Ласкала взор, несмотря на многолетний слой грязи, причудливая готическая горка с витражом, на котором был изображен древний собор. Стефани задержалась у письменного стола с позолотой и вычурными резными ножками.
— Господи, это же Людовик Четырнадцатый! — изумилась она и с благоговейным трепетом провела рукой по инкрустированной столешнице.
— Возможно, — произнес Андре, передернув плечами.
— Как можно держать такую красоту на чердаке? А это Тернер! — нахмурилась она, увидев на столе картину в золоченой раме.
— Английский пейзажист? — спросил Андре со скукой в голосе. — Много лет назад мои родители встречались с ним во время свадебного путешествия по Европе.
Недоуменно покачав головой, Стефани продолжала экскурсию по мансарде, переходя от предмета к предмету, любовно касаясь их пальцами.
— Боже! А это пресс-папье Баккара! Оно стоит целое состояние! Этот полосатый диван — должно быть, Шератон, а арфа — эпохи Регентства. Ты только взгляни на эту изумительную японскую шкатулку! И еще здесь целый рулон китайских обоев…
— Стефани! — перебил Андре девушку.
— Да? — Она повернулась к нему, вертя в руках фигурку арлекина.
— Поставь игрушку и иди сюда.
— Игрушку? — повторила она возмущенно, бережно ставя статуэтку на место. — Это бесценный мейсенский фарфор.
— У нас еще горы всякого барахла внизу.
— Как можно держать эти сокровища здесь? Они же приходят в негодность!
— Если все это спустить вниз, Хармони-Хаус превратится в лавку древностей. Здесь хранятся предметы домашней утвари и обстановки, привезенные из Франции и других стран моими дедом и бабкой, а также безделушки, собранные в поездках моими родителями и мной.
— Ну да, во время ваших многочисленных незапланированных путешествий в Европу, — съязвила девушка.
— Точно.
— Такую красоту следовало бы использовать по назначению… или поместить в музей.
— Стефани, — усмехнулся Андре. — Ты можешь взять здесь все, что тебе нравится. Включая меня, — добавил он, расплывшись в улыбке.
— Мошенник! Опять пытаешься меня подкупить?
Стефани подошла к нему, села рядом.
— Стефани, я не мошенник, я порядочный человек. — Он протянул девушке розу.
— Но любишь швыряться деньгами, — возразила она, наслаждаясь восхитительным ароматом цветка.
— Пока не швыряюсь. Может, попробовать?
— Ни в коем случае! — воскликнула она.
— Вы очень чувствительны, моя дорогая.
— А вы расточительны!
— Ничего не поделаешь, какой есть. Просто я радуюсь жизни, беру от нее все и тебя хочу этому научить.
— Радоваться жизни и прожигать ее — не одно и то же.
Андре открыл шампанское, налил в бокал, протянул Стефани.
— Ты по-прежнему думаешь обо мне дурно. Неужели за то время, что мы провели вместе, не заметила во мне ничего положительного?
— Я лучше промолчу. — Стефани отпила из бокала пенящийся золотистый напиток.
— И все-таки? — Он коснулся носком ботинка ее туфли.
— Ты обаятельный плут.
— И все?
— Жизнелюб, — продолжила Стефани, пряча улыбку. — Это меня восхищает.
— Значит, мы на верном пути. — Андре поднес ее руку к губам. — В настоящий момент я влюблен в одну леди.
— Ты хороший отец, — сказала Стефани, борясь с переполнявшими ее чувствами, — хотя и потворствуешь шалостям детей.
— Тогда выпьем за мою страсть к жизни, — Андре поднял бокал, — и за то, что я хороший отец.
Они чокнулись. К ее удивлению, Андре погрустнел и поставил бокал.
— Что-то не так? — спросила она.
— Нам непременно нужно поговорить.
Стефани кивнула.
— Значит, ты все осознал?
— Что именно?
— Насчет Эбби.
Андре заволновался.
— Именно о ней я и хотел поговорить.
— Вот как? — Торжествующая улыбка тронула ее губы. — А как же твое правило?
— Всему виной ты, — объявил он хмуро.
— Я?
— Разумеется!
— Продолжай.
— Вчера вечером Эбби ни с того ни с сего спросила, с чего это я стал выводить ее в свет, в то время как неравнодушен к тебе.
— Надеюсь, ты разубедил ее, — всполошилась Стефани. — Я видела, как ты ее поцеловал.
— Ревнуешь, дорогая? — Он провел ладонью по ее щеке.
— Надо же такое придумать! — возмутилась девушка.
— А я-то надеялся! — признался Андре, — Думал, этот поцелуй заденет тебя за живое, тем более что в театр ты приехала с Генри. Знаешь, я от ревности совсем обезумел.
— О нет, Андре, это уже не игра!
— Я уже понял, — простонал он.
— Что ты имеешь в виду?
— Несмотря на твои заверения, мне и в голову не приходило, что Эбби в меня влюблена. Но после вчерашнего возникли сомнения.
— Вот видишь? — Стефани всплеснула руками. — Она любит тебя и, как все в Натчезе, считает, что вы должны пожениться.
— В таком случае этот спектакль следует прекратить, — хмуро заметил Андре.
— Каким образом?
— Эбби выходит из игры.
Стефани ушам своим не поверила.
— Я не хочу причинять ей страдания. Зачем ты пытаешься нас свести?
— Выходит, я виновата?
— Думаю, нам нужно остановиться, пока не поздно. Я отвезу ее на бал в субботу, а затем… постепенно верну все на круги своя.
— Нет, Андре! Ты должен на ней жениться.
— Почему?
— Потому что она тебя любит, черт побери!
— Но я ее не люблю, — возразил он.
— Нельзя быть эгоистом!
— Какой у тебя в этом деле интерес? — спросил Андре, приходя в ярость. — Зачем ты сватаешь мужчину и женщину, которые совершенно не подходят друг другу?
Стефани задумалась. Она не может рассказать правду, признаться, что явилась из другого времени, Андре просто сочтет ее ненормальной.
— Андре, для Эбби брак с тобой — вопрос жизни и смерти.
У Андре округлились глаза.
— Что за глупости!
— А если это действительно так, ты на ней женишься?
— Еще бы! Но по-моему, у тебя что-то с головой.
— Но если мне все же удастся тебя убедить, ты женишься на Эбби, не позволишь ей умереть?
— Стефани, ты меня пугаешь.
— Ответь на мой вопрос. Женишься?
— Да. — Андре не сводил с девушки пристального взгляда. — Правда, при условии, что ты останешься со мной.
— Андре!
— Раз уж я вынужден жениться без любви, то могу позволить себе хоть какую-то радость в жизни?
Стефани смотрела на него в немом отчаянии. Слова Андре выворачивали ей душу.
— Эбби тоже тебя любит, и ты это знаешь. — Он взял ее лицо в ладони. — Она наверняка простит мне мою слабость к тебе.
— Эбби тоже тебя любит.
Эти слова Андре задели у девушки сокровенные струны. Не было ли это намеком на то, что и он ее любит? Он говорил с таким неподдельным чувством, и выражение его лица было таким искренним.
Стефани от него отстранилась. Что ответить ему? Как убедить? Сказать ли правду? Но тогда он еще больше усомнится в ее здравомыслии. Оставалось только взывать к его порочному «я».
— Знаешь, Андре, — Стефани гордо вскинула подбородок, — если перестанешь ухаживать за Эбби, я больше не буду с тобой встречаться.
— Постараюсь этого не допустить, — ответил он с улыбкой, поцеловав девушку в щеку.
— Негодяй! Пожалуй, мне пора.
— Ты не уйдешь. — Андре поймал ее за руку.
— Будешь держать меня силой?
— Если возникнет необходимость. Поужинаем вместе.
Стефани нахмурилась.
Андре вынул из корзинки несколько маленьких тарелок, накрытых салфетками. На одной лежали черника и виноград, на второй — разных сортов сыр, на третьей — икра на крекерах.
— Хочешь икры? — спросил Андре.
— Андре, ведь мы еще…
— Стоп. Обещаю подумать на эту тему, позднее. Сейчас мы ничего не изменим.
«Вероятно, он прав», — подумала Стефани, когда Андре поднес к ее рту крекер с икрой.
— Спасибо, но я к икре равнодушна.
— Хочу, чтобы ты научилась ценить прекрасное и получать удовольствие.
— Весьма веский довод, — пробормотала она.
— Не упрямься, попробуй!
— Неплохо, — сказала Стефани. Рыбьи яйца не показались ей такими горькими, как раньше.
— Это икра с Каспийского моря, — сообщил Андре. — Самая лучшая в мире.
— У тебя все самое лучшее.
Он улыбнулся и положил Стефани в рот несколько ягод и кусочков сыра. Из воинственного спорщика Андре превратился в светского обольстителя. Стефани было приятно, Когда его пальцы нежно касались ее губ, засовывая в рот очередное лакомство, или смахивали с подбородка крошки. Пронзительный взгляд и пленительная улыбка сулили райские наслаждения. Ситуация становилась опасной. Стефани понимала, что пора остановиться, но это было выше ее сил.
— Стефани, почему ты думаешь, что никогда больше не полюбишь?
Застигнутая врасплох, девушка тяжело вздохнула.
— Мне кажется, такая любовь бывает раз в жизни. То, что ты имеешь в виду, — просто похоть. Ты ни в чем не знаешь меры. Даже здесь свил любовное гнездышко.
— Любовное гнездышко? — Его брови взметнулись вверх. — Как интересно!
— Ты изнежен и избалован, — продолжила Стефани. — И в таком же духе воспитываешь детей. Я не знала роскоши, все зарабатывала собственным трудом. Так же как и мой муж. К излишествам не привыкла, они меня тяготят.
— Именно это и привлекает меня в тебе — твоя скромность. Мне хочется дать тебе все.
— Чтобы я стала такой, как ты?
— Вовсе нет. Это позволило бы мне взглянуть на жизнь твоими глазами.
— Пойми, Андре, мы совершенно разные. Тебе никогда не приходилось работать ради куска хлеба.
— У меня все есть. Значит, я должен, по-твоему, мучиться угрызениями совести?
— Ты распутник, в то время как я воспитана в духе протестантской морали. Если б я и могла снова влюбиться, то лишь в человека, близкого мне по взглядам на жизнь.
— Но противоположности сходятся, — возразил Андре, — дополняют друг друга. Ты низводишь меня на землю, а я пытаюсь раскрепостить тебя, освободить твой дух.
— Бесспорно, в твоих словах есть рациональное зерно, — согласилась Стефани, глядя на него со смешанным чувством радости и боли.
— Если не возражаешь, мы могли бы немного поработать, — добавил он вкрадчиво. — Раза два в день.
Стефани расхохоталась.
— Ты добиваешься меня потому, что я тебе недоступна.
— Пожалуй, что так. Мне порядком надоели женщины, готовые пасть к моим ногам, — кивнул Андре. — Тебе наплевать на мое богатство, и это меня вдохновляет. А главное — ты разожгла во мне пламя страсти.
Стефани умирала от желания отдаться ему и, когда Андре покрыл поцелуями ее лицо, а потом стал ласкать ее грудь, потеряла самообладание, забыв обо всем на свете.
— Ты хочешь меня, Стефани, хочешь, — шептал Андре, в то время как его рука, скользнув вниз, добралась до пушистого треугольника и пальцы вошли в ее лоно.
— Пожалуйста, перестань… — взмолилась Стефани, изнемогая от вожделения.
— Невозможно остановить страсть, погасить огонь желания. Но ничего подобного никогда не будет между мной и Эбби. Никогда! Сколько бы сделок ты со мной ни заключала…
Не произнеся в ответ ни слова, Стефани, охваченная отчаянием, скрылась за дверью.
Глава 34
В бальном зале отеля «Джефферсона», залитом ярким светом газовых светильников, звучала веселая музыка Штрауса. Именитые граждане Натчеза собрались здесь отметить Праздник урожая. Роскошные туалеты дам на фоне строгих черных визиток джентльменов выглядели особенно эффектно. Бриллианты, рубины, сапфиры, изумруды переливались всеми цветами радуги.
Большинство гостей стояли вдоль стен, а члены наиболее родовитых фамилий, включая Руфуса Лернеда и Элисон Фостерс, возглавляли вереницу танцующих. Стол ломился от всевозможных яств, начиная от креветок со льдом, раковых шеек, устриц и кончая виргинской ветчиной, ростбифом, бланманже и птифурами. У стола колдовали официанты в белых перчатках. Пахло дорогим табаком, духами, помадой, тальком, пудрой и цветами.
Стефани и Генри стояли у стойки буфета. На Стефани было великолепное бальное платье, шедевр миссис Ходж, из темно-розового бархата, с глубоким вырезом, пышными рукавами и широкой юбкой с турнюром. Она взирала на происходящее с благоговейным трепетом. По ее подсчетам, в зале собралось не менее сотни человек, причем многие представляли старую гвардию города. Грандиозное событие послужило толчком к возрождению элиты после великой войны, подорвавшей основы Юга, и длительного периода восстановления.
В многолюдной толпе мелькали знакомые лица, представители известных фамилий — Бисландов, Стэнтонов, Уэверли. У чаши с пуншем стоял капитан Том Лезерс. Кэти Бэнкс сидела в углу и судачила с вдовушками. На противоположном конце зала Стефани увидела Андре и Эбби, рядом с ними — мистера Трамбла, а немного в стороне Фортье и Уистера. В шелковом платье персикового цвета Эбби выглядела просто прелестно. Андре в черной визитке и белой рубашке с плиссированной манишкой не оставил Стефани равнодушной.
Между тем Андре пригласил Эбби на танец. Но получалось у них плохо. Эбби никак не могла попасть в ногу с Андре. Не то что Стефани. Но девушка тотчас отогнала предательскую мысль.
— Потанцуем? — предложил Генри, подав Стефани руку.
Он тоже был хорош собой в белой рубашке с бриллиантовыми пуговицами и напомаженными волосами. Однако нисколько не волновал девушку.
— Охотно, мистер Робийяр.
Генри вывел Стефани на середину зала.
— Мне очень повезло, что я вас встретил, — произнес он с застенчивой улыбкой. — Тетушка Кэти спит и видит, что мы поедем в Луизиану.
— Кэти — такая душка, — ответила Стефани с нервным смешком. — Но мы не станем совершать необдуманных поступков.
— Вот как? — Генри привлек девушку к себе.
Последние дни он уже дважды намекал на женитьбу, и она испытывала угрызения совести, что водит мужчину за нос. Но ведь она совсем его не знает. Правда, в девятнадцатом веке это вряд ли кого-либо интересовало. Другое дело Андре Годдар. Вероятно, для среднестатистического мужчины, жившего в условиях, когда желтая лихорадка могла унести жизни половины городского населения, было вполне естественным просить руки любой свободной женщины. Тот факт, что жених и невеста практически не знали друг друга, в дворянской среде не являлся препятствием для заключения брака.
— Стефани, дорогая, — раздался знакомый голос, как только звуки музыки смолкли, — как ты обворожительна!
Генри и Стефани обернулись. Стефани бросило в жар, Генри нахмурился. После обмена приветствиями Андре небрежно бросил:
— Я хотел с тобой поговорить, Робийяр. На днях я пригласил Тома Лезерса к нам на бал, а потом к тебе на ужин. Надеюсь, ты не станешь возражать?
— Конечно, нет, — ответил Генри. — Кэти всегда рада видеть капитана Тома. Уверен, она сама его пригласит, если увидит сегодня.
— Отлично. Но думаю, твое приглашение лишним не будет. — Андре кивнул в сторону буфетной стойки. Как и следовало ожидать, Том не отходил от чаши с пуншем. — Пойди пригласи его, а я пока составлю компанию Стефани.
— Дорогая, с вашего позволения я отлучусь на минуту, — обратился Генри к девушке, метнув на Андре полный негодования взгляд.
— Разумеется, — произнесла Стефани.
— Воспользуюсь случаем и приглашу тебя на танец, — горячо зашептал Андре.
— А Эбби? — Стефани укоризненно на него посмотрела.
Он хмыкнул и жестом указал на сценический помост.
— Филармонический клуб закончил свое выступление, теперь на очереди квартет. Так что Эбби будет занята.
Музыканты из квартета уже настраивали инструменты. Пиликанье расстроенной скрипки и стон виолончели заставили Стефани содрогнуться.
— Чем вызвано страдальческое выражение лица? — язвительно спросил Андре. — Перспективой танцевать со мной или этими дикими звуками?
— Какой кошмар! — прошептала Стефани.
— Зато они весьма энергичны.
Стефани расхохоталась, Андре вслед за ней. Он привлек девушку к себе, когда квартет фальшиво заиграл вступление к «Розам Юга».
— Ты не находишь, что мы прекрасная пара? — спросил он своим бархатным голосом.
Его слова и близость напомнили Стефани о том, что произошло ночью в мансарде.
— Ты об этом думаешь, Стефани? — поинтересовался Андре.
— О чем? — Девушка напряглась.
Андре расхохотался, и лицо его приняло лукавое выражение.
— Маленькая лгунья с невинным личиком. Но меня не проведешь. Я точно знаю, о чем ты думаешь, Стефани.
— Ты умеешь читать мысли?
— Твои мысли. Ты мечтаешь о том же, о чем и я, как нам закончить то, что мы начали прошлой ночью.
— Твоя самоуверенность не знает границ! — возмутилась Стефани, но пылающие щеки выдали ее с головой.
— Но я сказал правду, Стефани, верно? — прошептал Андре, склонившись к ее уху. — Когда ты наконец сдашься и перестанешь мучить меня?
— Прекрати! На нас смотрят! — Она оттолкнула Андре.
— Плевать мне на всех! Я жду ответа.
— Ты его знаешь.
— Бережешь себя до свадьбы? Терпение мое на пределе!
Стефани бросила на Андре презрительный взгляд.
— Избавь меня от этих разговоров.
Андре слегка отстранился, чтобы заглянуть девушке в глаза.
— Господи, до чего же ты упряма! Соблазнила меня, а потом отвергла. Будь мы одни, я сорвал бы с тебя это роскошное платье и…
— Андре, не мучай меня! — взмолилась Стефани.
— А ты меня разве не мучаешь?
— Я никогда не лягу с тобой в постель, — прошептала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
— Господи, это же Людовик Четырнадцатый! — изумилась она и с благоговейным трепетом провела рукой по инкрустированной столешнице.
— Возможно, — произнес Андре, передернув плечами.
— Как можно держать такую красоту на чердаке? А это Тернер! — нахмурилась она, увидев на столе картину в золоченой раме.
— Английский пейзажист? — спросил Андре со скукой в голосе. — Много лет назад мои родители встречались с ним во время свадебного путешествия по Европе.
Недоуменно покачав головой, Стефани продолжала экскурсию по мансарде, переходя от предмета к предмету, любовно касаясь их пальцами.
— Боже! А это пресс-папье Баккара! Оно стоит целое состояние! Этот полосатый диван — должно быть, Шератон, а арфа — эпохи Регентства. Ты только взгляни на эту изумительную японскую шкатулку! И еще здесь целый рулон китайских обоев…
— Стефани! — перебил Андре девушку.
— Да? — Она повернулась к нему, вертя в руках фигурку арлекина.
— Поставь игрушку и иди сюда.
— Игрушку? — повторила она возмущенно, бережно ставя статуэтку на место. — Это бесценный мейсенский фарфор.
— У нас еще горы всякого барахла внизу.
— Как можно держать эти сокровища здесь? Они же приходят в негодность!
— Если все это спустить вниз, Хармони-Хаус превратится в лавку древностей. Здесь хранятся предметы домашней утвари и обстановки, привезенные из Франции и других стран моими дедом и бабкой, а также безделушки, собранные в поездках моими родителями и мной.
— Ну да, во время ваших многочисленных незапланированных путешествий в Европу, — съязвила девушка.
— Точно.
— Такую красоту следовало бы использовать по назначению… или поместить в музей.
— Стефани, — усмехнулся Андре. — Ты можешь взять здесь все, что тебе нравится. Включая меня, — добавил он, расплывшись в улыбке.
— Мошенник! Опять пытаешься меня подкупить?
Стефани подошла к нему, села рядом.
— Стефани, я не мошенник, я порядочный человек. — Он протянул девушке розу.
— Но любишь швыряться деньгами, — возразила она, наслаждаясь восхитительным ароматом цветка.
— Пока не швыряюсь. Может, попробовать?
— Ни в коем случае! — воскликнула она.
— Вы очень чувствительны, моя дорогая.
— А вы расточительны!
— Ничего не поделаешь, какой есть. Просто я радуюсь жизни, беру от нее все и тебя хочу этому научить.
— Радоваться жизни и прожигать ее — не одно и то же.
Андре открыл шампанское, налил в бокал, протянул Стефани.
— Ты по-прежнему думаешь обо мне дурно. Неужели за то время, что мы провели вместе, не заметила во мне ничего положительного?
— Я лучше промолчу. — Стефани отпила из бокала пенящийся золотистый напиток.
— И все-таки? — Он коснулся носком ботинка ее туфли.
— Ты обаятельный плут.
— И все?
— Жизнелюб, — продолжила Стефани, пряча улыбку. — Это меня восхищает.
— Значит, мы на верном пути. — Андре поднес ее руку к губам. — В настоящий момент я влюблен в одну леди.
— Ты хороший отец, — сказала Стефани, борясь с переполнявшими ее чувствами, — хотя и потворствуешь шалостям детей.
— Тогда выпьем за мою страсть к жизни, — Андре поднял бокал, — и за то, что я хороший отец.
Они чокнулись. К ее удивлению, Андре погрустнел и поставил бокал.
— Что-то не так? — спросила она.
— Нам непременно нужно поговорить.
Стефани кивнула.
— Значит, ты все осознал?
— Что именно?
— Насчет Эбби.
Андре заволновался.
— Именно о ней я и хотел поговорить.
— Вот как? — Торжествующая улыбка тронула ее губы. — А как же твое правило?
— Всему виной ты, — объявил он хмуро.
— Я?
— Разумеется!
— Продолжай.
— Вчера вечером Эбби ни с того ни с сего спросила, с чего это я стал выводить ее в свет, в то время как неравнодушен к тебе.
— Надеюсь, ты разубедил ее, — всполошилась Стефани. — Я видела, как ты ее поцеловал.
— Ревнуешь, дорогая? — Он провел ладонью по ее щеке.
— Надо же такое придумать! — возмутилась девушка.
— А я-то надеялся! — признался Андре, — Думал, этот поцелуй заденет тебя за живое, тем более что в театр ты приехала с Генри. Знаешь, я от ревности совсем обезумел.
— О нет, Андре, это уже не игра!
— Я уже понял, — простонал он.
— Что ты имеешь в виду?
— Несмотря на твои заверения, мне и в голову не приходило, что Эбби в меня влюблена. Но после вчерашнего возникли сомнения.
— Вот видишь? — Стефани всплеснула руками. — Она любит тебя и, как все в Натчезе, считает, что вы должны пожениться.
— В таком случае этот спектакль следует прекратить, — хмуро заметил Андре.
— Каким образом?
— Эбби выходит из игры.
Стефани ушам своим не поверила.
— Я не хочу причинять ей страдания. Зачем ты пытаешься нас свести?
— Выходит, я виновата?
— Думаю, нам нужно остановиться, пока не поздно. Я отвезу ее на бал в субботу, а затем… постепенно верну все на круги своя.
— Нет, Андре! Ты должен на ней жениться.
— Почему?
— Потому что она тебя любит, черт побери!
— Но я ее не люблю, — возразил он.
— Нельзя быть эгоистом!
— Какой у тебя в этом деле интерес? — спросил Андре, приходя в ярость. — Зачем ты сватаешь мужчину и женщину, которые совершенно не подходят друг другу?
Стефани задумалась. Она не может рассказать правду, признаться, что явилась из другого времени, Андре просто сочтет ее ненормальной.
— Андре, для Эбби брак с тобой — вопрос жизни и смерти.
У Андре округлились глаза.
— Что за глупости!
— А если это действительно так, ты на ней женишься?
— Еще бы! Но по-моему, у тебя что-то с головой.
— Но если мне все же удастся тебя убедить, ты женишься на Эбби, не позволишь ей умереть?
— Стефани, ты меня пугаешь.
— Ответь на мой вопрос. Женишься?
— Да. — Андре не сводил с девушки пристального взгляда. — Правда, при условии, что ты останешься со мной.
— Андре!
— Раз уж я вынужден жениться без любви, то могу позволить себе хоть какую-то радость в жизни?
Стефани смотрела на него в немом отчаянии. Слова Андре выворачивали ей душу.
— Эбби тоже тебя любит, и ты это знаешь. — Он взял ее лицо в ладони. — Она наверняка простит мне мою слабость к тебе.
— Эбби тоже тебя любит.
Эти слова Андре задели у девушки сокровенные струны. Не было ли это намеком на то, что и он ее любит? Он говорил с таким неподдельным чувством, и выражение его лица было таким искренним.
Стефани от него отстранилась. Что ответить ему? Как убедить? Сказать ли правду? Но тогда он еще больше усомнится в ее здравомыслии. Оставалось только взывать к его порочному «я».
— Знаешь, Андре, — Стефани гордо вскинула подбородок, — если перестанешь ухаживать за Эбби, я больше не буду с тобой встречаться.
— Постараюсь этого не допустить, — ответил он с улыбкой, поцеловав девушку в щеку.
— Негодяй! Пожалуй, мне пора.
— Ты не уйдешь. — Андре поймал ее за руку.
— Будешь держать меня силой?
— Если возникнет необходимость. Поужинаем вместе.
Стефани нахмурилась.
Андре вынул из корзинки несколько маленьких тарелок, накрытых салфетками. На одной лежали черника и виноград, на второй — разных сортов сыр, на третьей — икра на крекерах.
— Хочешь икры? — спросил Андре.
— Андре, ведь мы еще…
— Стоп. Обещаю подумать на эту тему, позднее. Сейчас мы ничего не изменим.
«Вероятно, он прав», — подумала Стефани, когда Андре поднес к ее рту крекер с икрой.
— Спасибо, но я к икре равнодушна.
— Хочу, чтобы ты научилась ценить прекрасное и получать удовольствие.
— Весьма веский довод, — пробормотала она.
— Не упрямься, попробуй!
— Неплохо, — сказала Стефани. Рыбьи яйца не показались ей такими горькими, как раньше.
— Это икра с Каспийского моря, — сообщил Андре. — Самая лучшая в мире.
— У тебя все самое лучшее.
Он улыбнулся и положил Стефани в рот несколько ягод и кусочков сыра. Из воинственного спорщика Андре превратился в светского обольстителя. Стефани было приятно, Когда его пальцы нежно касались ее губ, засовывая в рот очередное лакомство, или смахивали с подбородка крошки. Пронзительный взгляд и пленительная улыбка сулили райские наслаждения. Ситуация становилась опасной. Стефани понимала, что пора остановиться, но это было выше ее сил.
— Стефани, почему ты думаешь, что никогда больше не полюбишь?
Застигнутая врасплох, девушка тяжело вздохнула.
— Мне кажется, такая любовь бывает раз в жизни. То, что ты имеешь в виду, — просто похоть. Ты ни в чем не знаешь меры. Даже здесь свил любовное гнездышко.
— Любовное гнездышко? — Его брови взметнулись вверх. — Как интересно!
— Ты изнежен и избалован, — продолжила Стефани. — И в таком же духе воспитываешь детей. Я не знала роскоши, все зарабатывала собственным трудом. Так же как и мой муж. К излишествам не привыкла, они меня тяготят.
— Именно это и привлекает меня в тебе — твоя скромность. Мне хочется дать тебе все.
— Чтобы я стала такой, как ты?
— Вовсе нет. Это позволило бы мне взглянуть на жизнь твоими глазами.
— Пойми, Андре, мы совершенно разные. Тебе никогда не приходилось работать ради куска хлеба.
— У меня все есть. Значит, я должен, по-твоему, мучиться угрызениями совести?
— Ты распутник, в то время как я воспитана в духе протестантской морали. Если б я и могла снова влюбиться, то лишь в человека, близкого мне по взглядам на жизнь.
— Но противоположности сходятся, — возразил Андре, — дополняют друг друга. Ты низводишь меня на землю, а я пытаюсь раскрепостить тебя, освободить твой дух.
— Бесспорно, в твоих словах есть рациональное зерно, — согласилась Стефани, глядя на него со смешанным чувством радости и боли.
— Если не возражаешь, мы могли бы немного поработать, — добавил он вкрадчиво. — Раза два в день.
Стефани расхохоталась.
— Ты добиваешься меня потому, что я тебе недоступна.
— Пожалуй, что так. Мне порядком надоели женщины, готовые пасть к моим ногам, — кивнул Андре. — Тебе наплевать на мое богатство, и это меня вдохновляет. А главное — ты разожгла во мне пламя страсти.
Стефани умирала от желания отдаться ему и, когда Андре покрыл поцелуями ее лицо, а потом стал ласкать ее грудь, потеряла самообладание, забыв обо всем на свете.
— Ты хочешь меня, Стефани, хочешь, — шептал Андре, в то время как его рука, скользнув вниз, добралась до пушистого треугольника и пальцы вошли в ее лоно.
— Пожалуйста, перестань… — взмолилась Стефани, изнемогая от вожделения.
— Невозможно остановить страсть, погасить огонь желания. Но ничего подобного никогда не будет между мной и Эбби. Никогда! Сколько бы сделок ты со мной ни заключала…
Не произнеся в ответ ни слова, Стефани, охваченная отчаянием, скрылась за дверью.
Глава 34
В бальном зале отеля «Джефферсона», залитом ярким светом газовых светильников, звучала веселая музыка Штрауса. Именитые граждане Натчеза собрались здесь отметить Праздник урожая. Роскошные туалеты дам на фоне строгих черных визиток джентльменов выглядели особенно эффектно. Бриллианты, рубины, сапфиры, изумруды переливались всеми цветами радуги.
Большинство гостей стояли вдоль стен, а члены наиболее родовитых фамилий, включая Руфуса Лернеда и Элисон Фостерс, возглавляли вереницу танцующих. Стол ломился от всевозможных яств, начиная от креветок со льдом, раковых шеек, устриц и кончая виргинской ветчиной, ростбифом, бланманже и птифурами. У стола колдовали официанты в белых перчатках. Пахло дорогим табаком, духами, помадой, тальком, пудрой и цветами.
Стефани и Генри стояли у стойки буфета. На Стефани было великолепное бальное платье, шедевр миссис Ходж, из темно-розового бархата, с глубоким вырезом, пышными рукавами и широкой юбкой с турнюром. Она взирала на происходящее с благоговейным трепетом. По ее подсчетам, в зале собралось не менее сотни человек, причем многие представляли старую гвардию города. Грандиозное событие послужило толчком к возрождению элиты после великой войны, подорвавшей основы Юга, и длительного периода восстановления.
В многолюдной толпе мелькали знакомые лица, представители известных фамилий — Бисландов, Стэнтонов, Уэверли. У чаши с пуншем стоял капитан Том Лезерс. Кэти Бэнкс сидела в углу и судачила с вдовушками. На противоположном конце зала Стефани увидела Андре и Эбби, рядом с ними — мистера Трамбла, а немного в стороне Фортье и Уистера. В шелковом платье персикового цвета Эбби выглядела просто прелестно. Андре в черной визитке и белой рубашке с плиссированной манишкой не оставил Стефани равнодушной.
Между тем Андре пригласил Эбби на танец. Но получалось у них плохо. Эбби никак не могла попасть в ногу с Андре. Не то что Стефани. Но девушка тотчас отогнала предательскую мысль.
— Потанцуем? — предложил Генри, подав Стефани руку.
Он тоже был хорош собой в белой рубашке с бриллиантовыми пуговицами и напомаженными волосами. Однако нисколько не волновал девушку.
— Охотно, мистер Робийяр.
Генри вывел Стефани на середину зала.
— Мне очень повезло, что я вас встретил, — произнес он с застенчивой улыбкой. — Тетушка Кэти спит и видит, что мы поедем в Луизиану.
— Кэти — такая душка, — ответила Стефани с нервным смешком. — Но мы не станем совершать необдуманных поступков.
— Вот как? — Генри привлек девушку к себе.
Последние дни он уже дважды намекал на женитьбу, и она испытывала угрызения совести, что водит мужчину за нос. Но ведь она совсем его не знает. Правда, в девятнадцатом веке это вряд ли кого-либо интересовало. Другое дело Андре Годдар. Вероятно, для среднестатистического мужчины, жившего в условиях, когда желтая лихорадка могла унести жизни половины городского населения, было вполне естественным просить руки любой свободной женщины. Тот факт, что жених и невеста практически не знали друг друга, в дворянской среде не являлся препятствием для заключения брака.
— Стефани, дорогая, — раздался знакомый голос, как только звуки музыки смолкли, — как ты обворожительна!
Генри и Стефани обернулись. Стефани бросило в жар, Генри нахмурился. После обмена приветствиями Андре небрежно бросил:
— Я хотел с тобой поговорить, Робийяр. На днях я пригласил Тома Лезерса к нам на бал, а потом к тебе на ужин. Надеюсь, ты не станешь возражать?
— Конечно, нет, — ответил Генри. — Кэти всегда рада видеть капитана Тома. Уверен, она сама его пригласит, если увидит сегодня.
— Отлично. Но думаю, твое приглашение лишним не будет. — Андре кивнул в сторону буфетной стойки. Как и следовало ожидать, Том не отходил от чаши с пуншем. — Пойди пригласи его, а я пока составлю компанию Стефани.
— Дорогая, с вашего позволения я отлучусь на минуту, — обратился Генри к девушке, метнув на Андре полный негодования взгляд.
— Разумеется, — произнесла Стефани.
— Воспользуюсь случаем и приглашу тебя на танец, — горячо зашептал Андре.
— А Эбби? — Стефани укоризненно на него посмотрела.
Он хмыкнул и жестом указал на сценический помост.
— Филармонический клуб закончил свое выступление, теперь на очереди квартет. Так что Эбби будет занята.
Музыканты из квартета уже настраивали инструменты. Пиликанье расстроенной скрипки и стон виолончели заставили Стефани содрогнуться.
— Чем вызвано страдальческое выражение лица? — язвительно спросил Андре. — Перспективой танцевать со мной или этими дикими звуками?
— Какой кошмар! — прошептала Стефани.
— Зато они весьма энергичны.
Стефани расхохоталась, Андре вслед за ней. Он привлек девушку к себе, когда квартет фальшиво заиграл вступление к «Розам Юга».
— Ты не находишь, что мы прекрасная пара? — спросил он своим бархатным голосом.
Его слова и близость напомнили Стефани о том, что произошло ночью в мансарде.
— Ты об этом думаешь, Стефани? — поинтересовался Андре.
— О чем? — Девушка напряглась.
Андре расхохотался, и лицо его приняло лукавое выражение.
— Маленькая лгунья с невинным личиком. Но меня не проведешь. Я точно знаю, о чем ты думаешь, Стефани.
— Ты умеешь читать мысли?
— Твои мысли. Ты мечтаешь о том же, о чем и я, как нам закончить то, что мы начали прошлой ночью.
— Твоя самоуверенность не знает границ! — возмутилась Стефани, но пылающие щеки выдали ее с головой.
— Но я сказал правду, Стефани, верно? — прошептал Андре, склонившись к ее уху. — Когда ты наконец сдашься и перестанешь мучить меня?
— Прекрати! На нас смотрят! — Она оттолкнула Андре.
— Плевать мне на всех! Я жду ответа.
— Ты его знаешь.
— Бережешь себя до свадьбы? Терпение мое на пределе!
Стефани бросила на Андре презрительный взгляд.
— Избавь меня от этих разговоров.
Андре слегка отстранился, чтобы заглянуть девушке в глаза.
— Господи, до чего же ты упряма! Соблазнила меня, а потом отвергла. Будь мы одни, я сорвал бы с тебя это роскошное платье и…
— Андре, не мучай меня! — взмолилась Стефани.
— А ты меня разве не мучаешь?
— Я никогда не лягу с тобой в постель, — прошептала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31