — ее груди коснулись его волосатой груди, Дейзи стало легче — осталось найти новый ритм.
Она обхватила бедрами бедра Алекса, иконка царапала кожу, но она двигалась вдоль его тела, сначала медленно, затем все убыстряя ритм и упиваясь своей властью над ним. Боль исчезла, теперь Дейзи испытывала лишь наслаждение.
Держа ее за ягодицы, Алекс помогал ей сохранить ритм, ничем не ограничивая свободы. По страшному напряжению его мышц Дейзи поняла, каких усилий ему стоит отказаться от главенства…
В комнате резко запахло мускусом. Алекс издавал какие-то нечленораздельные звуки, и Дейзи отвечала ему тем же. Бешеное совокупление сорвало с них налет цивилизованности, отбросило в дикие джунгли, к моменту акта творения.
Придя в себя, Дейзи вскочила с кровати и, бросившись в ванную, заперлась там. Подставив тело под струи горячей воды, она ужаснулась собственному варварству, о существовании которого даже не подозревала. Как могла она так безоглядно отдаться человеку, которого не любила? Этот вопрос мучил ее.
Когда, отмыв тело, но не душу, Дейзи, завернувшись в полотенце, вышла из ванной, Алекс в грязных джинсах стоял у раковины и потягивал пиво из бутылки.
Заметив выражение ее лица, он нахмурился:
— Кажется, ты собираешься все усложнить?
Дейзи достала из шкафа чистую одежду и отвернулась, чтобы одеться.
— Я тебя не понимаю.
— Я все вижу по твоему лицу. Тебе не слишком нравится то, что сейчас произошло.
— А тебе?
— Что мне может не понравиться? Секс — это очень просто, Дейзи. Испытываешь удовольствие и получаешь радость. В нем нет ничего сложного.
Дейзи кивнула в сторону кровати:
— Тебе это кажется очень простым?
— Нам было хорошо. Это единственное, что по-настоящему имеет значение.
Она застегнула молнию на шортах и сунула ноги в босоножки.
— У тебя было много женщин, правда?
— Я всегда был очень разборчив, если тебя интересует именно это.
— Ты всегда испытывал с ними удовольствие?
— Нет, — ответил Алекс подумав.
На душе у Дейзи стало легче, напряжение спало.
— Рада слышать, что это для тебя что-то значит.
— Это значит только одно — мы не всегда ладим, но наши тела удивительно легко поняли друг друга.
— Не думаю, что все так просто.
— Уверяю тебя, очень просто.
— Под нами содрогалась земля, — тихо произнесла Дейзи. — Это было нечто большее, чем взаимопонимание тел.
— Иногда у двоих что-то получается, иногда нет. У нас все получилось. Что еще надо?
— Ты сам веришь в то, что говоришь?
— Послушай меня, Дейзи. Ты будешь сильно страдать, если начнешь мечтать о том, чему не суждено случиться никогда.
— Я не понимаю.
Он так внимательно посмотрел ей в глаза, что Дейзи показалось, что он пытается проникнуть в ее душу.
— Я не полюблю тебя, солнышко. Этого никогда не будет.
Я хорошо к тебе отношусь и готов о тебе заботиться, но я не люблю тебя.
Как же больно слушать его! Неужели она хочет от него невозможного — любви? Она желала его, уважала, но как можно влюбиться в человека, для которого ты ровным счетом ничего не значишь? В глубине души Дейзи знала, что ей не хватает твердости духа и внутренней силы, чтобы любить такого мужчину, как Алекс Марков. Ему нужна женщина такая же упрямая и твердолобая, как он сам, женщина, выросшая в цирке и не боящаяся животных и головоломных трюков, женщина, которая может сохранить свою индивидуальность рядом с этим хмурым типом.
Алексу нужна… Шеба Квест.
Дейзи почувствовала укол ревности. Умом она понимала целесообразность союза Шебы и Алекса, но сердце противилось логике разума.
Тесное общение с Алексом научило Дейзи гордости.
— Хочешь верь, хочешь нет, но не воображай, что я все ночи напролет только и думаю, как бы мне влюбить тебя в свою персону. — Она подняла с пола корзину с бельем. — Если честно, то мне не очень-то нужна твоя любовь. Мне нужны ключи от машины, будь она неладна!
Она взяла со стола связку ключей и двинулась к двери, но Алекс загородил ей дорогу и отобрал корзину.
— Я не хотел тебя обидеть, Дейзи. Ты мне очень нравишься. Я не хотел тебе этого говорить, но, видимо, придется — ты очень хорошая и красивая, мне приятно на тебя смотреть.
— В самом деле?
— Угу.
Дейзи отколупнула с его щеки кусочек присохшей грязи.
— Ты несдержанный и совершенно лишен чувства юмора, но мне тоже приятно на тебя смотреть.
— Я очень рад.
Она улыбнулась и допыталась взять корзину, но Алекс не выпустил ее из рук.
— Пока ты не ушла… Мы тут говорили о тебе с Шебой и решили поручить тебе другую работу.
Дейзи насторожилась.
— Я помогаю Диггеру в слоновнике и работаю в зверинце.
На прочее у меня просто нет времени.
— От слоновника я тебя освобожу с сегодняшнего дня, а за зверинцем будет присматривать Трей.
— Но я отвечаю за зверинец!
— Прекрасно, значит, будешь присматривать за Треем. Дело в том, Дейзи, что ты нравишься публике и Шеба решила это использовать для дела. Я беру тебя в свой номер.
Она уставилась на Алекса во все глаза.
— С завтрашнего утра начинаем репетиции.
Дейзи вдруг поняла, что он избегает смотреть ей в глаза.
— В чем будут заключаться репетиции?
— Ты будешь стоять рядом и хорошо выглядеть.
— Что еще?
— Еще будешь для меня кое-что держать, но это сущая ерунда.
— Держать? Что значит — держать?
— Ничего особенного. Завтра я тебе все объясню.
— Объясни сейчас.
— Тебе придется держать несколько вещичек, только и всего.
— Я буду их держать? — Дейзи судорожно сглотнула слюну. — А ты будешь выбивать их у меня из рук своим кнутом? Да?
— Из рук. — Он помолчал. — И изо рта.
Дейзи почувствовала, что бледнеет.
— Изо рта?
— Это стандартный трюк. Я проделывал его сотни раз, тебе не о чем волноваться. — Он открыл дверь и вручил ей корзину с бельем. — А теперь иди, коль уж ты собралась в библиотеку.
Увидимся позже, пока.
Легким толчком он выпроводил ее на улицу. Дейзи обернулась, чтобы сказать, что никогда не будет участвовать в таком номере, но дверь уже захлопнулась.
Глава 13
— Может быть, теперь попробуешь это сделать с открытыми глазами?
«Кажется, Алекс теряет терпение», — подумала Дейзи. Они стояли посреди бейсбольной площадки в какой-то мэрилендской глухомани так же, как стояли вчера и позавчера и в течение почти двух недель… Нервы Дейзи были натянуты до предела — еще немного, и она не выдержит и взорвется.
В сторонке бродил Картофелина и в промежутках между глубокими вздохами по своей возлюбленной мирно копался хоботом в грязи. После их столкновения несколько недель назад со слоненком произошла разительная перемена — он стал повсюду искать Дейзи. Дело дошло до того, что Диггер несколько раз наказал его палкой. Не в силах допустить такую жестокость, Дейзи вызвалась следить за слоненком в течение дня, когда слоны любят бродить. Все в цирке, за исключением, пожалуй, самой Дейзи, постепенно привыкли к тому, что она везде ходит в сопровождении Картофелины, который бегал за ней, как гигантская комнатная собачонка.
— Если я открою глаза, то я непременно отклонюсь, — ответила Дейзи мужу. — А ты сам говорил, что если я отклонюсь, то ты можешь случайно меня ударить.
— Ты держишь мишень так далеко от себя, что можешь станцевать танец маленьких лебедей, и я все равно до тебя не дотянусь.
В его словах была, несомненно, доля истины — Дейзи держала в вытянутой руке картонную трубку длиной в добрый фут, но каждый раз, когда кнут, страшно щелкнув, отсекал кончик трубки, Дейзи зажмуривала глаза и вздрагивала, не в силах ничего с собой поделать.
— Может быть, я открою глаза завтра.
— Через три дня тебе придется выйти на арену. Так что попытайся сделать это сейчас.
Глаза Дейзи широко открылись при звуках язвительного и насмешливого голоса Шебы Владелица цирка стояла невдалеке, там, где лежал свернутый второй кнут Алекса. Шеба скрестила на груди руки, в лучах солнца ее рыжие волосы горели дьявольским пламенем.
— Тебе следует привыкнуть сегодня же. — Она наклонилась и подняла с земли шестидюймовую трубку. Это была настоящая мишень, которую Дейзи предстояло держать во время спектакля, но сейчас Алекс не мог заставить жену держать трубку короче фута.
Взяв кусок плотной бумаги, Шеба скатала короткую, похожую на сигару трубочку и подошла к Дейзи.
— Ну-ка, отойди в сторону.
Шеба с вызовом посмотрела Алексу в глаза.
— Увидим, что ты умеешь делать. — Повернувшись боком к Алексу, она откинула назад волосы и сунула трубку в рот Несколько мгновений Алекс стоял неподвижно, и Дейзи почти физически почувствовала, как перед мысленным взором Алекса и хозяйки цирка разворачивается непростая история их взаимоотношений, о которой Дейзи не знала ровным счетом ничего. Казалось, Шеба на что-то провоцирует Алекса, но на что? Он сделал едва заметное движение кистью.
Крак! Кончик кнута отсек конец «сигары».
Шеба не шелохнулась. Она стояла на месте с безмятежностью гостя богатого семейства, который любуется красотами имения на лужайке. Алекс снова щелкнул кнутом, укоротив трубку еще на дюйм, потом еще раз и еще. Между губ Шебы торчал теперь крошечный огрызок трубки.
Вынув его изо рта, она подняла с земли другую и протянула ее Дейзи:
— Посмотрим теперь, как это сделаешь ты.
Дейзи понимала, когда ее провоцируют, но ведь все эти люди с детства привыкли играть с опасностью. Конечно, она тоже родилась с некоторым запасом мужества, но истратила его на слоненка.
— Может быть, я сделаю это попозже.
Алекс вздохнул и бросил на землю кнут.
— Ничего не выйдет, Шеба. Я буду выступать один.
— Вот, значит, до чего дошло, Алекс? В твоей крови наследие пяти поколений цирковых артистов, и ты отдал имя Марков особе, которой не хватает духу просто выйти на арену.
Зеленые глаза Шебы потемнели от гнева, когда она посмотрела на Дейзи.
— Никто не просит тебя ходить по проволоке или скакать на спине лошади. Все, что от тебя требуется, — это неподвижно стоять в центре арены. Но ты не можешь справиться даже с этим!
— Я… Мне очень жаль, но я не гожусь для таких вещей, — А для чего ты годишься?
Алекс шагнул вперед.
— Это нечестно. Дейзи ухаживает за зверинцем, хотя и не должна этого делать. Кстати, звери стали выглядеть намного лучше с тех пор, как она ими занялась.
— Молодец! — Шеба обожгла Дейзи ненавидящим взглядом, словно хлыстом ударила. — Ты что-нибудь знаешь о семье Марковых?
— Алекс не слишком много рассказывает мне о своем прошлом, — ответила Дейзи. «Впрочем, о настоящем тоже», — мысленно добавила она. Всякий раз, когда она спрашивала его, чем он занимается помимо цирка, Алекс менял тему разговора.
Ей только удалось узнать, что он окончил колледж, а иконка на его груди — семейная реликвия. Вот, пожалуй, и все.
— Прекрати, Шеба, — угрожающе произнес Алекс.
Шеба пропустила предупреждение мимо ушей, по-прежнему прожигая Дейзи пламенным взглядом.
— Марковы — одна из знаменитейших в истории цирковых фамилий. Мать Алекса была известной наездницей. Алекс тоже мог бы стать великим наездником, если бы в детстве не вымахал таким дылдой.
— Дейзи это неинтересно, — проговорил Алекс.
— Нет, интересно, — запротестовала Дейзи, — рассказывай, Шеба.
— Семья его матери — цирковые артисты в пятом поколении. Их предки выступали еще в России перед царями. Интересная деталь — в их семье мастерство передавалось по женской линии. Не важно, за кого женщины выходили замуж, — они сохраняли свою фамилию; Но мужчины Марковы тоже были выдающимися артистами — мастерски владели кнутом и великолепно управляли лошадьми.
Алекс принялся собирать бумажные трубки в старый полотняный мешок.
— Пошли, Дейзи, на сегодня хватит.
Лицо Шебы еще более омрачилось.
— Мужчины в семье Марковых всегда отличались щепетильностью и тщательно выбирали себе жен. По крайней мере до появления Алекса. — Она помолчала, в глазах ее промелькнуло ледяное презрение. — Ты недостойна стоять в его тени, а не то что носить его имя.
Она повернулась и царственной походкой пошла прочь с поля.
Дейзи почувствовала дурноту.
— Она права, Алекс. Я вообще ни на что не годна.
— Чепуха. — Свернув кнуты, он повесил их на плечо. — Шеба смотрит на цирк так, как другие люди смотрят на религию.
Не обращай внимания.
Дейзи протянула руку к мешку и молча достала оттуда трубку.
— Что ты задумала?
— Стараюсь оправдать фамилию Марков.
— Ради Бога, положи трубку на место. Я же сказал: не обращай на Шебу внимания. Она искажает историю нашей семьи. Среди ее членов было немало негодяев. Например, мой дядя Сергей был редкостным ублюдком.
— Ты просто хочешь меня подбодрить, но я не могу не обращать внимания на ее слова. — Она прошла на прежнее место и стала боком к Алексу. — Мне надоело все время сдаваться.
Когда Дейзи поднесла трубку ко рту, у нее так сильно задрожали колени, что она испугалась. Вдруг Алекс увидит, как она трусит. Если Алекс промахнется, то ударит ее по лицу и, чего доброго, оставит на всю жизнь обезображивающий рубец.
— Дейзи, перестань, Она закрыла глаза.
— Дейзи…
Она вынула трубку изо рта, но не повернула головы.
— Давай, Алекс. Очень тебя прощу. Чем дольше ты будешь тянуть, тем тяжелее мне будет.
— Ты уверена?
Она не была уверена ни в чем, но сунула трубку в рот и закрыла глаза. Господи, только бы не дернуться!
Крак!
Дейзи оглушительно заверещала, услышав свист кнута и ощутив поток воздуха, ударивший ей в лицо. В ушах стоял неумолчный звон. Слоненок издал жалобный звук.
— Я тебя ударил? Черт, я же знаю, что нет!
— Нет., нет… все прекрасно. Я просто… — Она наклонилась и подняла с земли трубку, которую от страха выронила, — кончик ее был срезан, словно ножом. — Я просто немного нервничаю, вот и все.
— Дейзи, не стоит…
Она снова сунула трубку в рот и закрыла глаза.
Крак!
Дейзи снова завизжала.
Голос Алекса прозвучал необычайно сухо:
— Твой визг действует мне на нервы.
— Я сейчас успокоюсь, только ты не нервничай. — Она посмотрела на трубку — та стала совсем коротенькой. — Сколько еще раз?
— Два.
— Два? — Голос Дейзи дрогнул.
— Два.
Она вставила самый кончик трубки между губами.
— Дейзи, ты жульничаешь.
Она почувствовала, как между грудей потекла струйка пота.
Она глубоко вздохнула и взяла трубку как следует…
Крак!
Бешеный поток воздуха разметал ей волосы, Дейзи едва не потеряла сознание, но сумела удержать крик внутри. Еще один раз, всего только один разочек!
Крак!
Дейзи медленно открыла глаза.
— Ты выдержала, Дейзи. Хватит на сегодня. Теперь надо будет научиться стильно вести себя на публике.
Она была жива и невредима; Она ошарашенно посмотрела на Алекса и хрипло прошептала:
— Получилось.
Он улыбнулся и бросил на землю кнут;
— Точно, я горжусь тобой.
Испустив радостный вопль, Дейзи бросилась к нему на шею.
Он принял жену в объятия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Сбросив с ног грязные туфли, Дейзи принялась стаскивать с себя джинсы.
— Ты слишком долго возишься. — Алекс налетел на нее, как коршун, и раздел догола.
Дейзи не могла оторвать взгляд от его сильного, мускулистого тела, от неровного рабочего загара, от иконки, запутавшейся в волосах на груди. Надо спросить Алекса о ней. Ей так много надо у него спросить!
Он лег рядом с ней. Дейзи ощутила запах пота, исходивший от их тел, и удивилась, что не испытывает ни малейшего отвращения. Такое первобытное совокупление возбуждало, придавало любви животную страсть, о которой Дейзи до сих пор не имела понятия. Собственное равнодушие к чистоте смутило ее.
— Я… Мне надо принять душ.
— Потом примешь, — отрезал Алекс. Он достал из ящика стола презерватив, раскрыл пачку и надел его.
— Но я такая грязная.
Он рывком раздвинул ей колени.
— Вот такой я тебя и хочу.
Она застонала и вонзила зубы в его плечо, когда он вошел в нее. Дейзи почувствовала на зубах вкус соли и пота и поняла, что у ее грудей точно такой же вкус. У нее перехватило дыхание.
— Мне правда надо помыться.
— Позже.
— Боже, что ты делаешь?
— Что ты чувствуешь?
— Чувствую, как ты…
— Правильно. Хочешь еще?
— О да. Да…
Запах и вкус пота. Соль, ласки, объятия. Пот и грязь под ладонями…
Волосы Дейзи прилипли к щекам, шею царапала соломинка.
Схватив жену за ягодицы, он перевернул ее на себя, вымазав ей живот машинным маслом.
— Садись на меня верхом.
Она подчинилась. Выгибаясь и запрокидывая голову, она впустила его в себя и вздрогнула от боли.
— Помедленнее, радость моя, я никуда не спешу — Я не могу. — Она смотрела на Алекса сквозь пелену нестерпимой боли и туман страсти и видела покрытое потом лицо с плотно сжатыми бледными губами. Пятна грязи пристали к его высоким скулам, в темных волосах застряли соломинки На ее груди блестели крупные капли пота. Дейзи сделала еще одно движение и вскрикнула от боли.
— Не надо так. Шшш, постой, сейчас…
Он пришел к ней на помощь — обхватил руками ее спину и пригнул к себе — ее груди коснулись его волосатой груди, Дейзи стало легче — осталось найти новый ритм.
Она обхватила бедрами бедра Алекса, иконка царапала кожу, но она двигалась вдоль его тела, сначала медленно, затем все убыстряя ритм и упиваясь своей властью над ним. Боль исчезла, теперь Дейзи испытывала лишь наслаждение.
Держа ее за ягодицы, Алекс помогал ей сохранить ритм, ничем не ограничивая свободы. По страшному напряжению его мышц Дейзи поняла, каких усилий ему стоит отказаться от главенства…
В комнате резко запахло мускусом. Алекс издавал какие-то нечленораздельные звуки, и Дейзи отвечала ему тем же. Бешеное совокупление сорвало с них налет цивилизованности, отбросило в дикие джунгли, к моменту акта творения.
Придя в себя, Дейзи вскочила с кровати и, бросившись в ванную, заперлась там. Подставив тело под струи горячей воды, она ужаснулась собственному варварству, о существовании которого даже не подозревала. Как могла она так безоглядно отдаться человеку, которого не любила? Этот вопрос мучил ее.
Когда, отмыв тело, но не душу, Дейзи, завернувшись в полотенце, вышла из ванной, Алекс в грязных джинсах стоял у раковины и потягивал пиво из бутылки.
Заметив выражение ее лица, он нахмурился:
— Кажется, ты собираешься все усложнить?
Дейзи достала из шкафа чистую одежду и отвернулась, чтобы одеться.
— Я тебя не понимаю.
— Я все вижу по твоему лицу. Тебе не слишком нравится то, что сейчас произошло.
— А тебе?
— Что мне может не понравиться? Секс — это очень просто, Дейзи. Испытываешь удовольствие и получаешь радость. В нем нет ничего сложного.
Дейзи кивнула в сторону кровати:
— Тебе это кажется очень простым?
— Нам было хорошо. Это единственное, что по-настоящему имеет значение.
Она застегнула молнию на шортах и сунула ноги в босоножки.
— У тебя было много женщин, правда?
— Я всегда был очень разборчив, если тебя интересует именно это.
— Ты всегда испытывал с ними удовольствие?
— Нет, — ответил Алекс подумав.
На душе у Дейзи стало легче, напряжение спало.
— Рада слышать, что это для тебя что-то значит.
— Это значит только одно — мы не всегда ладим, но наши тела удивительно легко поняли друг друга.
— Не думаю, что все так просто.
— Уверяю тебя, очень просто.
— Под нами содрогалась земля, — тихо произнесла Дейзи. — Это было нечто большее, чем взаимопонимание тел.
— Иногда у двоих что-то получается, иногда нет. У нас все получилось. Что еще надо?
— Ты сам веришь в то, что говоришь?
— Послушай меня, Дейзи. Ты будешь сильно страдать, если начнешь мечтать о том, чему не суждено случиться никогда.
— Я не понимаю.
Он так внимательно посмотрел ей в глаза, что Дейзи показалось, что он пытается проникнуть в ее душу.
— Я не полюблю тебя, солнышко. Этого никогда не будет.
Я хорошо к тебе отношусь и готов о тебе заботиться, но я не люблю тебя.
Как же больно слушать его! Неужели она хочет от него невозможного — любви? Она желала его, уважала, но как можно влюбиться в человека, для которого ты ровным счетом ничего не значишь? В глубине души Дейзи знала, что ей не хватает твердости духа и внутренней силы, чтобы любить такого мужчину, как Алекс Марков. Ему нужна женщина такая же упрямая и твердолобая, как он сам, женщина, выросшая в цирке и не боящаяся животных и головоломных трюков, женщина, которая может сохранить свою индивидуальность рядом с этим хмурым типом.
Алексу нужна… Шеба Квест.
Дейзи почувствовала укол ревности. Умом она понимала целесообразность союза Шебы и Алекса, но сердце противилось логике разума.
Тесное общение с Алексом научило Дейзи гордости.
— Хочешь верь, хочешь нет, но не воображай, что я все ночи напролет только и думаю, как бы мне влюбить тебя в свою персону. — Она подняла с пола корзину с бельем. — Если честно, то мне не очень-то нужна твоя любовь. Мне нужны ключи от машины, будь она неладна!
Она взяла со стола связку ключей и двинулась к двери, но Алекс загородил ей дорогу и отобрал корзину.
— Я не хотел тебя обидеть, Дейзи. Ты мне очень нравишься. Я не хотел тебе этого говорить, но, видимо, придется — ты очень хорошая и красивая, мне приятно на тебя смотреть.
— В самом деле?
— Угу.
Дейзи отколупнула с его щеки кусочек присохшей грязи.
— Ты несдержанный и совершенно лишен чувства юмора, но мне тоже приятно на тебя смотреть.
— Я очень рад.
Она улыбнулась и допыталась взять корзину, но Алекс не выпустил ее из рук.
— Пока ты не ушла… Мы тут говорили о тебе с Шебой и решили поручить тебе другую работу.
Дейзи насторожилась.
— Я помогаю Диггеру в слоновнике и работаю в зверинце.
На прочее у меня просто нет времени.
— От слоновника я тебя освобожу с сегодняшнего дня, а за зверинцем будет присматривать Трей.
— Но я отвечаю за зверинец!
— Прекрасно, значит, будешь присматривать за Треем. Дело в том, Дейзи, что ты нравишься публике и Шеба решила это использовать для дела. Я беру тебя в свой номер.
Она уставилась на Алекса во все глаза.
— С завтрашнего утра начинаем репетиции.
Дейзи вдруг поняла, что он избегает смотреть ей в глаза.
— В чем будут заключаться репетиции?
— Ты будешь стоять рядом и хорошо выглядеть.
— Что еще?
— Еще будешь для меня кое-что держать, но это сущая ерунда.
— Держать? Что значит — держать?
— Ничего особенного. Завтра я тебе все объясню.
— Объясни сейчас.
— Тебе придется держать несколько вещичек, только и всего.
— Я буду их держать? — Дейзи судорожно сглотнула слюну. — А ты будешь выбивать их у меня из рук своим кнутом? Да?
— Из рук. — Он помолчал. — И изо рта.
Дейзи почувствовала, что бледнеет.
— Изо рта?
— Это стандартный трюк. Я проделывал его сотни раз, тебе не о чем волноваться. — Он открыл дверь и вручил ей корзину с бельем. — А теперь иди, коль уж ты собралась в библиотеку.
Увидимся позже, пока.
Легким толчком он выпроводил ее на улицу. Дейзи обернулась, чтобы сказать, что никогда не будет участвовать в таком номере, но дверь уже захлопнулась.
Глава 13
— Может быть, теперь попробуешь это сделать с открытыми глазами?
«Кажется, Алекс теряет терпение», — подумала Дейзи. Они стояли посреди бейсбольной площадки в какой-то мэрилендской глухомани так же, как стояли вчера и позавчера и в течение почти двух недель… Нервы Дейзи были натянуты до предела — еще немного, и она не выдержит и взорвется.
В сторонке бродил Картофелина и в промежутках между глубокими вздохами по своей возлюбленной мирно копался хоботом в грязи. После их столкновения несколько недель назад со слоненком произошла разительная перемена — он стал повсюду искать Дейзи. Дело дошло до того, что Диггер несколько раз наказал его палкой. Не в силах допустить такую жестокость, Дейзи вызвалась следить за слоненком в течение дня, когда слоны любят бродить. Все в цирке, за исключением, пожалуй, самой Дейзи, постепенно привыкли к тому, что она везде ходит в сопровождении Картофелины, который бегал за ней, как гигантская комнатная собачонка.
— Если я открою глаза, то я непременно отклонюсь, — ответила Дейзи мужу. — А ты сам говорил, что если я отклонюсь, то ты можешь случайно меня ударить.
— Ты держишь мишень так далеко от себя, что можешь станцевать танец маленьких лебедей, и я все равно до тебя не дотянусь.
В его словах была, несомненно, доля истины — Дейзи держала в вытянутой руке картонную трубку длиной в добрый фут, но каждый раз, когда кнут, страшно щелкнув, отсекал кончик трубки, Дейзи зажмуривала глаза и вздрагивала, не в силах ничего с собой поделать.
— Может быть, я открою глаза завтра.
— Через три дня тебе придется выйти на арену. Так что попытайся сделать это сейчас.
Глаза Дейзи широко открылись при звуках язвительного и насмешливого голоса Шебы Владелица цирка стояла невдалеке, там, где лежал свернутый второй кнут Алекса. Шеба скрестила на груди руки, в лучах солнца ее рыжие волосы горели дьявольским пламенем.
— Тебе следует привыкнуть сегодня же. — Она наклонилась и подняла с земли шестидюймовую трубку. Это была настоящая мишень, которую Дейзи предстояло держать во время спектакля, но сейчас Алекс не мог заставить жену держать трубку короче фута.
Взяв кусок плотной бумаги, Шеба скатала короткую, похожую на сигару трубочку и подошла к Дейзи.
— Ну-ка, отойди в сторону.
Шеба с вызовом посмотрела Алексу в глаза.
— Увидим, что ты умеешь делать. — Повернувшись боком к Алексу, она откинула назад волосы и сунула трубку в рот Несколько мгновений Алекс стоял неподвижно, и Дейзи почти физически почувствовала, как перед мысленным взором Алекса и хозяйки цирка разворачивается непростая история их взаимоотношений, о которой Дейзи не знала ровным счетом ничего. Казалось, Шеба на что-то провоцирует Алекса, но на что? Он сделал едва заметное движение кистью.
Крак! Кончик кнута отсек конец «сигары».
Шеба не шелохнулась. Она стояла на месте с безмятежностью гостя богатого семейства, который любуется красотами имения на лужайке. Алекс снова щелкнул кнутом, укоротив трубку еще на дюйм, потом еще раз и еще. Между губ Шебы торчал теперь крошечный огрызок трубки.
Вынув его изо рта, она подняла с земли другую и протянула ее Дейзи:
— Посмотрим теперь, как это сделаешь ты.
Дейзи понимала, когда ее провоцируют, но ведь все эти люди с детства привыкли играть с опасностью. Конечно, она тоже родилась с некоторым запасом мужества, но истратила его на слоненка.
— Может быть, я сделаю это попозже.
Алекс вздохнул и бросил на землю кнут.
— Ничего не выйдет, Шеба. Я буду выступать один.
— Вот, значит, до чего дошло, Алекс? В твоей крови наследие пяти поколений цирковых артистов, и ты отдал имя Марков особе, которой не хватает духу просто выйти на арену.
Зеленые глаза Шебы потемнели от гнева, когда она посмотрела на Дейзи.
— Никто не просит тебя ходить по проволоке или скакать на спине лошади. Все, что от тебя требуется, — это неподвижно стоять в центре арены. Но ты не можешь справиться даже с этим!
— Я… Мне очень жаль, но я не гожусь для таких вещей, — А для чего ты годишься?
Алекс шагнул вперед.
— Это нечестно. Дейзи ухаживает за зверинцем, хотя и не должна этого делать. Кстати, звери стали выглядеть намного лучше с тех пор, как она ими занялась.
— Молодец! — Шеба обожгла Дейзи ненавидящим взглядом, словно хлыстом ударила. — Ты что-нибудь знаешь о семье Марковых?
— Алекс не слишком много рассказывает мне о своем прошлом, — ответила Дейзи. «Впрочем, о настоящем тоже», — мысленно добавила она. Всякий раз, когда она спрашивала его, чем он занимается помимо цирка, Алекс менял тему разговора.
Ей только удалось узнать, что он окончил колледж, а иконка на его груди — семейная реликвия. Вот, пожалуй, и все.
— Прекрати, Шеба, — угрожающе произнес Алекс.
Шеба пропустила предупреждение мимо ушей, по-прежнему прожигая Дейзи пламенным взглядом.
— Марковы — одна из знаменитейших в истории цирковых фамилий. Мать Алекса была известной наездницей. Алекс тоже мог бы стать великим наездником, если бы в детстве не вымахал таким дылдой.
— Дейзи это неинтересно, — проговорил Алекс.
— Нет, интересно, — запротестовала Дейзи, — рассказывай, Шеба.
— Семья его матери — цирковые артисты в пятом поколении. Их предки выступали еще в России перед царями. Интересная деталь — в их семье мастерство передавалось по женской линии. Не важно, за кого женщины выходили замуж, — они сохраняли свою фамилию; Но мужчины Марковы тоже были выдающимися артистами — мастерски владели кнутом и великолепно управляли лошадьми.
Алекс принялся собирать бумажные трубки в старый полотняный мешок.
— Пошли, Дейзи, на сегодня хватит.
Лицо Шебы еще более омрачилось.
— Мужчины в семье Марковых всегда отличались щепетильностью и тщательно выбирали себе жен. По крайней мере до появления Алекса. — Она помолчала, в глазах ее промелькнуло ледяное презрение. — Ты недостойна стоять в его тени, а не то что носить его имя.
Она повернулась и царственной походкой пошла прочь с поля.
Дейзи почувствовала дурноту.
— Она права, Алекс. Я вообще ни на что не годна.
— Чепуха. — Свернув кнуты, он повесил их на плечо. — Шеба смотрит на цирк так, как другие люди смотрят на религию.
Не обращай внимания.
Дейзи протянула руку к мешку и молча достала оттуда трубку.
— Что ты задумала?
— Стараюсь оправдать фамилию Марков.
— Ради Бога, положи трубку на место. Я же сказал: не обращай на Шебу внимания. Она искажает историю нашей семьи. Среди ее членов было немало негодяев. Например, мой дядя Сергей был редкостным ублюдком.
— Ты просто хочешь меня подбодрить, но я не могу не обращать внимания на ее слова. — Она прошла на прежнее место и стала боком к Алексу. — Мне надоело все время сдаваться.
Когда Дейзи поднесла трубку ко рту, у нее так сильно задрожали колени, что она испугалась. Вдруг Алекс увидит, как она трусит. Если Алекс промахнется, то ударит ее по лицу и, чего доброго, оставит на всю жизнь обезображивающий рубец.
— Дейзи, перестань, Она закрыла глаза.
— Дейзи…
Она вынула трубку изо рта, но не повернула головы.
— Давай, Алекс. Очень тебя прощу. Чем дольше ты будешь тянуть, тем тяжелее мне будет.
— Ты уверена?
Она не была уверена ни в чем, но сунула трубку в рот и закрыла глаза. Господи, только бы не дернуться!
Крак!
Дейзи оглушительно заверещала, услышав свист кнута и ощутив поток воздуха, ударивший ей в лицо. В ушах стоял неумолчный звон. Слоненок издал жалобный звук.
— Я тебя ударил? Черт, я же знаю, что нет!
— Нет., нет… все прекрасно. Я просто… — Она наклонилась и подняла с земли трубку, которую от страха выронила, — кончик ее был срезан, словно ножом. — Я просто немного нервничаю, вот и все.
— Дейзи, не стоит…
Она снова сунула трубку в рот и закрыла глаза.
Крак!
Дейзи снова завизжала.
Голос Алекса прозвучал необычайно сухо:
— Твой визг действует мне на нервы.
— Я сейчас успокоюсь, только ты не нервничай. — Она посмотрела на трубку — та стала совсем коротенькой. — Сколько еще раз?
— Два.
— Два? — Голос Дейзи дрогнул.
— Два.
Она вставила самый кончик трубки между губами.
— Дейзи, ты жульничаешь.
Она почувствовала, как между грудей потекла струйка пота.
Она глубоко вздохнула и взяла трубку как следует…
Крак!
Бешеный поток воздуха разметал ей волосы, Дейзи едва не потеряла сознание, но сумела удержать крик внутри. Еще один раз, всего только один разочек!
Крак!
Дейзи медленно открыла глаза.
— Ты выдержала, Дейзи. Хватит на сегодня. Теперь надо будет научиться стильно вести себя на публике.
Она была жива и невредима; Она ошарашенно посмотрела на Алекса и хрипло прошептала:
— Получилось.
Он улыбнулся и бросил на землю кнут;
— Точно, я горжусь тобой.
Испустив радостный вопль, Дейзи бросилась к нему на шею.
Он принял жену в объятия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40