– Прошу прощения, но…
– Правила игры, если уж они названы, должны строго соблюдаться.
Маргерит де Роше расстегнула и уронила с плеч плащ. У Олдоса пресеклось дыхание.
Она была обнажена, но не вполне, хотя черные чулки с подвязками и черные с позолотой туфельки вряд ли можно было назвать одеждой. Они лишь оттеняли молочную белизну кожи. Волосы у нее в паху тоже были рыжие, как и те, что каскадом падали на спину, груди – крепкими, как наливные яблоки. Заметив, что она накрасила соски, Олдос ощутил новый спазм возбуждения.
– Итак, примем правила!
– П-правила?
Маргерит опустила правую руку, которую до этого держала за спиной. В руке оказался хлыст, такой, какими флагелланты истязали себя. От мощного стеснения в паху у Олдоса перехватило дыхание.
– Ну а как же! – Она приблизилась к постели, перекинула ногу через его бедра, упершись коленом в надушенные простыни, и достала из-за подвязки миниатюрный свиток пергамента. – Ты сам их выбрал, эти правила: войти без стука, не говорить ни слова и сдаться на милость друг друга.
– Да, но… – Олдос громко глотнул, глядя, как она трется обнаженной ногой повыше подвязки о его напряженную плоть. – Откуда у вас эта записка?
– Мне ее сунули под дверь.
– Она была предназначена другой! Я попросил сестру передать, и она…
– Решила сыграть с нами шутку? – Маргерит расхохоталась. – С нее станется!
Олдос вынужден был согласиться. Клер обожала разного рода интрижки и нередко подталкивала к ним окружающих.
– Что ж, мы попались на удочку, – задумчиво произнесла Маргерит, продолжая ритмичное движение ногой. – Вопрос в том, как быть дальше.
Как быть дальше? Олдос сделал над собой усилие, пытаясь сосредоточиться. Если Клер не потрудилась передать Филиппе утреннюю записку, логично было предположить, что и вечерняя не дошла по адресу, иначе к чему весь розыгрыш? Можно было не опасаться появления Филиппы в неподходящий момент.
– Итак?
Не сводя с Олдоса холодного взгляда зеленых глаз, Маргерит пощекотала кончиком хлыста свои груди, заставив затвердеть ярко накрашенные соски. Потом она вложила рукоятку между ног и принялась покачивать. Олдос непроизвольно стиснул кулак, скомкав записку. Отбросив комок пергамента, он потянулся к Маргерит.
– Не спеши! Мы еще не обсудили правила. – Она с силой хлестнула его по протянутым рукам. Олдос отдернул их с криком боли, постыдно визгливым для мужчины. – Твои правила не так уж плохи, но они не по мне. Предпочитаю все наоборот: я говорю – ты молчишь, я приказываю – ты подчиняешься.
– Я, право…
– Молчать! – Маргерит сунула ему в раскрытый рот рукоятку хлыста, хранившую ее влагу и аромат. – Думай, что тебе заблагорассудится, но помалкивай, иначе… – почти совершенно вынув рукоять, она вдруг затолкнула ее, чуть ли не в самое горло, – иначе придется вставить тебе кляп. Если ты согласен на мои условия, можешь кивнуть.
Задыхаясь, он кое-как ухитрился сделать нужное движение – и был свободен. Сладостный воздух наполнил легкие, из глаз покатились слезы облегчения.
– Нет, нет, оставь, – засмеялась Маргерит, когда он потянулся их смахнуть. – Какой женщине не по душе мужчина, способный плакать? Что касается того, чтобы сдаться на милость друг друга, то я готова принять твою полную и безоговорочную капитуляцию.
Олдос кивнул, до глубины души пораженный не столько подобным обращением, сколько своей покорностью. И это была не единственная реакция на унижение – он был невероятно, до боли напряжен.
– Ложись навзничь и спусти исподнее!
Почти без колебаний он подчинился и лежал молча, остро чувствуя свою беззащитность, пока Маргерит оценивала его мужские достоинства.
– Пойдет, – заключила она и больно пнула его острым мыском туфельки в бедро. – На живот!
Олдос повернулся. Алые атласные простыни приятно освежили перевозбужденную плоть, но потом он ощутил некоторый дискомфорт и осмелился подать голос:
– Все эти цветки и листочки колются!
– Очень кстати. – Маргерит, как кошка, прыгнула на него, оседлав вытянутые ноги. – Эта хорошенькая попка будет еще симпатичнее, когда я ее как следует, распишу. Что скажешь, раб?
Он лихорадочно закивал. Она потянулась за чем-то, всем телом откинувшись назад. Повернув голову, Олдос увидел, что она отвязывает шнур, которым половина полога была привязана к витой деревянной подпорке. От рывка парчовое полотнище развернулось, а затем и остальные три, образовав что-то вроде белого походного шатра.
– Ну-ка, согни ногу.
Маргерит связала его запястья с лодыжками. Теперь Олдос был совершенно беспомощен. От прикосновения хлыста к ягодицам его кожа покрылась мурашками.
– Тебе нравится, раб? – Она просунула руку между его ног и сомкнула пальцы вокруг его возбужденной плоти. Ответом был сдавленный стон. – Конечно, нравится. Только не вздумай тереться! Я вовсе не хочу, чтобы ты взял да и кончил. Если это вообще случится, то лишь тогда, когда я того пожелаю.
Но Олдос, одурманенный вожделением, уже мало что сознавал. Он просто не мог не тереться об эту прохладную, мягкую ладонь…
Резкая боль в ягодице тотчас привела его в чувство. Маргерит стегнула его еще и еще раз.
– Как ты смел, ослушаться, раб?!
Она хлестала и хлестала, и чем сильнее становилась боль, тем острее становилось и наслаждение. Олдос ощутил приближение, оргазма.
Скрипнули кожаные петли двери, по тростнику захрустели легкие шаги.
– Олдос! – окликнул нежный женский голос.
Филиппа! Она все-таки пришла! Слава Богу, что полог опущен! Возможно, если они оба затаятся, она уйдет…
Маргерит снова занесла хлыст и со свистом опустила его на покрасневшие, припухшие ягодицы.
– Олдос, что с тобой?
Вне себя от ужаса, он начал извиваться в своих путах.
Полог раздвинулся – и он увидел Филиппу, стоящую словно ангел, спустившийся в преисподнюю. В восхитительном неглиже, с черными, как ночь, распущенными волосами, со своими бездонными глазами она была неописуемо прекрасна. И эти глаза сразу рассмотрели и красные рубцы на обнаженных ягодицах, и смеющуюся Маргерит с занесенным хлыстом. Филиппа молча прижала ладонь ко рту.
– Не хотите принять участие? – невозмутимо спросила Маргерит, протягивая ей хлыст рукояткой вперед.
Филиппа отпрянула и выпустила полог. Слышно было, как она поспешно покидает комнату.
– Филиппа! – завопил Олдос во всю мощь легких. – Постой, дорогая! Это все ничего не значит! Ты для меня одна в целом свете!
– Очевидно, нет, – заметила Маргерит, сматывая в мягкий клубок два оставшихся шнура. – Иначе я не была бы здесь.
– Я должен ей объяснить…
– Я бы с удовольствием слушала и дольше, но правила требуют, чтобы ты не подавал голоса.
Олдос открыл, было, рот для протеста, но тот был заглушён ловко вставленным кляпом. Слезы стыда покатились из его глаз, он захлопал ресницами, смаргивая их.
– Не утруждайся, – промурлыкала Маргерит, занося хлыст. – Ты прольешь еще немало слез до конца этой ночи.
Глава 14
Миновала еще неделя.
На Иванов день гости замка Холторп, Филиппа в том числе, сидели за раскладными столами на лугу неподалеку от замка.
– Вообрази себе, – вдруг сказала Клер Маргерит де Роше, – сюда приближается верхом настоящий мужчина. Он никак не может держать путь в Холторп!
– Должно быть, заблудился, – лениво предположила ее подруга и наперсница.
– Ах, как кстати! Я охотно укажу ему дорогу, – промурлыкала Клер.
Любопытство заставило Филиппу проследить их взгляды. Глядя против солнца, она не сразу сумела различить детали, заметив лишь, что по дороге и впрямь рысью едет какой-то статный всадник. Присмотревшись, она едва удержалась, чтобы не вскрикнуть.
Хью!
Он выглядел так же, как в день их первой встречи: небритый, загорелый, с растрепанными ветром белокурыми волосами и интригующей серьгой в правом ухе. И одежда на нем была та же самая – кожаная солдатская куртка, кюлоты и грубые сапоги, – так одеваются, должно быть, разбойники и грабители. В нем была та же дикая сила, что и в наемных ландскнехтах, которые охраняли загадочный груз Орландо. На фоне расфранченных, изнеженных гостей леди Клер Хью, в самом деле, выглядел настоящим мужчиной.
Приблизившись, он нашел в пестрой толпе Филиппу и уже не сводил с нее взгляда. Глаза у него были в точности такие, какими она их помнила, – зеленые и глубокие, как пронизанные солнцем воды. Он смотрел без улыбки, тяжелым испытующим взглядом, который, однако, породил в Филиппе волну сладостной дрожи. Ее как будто коснулась его широкая, загрубевшая ладонь.
Клер и Маргерит тем временем препирались из-за незваного гостя.
– Он мой! Я первая его заметила.
– Подумаешь!
– Говорю тебе, сначала я, а уж потом ты.
– Может, повозимся втроем? По виду он вполне способен на совесть отделать нас обеих.
– Ах, какая жалость, какая жалость… – протянул Тристан де Вер. – Не похоже, чтобы он был падок на мальчиков, не то я бы охотно примкнул к вашим забавам.
Филиппа подавила улыбку: Тристан вышел из мальчишеского возраста лет сорок назад. Он ей, в общем, нравился, она даже находила его по-своему привлекательным, невзирая на большие уши и прямо-таки гигантский нос.
Его глаза неизменно смеялись из-под длинных прядей седеющих волос.
Олдос наконец соизволил следом за другими повернуть голову.
– Нет, только не это! – простонал он, разглядев всадника.
– Как, ты его знаешь? – удивилась Клер.
– Да, дьявол меня забери! – рявкнул он, забывая о своем показном благочестии и клерикальном облачении. – Это муж Филиппы!
Олдоса можно было понять. Его отношения с Филиппой оставались натянутыми с той самой ночи, когда она застала его с Маргерит де Роше. Появление Хью еще больше осложняло ситуацию.
Наутро Олдос подстерег Филиппу и принес свои горячие и многословные извинения. По его словам, Клер сыграла с ним грязную шутку, намеренно вручив записку не той, кому она предназначалась. Все то низкое, сказал он, что заложено природой в каждом мужчине, всколыхнулось в нем под нажимом этой дьяволицы, Маргерит де Роше. Он пал, прискорбно пал, но это не значит, что его страсть к Филиппе угасла. Он обожает ее столь же сильно, как и прежде.
В ту ночь Филиппа намеревалась разыграть оскорбленное достоинство, но то, что явилось ее взгляду на кровати Олдоса, потрясло ее так, что все отрепетированные упреки вылетели из головы. С минуту она глупо хлопала глазами, потом бежала прочь, унося в памяти сцену, которую предпочла бы забыть. Лишь к утру ей удалось опомниться настолько, чтобы сурово отчитать Олдоса за «неверность» и потребовать, чтобы он заново завоевал ее «любовь». В результате он махнул рукой на условности и всю неделю на глазах у всех осыпал ее знаками внимания и не роптал по поводу того, что ему было отказано даже в поцелуях. Это позволило Филиппе остаться в стенах замка и продолжать расследование, по-прежнему, увы, безрезультатное. Она поощряла ухаживания Олдоса (иначе он выставил бы ее из Холторпа), держа его при этом на расстоянии.
Этой ночью, разбуженная духотой, Филиппа подошла к амбразуре окна подышать свежим воздухом и услышала в соседней комнате голоса. Сначала раздавались тихие мужские стоны, время от времени переходящие во всхлипывания, потом прерывистый голос Маргерит произнес: «Ну же, мой сладкий, не напрягайся… расслабься, и тебе будет не так больно… я же знаю, тебе это по душе…»
Филиппа ни, словом не упомянула об этом. Уважающая себя женщина не потерпела бы такого очевидного обмана, а ей было не с руки давать Олдосу полную отставку. Кстати, он даже не заподозрил, что записку под дверь Маргерит де Роше сунула сама Филиппа. Он не поверил Клер, которая категорически отрицала свою вину, хотя и сожалела, что столь пикантная мысль не пришла ей в голову. Их отношения стали с тех пор еще прохладнее.
– Как, этот человек женат на «одаренном отродье барона Ги де Бове»? – Клер переглянулась с Маргерит, не скрывая изумления. – Похоже, будет занятно. Самое время – я смертельно скучаю!
Подошла Эдме, неся пирог с голубятиной – седьмую перемену из двадцати, состряпанных по случаю Иванова дня. Взгляд ее при этом метался между Хью и Филиппой. Очевидно, она прикидывала, во что обойдется той «роман» с Олдосом Юингом.
– Пусть убирается! – прошипел Олдос сестре.
– А почему, позвольте узнать? – нахмурился Орландо Сторци. – Этот синьор – законный супруг леди Филиппы, не так ли? Она ему рада!
Проводя все свои дни и порой даже ночи в подвале замка, достойный метафизик мало сталкивался с царившими в Холторпе нравами и понятия не имел о попытках Олдоса соблазнить Филиппу.
– Он здесь лишний! – продолжал Олдос, не слушая. – Делай что хочешь, но дай ему от ворот поворот!
– Ты совсем спятил, братец! – рассердилась Клер (сердясь, она и сама становилась похожей на хищную птицу). – Я не выгоню за порог такого мужчину по той лишь причине, что ты желаешь трахнуть его жену!
– Трахнуть? – озадаченно повторил Орландо. – Мой французский так плох! Не скажете ли, что значит это слово?
Истажио выпустил юбку Эдме и зашептал итальянцу на ухо. Глаза метафизика полезли из орбит.
– Как? Ведь вы служитель Божий! Эта леди замужем! Как можно?
Надо же, подумала Филиппа, кто-то в этом замке еще не утратил порядочности!
– Признайся, что он тебе здесь совсем ни к чему! – потребовал Олдос, хватая ее за руку.
– При чем тут она? – вмешалась Клер. – Я здесь хозяйка, мне и решать. Наш гость будет принят с почетом.
– А вот и он! – провозгласила Маргерит.
Филиппа повернулась. Хью уже спешился и теперь шел к ним через луговину. Она попробовала высвободить руку, но Олдос вцепился в нее намертво.
– Миледи! – Хью слегка поклонился ей.
– Милорд супруг!
Заметив, что они с Олдосом держатся за руки, Хью сжал зубы, взгляд его потемнел.
– Леди Клер, знакомьтесь! – поспешно вмешалась Филиппа. – Это мой супруг, сэр Хью Уэксфорд.
– Сдается мне, что мы знакомы, – заметила Клер, меряя его взглядом.
– Мы встречались в Пуатье, полтора года назад.
– В самом деле? Тогда вы отлично впишетесь в здешнее общество.
– Хью, справа от тебя Тристан де Вер, трубадур и стихотворец, – продолжала Филиппа, – а рядом с ним – Маргерит де Роше, близкая подруга леди Клер. Синьор Сторци и Истажио тебе знакомы, а это наш капеллан отец Николас.
– Хью! – вскричал Рауль д'Аржентан. – Сколько лет, сколько зим!
– Рауль! Так вот ты, каков в мирные времена! Как красна девица!
Бывшие соратники обменялись дружеским объятием и серией звучных хлопков по спине. Рауль д'Аржентан был рослый, крепко сбитый брюнет, поразительно простой и сердечный в обращении, особенно в сравнении с остальными гостями Клер.
– Но что с тобой, дружище? – Хью отстранил и критически оглядел его. – Где твоя борода? Прежде ты походил повадкой на медведя, а запахом – на вепря. Теперь…
Он взялся двумя пальцами за пышный рукав туники Рауля, покачал головой и взъерошил его модную прическу. Тот смешался и покраснел.
– Он приручен! – объяснил Тристан де Вер, хихикнув. – Приручен подобно дикому зверю. Истинная любовь, мой добрый господин, укрощает самые дикие сердца.
Рауль представил свою жену. На леди Изабеллу Хью не произвел сколько-нибудь заметного впечатления. Она подозвала мужа ближе.
– Что, мой ягненочек?
– Рауль, твоя прическа! Она в совершеннейшем беспорядке.
– Я рассказывал тебе про Хью, – сказал тот, рассеянно поправляя волосы. – Мы познакомились в Милане, сражаясь против Фридриха Барбароссы, а потом нас обоих завербовал Крепкий Лук.
– Ах! Это тот самый твой друг, без большого пальца правой руки!
Наступила тишина. Все глаза обратились к Хью.
– Как это случилось? – произнесла Маргерит низким чувственным голосом, словно речь шла о постельных подвигах.
– Ирландцы – здоровенные ребята, – отшутился Хью. – В схватке с ними можно потерять и кое-что посерьезнее.
Послышались одобрительные смешки.
– Олдос, позволь сэру Хью сесть рядом с супругой! – сказала Клер приказным тоном.
«И с тобой, интриганка!» Филиппа ощутила внезапный укол ревности.
– Может, ему больше по душе сидеть рядом со старым другом? – предположил Олдос, бросив на сестру полный ненависти взгляд.
– В самом деле, – охотно подтвердил Хью. – Рауль, поговорим о битвах, в которых мы рубились бок о бок.
– Конечно, конечно, расскажите, как вы лишились пальца, – сказал Тристан де Вер. – Или эта история не для женских ушей? Слишком страшна?
– Слишком скучна, – отмахнулся Хью, принимая у Эдме кубок с вином.
– Скучна! – вскричал Рауль. – Я был при этом, и вот что я вам скажу…
– Вы при этом были? – оживилась Маргерит.
– Так рассказывайте, – поощрила Клер с усмешкой.
– Хью не любит об этом говорить, – возразила Филиппа, вырвав, наконец, руку из тисков Олдоса.
Тот сейчас же обнял ее. Она высвободилась движением плеч. В глазах Хью мелькнула благодарность – не то за это, не то за поддержку, но вмешалась леди Изабелла:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26