В этот час в доме, кроме него, не оставалось никого. Никогда в жизни он не испытывал такого одиночества.Гэвин подошел к двери и распахнул ее. Свет ударил ему в глаза, и он не сразу смог увидеть горевшие в комнате свечи и лампы, освещавшие каждый уголок. В камине весело потрескивали поленья. В окна свободно лился лунный свет. Он быстро перевел взгляд на огромную кровать, стоявшую в дальнем углу.Диллиан, закутанная в прозрачный белый шелк, сидела, скрестив ноги, и изучала старые документы, разбросанные по покрывалу. У Гэвина замерло сердце. «Что она здесь делает? Почему она так поглощена этими пожелтевшими бумагами и даже не смотрит на меня?» Держа в руке розу, он подошел к ней. Когда она взглянула на него, он чуть не потерял сознание – так сильно вспыхнуло в нем желание при виде радости в ее широко раскрытых глазах. Он уронил розу на лежавшие перед ней бумаги.– Ты пришла сказать мне о ребенке, – с надеждой произнес он. Если она ждет ребенка, его долг – жениться на ней.– Нет, – сияя улыбкой, ответила она.Диллиан собрала бумаги и освободила ему место рядом с собой.Гэвин осторожно присел на кровать. Как бы он хотел, чтобы ему было достаточно просто сидеть рядом с ней, но он знал, что никогда не сможет ограничиться этим. Он с трудом сдерживался, чтобы не дотронуться до нее.– Ты не собираешься сказать мне, зачем ты здесь? – Им двигало не только любопытство, но он ни за что не признался бы в этом даже самому себе.Диллиан протянула ему стопку бумаг, но Гэвин и не взглянул на них. Он не мог отвести глаз от розовых щек и чудной теплоты ее взгляда. В ее глазах он видел то, во что не решался верить.– Я приехала сделать тебе предложение, – смущенно произнесла она. Он никогда не видел ее смущенной.Он взял у нее бумаги и положил на столик.– Если это предложение включает и тебя, я его принимаю, – тихо ответил он, прикасаясь губами к ее щеке. Диллиан не протестовала, и он потянулся к ее локонам. Они были все такими же густыми и мягкими, какими он их запомнил.– Ты даже не знаешь, что я предлагаю, – возразила она слабым голосом, когда он отклонил назад ее голову, собираясь поцеловать в губы.– Если ты предлагаешь себя и долгую жизнь вместе, как я могу отказаться? Больше мне ничего и не надо. – Его опьяняла ее близость. Он не понимал, что говорит. Да и какое это имело значение? Она ответила на его поцелуй с той же страстью, с какой отвечала всегда. Он отдал бы все, чтобы только удержать ее здесь. Он видел желание в ее глазах. Она сама захотела прийти к нему. Ее страсть была так же сильна, как и его. Но совпадали ли их желания?– Ты предлагаешь мне всю жизнь? – осторожно спросил он, пристально вглядываясь в ее лицо. Он понимал, что не заслуживает ни ее красоты, ни ее ума, но не мог сдержаться и не спросить ее, если она позволит.– А ты не хочешь? Ты не хочешь меня? Я думала… – Она безнадежно махнула рукой.Глаза Гэвина засверкали.– Как ты могла подумать? Ты с ума сошла? Чем доказать, что я хочу тебя?Она подозрительно посмотрела на него и опустила глаза, убедившись в искренности его слов.– Ты мог бы приехать за мной, – обиженно проворчала она.– И что бы я тебе предложил? Одну спальню и груду камней? Титул и ни гроша? Я не хочу, чтобы ты жила так, как жила моя мать. Я хотел бы дать тебе крышу, которая бы не протекала, стены, которые бы не рушились, состояние, которое обеспечит наших детей на всю жизнь. Сейчас я этого обещать не могу. Но я тружусь. Я не могу жениться на тебе, пока не буду, уверен, что смогу тебя содержать. Однако ты соблазняешь меня, и я не могу устоять. – Он с вожделением посмотрел на ее пышную грудь.– Тогда и не старайся. В прошлый раз ты не дал мне ребенка, Гэвин Лоренс, так дай мне его сейчас. – Она соблазнительно выгнулась, подставляя ему свою грудь. Она видела по его глазам, что в нем борются желание и честь. Это было жестоко – ставить его перед выбором, но она хотела убедиться, что он действительно любит ее. Ей очень нужна была его любовь.Он до боли сжал челюсти, и пот выступил на его лбу, когда он отпрянул от нее, но уйти навсегда он не смог.– Я не буду больше обращаться с тобой, как со шлюхой. Я слишком сильно люблю тебя. Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Я хочу, чтобы ты любила меня так, как я люблю тебя. После того, что я сделал, тебе будет трудно меня полюбить. Я постараюсь заслужить твое уважение. И сейчас я это делаю. Я ищу владельцев земли, чтобы превратить имение в твой дом, которым ты могла бы гордиться. Дай мне еще немного времени. Я уверен, что добьюсь успеха. Только не заставляй меня страдать, Диллиан. Если бы ты знала, как мучительно мне сдерживать себя…Боже, как она любила этого человека! Он сидел рядом и говорил о чести и уважении, в то время когда они пылали как два факела от одного взгляда друг на друга. Ей хотелось прикоснуться к его густым спутанным волосам, гладить его широкую обнаженную грудь. Хотелось почувствовать, как эти большие руки ласкают ее грудь. Ей хотелось стереть печаль и боль с его лица, заставить его, наконец, улыбнуться. И она обладала властью сделать это. Сознание этой власти возбуждало ее не меньше, чем слова о любви, которой она так жаждала.Она с чувственным, наслаждением гладила его волосы и целовала голые плечи. Он застонал, и она знала, что только она может избавить его от мук.– В приданое я принесу эти бумаги, – прошептала она ему на ухо. – А ты должен обещать, что будешь любить меня вечно, как люблю тебя я. Пусть рухнут эти развалины. Мы и в поле сумеем вырастить наших детей. Мне на это наплевать. Только скажи, что любишь меня.Гзвин приник к ней всем телом…– Я люблю тебя, Диллиан. Всегда любил, люблю и буду любить. Только больше не исчезай.И в слабом свете свечей они дали друг другу клятву в вечной любви, словно стояли перед алтарем.Только когда догорела последняя свеча и в камине осталась одна зола, он приподнялся на локте и удивленно спросил ее:– Какие бумаги?Веселый смех Диллиан убедил слуг, что Леди появилась снова, только на этот раз она смеялась, а не рыдала. Это был хороший знак.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30