Тарелки выстроились на буфете в прямую, четкую линию. От соблазнительных запахов у Розали разыгрался аппетит, и ей захотелось попробовать все поданные блюда.– Вам налить еще вина, ваша светлость? – осведомился слуга.Когда она поняла, что он обратился к ней, то кивнула головой, прикидывая, сколько ей потребуется времени, чтобы привыкнуть к новому званию.– Отсюда далеко до Веймауф? – спросила она мужа.– Чуть более ста двадцати миль. Чтобы доехать туда, не хватит и целого дня. Полагаю, что мы могли бы прогуляться по окрестностям, посмотреть собор в Солсбери и продолжить путешествие завтра вечером. Уэбстер, как и в первый раз, выедет пораньше и закажет комнаты в гостинице, которую порекомендовал мистер Ричарде. Она называется «Вудьятс» и находится по ту сторону границы Дорсетшира. Он сказал, что ее недавно привели в порядок.Розали, отпив вина, одобрила его план.– Я рад, что ты согласна. Ведь путешествовать не спеша гораздо цивилизованнее, чем гнать лошадей во весь опор.– Но и значительно дороже, n’est-ce pas? Не так ли? (фр.).
– Во время поездки ты получишь удовольствие, – заявил он, – а о деньгах тебе незачем думать.Она не решилась спорить. Неосведомленность в финансовых расчетах не позволяла ей точно судить о стоимости их комнат, обеда и конюшни для лошадей, или средств на оплату форейторов.Когда они кончили обедать, слуга вызвал официанта, с поразительной скоростью убравшего со стола тарелки.– Ну, на сегодня все, Уэбстер, – проговорил Джервас. – Вечером вы свободны.Дождавшись ухода слуги, он обратился к жене:– Розали, почему у тебя такой испуганный вид? Если тебя страшит первая брачная ночь, то я могу и повременить.– Я не чувствую себя так, как должна бы, – призналась она, и в это мгновение ее голос стал ей ненавистен.– То есть счастливой?– Замужней дамой, – пояснила она. – Я не могу отделаться от мысли, что неважно одета. Для твоей любовницы это бы еще сошло, но для жены – нет.Он пригнулся и чуть ли не силком поднял Розали на ноги.– Для меня ты прекрасней всех на свете. Я никогда не чувствовал себя таким довольным, как сегодня. Теперь я твердо знаю, что мы всю жизнь будем вместе. Никто и ничто не способно нас разлучить, – и он крепко обнял и поцеловал ее.Его губы убедили Розали, что он сказал правду.– До встречи с тобой я не верила в любовь, Джервас, – прошептала она. Затаив дыхание от девичьей застенчивости, она разрешила ему провести ее в спальню. Хочет ли он, чтобы она разделась сама, или предпочтет снять с нее платье?– Я не знаю, что делать, – откровенно призналась она и вновь побледнела.– Давай я тебе покажу, – предложил он и, встав сзади, принялся расшнуровывать ей ленты на платье.Когда она осталась в одном белье, а он в рубашке и бриджах, она спросила, не собирается ли он погасить свечи.Он отказался и, расстегнув манжеты, взглянул на нее:– И что же, ты почувствуешь себя в темноте более уютно и спокойно?У Розали екнуло сердце, и она ощутила сильную дрожь в ногах. Забравшись в постель, она, не покривив душой, ответила «нет», потому что не чувствовала в эту минуту никакого уюта и спокойствия.Джервас ласково засмеялся и снял рубашку.– Что же тебе неприятней: видеть меня раздетым или позволить мне смотреть на тебя? Неужели ты так быстро забыла, моя дорогая, что твои балетные костюмы были весьма откровенны и не оставляли простора для воображения?Он снова крепко обнял ее и постарался вернуть ей уверенность своими поцелуями. 15 Давайте танцевать – пусть трезвая лунаЗатмит всю радость дня,Лишив влюбленных сна. Уильям Каупер Розали встала у открытого окна, положила левую руку на подоконник и пристально посмотрела на нее. Она залюбовалась игрой солнечных лучей на своем рубиновом кольце. Затем она высунулась наружу и вдохнула соленый морской воздух. Из кабинки на песчаном пляже в Веймауф вышел какой-то господин. Она посмотрела, как он спустился по деревянной лестнице и осторожно вошел в воду.Миновало почти две недели с того дня, когда она и Джервас поклялись в верности у алтаря. В конце путешествия они переехали в отель Стейси на набережной, наслаждаясь уединением и друг другом. Джервас бывал иногда упрям, но стремление делать все по-своему сталкивалось в нем с желанием угодить любимой жене и избавить ее от каких-либо неприятностей. Она, прежде заботившаяся о себе сама, с удовольствием почувствовала, как хорошо, когда тебя опекает кто-то другой.В прошлую ночь они впервые танцевали вместе на балу полиции в зале Королевской ассамблеи. По просьбе Джерваса церемониймейстер, мистер Родбер, не стал оглашать их имена, и собравшиеся не проявили особого интереса к высокому представительному мужчине и его изящной спутнице. Она надела для бала то же белое платье с серебром, в котором венчалась.В то утро за завтраком они принялись обсуждать, правда, не слишком оживленно, стоит ли им ехать к бухте Лалуорт немедленно или лучше подождать до полудня. Розали перестала спорить, вспомнив, что в полдень он привык заходить на почту. Джервас ни разу не объяснил ей, почему он так поступает, и она решила, что он ждет какое-то важное письмо, по всей вероятности, от своей матери.– Ну что, ты совсем отчаялась меня дождаться? – спросил он, вернувшись в отель. – Я задержался на конюшне. Нужно было нанять экипаж, чтобы заехать завтра в город. – Он улыбнулся и протянул ей письмо. – Оно пришло сегодня из Бибери.– Ты распечатал его, – упрекнула мужа Розали.– Только потому, что оно адресовано мне. – Розали изумленно спросила:– Почему тетя Тильда написала именно тебе? И о чем в нем идет речь?– Она надеется, что ты посетишь ее, и она сможет лично тебя поздравить. Очевидно, что это относится и ко мне. Она написала, что летние месяцы в Бибери – превосходный сезон для рыбной ловли. Но самое важное сообщение содержится в постскриптуме. Хочешь, я тебе его прочту?Она с нетерпением ждала, когда они отправятся смотреть пещеру и лишь кивнула головой. «Отвечая на вопрос вашей светлости, получала ли семья письма от моего брата за год до рождения Розали, спешу уведомить вас, что впервые он известил наших родителей о беременности Дельфины в декабре 1788 года, через четыре месяца после их свадьбы. Это письмо сейчас находится у меня, как и то, которое он прислал сразу после рождения ребенка. Описывая свою крошечную дочь, он с полной уверенностью заявил, что она унаследовала его глаза, нос и подбородок. Не знаю, как он умудрился увидеть все это у новорожденной. И хотя со временем моя племянница сделалась похожа на свою мать, ее детские портреты очень напоминали изображения Дэвида в его ранней юности». Розали выхватила письмо у него из рук и сама прочла этот отрывок. Когда она взглянула на Джерваса, ее глаза сверкнули от волнения.– Я должна была сама обратиться к тете Тильде и все выяснить, но побоялась признаться ей, что усомнилась в своем происхождении. Я даже не догадывалась, что ты решил сделать это за меня, Джервас!– Мне пришло в голову, что она единственная может открыть мучающую тебя тайну. Осмелюсь заметить, что Лемерсье не знал, когда поженились твои родители, и потому решил, будто ты его дочь.– Мне нужно сказать ему правду. Какой он несчастный, мне его жаль!Дочитав письмо до конца, она добавила:– Тетя Тильда также пишет, что помимо Фрагонара, который у меня, я должна вернуть себе три полотна Греза. Это мое приданое и, судя по всему, не из дешевых.Он заключил ее в объятья.– Ты, Розали, мое самое драгоценное приобретение. Но я буду рад твоим картинам Греза, мы сможем повесить каждую из них в наших замках, если тебе захочется. Или ты предпочитаешь держать их все вместе?Они продолжили разговор, выехав из Веймауф, чтобы полюбоваться природой в нескольких милях к востоку от взморья. Дорога вилась между зелеными долинами и расположенными то тут, то там фермами Дорсетшира. Мелькающие контуры зданий и деревьев то ярко освещались солнцем, то терялись в тени, а густые травы на холмах колыхались под порывами морского ветра. Розали поразили красота и величие пейзажа. Природа действовала на нее, как чарующая музыка. От переполнивших ее чувств Розали захотелось танцевать.Бухта Лалуорт оказалась небольшим, застывшим омутом, окруженным крутыми известковыми утесами. Пройдя по каменистому берегу, молодожены взобрались на высокий, поросший дерном холм, где уже стоял какой-то мужчина и смотрел в телескоп.– Я наблюдаю за кораблями в заливе, – пояснил он и представился, назвав себя мистером Уэлдом. – Вот они, мадам, не желаете ли взглянуть?Он предложил Розали телескоп. Посмотрев через стекло, она увидела большие и малые плывущие суда. Все они плавно скользили по воде. Джервас поинтересовался у мистера Уэлда, нет ли поблизости приличной гостиницы, где они с женой могли бы пообедать.– В «Красном Льве» в Лалуорт хорошо кормят. А вы остановились где-то в окрестностях?– В Веймауф.– А, – вздохнул джентльмен. – Боюсь, что с тех пор, как король перестал туда ездить, там совсем тихо и печально. В прошлом году горожане поставили памятник его величеству, отметив его юбилей, но он его еще не видел. Полагаю, что так и не -увидит. Ну что же, я могу только пожелать вам и вашей даме насладиться отличным обедом и возвратиться без всяких приключений.– А нет ли разбойников в здешних окрестностях? – полюбопытствовала Розали, отдавая телескоп его владельцу.Мистер Уэлд засмеялся и покачал головой.– Нет, только контрабандисты и, если вы не переодетые военные, вам нечего их опасаться.Хотя гостиница «Красный Лев» была очень маленькой и неказистой с виду, слова их собеседника оправдались. Герцогу и герцогине подали на обед омаров и креветок, тонко нарезанные огурцы и пирог с крыжовником. В сумерках, держась за руки, они вновь вернулись в бухту.– Я желала бы навсегда остаться на взморье, – проговорила Розали.– Но, если мы отложим наш приезд в Лондон, в свете пойдут разговоры, что мы прячемся от стыда.– Не «мы», а ты.– Я предпочел бы отвезти тебя в Понтсбери, – сказал Джервас. – Это настоящее имение, уютное и без претензий. А в Шропшире я больше люблю бывать летом. В Хабердине и в особняке Солуэй я обычно живу, как en prince, но нигде не чувствую себя так спокойно и просто, как в старом Понтсбери.– Ты, наверное, привык к нему за много лет?– С тех пор как повзрослел. Когда мы туда отправимся, быть может, в июле, то по пути остановимся в Бибери, чтобы повидаться с твоей тетей.Немного помолчав, Розали промолвила:– Если в ближайшее время нам придется жить в городе, то я надеюсь, что ты пригласишь погостить к нам лорда Свонборо. Я мечтаю встретиться с ним вновь, и у меня сложилось впечатление, что мы не скоро посетим Нортхемптоншир.Джервас остановился и взглянул ей в лицо.– Ты что же, хочешь заняться воспитанием Ниниана?– Ведь он должен находиться рядом с опекуном, Джервас. Я знаю, что он не любит Лондон, но и в Хабердине ему, наверное, очень одиноко.– Он может довольствоваться обществом Даффилда. И моей матери.От трех его последних слов Розали стало тяжело на сердце. Такое случалось всякий раз, стоило ей подумать о вдовствующей герцогине. Теперь, когда письмо Матильды развеяло сомнения, касающиеся ее родителей, существование суровой свекрови оставалось единственным темным пятном в ее счастливой жизни.– Если ты так желаешь, – задумчиво произнес он, – я могу сразу же отправить гонца в Хабердин. Но сначала ты должна пообещать мне, что не позволишь Ниниану тащить тебя в Седлерз-Уэллз, когда тебе этого совсем не хочется.Она крепко сжала его руку и спросила:– А с тобой он так поступал?– Да. На первых порах я жаловался, но потом понял, что должен быть благодарен этому дьяволенку.Джервас обнял ее за талию, и они двинулись к берегу. Ночь была ясная и безоблачная, над их головами мерцали звезды, волны бились о края темной, заброшенной пещеры. Романтический пейзаж воодушевил герцогиню Солуэй. Она подняла свои длинные нижние юбки и закружилась в танце, надеясь, что супруг оценит ее импровизацию.Скандальные слухи по поводу их поспешного и едва ли не тайного брака начали утихать, когда молодожены вернулись в Лондон. Вскоре они обнаружили, что основной темой разговоров во всех слоях общества стало предстоящее в Карлтон-Хаус празднество. Принц-регент решил отметить день рождения отца и заявить о своем приходе к власти, устроив пышный прием, возможно, самый расточительный в истории британской монархии. В списке почетных гостей значился наследник французской короны Луи Бурбон и члены его двора в изгнании.В народе к торжеству отнеслись без одобрения, говоря, что регент готов выбросить на ветер ради собственного удовольствия огромные деньги – пятнадцать тысяч фунтов, как утверждалось в одном докладе. Многие считали, что во время войны подобные празднества и расходы неуместны. Другие полагали, что любящий сын не должен так поступать, когда его отец тяжело болен.Торжественную дату перенесли на более поздний срок, чтобы художники, мебельных дел мастера, цветочники, повара и кондитеры смогли преобразить Карлтон-Хаус до неузнаваемости, и возмущение заметно возросло. Оно сделалось чуть ли не всеобщим. Задержке обрадовались только лондонские портные. Они работали денно и нощно, стараясь угодить знатным заказчикам, приглашенным на торжества.Через день после приезда Джерваса и Розали в утренней газете появилось сообщение, что пятнадцать тысяч британских аристократов удостоены чести посетить Карлтон-Хаус вместе с министрами, послами иностранных государств и принцами. Розали испугалась, что она и Джервас единственные аристократы, не включенные в список, однако в эту минуту в гостиную вошел лакей в голубой ливрее с золотым шитьем. Карточка с приглашением, написанным рукой самого принца Уэльского, означала, что она, подобно любой знатной лондонской даме, должна поскорее озаботиться вечерним платьем. В гардеробе Розали не нашлось ничего подходящего для столь торжественного приема, а с элегантными и дорогими модистками она никогда не имела дела.В этот же день в особняк Солуэй перевезли ее вещи, остававшиеся на Пентон-стрит. Она принялась их осматривать и отвлеклась от мыслей о парадном туалете. Розали сумела без труда подыскать новое место для Пег Райли, которая отказалась переезжать вслед за госпожой на Парк-Лейн.– Мне с этими важными слугами герцога как-то не по себе, – с грустью призналась она. – Уж я буду работать в каком-нибудь небольшом доме.Розали отправилась с ней на Голден-сквер и убедила миссис Хьюз, что ей нужно пополнить штат своей прислуги.Джервас провел весь день вне дома, решая деловые вопросы с управляющими, а после поехал в клуб. Вернувшись, он поделился с женой новейшими сплетнями о празднестве. Вряд ли на приеме в Карлтон-Хаус будут присутствовать королева и принцесса, во всяком случае их не рассчитывают там увидеть. Регент не только пригласил миссис Фицхерберт, он даже предложил заплатить за ее платье, но когда она узнала, что не будет сидеть за его столом, то отказалась приехать. Леди Уэнтуорт, мечтавшая принять участие в главном событии этого, да и прочих сезонов, спросила, почему приглашение пришло к ней с таким опозданием, ведь она принадлежит к самой верхушке аристократии.– Друзья объяснили ей, что у секретаря регента кончились карточки, прежде чем он дошел до буквы «W» в списке, – сказал Джервас. – На что она якобы ответила: «Это не причина, поскольку половина городских шлюх уже получила приглашения». Но, думаю, дамы этой древнейшей профессии будут горько разочарованы, – добавил он, – потому что регент дал обещание своей матери не пускать во дворец женщин, нарушивших брачный обет.– Ну что ж, это новое решение моей проблемы, – весело откликнулась Розали. – Если я смогу найти себе любовника, мне не понадобится новое бальное платье.Когда муж отверг ее радикальный план, она сказала:– Vraiment, я просто не знаю, что мне делать. Сегодня днем я была у двух портних. Одна из них живет на Оксфорд-стрит, а вторая на Бонд-стрит. Обе слишком загружены и заказы не берут. Почему мы не остались в Веймауф до конца этих идиотских торжеств? Право, может быть, мне стоит прибегнуть к помощи мадам Феррье, которая шила мне балетные костюмы.– Действительно, почему бы тебе к ней не обратиться?– Наверное, я так и сделаю, – задумчиво проговорила Розали. – Другой такой умелой мастерицы мне не попадалось, и она очень быстро шьет. К тому же я могу использовать моток с золотыми нитками, который давно купила.Она решила на откладывать визит на завтра и отправилась в городской карете в Пентонвилл. Джервас остался просмотреть отчет своего управляющего из Шропшира, но вынужден был отложить его в сторону, потому что в полдень приехали его мать, Ниниан и мистер Джаффилд. Он обрадовался, но держался с матерью настороже и почувствовал облегчение, увидев, что она в хорошем настроении. Вдовствующая герцогиня желала поговорить с ним наедине и отослала Ниниана в зеленую гостиную вымыться и переодеться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
– Во время поездки ты получишь удовольствие, – заявил он, – а о деньгах тебе незачем думать.Она не решилась спорить. Неосведомленность в финансовых расчетах не позволяла ей точно судить о стоимости их комнат, обеда и конюшни для лошадей, или средств на оплату форейторов.Когда они кончили обедать, слуга вызвал официанта, с поразительной скоростью убравшего со стола тарелки.– Ну, на сегодня все, Уэбстер, – проговорил Джервас. – Вечером вы свободны.Дождавшись ухода слуги, он обратился к жене:– Розали, почему у тебя такой испуганный вид? Если тебя страшит первая брачная ночь, то я могу и повременить.– Я не чувствую себя так, как должна бы, – призналась она, и в это мгновение ее голос стал ей ненавистен.– То есть счастливой?– Замужней дамой, – пояснила она. – Я не могу отделаться от мысли, что неважно одета. Для твоей любовницы это бы еще сошло, но для жены – нет.Он пригнулся и чуть ли не силком поднял Розали на ноги.– Для меня ты прекрасней всех на свете. Я никогда не чувствовал себя таким довольным, как сегодня. Теперь я твердо знаю, что мы всю жизнь будем вместе. Никто и ничто не способно нас разлучить, – и он крепко обнял и поцеловал ее.Его губы убедили Розали, что он сказал правду.– До встречи с тобой я не верила в любовь, Джервас, – прошептала она. Затаив дыхание от девичьей застенчивости, она разрешила ему провести ее в спальню. Хочет ли он, чтобы она разделась сама, или предпочтет снять с нее платье?– Я не знаю, что делать, – откровенно призналась она и вновь побледнела.– Давай я тебе покажу, – предложил он и, встав сзади, принялся расшнуровывать ей ленты на платье.Когда она осталась в одном белье, а он в рубашке и бриджах, она спросила, не собирается ли он погасить свечи.Он отказался и, расстегнув манжеты, взглянул на нее:– И что же, ты почувствуешь себя в темноте более уютно и спокойно?У Розали екнуло сердце, и она ощутила сильную дрожь в ногах. Забравшись в постель, она, не покривив душой, ответила «нет», потому что не чувствовала в эту минуту никакого уюта и спокойствия.Джервас ласково засмеялся и снял рубашку.– Что же тебе неприятней: видеть меня раздетым или позволить мне смотреть на тебя? Неужели ты так быстро забыла, моя дорогая, что твои балетные костюмы были весьма откровенны и не оставляли простора для воображения?Он снова крепко обнял ее и постарался вернуть ей уверенность своими поцелуями. 15 Давайте танцевать – пусть трезвая лунаЗатмит всю радость дня,Лишив влюбленных сна. Уильям Каупер Розали встала у открытого окна, положила левую руку на подоконник и пристально посмотрела на нее. Она залюбовалась игрой солнечных лучей на своем рубиновом кольце. Затем она высунулась наружу и вдохнула соленый морской воздух. Из кабинки на песчаном пляже в Веймауф вышел какой-то господин. Она посмотрела, как он спустился по деревянной лестнице и осторожно вошел в воду.Миновало почти две недели с того дня, когда она и Джервас поклялись в верности у алтаря. В конце путешествия они переехали в отель Стейси на набережной, наслаждаясь уединением и друг другом. Джервас бывал иногда упрям, но стремление делать все по-своему сталкивалось в нем с желанием угодить любимой жене и избавить ее от каких-либо неприятностей. Она, прежде заботившаяся о себе сама, с удовольствием почувствовала, как хорошо, когда тебя опекает кто-то другой.В прошлую ночь они впервые танцевали вместе на балу полиции в зале Королевской ассамблеи. По просьбе Джерваса церемониймейстер, мистер Родбер, не стал оглашать их имена, и собравшиеся не проявили особого интереса к высокому представительному мужчине и его изящной спутнице. Она надела для бала то же белое платье с серебром, в котором венчалась.В то утро за завтраком они принялись обсуждать, правда, не слишком оживленно, стоит ли им ехать к бухте Лалуорт немедленно или лучше подождать до полудня. Розали перестала спорить, вспомнив, что в полдень он привык заходить на почту. Джервас ни разу не объяснил ей, почему он так поступает, и она решила, что он ждет какое-то важное письмо, по всей вероятности, от своей матери.– Ну что, ты совсем отчаялась меня дождаться? – спросил он, вернувшись в отель. – Я задержался на конюшне. Нужно было нанять экипаж, чтобы заехать завтра в город. – Он улыбнулся и протянул ей письмо. – Оно пришло сегодня из Бибери.– Ты распечатал его, – упрекнула мужа Розали.– Только потому, что оно адресовано мне. – Розали изумленно спросила:– Почему тетя Тильда написала именно тебе? И о чем в нем идет речь?– Она надеется, что ты посетишь ее, и она сможет лично тебя поздравить. Очевидно, что это относится и ко мне. Она написала, что летние месяцы в Бибери – превосходный сезон для рыбной ловли. Но самое важное сообщение содержится в постскриптуме. Хочешь, я тебе его прочту?Она с нетерпением ждала, когда они отправятся смотреть пещеру и лишь кивнула головой. «Отвечая на вопрос вашей светлости, получала ли семья письма от моего брата за год до рождения Розали, спешу уведомить вас, что впервые он известил наших родителей о беременности Дельфины в декабре 1788 года, через четыре месяца после их свадьбы. Это письмо сейчас находится у меня, как и то, которое он прислал сразу после рождения ребенка. Описывая свою крошечную дочь, он с полной уверенностью заявил, что она унаследовала его глаза, нос и подбородок. Не знаю, как он умудрился увидеть все это у новорожденной. И хотя со временем моя племянница сделалась похожа на свою мать, ее детские портреты очень напоминали изображения Дэвида в его ранней юности». Розали выхватила письмо у него из рук и сама прочла этот отрывок. Когда она взглянула на Джерваса, ее глаза сверкнули от волнения.– Я должна была сама обратиться к тете Тильде и все выяснить, но побоялась признаться ей, что усомнилась в своем происхождении. Я даже не догадывалась, что ты решил сделать это за меня, Джервас!– Мне пришло в голову, что она единственная может открыть мучающую тебя тайну. Осмелюсь заметить, что Лемерсье не знал, когда поженились твои родители, и потому решил, будто ты его дочь.– Мне нужно сказать ему правду. Какой он несчастный, мне его жаль!Дочитав письмо до конца, она добавила:– Тетя Тильда также пишет, что помимо Фрагонара, который у меня, я должна вернуть себе три полотна Греза. Это мое приданое и, судя по всему, не из дешевых.Он заключил ее в объятья.– Ты, Розали, мое самое драгоценное приобретение. Но я буду рад твоим картинам Греза, мы сможем повесить каждую из них в наших замках, если тебе захочется. Или ты предпочитаешь держать их все вместе?Они продолжили разговор, выехав из Веймауф, чтобы полюбоваться природой в нескольких милях к востоку от взморья. Дорога вилась между зелеными долинами и расположенными то тут, то там фермами Дорсетшира. Мелькающие контуры зданий и деревьев то ярко освещались солнцем, то терялись в тени, а густые травы на холмах колыхались под порывами морского ветра. Розали поразили красота и величие пейзажа. Природа действовала на нее, как чарующая музыка. От переполнивших ее чувств Розали захотелось танцевать.Бухта Лалуорт оказалась небольшим, застывшим омутом, окруженным крутыми известковыми утесами. Пройдя по каменистому берегу, молодожены взобрались на высокий, поросший дерном холм, где уже стоял какой-то мужчина и смотрел в телескоп.– Я наблюдаю за кораблями в заливе, – пояснил он и представился, назвав себя мистером Уэлдом. – Вот они, мадам, не желаете ли взглянуть?Он предложил Розали телескоп. Посмотрев через стекло, она увидела большие и малые плывущие суда. Все они плавно скользили по воде. Джервас поинтересовался у мистера Уэлда, нет ли поблизости приличной гостиницы, где они с женой могли бы пообедать.– В «Красном Льве» в Лалуорт хорошо кормят. А вы остановились где-то в окрестностях?– В Веймауф.– А, – вздохнул джентльмен. – Боюсь, что с тех пор, как король перестал туда ездить, там совсем тихо и печально. В прошлом году горожане поставили памятник его величеству, отметив его юбилей, но он его еще не видел. Полагаю, что так и не -увидит. Ну что же, я могу только пожелать вам и вашей даме насладиться отличным обедом и возвратиться без всяких приключений.– А нет ли разбойников в здешних окрестностях? – полюбопытствовала Розали, отдавая телескоп его владельцу.Мистер Уэлд засмеялся и покачал головой.– Нет, только контрабандисты и, если вы не переодетые военные, вам нечего их опасаться.Хотя гостиница «Красный Лев» была очень маленькой и неказистой с виду, слова их собеседника оправдались. Герцогу и герцогине подали на обед омаров и креветок, тонко нарезанные огурцы и пирог с крыжовником. В сумерках, держась за руки, они вновь вернулись в бухту.– Я желала бы навсегда остаться на взморье, – проговорила Розали.– Но, если мы отложим наш приезд в Лондон, в свете пойдут разговоры, что мы прячемся от стыда.– Не «мы», а ты.– Я предпочел бы отвезти тебя в Понтсбери, – сказал Джервас. – Это настоящее имение, уютное и без претензий. А в Шропшире я больше люблю бывать летом. В Хабердине и в особняке Солуэй я обычно живу, как en prince, но нигде не чувствую себя так спокойно и просто, как в старом Понтсбери.– Ты, наверное, привык к нему за много лет?– С тех пор как повзрослел. Когда мы туда отправимся, быть может, в июле, то по пути остановимся в Бибери, чтобы повидаться с твоей тетей.Немного помолчав, Розали промолвила:– Если в ближайшее время нам придется жить в городе, то я надеюсь, что ты пригласишь погостить к нам лорда Свонборо. Я мечтаю встретиться с ним вновь, и у меня сложилось впечатление, что мы не скоро посетим Нортхемптоншир.Джервас остановился и взглянул ей в лицо.– Ты что же, хочешь заняться воспитанием Ниниана?– Ведь он должен находиться рядом с опекуном, Джервас. Я знаю, что он не любит Лондон, но и в Хабердине ему, наверное, очень одиноко.– Он может довольствоваться обществом Даффилда. И моей матери.От трех его последних слов Розали стало тяжело на сердце. Такое случалось всякий раз, стоило ей подумать о вдовствующей герцогине. Теперь, когда письмо Матильды развеяло сомнения, касающиеся ее родителей, существование суровой свекрови оставалось единственным темным пятном в ее счастливой жизни.– Если ты так желаешь, – задумчиво произнес он, – я могу сразу же отправить гонца в Хабердин. Но сначала ты должна пообещать мне, что не позволишь Ниниану тащить тебя в Седлерз-Уэллз, когда тебе этого совсем не хочется.Она крепко сжала его руку и спросила:– А с тобой он так поступал?– Да. На первых порах я жаловался, но потом понял, что должен быть благодарен этому дьяволенку.Джервас обнял ее за талию, и они двинулись к берегу. Ночь была ясная и безоблачная, над их головами мерцали звезды, волны бились о края темной, заброшенной пещеры. Романтический пейзаж воодушевил герцогиню Солуэй. Она подняла свои длинные нижние юбки и закружилась в танце, надеясь, что супруг оценит ее импровизацию.Скандальные слухи по поводу их поспешного и едва ли не тайного брака начали утихать, когда молодожены вернулись в Лондон. Вскоре они обнаружили, что основной темой разговоров во всех слоях общества стало предстоящее в Карлтон-Хаус празднество. Принц-регент решил отметить день рождения отца и заявить о своем приходе к власти, устроив пышный прием, возможно, самый расточительный в истории британской монархии. В списке почетных гостей значился наследник французской короны Луи Бурбон и члены его двора в изгнании.В народе к торжеству отнеслись без одобрения, говоря, что регент готов выбросить на ветер ради собственного удовольствия огромные деньги – пятнадцать тысяч фунтов, как утверждалось в одном докладе. Многие считали, что во время войны подобные празднества и расходы неуместны. Другие полагали, что любящий сын не должен так поступать, когда его отец тяжело болен.Торжественную дату перенесли на более поздний срок, чтобы художники, мебельных дел мастера, цветочники, повара и кондитеры смогли преобразить Карлтон-Хаус до неузнаваемости, и возмущение заметно возросло. Оно сделалось чуть ли не всеобщим. Задержке обрадовались только лондонские портные. Они работали денно и нощно, стараясь угодить знатным заказчикам, приглашенным на торжества.Через день после приезда Джерваса и Розали в утренней газете появилось сообщение, что пятнадцать тысяч британских аристократов удостоены чести посетить Карлтон-Хаус вместе с министрами, послами иностранных государств и принцами. Розали испугалась, что она и Джервас единственные аристократы, не включенные в список, однако в эту минуту в гостиную вошел лакей в голубой ливрее с золотым шитьем. Карточка с приглашением, написанным рукой самого принца Уэльского, означала, что она, подобно любой знатной лондонской даме, должна поскорее озаботиться вечерним платьем. В гардеробе Розали не нашлось ничего подходящего для столь торжественного приема, а с элегантными и дорогими модистками она никогда не имела дела.В этот же день в особняк Солуэй перевезли ее вещи, остававшиеся на Пентон-стрит. Она принялась их осматривать и отвлеклась от мыслей о парадном туалете. Розали сумела без труда подыскать новое место для Пег Райли, которая отказалась переезжать вслед за госпожой на Парк-Лейн.– Мне с этими важными слугами герцога как-то не по себе, – с грустью призналась она. – Уж я буду работать в каком-нибудь небольшом доме.Розали отправилась с ней на Голден-сквер и убедила миссис Хьюз, что ей нужно пополнить штат своей прислуги.Джервас провел весь день вне дома, решая деловые вопросы с управляющими, а после поехал в клуб. Вернувшись, он поделился с женой новейшими сплетнями о празднестве. Вряд ли на приеме в Карлтон-Хаус будут присутствовать королева и принцесса, во всяком случае их не рассчитывают там увидеть. Регент не только пригласил миссис Фицхерберт, он даже предложил заплатить за ее платье, но когда она узнала, что не будет сидеть за его столом, то отказалась приехать. Леди Уэнтуорт, мечтавшая принять участие в главном событии этого, да и прочих сезонов, спросила, почему приглашение пришло к ней с таким опозданием, ведь она принадлежит к самой верхушке аристократии.– Друзья объяснили ей, что у секретаря регента кончились карточки, прежде чем он дошел до буквы «W» в списке, – сказал Джервас. – На что она якобы ответила: «Это не причина, поскольку половина городских шлюх уже получила приглашения». Но, думаю, дамы этой древнейшей профессии будут горько разочарованы, – добавил он, – потому что регент дал обещание своей матери не пускать во дворец женщин, нарушивших брачный обет.– Ну что ж, это новое решение моей проблемы, – весело откликнулась Розали. – Если я смогу найти себе любовника, мне не понадобится новое бальное платье.Когда муж отверг ее радикальный план, она сказала:– Vraiment, я просто не знаю, что мне делать. Сегодня днем я была у двух портних. Одна из них живет на Оксфорд-стрит, а вторая на Бонд-стрит. Обе слишком загружены и заказы не берут. Почему мы не остались в Веймауф до конца этих идиотских торжеств? Право, может быть, мне стоит прибегнуть к помощи мадам Феррье, которая шила мне балетные костюмы.– Действительно, почему бы тебе к ней не обратиться?– Наверное, я так и сделаю, – задумчиво проговорила Розали. – Другой такой умелой мастерицы мне не попадалось, и она очень быстро шьет. К тому же я могу использовать моток с золотыми нитками, который давно купила.Она решила на откладывать визит на завтра и отправилась в городской карете в Пентонвилл. Джервас остался просмотреть отчет своего управляющего из Шропшира, но вынужден был отложить его в сторону, потому что в полдень приехали его мать, Ниниан и мистер Джаффилд. Он обрадовался, но держался с матерью настороже и почувствовал облегчение, увидев, что она в хорошем настроении. Вдовствующая герцогиня желала поговорить с ним наедине и отослала Ниниана в зеленую гостиную вымыться и переодеться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25