У нее был такой комичный вид, что Джейк чуть не расхохотался, но потом заметил, что глаза ее заполнились слезами.
– Ты ударилась? – мрачно спросил он, наклоняясь к ней.
Сморщившись, она со стоном чуть подняла правую руку:
– По-моему, я растянула запястье.
Джейк нежно взял ее за руку и отодвинул желтый кружевной рукав. Запястье уже немного припухло.
– Не так уж плохо, – успокаивающе сказал он, потом протянул руку и снял у нее с лица зеленую фасоль.
Рената всхлипнула и заплакала, но потом, сделав глубокий вдох, остановилась.
Джейк поднял ее на ноги, поддерживая за талию. Кусочки еды упали с нее на пол, и она нахмурилась, с отвращением глядя на мусор.
– Я попозже уберу все это.
Джейк наблюдал, как она разглядывает беспорядок на полу.
– Из меня не получается хорошая жена, да, Джейк? – печально спросила она.
– Ты бы лучше имела виды на богатого владельца ранчо, у которого есть слуги для такой трудной работы, как уборка со стола. – Он сказал это непринужденно-шутливо, стараясь рассмешить ее, но слова его возымели обратное действие. Рената разразилась слезами.
Он никак не мог успокоить ее. Он приказывал ей перестать, он умолял ее остановиться… Наконец Джейк обнял ее, бормоча проклятия, и прижал ее голову к своему плечу, чтобы она выплакалась. Он испытывал странное ощущение беспомощности, несколько недель назад такое чувство ему было неведомо. Нападение, женитьба и вот теперь это… Он был вынужден признаться себе, что именно Рената делала его таким беспомощным.
– Я просто поддразнивал тебя, – тихо сказал он. – Для какого-нибудь фермера ты стала бы прекрасной женой.
Она пробормотала ему в плечо что-то совершенно нечленораздельное.
– Что?
– Нет. Я ужасная жена.
Джейк гладил Ренату по голове. Ее волосы были мягкими и шелковистыми, как он и предполагал. Когда он раньше целовал ее, руки его только касались ее бархатистых локонов, но сейчас он позволил себе гладить ее золотисто-рыжие волосы так, как ему хотелось.
Он желал ее – с того самого момента, как позволил себе поцеловать ее. Это было его первой ошибкой. Но его желание превратилось в наваждение в их брачную ночь, когда он сидел в темноте, прислушиваясь к ее дыханию. И даже сейчас он иногда смотрел на нее по ночам, приоткрыв портьеры. Она всегда крепко спала, не чувствуя, что на нее смотрят, не слыша, как он шагает возле ее комнаты.
Она спала, как уставший ребенок, и он вновь и вновь напоминал себе, что она едва вышла из детского возраста, хотя и играла роль замужней женщины, что она станет ею намного позже. Для него не составило бы труда сделать их брак настоящим… как-нибудь ночью забраться к ней в постель и зарыться туда. Он болезненно мечтал об этом.
Но он не делал этого и не будет делать. Она спасла ему жизнь своим на лету придуманным рассказом, и он не станет разрушать ее жизнь тем, что превратит ее рассказ в реальность.
– Перестань плакать, – сказал он ей в волосы, пахнувшие увядшими цветами. – А я… я пойду в воскресенье в церковь.
– А на пикник? – сквозь слезы спросила она.
– И на пикник. – Какое-то полузабытое чувство проснулось в нем, но это не имело значения. Рыдания ее затихли, дыхание стало ровным.
Нахмурившись, Рената отпрянула от него.
* * *
Джейк туго забинтовал ее запястье, воспользовавшись полоской лавандового ситца, из которого она делала ему повязку. Руки его были ловкие и нежные. Рената молча наблюдала за ним, и с каждой минутой удивление ее возрастало.
Вот он, тот человек, о котором ей так много рассказывала Мелани, он помог ей, когда она нуждалась в этом больше всего, он носил на плечах близняшек и рассказывал им сказки, как это делала Рената, когда Максвеллы гостили у них: в Филадельфии. Человек, который отчаянно пытался скрыть свою нежность под вечно хмурым взглядом и буйным нравом. Как он мог быть то таким злым, то таким нежным.
Запястье Ренаты было туго забинтовано, она едва могла шевелить пальцами, так они распухли. Она не могла расстегнуть платье, поэтому Джейк сделал это за нее. Руки его были тверды и почти целомудренны. Почти. Его пальцы легко прикасались к ее сорочке, следуя от груди к пупку. Но потом, когда он закончил, то развернул ее и легонько подтолкнул к двери в спальню.
Рената сняла свое желтое платье и натянула через голову ночную рубашку, прежде чем завернуться в халат. Это был долгий процесс, поскольку правая рука ее бездействовала. Она слышала, как Джейк возится в соседней комнате, ликвидируя беспорядок, который она учинила, собирает с пола оловянные тарелки и кладет грязную посуду на стол.
Как было глупо с ее стороны расплакаться, тем более глупо, что слезы эти были не от боли. Только что она ворчала на него, как сварливая жена, как тут же оказалась на полу, с перепачканными едой лицом и платьем. Да, правда, запястье ее болело, но она плакала от унижения.
Она чувствовала себя такой глупой. У Мелани и Амалии никогда бы так не подвернулась нога, как у нее. Она просто неуклюжая дура.
Рената принялась неловко расчесывать волосы здоровой левой рукой и тихо побрела в зал. Она понимала, что должна оставаться в своей комнате и лечь в постель, но не могла.
Джейк повернулся к ней, как только она вошла в комнату и в два больших шага оказался рядом. Она почти ожидала, что он прикажет ей ложиться, но он ничего не сказал.
Он озадаченно смотрел на нее своими темно-синими глазами. Потом Джейк подхватил разошедшиеся полы ее халата, соединил их и туго связал поясом.
– Как вижу, полностью беспомощная, – буднично заметил он.
– Вот именно.
Джейк легко повел ее за руку в гостиную. В прохладный вечер там можно было разжечь огонь, но сейчас камин был холоден, а лампа, висевшая на стене, служила единственным источником света. Он усадил ее на ковер, не спуская твердых рук с плеч, потом сел позади нее и взял из ее рук расческу.
Рената просто сидела, где ее посадили. Джейк не касался ее руками – он тщательно за этим следил – и расчесывал ее локоны гораздо нежнее, чем она сама. Он сделал не менее ста движений. Откуда он это знал? Может, он наблюдал за ней по ночам, когда она сидела и расчесывала волосы? И считал?
Она не стала спрашивать. В тот момент она боялась это узнать. Рената закрыла глаза, а Джейк начал заплетать ей волосы. На этот раз она почувствовала на голове его пальцы, они гладили ее затылок, шею, касались спины. Знал ли он, что от его прикосновений у нее быстрее бьется сердце? Понимал ли, что ужасно смущает ее?
– Ну вот. – Он перебросил косу ей через плечо, и в голосе у него появились угрюмые нотки. – Иди спать, Рената.
Она повернулась и посмотрела ему в глаза, в первый раз за несколько дней. Теперь в его лице не было ни мягкости, ни нежности, как раньше.
– Джейк, я… – Что можно сказать человеку, когда чувствуешь, что начинаешь любить его? Любить неправедного человека? Если бы она увидела хотя бы проблеск тепла в его глазах, хотя бы намек на то, что было в них раньше, она сломалась бы и открылась ему. Она не смогла бы сдержаться.
Однако глаза его напоминали кусочки голубого льда, холодные, далекие, и она заставила себя вспомнить, что он считал жену обузой, кандалами, как он сказал однажды. Хорошо, что она ни в чем ему не призналась! Может, утром она будет чувствовать себя иначе.
– Спасибо, – слабо закончила она. – Ты… Скажи мне, где ты научился заплетать женские волосы? – Голос ее изменился, он прозвучал громче и резче.
Джейк приподнял бровь. Когда хотел, он мог напустить на себя неприступный вид, посмотрел на нее и с вызовом в голосе сказал:
– Когда-то я заплетал свои косы. Рената невинно улыбнулась ему.
– Ну да, разумеется, как глупо, что я об этом забыла.
Конечно глупо забывать, кто он на самом деле, и ставить свою жизнь в зависимость от этого красивого лица. Она не могла позволить мимолетному физическому влечению разрушить ее планы на будущее.
Но она не могла отрицать, что чувствует определенную ответственность по отношению к Джейку. Если бы только она могла упорядочить его жизнь до того, как уедет…
ГЛАВА 12
В воскресенье они встали рано, чтобы приготовить продукты для пикника, потом оделись и отправились на церковную службу. С того дня, как Рената упала, Джейк стал помогать ей возиться на кухне. Вместе они приготовили жареных цыплят, печенье и картофельный салат. Потом они упаковали снедь в корзину, положив туда заодно небольшой пирог, который Рената с помощью Джейка испекла накануне вечером. На кухне царил разгром, но у них не было времени приводить ее в порядок.
Рената быстро оделась. Все еще перевязанное запястье немного болело, но пальцы и сама кисть стали более подвижными, так что ей уже не требовалось помощь Джейка при застегивании крошечных пуговичек на зеленом муслиновом платье. Может быть, оно слишком нарядное для воскресной службы в Серебряной Долине, но она любила его больше других своих платьев, и к тому же, у нее еще не было возможности надеть его с тех пор, как она убежала на Запад. Цвет очень шел ей, а вышивка была тонкая, безупречная.
Подвязывая волосы подходящей по цвету ленточкой, Рената все время думала, понравится ли она Джейку в этом наряде.
Она решила, что Вулф будет с нетерпением ждать ее, облаченный в старые хлопчатобумажные брюки, которые он всегда надевал, отправляясь в город, чтобы закрепить за собой образ дикаря, которого следует бояться.
Ей было все равно. В конце концов это всего лишь первый шаг, главное, что Джейк согласился сопровождать ее в церковь.
Он ждал ее, и нетерпеливо, как она себе и представляла. Однако Рената не была готова увидеть его в городской одежде, она даже не подозревала, что она у него есть. На Джейке была белая льняная рубашка, серый жилет под черным сюртуком и превосходно сшитые черные брюки. Он даже собрал на затылке волосы и стянул их в узел, закрепив тонкой кожаной лентой. Прежним оставался лишь его угрюмый вид.
Она стояла на ступеньках перед ним и совсем не светски таращилась на него. Джейк расхаживал перед конюшней, поднимая облачка пыли своими простыми черными ботинками. Корзинка со снедью и старое стеганое одеяло уже лежали в карете. Он повернул голову и посмотрел на нее. Нетерпение его мгновенно улетучилось.
Утреннее солнце играло на ее лице, но не от него запылали ее щеки, когда Джейк, не отрываясь, смотрел на нее, ожидая, пока она подойдет к нему.
С минуту она колебалась, потом подошла к карете. Она была недалеко, но Ренате показалось, что путь к ней занял целую вечность.
– Ты… очень хорошо выглядишь, Джейк, – сказала она с явным удивлением в голосе.
Он помрачнел.
– Ты тоже… хорошо выглядишь. – Ему нелегко дались эти слова, и Рената слегка улыбнулась.
– Что тут смешного?
– Я надела мое самое лучшее платье, а этого никто даже и не заметит. – Она посмотрела на него, и он помог ей сесть. – Все будут смотреть только на тебя. Ты – дьявол. Ни одной женщине не нравится, когда мужчина превосходит ее.
Джейк еще больше насупился:
– Если ты считаешь, что я выгляжу нелепо, я пойду и моментально переоденусь…
– Нет, – поспешно ответила она. – Ты выглядишь… великолепно, Джейк. Любая девушка будет завидовать мне. – Она улыбнулась, но глаза ее оставались серьезными. Конечно, после развода Джейк снова женится, особенно если она добьется того, что город примет его, перед тем как она уедет. И что из этого получится? Она представила себе каждую женщину в городе и у каждой нашла какой-нибудь недостаток. Ни одна из них не будет достаточно хороша для Джейка.
Джейк спустил Ренату с кареты. Она положила ему руки на плечи, а он поддерживал ее за талию. На миг дольше, чем нужно, он задержал свои руки. «Как хорошо», – подумала она. Люди наблюдали за ними. Зная это, она протянула руку и смахнула пыль с широких плеч Джейка.
А люди все смотрели. Рената видела это краешком глаза, отряхивая сюртук Джейка и распрямляя воротник. Женщины остановились и уставились на них… а потом отвели взгляд и вереницей потянулись в церковь. Ничего удивительного, подумала Рената с внезапной ревностью. Он был самым красивым мужчиной, которого она когда-либо видела.
Рената с Джейком, рука об руку направились от кареты. Был чудесный летний день: безоблачное небо, прохладный ветерок. Рената остановилась, заставляя Джейка сделать то же самое. Она закрыла глаза и глубоко вдохнула прекрасный сладостный воздух. Она наслаждалась ароматом зеленых деревьев, окружавших церковь, смешанным с приятным Мужественным запахом Джейка. Она чувствовала мускулистые руки Джейка, ощущала легкий теплый ветерок на своем лице.
– С тобой все в порядке? – наклонившись, прошептал Джейк ей на ухо. Она на миг забылась и не могла больше сдерживаться.
– Да, да. Сейчас я понимаю, что переживаю лучший миг в своей жизни. И я остановилась, чтобы запечатлеть его в памяти. Этот миг больше никогда не повторится, и я хочу запомнить солнце, деревья… «И тебя, Джейк». – Но она не могла сказать ему этого. – …и этот чудесный ветерок.
– Прекрасный миг, – повторил он.
– Угу-мм. – Рената снова пошла вперед, неохотно увлекая Джейка в церковь.
Они шли к церкви, и вдруг воротничок Джейка показался ему тесным. Он не знал, отчего это: то ли оттого, что рядом шла Рената, или от улыбки, которой она одарила его, а может, от перспективы сидеть в церкви и ловить на себе взгляды горожан, а заодно и на своей «жене». Все это раздражало его. И не важно, что было тому причиной, но он почувствовал неодолимое желание удрать. Именно таким способом он и уходил раньше от трудностей. Не от физических столкновений. Нет, здесь он преуспел. Но ему было трудно справиться со своими эмоциями. Он пытался скрыться от чувств, и все, что ему хотелось сделать сейчас – это повернуться и, оставив Ренату одну перед церковью, убежать без оглядки в горы. Вместо этого он наклонился к ней и прошептал на ухо:
– Можно я посплю во время службы? Рената смотрела прямо перед собой:
– Только если ты пообещаешь мне не храпеть.
– Я не храплю.
– Нет, храпишь, – сказала она, изгибая губы в улыбке, которую пыталась подавить.
Она сумела рассеять его тревогу, и Джейк начал успокаиваться, входя в распахнутые двери церкви. Их осматривали с головы до ног, некоторые – открыто, другие – исподтишка, и он снова помрачнел.
– Я чувствую себя, как обезьяна в клетке, выставленная напоказ, – прошептал Джейк.
Рената повела его к скамье в конце церкви. Он был за это ей очень благодарен. Если городским зевакам захочется поглазеть на него и Ренату, то им придется выворачивать шеи, чтобы рассмотреть их. Напряжение его немного спало, а злость сменилась ощущением некоторого дискомфорта. Они сели на свои места, и Рената тепло улыбнулась окружавшим их людям, однако лицо Джейка оставалось бесстрастным. Все это ему было тягостно. Но разумеется, он выживет час или два в обществе этих людей.
И тут через открытые двойные двери вошла дама средних лет. С высоко поднятой головой, в модном голубом платье, которое больше бы подошло для бала, чем для церкви, она величественно поплыла по приделу. Шляпка ее была украшена ленточками и плюмажем, в одной руке она сжимала кружевной веер. Она была со спутником – он сразу это заметил, – но ее сопровождал не его отец, а их управляющий, неотесанный ковбой, который был здесь так же неуместен и чувствовал себя так же неловко, как Джейк. Позади них шли три молоденькие девушки, погодки, с такими же каштановыми волосами, как и женщина, которая явно приходилась им матерью. Они были моложе Ренаты, но уже вышли из детского возраста. У них были очень важные лица. Одеты они были в розовые присборенные платья. Джейк почувствовал, что покою его пришел конец.
Рената повернулась к Джейку и увидела, как он, побледнев, неотрывно смотрит на женщин. Глаза его снова стали жесткими и холодными. Рената заметила в них какое-то странное выражение. Ненависти? Или страха?
Словно почувствовав, что Джейк наблюдает за ней, старшая женщина остановилась и, обернувшись, посмотрела на него. Она явно были удивлена, когда окинула снисходительным взглядом Джейка, а затем перевела оценивающий взор на Ренату. Потом взмахнула веером и с безразличным видом проследовала со своим эскортом – дочерьми к первой скамье.
– Джейк, кто… – начала было Рената, но умолкла под его взглядом.
Началась служба, а Джейк не собирался спать, как грозился. Рената внимательно смотрела на его каменное лицо, а он устремил взгляд в никуда. Он был выше всех в церкви и не мог остаться незамеченным, как бы ни старался, а его ледяной взгляд, которым он скользил по головам молившихся, привлекал к нему еще больше внимания. Люди, сидевшие перед ним, без конца оглядывались на него. Им не было никакого дела до проповеди. Рената понимала, что Джейк готов взорваться.
Когда служба закончилась, они вышли первыми: Джейк чуть не побежал через двойные двери, расположенные в конце церкви, Рената с трудом поспевала за ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29