Может быть, отец, считающий ее Консицией, уплатил выкуп. Если так, то маскировка может спасти ей жизнь.
После своего «спасения» Елена сидела на лошади среди тяжело вооруженных людей и обдумывала ситуацию, в которой оказалась. С горько сжатыми губами она старалась избегать злобных, понимающих взглядов грубого, жестокого отряда. Это были не обычные солдаты, большинство из них было чужеземцами, нанятыми ее отцом, чтобы охотиться за Эль Гато. Их вожделение чувствовалось даже в густом тяжелом воздухе. Елена содрогнулась, понимая, что не будь она дочерью Энрико де Beга, они набросились бы на нее, как свора собак.
Ее одежда никак ей не помогала. Пышная крестьянская юбка и тонкая льняная блуза намокли от пота, делая очевидным, что под этой одеждой у нее ничего нет. Они забрали ее одеяло, а шляпа упала с ее головы, оставив девушку на виду у этих людей с горящими глазами.
В течение долгой езды она сидела, застыв в седле, вызывающе игнорируя их предложения, произносимые шепотом. Но она не могла удержать возгласа радости, когда впереди показались стены гасиенды.
Ее чувство облегчения исчезло, когда она увидела отца, бегущего со двора, чтобы приветствовать их. Как только он узнал ее, приветливая улыбка исчезла с его лица, и он весь побагровел от гнева. Не говоря ни слова, он повернулся на каблуках и пошел назад к дому. Дрожащую от страха Елену сняли с лошади и сопроводили в кабинет, где ей предстояло встретиться с отцом.
Отпустив стрелков, отец повернулся к ней.
– Елена, – проскрипел он таким голосом, что у нее кровь застыла, – я понимаю, что ты лгала, когда заявила, что отправляешься к тетке. – Его глаза холодно оглядели ее с ног до головы, сузились в щелочки, когда он увидел ее внешность. – Ты знаешь, что произошло с твоей сестрой?
Елена глотнула, стараясь унять дрожь в коленях.
– Нет, отец.
Он закрыл глаза, упираясь в стол, чтобы удержаться.
– На пути в монастырь она была похищена бандитами.
Намереваясь разуверить его, Елена протянула руку.
– Нет, отец. Бандиты не похищали Коней. Похитили меня.
Он побледнел.
– Тебя? Ты была в карете? – Он зашагал вокруг конторки. Подойдя, он схватил ее за руки так крепко, что она вскрикнула от боли. – Если ты была в карете, то где же Консиция? – закричал он, встряхнув ее.
– Уехала. Мы поменялись местами. Она с Риккардо бежала в тот же день, когда я уехала, – прошептала Елена.
Кровь бросилась ему в лицо.
– Ложь!
– Это правда. Теперь она уже замужем.
– Нет! – он спрятал лицо в ладонях на какое-то мгновение, а затем опустил их, чтобы с горечью взглянуть на нее.
– Ты говоришь мне, что Консиция убежала с Монтойя, – а ты… – Он задыхался, глядя на нее безумным взглядом. Схватив ее за руку, он потащил девушку в главный холл. Толкнул ее к высокому зеркалу в позолоченной раме у входной двери.
– Взгляни на себя! Пута, проститутка! Ты обесчестила нас! – сказал он с гримасой отвращения.
Елена подняла глаза и взглянула в зеркало, едва узнавая себя. Ее волосы, спутанные в диком беспорядке, свисали до плеч. Темные пятна ее сосков отчетливо проступали сквозь тонкую белую блузу. Из-под юбки виднелись голые ноги. Та невинная девушка, которой она была, исчезла, и ее место заняла женщина. Женщина, которая бесстыдно лежала под звездами и познавала страсть в объятиях одетого в черное гангстера.
Она увидела отражение отца в зеркале. Разбойники с ней обращались лучше. «Он ведет себя так, как будто я сделала это нарочно!» Ярость, которую она никогда раньше не чувствовала, наполнила все ее существо. Она перевела взгляд и уставилась на отца, увидев его ничтожество. Как могла она когда-то бояться его?
Встретив ее обвиняющий взгляд, он отступил на шаг.
Выпрямившись, Елена оставила его и пошла напрямик к лестнице, ведущей в ее комнату.
Приближался конец дня, когда Мигуэль подъехал к маленькому ранчо, которое он купил, когда впервые вернулся в Нью Мексико. Оно находилось в уединенном каньоне в двух часах езды от земель Испанского Ангела. Хотя езда верхом туда и обратно занимала много времени, оно находилось довольно далеко от главных дорог, так что он мог не беспокоиться, что его обнаружат. Тем не менее, он был осторожен, держа экипаж, которым пользовался, спрятанным в конюшне. Большой черный жеребец, на котором он ездил как Эль Гато, вместе с другими лошадьми пасся в хорошо укрытом каньоне.
Он быстро умылся и переоделся в дорожный костюм, который был на нем, когда он неделю назад покинул Испанского Ангела. Костюм был подшит изнутри набитыми хлопком подушечками, что внешне делало его фигуру тучной, а торс мускулистым с виду. Розовые бархатные бриджи, узкие и украшенные позолоченной тесьмой, облегали его худые бедра и опускались ниже колен до его кожаных ботинок на высоких каблуках. На верхнюю губу он наклеил густые фальшивые усы, а под каштановый парик спрятал свои собственные волосы. Отступив назад, он осмотрел себя в зеркале. Презрительно ухмыльнулся, когда увидел в нем блистательного Диего. «Caramba! Черт возьми! Я выгляжу, как куриное яйцо с ножками». Не вынеся лицезрения собственного вида, Мигуэль передернулся и отвернулся.
Мысли его отвлеклись от своего второго я и обратились к женщине. К этому времени она должна была доехать до ранчо. В его победе был горьковатый привкус, когда он вспоминал ее нежную покорность и тот огонь, которым она ответила на его страсть. Он покачал головой, веря с трудом, как его тело отвечало этой надменной ведьме. Он презрительно фыркнул. Да, теперь у нее не будет такого высокомерия и уверенности. Он с удовольствием бы увидел реакцию де Вега, когда его драгоценная дочь Консиция появилась на ранчо, лишенная невинности и одетая как крестьянка, но у него были свои счеты с плантатором.
Вспомнив друга, похороненного под простым деревянным крестом на уединенной могиле, он испытал горечь и боль, содрогнулся от молчаливого гнева. Чем еще отплатить де Вега, чтобы отомстить за смерть Рафаэля?
Мигуэль считал, что есть в этой смерти и его вина. Он был слишком доверчив, что стоило жизни его юному другу. Он должен был знать, на что способен этот негодяй де Вега.
Вспыхнули воспоминания о других могилах, самая маленькая из них помечена именем Мигуэль Сандовал. Он уставился на себя в зеркало. Сардоническая улыбка исказила его лицо. Но, не узнанный де Вега, он не был мертв… пока еще.
Он затянул на шее узкий галстук, сделав гримасу при виде розовой бархатной одежды, в которую он облачался. Добавил еще лавандовой воды, которую так любил Диего, и засунул в карман обшитый кружевами льняной носовой платок. Его рот решительно сжался, и он вышел к ожидавшему экипажу.
Уже стемнело, когда экипаж Диего проехал длинную аллею к ярко освещенной гасиенде. Как всегда, Карлос остановился перед большим домом, и Мигуэль выбрался из кареты.
Хотя нетерпение сжигало его, как пса перед костью, он принял помпезную позу Диего и важно пересек двор. Вступив под арку, укрывавшую веранду дома, он поднял позолоченный молоток и опустил его.
Дверь сразу же открылась. Одетый в белое бой встретил его улыбкой и провел в дом. После нескольких слов разговора Мигуэль был сопровожден боем в холл, а затем в библиотеку, где дон Энрико сидел за своей конторкой.
С мрачным выражением лица он взглянул на гостя. Узнав визитера, он стал приветливее.
– А, Диего! Вы вернулись! Садитесь, – сказал он, махнув рукой на стул напротив. – Выпейте со мной бокал бренди, – он с трудом выговаривал слова, видно было, что он уже выпил несколько бокалов. Он поднял хрустальный графин и налил ликер в бокал.
– О, дон Энрико, вы слишком добры. – Мигуэль махнул своим кружевным платком по бархатной обивке стула, стряхивая мельчайшие пылинки, которые могли бы оказаться на его пышном одеянии.
Он уселся и поднял бокал. Сложив губы, он отпил маленький глоток и через стол уставился на хозяина.
Годы не пощадили де Вега. Его грубое лицо говорило о том, что он много пил. Густые вьющиеся волосы, которые были у него в молодости, превратились в редкие седоватые пряди, доходящие до ушей. Фигура стала грузной.
Мигуэль с удовлетворением отметил его несвязную речь, красные глаза и дрожащие руки. У него был такой вид, как будто день прошел плохо. Бросив невинный взгляд на его лицо, он наклонился ближе.
– Мой друг, вы выглядите удрученным. Что-нибудь еще случилось с того времени, когда я был у вас?
– Многое случилось, – прорычал де Вега. – Моя дочь предала меня. Она наплевала на мои желания и обручилась с этим молодым отщепенцем Риккардо Монтойя.
Глоток бренди застрял в горле у Мигуэля. Он закашлялся.
– Что? – сказал он отнюдь не голосом Диего. Взяв себя в руки, он добавил. – О, вы несчастнейший человек! Расскажите мне, что же произошло? – Его разум затмился. Что же, черт побери, случилось? – удивлялся он. Он знал, что де Вега нашел дочь. Как она могла так быстро обручиться?
– Этот незаконнорожденный Монтойя похитил мою дочь, мою драгоценную Консицию. Теперь она не сможет уйти в монастырь! – хныкал он.
– Какое несчастье! Когда же это произошло? – спросил Мигуэль, еще больше смешавшись.
– Шесть дней тому назад, – сказал де Вега, налив еще вина.
– Шесть дней назад? – Мигуэль сощурил глаза, мысленно отсчитывая дни. – Но это невозможно! – Это было тогда, когда он захватил девушку из кареты. С нею не было никакого Риккардо.
Он понял, что де Вега странно смотрит на него, повертел кружевным носовым платком и вытер лоб, стараясь замять свою оговорку.
– Это невозможно перенести! Где же она теперь?
Бой сказал мне, что сеньорита возвратилась.
– Мои люди нашли ее в пустыне и привезли домой, – хрипло сказал де Вега.
Мигуэль вытер свой лоб.
– Я не понимаю.
– Не понимал и я, пока она не появилась верхом, одетая, как потаскушка, – с презрением он скривился. Горечь прозвучала в его словах.
– Консиция? – спросил Мигуэль. Бормотание де Вега ничего не разъясняло.
– Нет, ты дурак! Елена!
Мигуэль с сомнением бросил недоуменный взгляд на человека за конторкой.
– Елена! Не может этого быть! Как же так?
– Она обманом заставила меня считать, что она Консиция, надев одежду сестры и заняв ее место в экипаже.
Мигуэль, онемев от этого сообщения, с ужасом осознал, что он натворил. Девушка в экипаже не была Консицией! Он похитил и обесчестил юную невинную Елену! Проклятье! Неудивительно, что весь этот разговор сбивал его с толку. Он заметил, что лицо де Вега исказилось от ярости. Мигуэль не понимал отношения его ко всему этому.
– А где Елена сейчас? – спросил он осторожно.
– Наверху.
– Вы сказали, что ее похитили. Не ее вина, если с ней что-то произошло.
Де Вега с шумом опустил свой бокал, пролив бренди через край.
– Мой бог! Конечно, это ее вина! Если бы в экипаже была Консиция, ее бы не посмели коснуться!
Она бы этого не допустила! Она – леди!
Доводы де Вега привели Мигуэля в ярость. Стараясь держать эмоции под контролем, он спросил:
– А что теперь предпримет Елена?
Энрико покачал головой.
– Я стыжусь, что она носит мое имя. Я даже желал бы, чтобы ее не нашли вовсе. Лучше бы она умерла в пустыне!
Забыв о своей маскировке, Мигуэль вскочил, больше не в силах сдерживать свою ярость, которая жгла его.
– Я не верю тому, что слышу. Елена – ваша дочь!
– Дочь, которая носит в себе семя гангстера! – холодно сказал де Вега.
– Мой бог! – Мигуэль почувствовал, что кровь отхлынула от его лица и он понял, что де Вега, возможно, прав.
– Чтобы скрыть этот позор, я намерен устроить ее брак и как можно скорее. Я предложил ее Гулермо, моему мажордому, – сказал де Вега. Он встретился глазами с Диего. – Она отказалась, но Гулермо приведет ее в чувство. А как вы считаете, мой друг?
Мигуэль уставился на него, ужаснувшись от этих слов. Жестокость Гулермо с животными и людьми была хорошо известна.
– Видимо, есть кто-то более подходящий? – выговорил он с трудом.
– Если бы у меня было время искать! Какой дурак станет с ней венчаться? – взревел де Вега.
– Я женюсь на девушке! – сказал Мигуэль. Его слова вылетели прежде, чем он успел их остановить.
Де Вега с изумлением воззрился на него.
– В самом деле?
Мигуэль сжал губы и кивнул.
– О, Диего, мой друг! И ты сделаешь это?
– Я сказал, разве не так? – проворчал Мигуэль.
Де Вега отошел от конторки и положил руки на плечи Диего.
– Вы спасаете гордое имя де Вега. Отныне вы станете моим сыном.
Мигуэль с ужасом осознал это, когда слова этого человека дошли до него. «Его сын? Сын негодяя, который убил мою семью? Боже праведный! Что я наделал!»
ГЛАВА 6
Расхаживая, Елена раздирала на куски свой измоченный слезами носовой платок. Она подошла к балкону и подняла горестный взгляд на окрашенную пурпуром волнистую гряду гор. «Знаешь ли ты, что ты сделал со мной? Заботит ли это тебя?» – воскликнула она. И уже знала ответ. Он взял любовь, которую она наивно ему подарила, и бросил, смеясь, что теперь ни один порядочный мужчина не посмотрит на нее.
Она мечтала влюбиться и выйти замуж за человека по собственному выбору, жить счастливо и иметь детей. А что теперь? Рыдание вырвалось из ее горла. У нее есть выбор. Она должна выйти замуж за Гулермо, при виде которого содрогается от отвращения.
Или может выйти замуж за дона Диего Альворадо, которого она видела только один раз, когда отец провозгласил, что она должна выйти за него. Он даже не говорил с нею. По выражению его лица Елена поняла, что он жалеет о своем предложении.
А почему бы и нет? В конце концов, даже если бы она была девственна, она не так красива, как Консиция. Высокая, с золотистой кожей и прямыми черными волосами, карими глазами, выдававшими индейскую кровь, которую ее отец так тщательно старался скрыть. Даже если испанец высокого происхождения мог простить ее внешность, она была скомпрометирована. Полная стыда, она опустила голову. Ей не было прощения за грех. Она отдалась со страстным желанием убийце, вору. Елена закрыла руками распухшие глаза.
Ну, дон Диего может не беспокоиться. Она не примет его предложение. Ее губы изогнулись в горькой улыбке. Она пойдет в монастырь и посвятит свою жизнь служению другим. Елена убеждала себя, что это будет не так уж ужасно.
Почти месяц спустя Елена печально думала о том обете, который она неустанно выполняла. Она вздохнула. Два дня и три бессонных ночи прошли с тех пор, как она приехала из монастыря домой. Три недели провела она там. Три недели! Казалось, прошло три столетия.
Вместо ожидаемого служения, к которому она была готова, ее заперли в маленькой келье без окон, как узницу. Решив сломить ее волю, Верховная Мать-настоятельница заявила, что Елена останется здесь до того дня, когда подчинится воле отца – или до смерти. Елена разговаривала сама с собой, чтобы не сойти с ума. Наконец, поняв, что ничего нет хуже, чем быть запертой на всю жизнь, Елена сдалась. Истерично соглашаясь на брак, она попросила разрешения уехать домой.
Она трогала пальцами мягкие хлопковые простыни, сравнивая свою постель в гасиенде с грубой, жесткой постелью в монастыре. Какой бы нищенской она ни была, Елена умудрялась заснуть, даже если он ей снился каждую ночь.
С отвращением она отбросила простыни и поднялась с постели, скользнула в одежду и подтолкнула стул к окну. Опершись на подоконник, она смотрела на усыпанное звездами ночное небо, ее взгляд блуждал по отдаленным Паджаритос Маунтинз.
– Проклятье тебе, – воскликнула она, чувства ее смешались и рушились. Он был где-то там, скрываясь, жизнь его была такой же, как прежде.
Может быть, ее отец был прав? Может, она и была падшей женщиной? Почему же тогда та ночь преследует ее во сне? Когда Эль Гато лишил ее невинности, он пробудил страсть, которая наполняла ее сны. Она зарыдала. Теперь из-за одной этой ночи ее жизнь никогда не будет прежней. Она сложила руки на груди и закрыла глаза, чтобы остановить горячие слезы.
Вскоре нежные розовато-лиловые и пурпурные краски начали лучиться на вершине гор и погружаться во мглу. Потом тонкие тени начали дрожать, подчиняться натиску оранжевого и желтого цвета рассвета, краски которого разрезали небо, возвещая приближение нового дня.
Вытерев глаза, Елена оглядела двор в направлении нежилого флигеля дома. Крыло, которое послезавтра она разделит со своим мужем, Диего. Холодный страх охватил сердце, сделав ее слабой и дрожащей. Сегодня будет день ее венчания, но она чувствовала себя так, как будто идет на казнь.
В ее памяти возник образ самодовольного денди, за которого ее выдают замуж. Он почти не говорил с ней. Почему он решил, что женится на ней? Ведь он знал, что она не была невинной. Большинство знатных людей будут ее презирать. Перед ней промелькнуло другое видение – черноволосый гангстер насмешливо ей улыбался.
Она всегда надеялась, что, как и Консиция, она выйдет замуж по любви, хотя знала, что в большинстве испанских семей о браках договариваются, когда девочки еще в колыбели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
После своего «спасения» Елена сидела на лошади среди тяжело вооруженных людей и обдумывала ситуацию, в которой оказалась. С горько сжатыми губами она старалась избегать злобных, понимающих взглядов грубого, жестокого отряда. Это были не обычные солдаты, большинство из них было чужеземцами, нанятыми ее отцом, чтобы охотиться за Эль Гато. Их вожделение чувствовалось даже в густом тяжелом воздухе. Елена содрогнулась, понимая, что не будь она дочерью Энрико де Beга, они набросились бы на нее, как свора собак.
Ее одежда никак ей не помогала. Пышная крестьянская юбка и тонкая льняная блуза намокли от пота, делая очевидным, что под этой одеждой у нее ничего нет. Они забрали ее одеяло, а шляпа упала с ее головы, оставив девушку на виду у этих людей с горящими глазами.
В течение долгой езды она сидела, застыв в седле, вызывающе игнорируя их предложения, произносимые шепотом. Но она не могла удержать возгласа радости, когда впереди показались стены гасиенды.
Ее чувство облегчения исчезло, когда она увидела отца, бегущего со двора, чтобы приветствовать их. Как только он узнал ее, приветливая улыбка исчезла с его лица, и он весь побагровел от гнева. Не говоря ни слова, он повернулся на каблуках и пошел назад к дому. Дрожащую от страха Елену сняли с лошади и сопроводили в кабинет, где ей предстояло встретиться с отцом.
Отпустив стрелков, отец повернулся к ней.
– Елена, – проскрипел он таким голосом, что у нее кровь застыла, – я понимаю, что ты лгала, когда заявила, что отправляешься к тетке. – Его глаза холодно оглядели ее с ног до головы, сузились в щелочки, когда он увидел ее внешность. – Ты знаешь, что произошло с твоей сестрой?
Елена глотнула, стараясь унять дрожь в коленях.
– Нет, отец.
Он закрыл глаза, упираясь в стол, чтобы удержаться.
– На пути в монастырь она была похищена бандитами.
Намереваясь разуверить его, Елена протянула руку.
– Нет, отец. Бандиты не похищали Коней. Похитили меня.
Он побледнел.
– Тебя? Ты была в карете? – Он зашагал вокруг конторки. Подойдя, он схватил ее за руки так крепко, что она вскрикнула от боли. – Если ты была в карете, то где же Консиция? – закричал он, встряхнув ее.
– Уехала. Мы поменялись местами. Она с Риккардо бежала в тот же день, когда я уехала, – прошептала Елена.
Кровь бросилась ему в лицо.
– Ложь!
– Это правда. Теперь она уже замужем.
– Нет! – он спрятал лицо в ладонях на какое-то мгновение, а затем опустил их, чтобы с горечью взглянуть на нее.
– Ты говоришь мне, что Консиция убежала с Монтойя, – а ты… – Он задыхался, глядя на нее безумным взглядом. Схватив ее за руку, он потащил девушку в главный холл. Толкнул ее к высокому зеркалу в позолоченной раме у входной двери.
– Взгляни на себя! Пута, проститутка! Ты обесчестила нас! – сказал он с гримасой отвращения.
Елена подняла глаза и взглянула в зеркало, едва узнавая себя. Ее волосы, спутанные в диком беспорядке, свисали до плеч. Темные пятна ее сосков отчетливо проступали сквозь тонкую белую блузу. Из-под юбки виднелись голые ноги. Та невинная девушка, которой она была, исчезла, и ее место заняла женщина. Женщина, которая бесстыдно лежала под звездами и познавала страсть в объятиях одетого в черное гангстера.
Она увидела отражение отца в зеркале. Разбойники с ней обращались лучше. «Он ведет себя так, как будто я сделала это нарочно!» Ярость, которую она никогда раньше не чувствовала, наполнила все ее существо. Она перевела взгляд и уставилась на отца, увидев его ничтожество. Как могла она когда-то бояться его?
Встретив ее обвиняющий взгляд, он отступил на шаг.
Выпрямившись, Елена оставила его и пошла напрямик к лестнице, ведущей в ее комнату.
Приближался конец дня, когда Мигуэль подъехал к маленькому ранчо, которое он купил, когда впервые вернулся в Нью Мексико. Оно находилось в уединенном каньоне в двух часах езды от земель Испанского Ангела. Хотя езда верхом туда и обратно занимала много времени, оно находилось довольно далеко от главных дорог, так что он мог не беспокоиться, что его обнаружат. Тем не менее, он был осторожен, держа экипаж, которым пользовался, спрятанным в конюшне. Большой черный жеребец, на котором он ездил как Эль Гато, вместе с другими лошадьми пасся в хорошо укрытом каньоне.
Он быстро умылся и переоделся в дорожный костюм, который был на нем, когда он неделю назад покинул Испанского Ангела. Костюм был подшит изнутри набитыми хлопком подушечками, что внешне делало его фигуру тучной, а торс мускулистым с виду. Розовые бархатные бриджи, узкие и украшенные позолоченной тесьмой, облегали его худые бедра и опускались ниже колен до его кожаных ботинок на высоких каблуках. На верхнюю губу он наклеил густые фальшивые усы, а под каштановый парик спрятал свои собственные волосы. Отступив назад, он осмотрел себя в зеркале. Презрительно ухмыльнулся, когда увидел в нем блистательного Диего. «Caramba! Черт возьми! Я выгляжу, как куриное яйцо с ножками». Не вынеся лицезрения собственного вида, Мигуэль передернулся и отвернулся.
Мысли его отвлеклись от своего второго я и обратились к женщине. К этому времени она должна была доехать до ранчо. В его победе был горьковатый привкус, когда он вспоминал ее нежную покорность и тот огонь, которым она ответила на его страсть. Он покачал головой, веря с трудом, как его тело отвечало этой надменной ведьме. Он презрительно фыркнул. Да, теперь у нее не будет такого высокомерия и уверенности. Он с удовольствием бы увидел реакцию де Вега, когда его драгоценная дочь Консиция появилась на ранчо, лишенная невинности и одетая как крестьянка, но у него были свои счеты с плантатором.
Вспомнив друга, похороненного под простым деревянным крестом на уединенной могиле, он испытал горечь и боль, содрогнулся от молчаливого гнева. Чем еще отплатить де Вега, чтобы отомстить за смерть Рафаэля?
Мигуэль считал, что есть в этой смерти и его вина. Он был слишком доверчив, что стоило жизни его юному другу. Он должен был знать, на что способен этот негодяй де Вега.
Вспыхнули воспоминания о других могилах, самая маленькая из них помечена именем Мигуэль Сандовал. Он уставился на себя в зеркало. Сардоническая улыбка исказила его лицо. Но, не узнанный де Вега, он не был мертв… пока еще.
Он затянул на шее узкий галстук, сделав гримасу при виде розовой бархатной одежды, в которую он облачался. Добавил еще лавандовой воды, которую так любил Диего, и засунул в карман обшитый кружевами льняной носовой платок. Его рот решительно сжался, и он вышел к ожидавшему экипажу.
Уже стемнело, когда экипаж Диего проехал длинную аллею к ярко освещенной гасиенде. Как всегда, Карлос остановился перед большим домом, и Мигуэль выбрался из кареты.
Хотя нетерпение сжигало его, как пса перед костью, он принял помпезную позу Диего и важно пересек двор. Вступив под арку, укрывавшую веранду дома, он поднял позолоченный молоток и опустил его.
Дверь сразу же открылась. Одетый в белое бой встретил его улыбкой и провел в дом. После нескольких слов разговора Мигуэль был сопровожден боем в холл, а затем в библиотеку, где дон Энрико сидел за своей конторкой.
С мрачным выражением лица он взглянул на гостя. Узнав визитера, он стал приветливее.
– А, Диего! Вы вернулись! Садитесь, – сказал он, махнув рукой на стул напротив. – Выпейте со мной бокал бренди, – он с трудом выговаривал слова, видно было, что он уже выпил несколько бокалов. Он поднял хрустальный графин и налил ликер в бокал.
– О, дон Энрико, вы слишком добры. – Мигуэль махнул своим кружевным платком по бархатной обивке стула, стряхивая мельчайшие пылинки, которые могли бы оказаться на его пышном одеянии.
Он уселся и поднял бокал. Сложив губы, он отпил маленький глоток и через стол уставился на хозяина.
Годы не пощадили де Вега. Его грубое лицо говорило о том, что он много пил. Густые вьющиеся волосы, которые были у него в молодости, превратились в редкие седоватые пряди, доходящие до ушей. Фигура стала грузной.
Мигуэль с удовлетворением отметил его несвязную речь, красные глаза и дрожащие руки. У него был такой вид, как будто день прошел плохо. Бросив невинный взгляд на его лицо, он наклонился ближе.
– Мой друг, вы выглядите удрученным. Что-нибудь еще случилось с того времени, когда я был у вас?
– Многое случилось, – прорычал де Вега. – Моя дочь предала меня. Она наплевала на мои желания и обручилась с этим молодым отщепенцем Риккардо Монтойя.
Глоток бренди застрял в горле у Мигуэля. Он закашлялся.
– Что? – сказал он отнюдь не голосом Диего. Взяв себя в руки, он добавил. – О, вы несчастнейший человек! Расскажите мне, что же произошло? – Его разум затмился. Что же, черт побери, случилось? – удивлялся он. Он знал, что де Вега нашел дочь. Как она могла так быстро обручиться?
– Этот незаконнорожденный Монтойя похитил мою дочь, мою драгоценную Консицию. Теперь она не сможет уйти в монастырь! – хныкал он.
– Какое несчастье! Когда же это произошло? – спросил Мигуэль, еще больше смешавшись.
– Шесть дней тому назад, – сказал де Вега, налив еще вина.
– Шесть дней назад? – Мигуэль сощурил глаза, мысленно отсчитывая дни. – Но это невозможно! – Это было тогда, когда он захватил девушку из кареты. С нею не было никакого Риккардо.
Он понял, что де Вега странно смотрит на него, повертел кружевным носовым платком и вытер лоб, стараясь замять свою оговорку.
– Это невозможно перенести! Где же она теперь?
Бой сказал мне, что сеньорита возвратилась.
– Мои люди нашли ее в пустыне и привезли домой, – хрипло сказал де Вега.
Мигуэль вытер свой лоб.
– Я не понимаю.
– Не понимал и я, пока она не появилась верхом, одетая, как потаскушка, – с презрением он скривился. Горечь прозвучала в его словах.
– Консиция? – спросил Мигуэль. Бормотание де Вега ничего не разъясняло.
– Нет, ты дурак! Елена!
Мигуэль с сомнением бросил недоуменный взгляд на человека за конторкой.
– Елена! Не может этого быть! Как же так?
– Она обманом заставила меня считать, что она Консиция, надев одежду сестры и заняв ее место в экипаже.
Мигуэль, онемев от этого сообщения, с ужасом осознал, что он натворил. Девушка в экипаже не была Консицией! Он похитил и обесчестил юную невинную Елену! Проклятье! Неудивительно, что весь этот разговор сбивал его с толку. Он заметил, что лицо де Вега исказилось от ярости. Мигуэль не понимал отношения его ко всему этому.
– А где Елена сейчас? – спросил он осторожно.
– Наверху.
– Вы сказали, что ее похитили. Не ее вина, если с ней что-то произошло.
Де Вега с шумом опустил свой бокал, пролив бренди через край.
– Мой бог! Конечно, это ее вина! Если бы в экипаже была Консиция, ее бы не посмели коснуться!
Она бы этого не допустила! Она – леди!
Доводы де Вега привели Мигуэля в ярость. Стараясь держать эмоции под контролем, он спросил:
– А что теперь предпримет Елена?
Энрико покачал головой.
– Я стыжусь, что она носит мое имя. Я даже желал бы, чтобы ее не нашли вовсе. Лучше бы она умерла в пустыне!
Забыв о своей маскировке, Мигуэль вскочил, больше не в силах сдерживать свою ярость, которая жгла его.
– Я не верю тому, что слышу. Елена – ваша дочь!
– Дочь, которая носит в себе семя гангстера! – холодно сказал де Вега.
– Мой бог! – Мигуэль почувствовал, что кровь отхлынула от его лица и он понял, что де Вега, возможно, прав.
– Чтобы скрыть этот позор, я намерен устроить ее брак и как можно скорее. Я предложил ее Гулермо, моему мажордому, – сказал де Вега. Он встретился глазами с Диего. – Она отказалась, но Гулермо приведет ее в чувство. А как вы считаете, мой друг?
Мигуэль уставился на него, ужаснувшись от этих слов. Жестокость Гулермо с животными и людьми была хорошо известна.
– Видимо, есть кто-то более подходящий? – выговорил он с трудом.
– Если бы у меня было время искать! Какой дурак станет с ней венчаться? – взревел де Вега.
– Я женюсь на девушке! – сказал Мигуэль. Его слова вылетели прежде, чем он успел их остановить.
Де Вега с изумлением воззрился на него.
– В самом деле?
Мигуэль сжал губы и кивнул.
– О, Диего, мой друг! И ты сделаешь это?
– Я сказал, разве не так? – проворчал Мигуэль.
Де Вега отошел от конторки и положил руки на плечи Диего.
– Вы спасаете гордое имя де Вега. Отныне вы станете моим сыном.
Мигуэль с ужасом осознал это, когда слова этого человека дошли до него. «Его сын? Сын негодяя, который убил мою семью? Боже праведный! Что я наделал!»
ГЛАВА 6
Расхаживая, Елена раздирала на куски свой измоченный слезами носовой платок. Она подошла к балкону и подняла горестный взгляд на окрашенную пурпуром волнистую гряду гор. «Знаешь ли ты, что ты сделал со мной? Заботит ли это тебя?» – воскликнула она. И уже знала ответ. Он взял любовь, которую она наивно ему подарила, и бросил, смеясь, что теперь ни один порядочный мужчина не посмотрит на нее.
Она мечтала влюбиться и выйти замуж за человека по собственному выбору, жить счастливо и иметь детей. А что теперь? Рыдание вырвалось из ее горла. У нее есть выбор. Она должна выйти замуж за Гулермо, при виде которого содрогается от отвращения.
Или может выйти замуж за дона Диего Альворадо, которого она видела только один раз, когда отец провозгласил, что она должна выйти за него. Он даже не говорил с нею. По выражению его лица Елена поняла, что он жалеет о своем предложении.
А почему бы и нет? В конце концов, даже если бы она была девственна, она не так красива, как Консиция. Высокая, с золотистой кожей и прямыми черными волосами, карими глазами, выдававшими индейскую кровь, которую ее отец так тщательно старался скрыть. Даже если испанец высокого происхождения мог простить ее внешность, она была скомпрометирована. Полная стыда, она опустила голову. Ей не было прощения за грех. Она отдалась со страстным желанием убийце, вору. Елена закрыла руками распухшие глаза.
Ну, дон Диего может не беспокоиться. Она не примет его предложение. Ее губы изогнулись в горькой улыбке. Она пойдет в монастырь и посвятит свою жизнь служению другим. Елена убеждала себя, что это будет не так уж ужасно.
Почти месяц спустя Елена печально думала о том обете, который она неустанно выполняла. Она вздохнула. Два дня и три бессонных ночи прошли с тех пор, как она приехала из монастыря домой. Три недели провела она там. Три недели! Казалось, прошло три столетия.
Вместо ожидаемого служения, к которому она была готова, ее заперли в маленькой келье без окон, как узницу. Решив сломить ее волю, Верховная Мать-настоятельница заявила, что Елена останется здесь до того дня, когда подчинится воле отца – или до смерти. Елена разговаривала сама с собой, чтобы не сойти с ума. Наконец, поняв, что ничего нет хуже, чем быть запертой на всю жизнь, Елена сдалась. Истерично соглашаясь на брак, она попросила разрешения уехать домой.
Она трогала пальцами мягкие хлопковые простыни, сравнивая свою постель в гасиенде с грубой, жесткой постелью в монастыре. Какой бы нищенской она ни была, Елена умудрялась заснуть, даже если он ей снился каждую ночь.
С отвращением она отбросила простыни и поднялась с постели, скользнула в одежду и подтолкнула стул к окну. Опершись на подоконник, она смотрела на усыпанное звездами ночное небо, ее взгляд блуждал по отдаленным Паджаритос Маунтинз.
– Проклятье тебе, – воскликнула она, чувства ее смешались и рушились. Он был где-то там, скрываясь, жизнь его была такой же, как прежде.
Может быть, ее отец был прав? Может, она и была падшей женщиной? Почему же тогда та ночь преследует ее во сне? Когда Эль Гато лишил ее невинности, он пробудил страсть, которая наполняла ее сны. Она зарыдала. Теперь из-за одной этой ночи ее жизнь никогда не будет прежней. Она сложила руки на груди и закрыла глаза, чтобы остановить горячие слезы.
Вскоре нежные розовато-лиловые и пурпурные краски начали лучиться на вершине гор и погружаться во мглу. Потом тонкие тени начали дрожать, подчиняться натиску оранжевого и желтого цвета рассвета, краски которого разрезали небо, возвещая приближение нового дня.
Вытерев глаза, Елена оглядела двор в направлении нежилого флигеля дома. Крыло, которое послезавтра она разделит со своим мужем, Диего. Холодный страх охватил сердце, сделав ее слабой и дрожащей. Сегодня будет день ее венчания, но она чувствовала себя так, как будто идет на казнь.
В ее памяти возник образ самодовольного денди, за которого ее выдают замуж. Он почти не говорил с ней. Почему он решил, что женится на ней? Ведь он знал, что она не была невинной. Большинство знатных людей будут ее презирать. Перед ней промелькнуло другое видение – черноволосый гангстер насмешливо ей улыбался.
Она всегда надеялась, что, как и Консиция, она выйдет замуж по любви, хотя знала, что в большинстве испанских семей о браках договариваются, когда девочки еще в колыбели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29