Нет. Просто она была ставкой в игре. Это было просто пари между двумя высокомерными мужчинами, они просто играли, точно так же, как другие для развлечения бросают в окно монеты. Так же беззаботно, бездумно и жестоко.
Господи Боже, какой же дурой она была!
Лорен закрыла глаза, вспоминая темно-синие глаза Адриана, полные горя, которые она видела несколько часов назад. Это просто уловка. Только для того, чтобы вызвать сочувствие. Разве это так сложно? Разве Филлипс не предупреждал ее?
Несмотря на то, что было тепло, она почувствовала, что дрожит. Но холод был в ее мыслях, в ее сердце. Наступило оцепенение, благодаря которому она не чувствовала прежней боли, но она знала, что вскоре эта боль даст о себе знать во всей полноте.
И она еще беспокоилась о том, чтобы не предать его!
И все же какая-то часть ее души не хотела этому верить. Джереми хочет чего-то от нее добиться, ему что-то нужно. Может быть, он даже лжет. И ему тоже что-то нужно от нее.
Но потом взгляды их встретились, и она увидела по его глазам, что он винит себя за то, что рассказал ей, увидела его сострадание. И поняла, что он сказал правду.
Она упала на садовую скамью и не поднимала глаз от земли. Итак, она ничего не значит для Адриана Кэбота. Следовательно нечего беспокоиться о том, что она предаст его. Можно ни о чем не беспокоиться. А ведь она чуть не предала себя и все, во что верила, из-за какого-то миража.
Она почувствовала, что оцепенение проходит, оставляя боль, разбитые иллюзии и горе. Она посмотрела на Джереми.
— Чего вы от меня хотите?
— Я хочу, чтобы вы попали на борт «Призрака». И повредили его машины.
И невыразительным голосом Джереми произнес те слова, которые ему так не хотелось произносить.
Лорен закрыла глаза. Она вспомнила встречи с мистером Филлипсом и с корабельными инженерами. Ей было велено добиться того, чтобы Адриан взял ее в рейс, но в то время они беспокоились главным образом о том, чтобы узнать, где, в каких лабиринтах побережья он прячется. Однако ее научили тому, как пригоршней песка вывести из строя машины парохода. Она никогда не думала, что ей и в самом деле придется это делать.
Пушка. Адриан. Ларри. Все эти образы словно в пляске смерти пронеслись в ее мозгу.
— Адриан…
Она с трудом произнесла это имя. Ей нравилось его звучание. Теперь она вспомнила уроки латыни. Адриан значит «темный».
А она считала его похожим на солнечный свет, но имя ему дали правильно.
— Как я это сделаю? Он сказал, что не берет пассажиров.
Джереми отвернулся от нее. Всемилостивый Боже, как противно ему было все это!
— Что, если вы пригрозите, что поедете с капитаном Хардингом?..
— Он узнает, — прошептала Лорен. — Капитан Кэбот узнает, что что-то изменилось во мне.
Ей было невыносимо трудно сказать «Адриан».
— Лорен, я хотел бы иметь возможность вам помочь. Я хотел бы, чтобы вы просто уехали домой. Но сейчас вы нам нужны.
Лорен повернулась к Джереми. Ей казалось, что все используют ее в своих целях, даже когда она просит о помощи. В Вашингтоне ее миссия представлялась ей благородной. Здесь же она казалась ей… грязной.
— Почему вас это так беспокоит?
Джереми колебался. Но он был просто обязан рассказать ей об этом, ведь он понимал, как много он просит.
— Я родом из Виргинии, Лорен. Мой отец был надсмотрщиком на плантации. Я вырос вместе с детьми рабов. Один мальчик был моим лучшим другом. До того как его отправили работать в поле, мы ходили вместе рыбачить и охотиться, хотя ему не разрешалось брать в руки ружье. Когда ему было десять лет, его отправили работать в поле, в то время как мне разрешили посещать занятия вместе с детьми плантатора. Поздно ночью, втайне от всех, я учил его тому, чему научился сам. Это было противозаконно, ибо закон запрещал давать образование рабам. Мой отец избил бы меня, если бы узнал.
Голос Джереми затих, его обычно яркие голубые глаза потускнели.
— Меня готовили в надсмотрщики, в то время как Кейто работал на полях, хотя из нас двоих он был умнее. Он быстрее усваивал уроки, чем я сам. Но, обучая его, я приносил ему большой вред. Учение только разжигало его желание узнать больше. А чтобы учиться дальше, он должен был бежать.
Лорен слушала, словно завороженная. Значит и у Джереми тоже была своя тайная боль.
— Он влюбился в рабыню, которую продали в другое место. Кейто бежал и отправился вслед за нею, собираясь взять ее с собой на Север. Я помогал ему. Я думал, что помогаю. Но…
Он безнадежно пожал плечами прежде, чем продолжить тем же самым напряженным голосом:
— Но меня выследили. И кто — мой собственный брат…
Боль превратилась в агонию, голос стал едва слышным.
— Нас всех троих поймали охотники за рабами. Кейто они повесили. Меня на пять лет отправили в тюрьму.
— А женщина…
— Я не знаю, — безнадежно сказал Джереми. — После того, как меня освободили из тюрьмы, мне некуда было идти. Семья моя отказалась от меня, и видит Бог, я не смог бы вновь встретиться с моим братом без того, чтобы… не попытаться его убить. Я не мог оставаться в стране, которая терпела рабство, которая предала забвению все, что случилось. Я купил билет на корабль, отправлявшийся в Нассау, да так и остался здесь. Я поступил на работу к одному купцу, женился на его дочери и, в конце концов, стал его партнером.
— Корина…
Он кивнул.
— Она не знает о том, что я был в тюрьме. Я не смог сказать ей об этом.
Лорен молчала, размышляя, насколько сильно Джереми пострадал из-за того, что поступил так, как считал правильным, из-за того, что следовал своим убеждениям. Он все еще им следовал. Если о его сочувствии к северянам и о его помощи станет известно, он может лишиться своего дела, даже жизни. А это может случиться из-за какого-нибудь опрометчивого поступка.
Лорен всегда была против рабства, но близко ее это не касалось. Рабство никогда не казалось ей чем-то реальным. Но сейчас она думала о влюбленных мужчине и женщине, о проданной женщине и о ее повешенном возлюбленном, который умер из-за того, что хотел быть с нею. Ее чувство к Адриану Кэботу не имеет значения. Она должна сделать все, что в ее силах, чтобы положить конец этому злу, чтобы помочь остановить это ужасное кровопролитие, которое все еще продолжается. Она должна действовать. Она сможет притвориться. Она сможет сделать все, что потребуется.
Она выпрямилась и положила руку на руку Джереми.
— Я это сделаю, — сказала она. Он печально взглянул на нее.
— Хотел бы я, чтобы в этом не было необходимости.
Не говоря ни слова, они поднялись со скамьи и, погруженные каждый в свои мысли, вошли в дом.
Легкость, с которой сработал план Джереми, усугубляла ощущение вины у Лорен.
* * *
Когда Адриан появился у них на следующий день, она встретилась с ним взглядом и рассказала ему о том, что собирается вернуться домой на Юг и помочь Югу, чем сможет.
— Возьмете ли вы меня с собой?
Он казался очень удивленным.
— Но я думал, что вы собираетесь некоторое время пробыть здесь.
— Я собиралась, — ответила она, — но я думаю, что это эгоистично. Мой отец был врачом. Я умею ухаживать за больными. А Юг нуждается в этом умении. Я не могу сидеть здесь и ждать, когда закончится война.
— Я не беру пассажиров, — спокойно напомнил ей Адриан, и она поняла, что он ей поверил и счел ее решение обоснованным. Она стремилась подавить чувство стыда, шевельнувшееся в ее душе.
«Подумай о Ларри!» — велела она себе, глядя в озабоченные синие глаза, скользя взглядом по суровым складкам его рта.
Они оба игнорировали Сократа, который поглядывал на каждого из них по очереди, словно понимая, что происходит поединок двух характеров.
— Тогда я поеду с Клеем, — произнесла она так же ровно. — Я предпочла бы отправиться в Чарльстон. Там у меня есть друзья, но…
— Черт побери, Лорен. Сейчас Юг не место для вас. И их покойницкие, которые они называют госпиталями, тоже не место для вас.
— Но вы же рискуете, — не согласилась она.
— Это другое дело.
— Потому что вы делаете это ради денег? — Лорен не собиралась этого говорить, но растущий в ней гнев давал себя знать.
Встретившись в магазине, они прошли в сад, и теперь Адриан отступил и прислонился к хлопковому дереву. Лицо его было белым, хотя она видела, как на щеках ходили желваки.
— Да, — сказал он бесцветным голосом. — Я делаю это ради денег. Вам это неприятно?
Лорен поняла, что сказала лишнее. Хотя он держался непринужденно, все же она чувствовала, как от него исходила какая-то беспокойная энергия, и ей захотелось понять, отчего это — из-за ее вопроса или же это естественное волнение перед предстоящим рейсом. Джереми предупредил ее, чтобы она не уходила далеко одна. Все моряки, совершающие рейсы сквозь блокаду, скоро выйдут в море, а пока их команды одолевало волнение и беспокойство. Ей говорили, что для этих людей самое трудное — это ждать, и к тому моменту, когда период ожидания заканчивается, нервы их напряжены до предела. Но она не ожидала проявления таких человеческих чувств у Адриана. За исключением того горя, что она видела на его лице вчера, обычно он казался ей очень уверенным в себе: прекрасно управляя своими чувствами, он всегда был хозяином положения.
— Вам это неприятно? — вновь повторил он свой вопрос. Лорен увидела гнев в его глазах и не смогла ответить. Она и так уже наговорила много лишнего.
— Я считал, что женщинам нравятся деньги, независимо от их происхождения, — сказал он и Лорен почувствовала неожиданную горечь в его словах.
Это поразило ее больше, чем его гнев. Но причина этой горечи ей также была непонятна.
— Вы сердитесь, — заметила она.
— Мне не нравится, когда меня осуждают, — ответил Адриан.
Всю жизнь его осуждали и, в основном, осуждали предвзято, особенно отец. Он не ожидал этого от Лорен, особенно после вчерашнего. Но сегодня в ней что-то изменилось, хотя она и пыталась это скрыть.
— Извините, — сказала Лорен, — я не хотела. Но разве вы не осуждаете всех женщин?
Адриан улыбнулся ей своей ослепительной улыбкой, но на этот раз в ней были и досада, и лукавство.
— Ну да, — согласился он. — Думаю, что осуждал.
На какое-то время Лорен усомнилась в Джереми, усомнилась в правдивости его слов о заключенном пари, но замечание Адриана о женщинах уничтожило последние сомнения.
— Вы возьмете меня с собой? — снова спросила она.
Лорен почувствовала его прикосновение, такое легкое, такое нежное. Его пальцы двинулись к ее подбородку и подняли его, так что взгляды их встретились.
— Вы непременно решили ехать?
Лорен чувствовала, что кожа ее горит, сердце стучит как барабан, все быстрее и быстрее, дыхание перехватывает. Она выигрывает.
А она не хотела выигрывать.
— Да, — сумела она выдавить из себя.
— В таком случае, я возьму вас с собой, — тихо ответил он. — Я думаю, что со мною вы будете в большей безопасности, поскольку это гражданский корабль.
Вновь в глубине ее сердца шевельнулось раскаяние, на этот раз сильнее, чем прежде.
— Спасибо.
— Я не уверен, что вам следует это делать. Лорен тоже не была в этом уверена, но дело было сделано. Ничего нельзя было изменить.
— Лорен…
Он произнес ее имя так нежно. Она взглянула на него. Лицо его было серьезным и немного смущенным.
— Извините, если я… расстроил вас вчера. Мне не следовало сюда приходить.
Ему не следовало приходить, когда он нуждался в ее утешении. Именно это он хотел сказать. Но могла ли она поверить ему? Сможет ли она когда-нибудь снова поверить ему? И если даже поверит? Это ничего не изменит. Поэтому она решила ему не верить.
Мистер Филлипс сказал, что с ним ничего особенного не случится, его просто посадят в тюрьму на несколько недель. Он лишится своего корабля и груза, но именно этим он рисковал ради высокой прибыли. Это было составной частью игры.
А он любил играть.
— Когда мы отправляемся? — голос ее был гораздо спокойнее, чем ее сердце. Ее руки горели, но они были спрятаны в складках платья, и он не мог видеть, как она сжимает и разжимает их от волнения.
— Я заеду за вами завтра вечером, — сказал он, испытующе и озадаченно глядя на нее.
— Вы тотчас же отплываете?
Он пожал плечами, не говоря ей ни да, ни нет.
Сократ спас ее от продолжения разговора. Он взобрался на хлопковое дерево и спрыгнул рядом с нею, протягивая руки, чтобы она взяла его.
Адриан покачал головой.
— Я никогда не встречал человека, к которому он привязался бы так, как к вам. Он будет очень рад, если вы будете рядом.
Лорен не смогла удержаться от вопроса. Она желала слышать ответ, хоть и понимала, что задавать такой вопрос неразумно.
— А его хозяин?
— Нет, — откровенно сказал он, — потому что это опасно, Лорен. И вам придется делать все, что я вам велю, и делать это немедленно. Я хочу, чтобы вы мне это обещали.
Она вздохнула. Так много обещаний. И все они противоречивы.
— Обещаю, — сказала она в конце концов. Неожиданно Адриан стал очень деловым.
— Мне нужно идти, у меня есть одно дело к губернатору. Я буду здесь завтра вечером в восемь… если вы не передумаете. Подумайте хорошенько, Лорен.
Она кивнула. Он и понятия не имел о том, как тщательно она все обдумает.
Он наклонился и коснулся губами ее губ. На этот раз совсем легонько. Он полностью владел собой.
— Всего хорошего, Лорен.
* * *
Адриан не мог больше игнорировать послания губернатора и отправился прямо к нему.
— Я получил одно сообщение, которое меня беспокоит, капитан Кэбот, — сказал губернатор. Адриан нахмурился, сдвинув брови.
— Какое отношение оно имеет ко мне?
Он подготовился. В руках у него был счет на погрузку и документы на груз.
— Правительство Соединенных Штатов утверждает, что вы собираетесь везти пушку. Вы, конечно, понимаете, что перевозка военных грузов строго запрещена декретом о нейтралитете.
— Конечно, губернатор. Тут какая-то ошибка. Вот список всех моих грузов. Мебель, одежда, иголки для женщин. Корсеты. Бренди. Конечно, вы не станете утверждать, что это военные грузы.
Губернатор посмотрел на него без всякого выражения.
— Вы можете в этом поклясться?
— Ну да, — ответил Адриан. — Я сам проверил упаковки с грузами. У всех у них есть соответствующие этикетки. Грузы запечатаны после проверки британскими властями в Лондоне.
Все это, как они оба понимали, ничего не значило. Взятки при проверках были обычным делом. Но это снимало ответственность с губернатора, а только это ему и требовалось.
— Вы скоро отплываете? — намек был очевиден.
— Очень скоро.
— Мне придется направить правительству Соединенных Штатов письменный отчет о нашем разговоре. Но сегодня и завтра я очень занят. Возможно, что я не сумею отправить его до среды.
Адриан усмехнулся.
— Я понимаю, вы очень заняты, губернатор.
— Удачного рейса, капитан.
— Благодарю вас, сэр.
Адриан покинул резиденцию губернатора и отправился в отель «Королева Виктория», где он оставил Сократа. Он неторопливо прошел через сад, остановившись у гигантского хлопкового дерева, по сравнению с которым подобное дерево в саду Джереми казалось карликом. Но это дерево напомнило ему о Лорен. Что-то произошло с ней за короткий промежуток времени между вчерашним вечером и сегодняшним днем. Она всегда была сдержанной, но не до такой степени, как сегодня утром. И глаза ее были не столь блестящими, как обычно. Было ли это связано с ее решением вернуться на Юг? Или же причиной был он сам? Может быть, это было как-то связано со вчерашним поцелуем, тем самым поцелуем, что так растревожил его душу?
Адриану очень хотелось ее видеть, хоть он себе в этом и не признавался. Он был сильно огорчен, когда она встретила его холодно, почти враждебно. Он вспомнил, что при первой встрече в ней тоже чувствовалась какая-то враждебность. Но тогда для этого были основания. В конце концов, Сократ чуть не сбросил ее в океан. Но сейчас…
Она была похожа на жемчужину, отливающую разными цветами. Каждый раз, когда он смотрел на нее, он видел в ней что-то новое: новый, более загадочный оттенок, новый отсвет, нечто неожиданно сверкающее или, наоборот, некую тень. Он чувствовал в Лорен вызов, и это ему нравилось, это его привлекало. Ни одна женщина его так не интересовала, не вызывала в нем такой нежности. Он даже сам не подозревал, что способен испытывать такую нежность.
А сейчас ему казалось, что она закрыла перед ним дверь. И он не знал почему.
У него будет три дня, чтобы это узнать. И он решил непременно это сделать.
В эту ночь Адриан собирался остаться на «Призраке», Он хотел сам проверить, как погрузили товары, убедиться, что груз распределен равномерно. Он хотел, чтобы в этом рейсе все было как следует.
Он сказал Вейду, что они возьмут пассажира, который займет каюту Адриана, а сам он перейдет в каюту первого помощника. Вейд только удивленно поднял брови.
— Пассажир, капитан?
— Да, — коротко ответил Адриан, пресекая дальнейшие расспросы.
Вейд подергал свою шляпу.
— У вас есть приглашение на сегодняшний вечер, капитан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Господи Боже, какой же дурой она была!
Лорен закрыла глаза, вспоминая темно-синие глаза Адриана, полные горя, которые она видела несколько часов назад. Это просто уловка. Только для того, чтобы вызвать сочувствие. Разве это так сложно? Разве Филлипс не предупреждал ее?
Несмотря на то, что было тепло, она почувствовала, что дрожит. Но холод был в ее мыслях, в ее сердце. Наступило оцепенение, благодаря которому она не чувствовала прежней боли, но она знала, что вскоре эта боль даст о себе знать во всей полноте.
И она еще беспокоилась о том, чтобы не предать его!
И все же какая-то часть ее души не хотела этому верить. Джереми хочет чего-то от нее добиться, ему что-то нужно. Может быть, он даже лжет. И ему тоже что-то нужно от нее.
Но потом взгляды их встретились, и она увидела по его глазам, что он винит себя за то, что рассказал ей, увидела его сострадание. И поняла, что он сказал правду.
Она упала на садовую скамью и не поднимала глаз от земли. Итак, она ничего не значит для Адриана Кэбота. Следовательно нечего беспокоиться о том, что она предаст его. Можно ни о чем не беспокоиться. А ведь она чуть не предала себя и все, во что верила, из-за какого-то миража.
Она почувствовала, что оцепенение проходит, оставляя боль, разбитые иллюзии и горе. Она посмотрела на Джереми.
— Чего вы от меня хотите?
— Я хочу, чтобы вы попали на борт «Призрака». И повредили его машины.
И невыразительным голосом Джереми произнес те слова, которые ему так не хотелось произносить.
Лорен закрыла глаза. Она вспомнила встречи с мистером Филлипсом и с корабельными инженерами. Ей было велено добиться того, чтобы Адриан взял ее в рейс, но в то время они беспокоились главным образом о том, чтобы узнать, где, в каких лабиринтах побережья он прячется. Однако ее научили тому, как пригоршней песка вывести из строя машины парохода. Она никогда не думала, что ей и в самом деле придется это делать.
Пушка. Адриан. Ларри. Все эти образы словно в пляске смерти пронеслись в ее мозгу.
— Адриан…
Она с трудом произнесла это имя. Ей нравилось его звучание. Теперь она вспомнила уроки латыни. Адриан значит «темный».
А она считала его похожим на солнечный свет, но имя ему дали правильно.
— Как я это сделаю? Он сказал, что не берет пассажиров.
Джереми отвернулся от нее. Всемилостивый Боже, как противно ему было все это!
— Что, если вы пригрозите, что поедете с капитаном Хардингом?..
— Он узнает, — прошептала Лорен. — Капитан Кэбот узнает, что что-то изменилось во мне.
Ей было невыносимо трудно сказать «Адриан».
— Лорен, я хотел бы иметь возможность вам помочь. Я хотел бы, чтобы вы просто уехали домой. Но сейчас вы нам нужны.
Лорен повернулась к Джереми. Ей казалось, что все используют ее в своих целях, даже когда она просит о помощи. В Вашингтоне ее миссия представлялась ей благородной. Здесь же она казалась ей… грязной.
— Почему вас это так беспокоит?
Джереми колебался. Но он был просто обязан рассказать ей об этом, ведь он понимал, как много он просит.
— Я родом из Виргинии, Лорен. Мой отец был надсмотрщиком на плантации. Я вырос вместе с детьми рабов. Один мальчик был моим лучшим другом. До того как его отправили работать в поле, мы ходили вместе рыбачить и охотиться, хотя ему не разрешалось брать в руки ружье. Когда ему было десять лет, его отправили работать в поле, в то время как мне разрешили посещать занятия вместе с детьми плантатора. Поздно ночью, втайне от всех, я учил его тому, чему научился сам. Это было противозаконно, ибо закон запрещал давать образование рабам. Мой отец избил бы меня, если бы узнал.
Голос Джереми затих, его обычно яркие голубые глаза потускнели.
— Меня готовили в надсмотрщики, в то время как Кейто работал на полях, хотя из нас двоих он был умнее. Он быстрее усваивал уроки, чем я сам. Но, обучая его, я приносил ему большой вред. Учение только разжигало его желание узнать больше. А чтобы учиться дальше, он должен был бежать.
Лорен слушала, словно завороженная. Значит и у Джереми тоже была своя тайная боль.
— Он влюбился в рабыню, которую продали в другое место. Кейто бежал и отправился вслед за нею, собираясь взять ее с собой на Север. Я помогал ему. Я думал, что помогаю. Но…
Он безнадежно пожал плечами прежде, чем продолжить тем же самым напряженным голосом:
— Но меня выследили. И кто — мой собственный брат…
Боль превратилась в агонию, голос стал едва слышным.
— Нас всех троих поймали охотники за рабами. Кейто они повесили. Меня на пять лет отправили в тюрьму.
— А женщина…
— Я не знаю, — безнадежно сказал Джереми. — После того, как меня освободили из тюрьмы, мне некуда было идти. Семья моя отказалась от меня, и видит Бог, я не смог бы вновь встретиться с моим братом без того, чтобы… не попытаться его убить. Я не мог оставаться в стране, которая терпела рабство, которая предала забвению все, что случилось. Я купил билет на корабль, отправлявшийся в Нассау, да так и остался здесь. Я поступил на работу к одному купцу, женился на его дочери и, в конце концов, стал его партнером.
— Корина…
Он кивнул.
— Она не знает о том, что я был в тюрьме. Я не смог сказать ей об этом.
Лорен молчала, размышляя, насколько сильно Джереми пострадал из-за того, что поступил так, как считал правильным, из-за того, что следовал своим убеждениям. Он все еще им следовал. Если о его сочувствии к северянам и о его помощи станет известно, он может лишиться своего дела, даже жизни. А это может случиться из-за какого-нибудь опрометчивого поступка.
Лорен всегда была против рабства, но близко ее это не касалось. Рабство никогда не казалось ей чем-то реальным. Но сейчас она думала о влюбленных мужчине и женщине, о проданной женщине и о ее повешенном возлюбленном, который умер из-за того, что хотел быть с нею. Ее чувство к Адриану Кэботу не имеет значения. Она должна сделать все, что в ее силах, чтобы положить конец этому злу, чтобы помочь остановить это ужасное кровопролитие, которое все еще продолжается. Она должна действовать. Она сможет притвориться. Она сможет сделать все, что потребуется.
Она выпрямилась и положила руку на руку Джереми.
— Я это сделаю, — сказала она. Он печально взглянул на нее.
— Хотел бы я, чтобы в этом не было необходимости.
Не говоря ни слова, они поднялись со скамьи и, погруженные каждый в свои мысли, вошли в дом.
Легкость, с которой сработал план Джереми, усугубляла ощущение вины у Лорен.
* * *
Когда Адриан появился у них на следующий день, она встретилась с ним взглядом и рассказала ему о том, что собирается вернуться домой на Юг и помочь Югу, чем сможет.
— Возьмете ли вы меня с собой?
Он казался очень удивленным.
— Но я думал, что вы собираетесь некоторое время пробыть здесь.
— Я собиралась, — ответила она, — но я думаю, что это эгоистично. Мой отец был врачом. Я умею ухаживать за больными. А Юг нуждается в этом умении. Я не могу сидеть здесь и ждать, когда закончится война.
— Я не беру пассажиров, — спокойно напомнил ей Адриан, и она поняла, что он ей поверил и счел ее решение обоснованным. Она стремилась подавить чувство стыда, шевельнувшееся в ее душе.
«Подумай о Ларри!» — велела она себе, глядя в озабоченные синие глаза, скользя взглядом по суровым складкам его рта.
Они оба игнорировали Сократа, который поглядывал на каждого из них по очереди, словно понимая, что происходит поединок двух характеров.
— Тогда я поеду с Клеем, — произнесла она так же ровно. — Я предпочла бы отправиться в Чарльстон. Там у меня есть друзья, но…
— Черт побери, Лорен. Сейчас Юг не место для вас. И их покойницкие, которые они называют госпиталями, тоже не место для вас.
— Но вы же рискуете, — не согласилась она.
— Это другое дело.
— Потому что вы делаете это ради денег? — Лорен не собиралась этого говорить, но растущий в ней гнев давал себя знать.
Встретившись в магазине, они прошли в сад, и теперь Адриан отступил и прислонился к хлопковому дереву. Лицо его было белым, хотя она видела, как на щеках ходили желваки.
— Да, — сказал он бесцветным голосом. — Я делаю это ради денег. Вам это неприятно?
Лорен поняла, что сказала лишнее. Хотя он держался непринужденно, все же она чувствовала, как от него исходила какая-то беспокойная энергия, и ей захотелось понять, отчего это — из-за ее вопроса или же это естественное волнение перед предстоящим рейсом. Джереми предупредил ее, чтобы она не уходила далеко одна. Все моряки, совершающие рейсы сквозь блокаду, скоро выйдут в море, а пока их команды одолевало волнение и беспокойство. Ей говорили, что для этих людей самое трудное — это ждать, и к тому моменту, когда период ожидания заканчивается, нервы их напряжены до предела. Но она не ожидала проявления таких человеческих чувств у Адриана. За исключением того горя, что она видела на его лице вчера, обычно он казался ей очень уверенным в себе: прекрасно управляя своими чувствами, он всегда был хозяином положения.
— Вам это неприятно? — вновь повторил он свой вопрос. Лорен увидела гнев в его глазах и не смогла ответить. Она и так уже наговорила много лишнего.
— Я считал, что женщинам нравятся деньги, независимо от их происхождения, — сказал он и Лорен почувствовала неожиданную горечь в его словах.
Это поразило ее больше, чем его гнев. Но причина этой горечи ей также была непонятна.
— Вы сердитесь, — заметила она.
— Мне не нравится, когда меня осуждают, — ответил Адриан.
Всю жизнь его осуждали и, в основном, осуждали предвзято, особенно отец. Он не ожидал этого от Лорен, особенно после вчерашнего. Но сегодня в ней что-то изменилось, хотя она и пыталась это скрыть.
— Извините, — сказала Лорен, — я не хотела. Но разве вы не осуждаете всех женщин?
Адриан улыбнулся ей своей ослепительной улыбкой, но на этот раз в ней были и досада, и лукавство.
— Ну да, — согласился он. — Думаю, что осуждал.
На какое-то время Лорен усомнилась в Джереми, усомнилась в правдивости его слов о заключенном пари, но замечание Адриана о женщинах уничтожило последние сомнения.
— Вы возьмете меня с собой? — снова спросила она.
Лорен почувствовала его прикосновение, такое легкое, такое нежное. Его пальцы двинулись к ее подбородку и подняли его, так что взгляды их встретились.
— Вы непременно решили ехать?
Лорен чувствовала, что кожа ее горит, сердце стучит как барабан, все быстрее и быстрее, дыхание перехватывает. Она выигрывает.
А она не хотела выигрывать.
— Да, — сумела она выдавить из себя.
— В таком случае, я возьму вас с собой, — тихо ответил он. — Я думаю, что со мною вы будете в большей безопасности, поскольку это гражданский корабль.
Вновь в глубине ее сердца шевельнулось раскаяние, на этот раз сильнее, чем прежде.
— Спасибо.
— Я не уверен, что вам следует это делать. Лорен тоже не была в этом уверена, но дело было сделано. Ничего нельзя было изменить.
— Лорен…
Он произнес ее имя так нежно. Она взглянула на него. Лицо его было серьезным и немного смущенным.
— Извините, если я… расстроил вас вчера. Мне не следовало сюда приходить.
Ему не следовало приходить, когда он нуждался в ее утешении. Именно это он хотел сказать. Но могла ли она поверить ему? Сможет ли она когда-нибудь снова поверить ему? И если даже поверит? Это ничего не изменит. Поэтому она решила ему не верить.
Мистер Филлипс сказал, что с ним ничего особенного не случится, его просто посадят в тюрьму на несколько недель. Он лишится своего корабля и груза, но именно этим он рисковал ради высокой прибыли. Это было составной частью игры.
А он любил играть.
— Когда мы отправляемся? — голос ее был гораздо спокойнее, чем ее сердце. Ее руки горели, но они были спрятаны в складках платья, и он не мог видеть, как она сжимает и разжимает их от волнения.
— Я заеду за вами завтра вечером, — сказал он, испытующе и озадаченно глядя на нее.
— Вы тотчас же отплываете?
Он пожал плечами, не говоря ей ни да, ни нет.
Сократ спас ее от продолжения разговора. Он взобрался на хлопковое дерево и спрыгнул рядом с нею, протягивая руки, чтобы она взяла его.
Адриан покачал головой.
— Я никогда не встречал человека, к которому он привязался бы так, как к вам. Он будет очень рад, если вы будете рядом.
Лорен не смогла удержаться от вопроса. Она желала слышать ответ, хоть и понимала, что задавать такой вопрос неразумно.
— А его хозяин?
— Нет, — откровенно сказал он, — потому что это опасно, Лорен. И вам придется делать все, что я вам велю, и делать это немедленно. Я хочу, чтобы вы мне это обещали.
Она вздохнула. Так много обещаний. И все они противоречивы.
— Обещаю, — сказала она в конце концов. Неожиданно Адриан стал очень деловым.
— Мне нужно идти, у меня есть одно дело к губернатору. Я буду здесь завтра вечером в восемь… если вы не передумаете. Подумайте хорошенько, Лорен.
Она кивнула. Он и понятия не имел о том, как тщательно она все обдумает.
Он наклонился и коснулся губами ее губ. На этот раз совсем легонько. Он полностью владел собой.
— Всего хорошего, Лорен.
* * *
Адриан не мог больше игнорировать послания губернатора и отправился прямо к нему.
— Я получил одно сообщение, которое меня беспокоит, капитан Кэбот, — сказал губернатор. Адриан нахмурился, сдвинув брови.
— Какое отношение оно имеет ко мне?
Он подготовился. В руках у него был счет на погрузку и документы на груз.
— Правительство Соединенных Штатов утверждает, что вы собираетесь везти пушку. Вы, конечно, понимаете, что перевозка военных грузов строго запрещена декретом о нейтралитете.
— Конечно, губернатор. Тут какая-то ошибка. Вот список всех моих грузов. Мебель, одежда, иголки для женщин. Корсеты. Бренди. Конечно, вы не станете утверждать, что это военные грузы.
Губернатор посмотрел на него без всякого выражения.
— Вы можете в этом поклясться?
— Ну да, — ответил Адриан. — Я сам проверил упаковки с грузами. У всех у них есть соответствующие этикетки. Грузы запечатаны после проверки британскими властями в Лондоне.
Все это, как они оба понимали, ничего не значило. Взятки при проверках были обычным делом. Но это снимало ответственность с губернатора, а только это ему и требовалось.
— Вы скоро отплываете? — намек был очевиден.
— Очень скоро.
— Мне придется направить правительству Соединенных Штатов письменный отчет о нашем разговоре. Но сегодня и завтра я очень занят. Возможно, что я не сумею отправить его до среды.
Адриан усмехнулся.
— Я понимаю, вы очень заняты, губернатор.
— Удачного рейса, капитан.
— Благодарю вас, сэр.
Адриан покинул резиденцию губернатора и отправился в отель «Королева Виктория», где он оставил Сократа. Он неторопливо прошел через сад, остановившись у гигантского хлопкового дерева, по сравнению с которым подобное дерево в саду Джереми казалось карликом. Но это дерево напомнило ему о Лорен. Что-то произошло с ней за короткий промежуток времени между вчерашним вечером и сегодняшним днем. Она всегда была сдержанной, но не до такой степени, как сегодня утром. И глаза ее были не столь блестящими, как обычно. Было ли это связано с ее решением вернуться на Юг? Или же причиной был он сам? Может быть, это было как-то связано со вчерашним поцелуем, тем самым поцелуем, что так растревожил его душу?
Адриану очень хотелось ее видеть, хоть он себе в этом и не признавался. Он был сильно огорчен, когда она встретила его холодно, почти враждебно. Он вспомнил, что при первой встрече в ней тоже чувствовалась какая-то враждебность. Но тогда для этого были основания. В конце концов, Сократ чуть не сбросил ее в океан. Но сейчас…
Она была похожа на жемчужину, отливающую разными цветами. Каждый раз, когда он смотрел на нее, он видел в ней что-то новое: новый, более загадочный оттенок, новый отсвет, нечто неожиданно сверкающее или, наоборот, некую тень. Он чувствовал в Лорен вызов, и это ему нравилось, это его привлекало. Ни одна женщина его так не интересовала, не вызывала в нем такой нежности. Он даже сам не подозревал, что способен испытывать такую нежность.
А сейчас ему казалось, что она закрыла перед ним дверь. И он не знал почему.
У него будет три дня, чтобы это узнать. И он решил непременно это сделать.
В эту ночь Адриан собирался остаться на «Призраке», Он хотел сам проверить, как погрузили товары, убедиться, что груз распределен равномерно. Он хотел, чтобы в этом рейсе все было как следует.
Он сказал Вейду, что они возьмут пассажира, который займет каюту Адриана, а сам он перейдет в каюту первого помощника. Вейд только удивленно поднял брови.
— Пассажир, капитан?
— Да, — коротко ответил Адриан, пресекая дальнейшие расспросы.
Вейд подергал свою шляпу.
— У вас есть приглашение на сегодняшний вечер, капитан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41