– Пронаблюдав, как он расправился со своим куском пирога, она с подозрением спросила:– А что еще вы в нем спрятали?– Фасолину, – ответил Джервас и вытащил ее.– Diable! Я хотел бы ее!Ниниан заметил, что все уставились на него, и невнятно извинился.– Вы обещали никогда не употреблять это слово, – с сожалением произнесла Розали, и ее лицо сделалось печальным. – Я не учила его этому, – попыталась она оправдаться перед герцогом.Тот засмеялся и сказал:– Как заметил Поп, недоучивать очень страшно.– Какой папа? – удивилась она. Мистер Даффилд покачал головой.– Не глава римской церкви, мадемуазель. Его светлость имел в виду великого английского поэта Александра Попа.Она устыдилась своего невежества и снова покраснела.После обеда они перешли в увешанную гобеленами комнату. Ниниан еще днем украсил камин ветвями остролиста. Теперь он провел хозяина и хозяйку вечера к их «тронам» – позолоченным креслам с витиеватой резьбой. Он пояснил Розали, что обладание горошиной и фасолиной дает право распоряжаться вечерними торжествами.– В какую игру вы хотели бы сыграть? – осведомился он.– В «Дракона», – немедленно откликнулась она, вспомнив о любимой игре герцога.После того как они вдоволь повеселились от проигрышей и штрафов, Джервас убедил Розали доставить им удовольствие и показать пантомиму. Ее зрители наперебой выкрикивали, кого они хотели бы видеть. Выслушав их, она изобразила королеву Шарлотту, дворецкого Парри и, наконец, пьяного матроса, о котором из чистого озорства упомянул Ниниан.Ей захотелось рассмешить мальчика, и она предложила сыграть в жмурки. Когда он повернулся, изобразив слепого, Джервас и гувернер последовали за ним. Розали, быстро схваченная мистером Даффилдом, замыкала шествие. Герцог завязал ей глаза шелковым платком и заботливо спросил:– Не слишком ли туго?Она покачала головой, и он закружил ее, сначала медленно, затем скорее и, наконец, отпустил девушку. Ей понадобилось несколько минут, чтобы перевести дух и прийти в себя. Комната была невелика, и она не предвидела никаких осложнений с тремя игроками.Услышав торопливые шаги, Розали двинулась вперед. Ее вытянутые руки коснулись занавесей, и когда она поняла, что за ними никто не прячется, то продолжила свои поиски на ощупь и наугад.Негромкий смех заставил ее остановиться. Пытаясь определить, откуда он доносится, она услыхала шум в холле и смутилась. Кто-то тяжело дышал, а затем простонал. Однако вскоре все смолкло. Дверь в комнату со скрипом открылась, и Розали крикнула:– Arretez! Стойте! (фр.).
Пока игра не закончена, сюда нельзя входить!– Прошу извинить меня за вторжение, – произнес спокойный, незнакомый голос, несомненно, принадлежащий женщине.Розали в замешательстве сорвала повязку с глаз. Она с ужасом увидела стоящую прямо перед собой женщину средних лет.Свет от горящей свечи отбрасывал отблеск на ее черную мантилью и муфту. Щедро украшенная перьями шляпа тоже была черной, как и юбка, выглядывшая из-под темных мехов. Все указывало на то, что неизвестная Розали дама – в глубоком трауре. Она окинула девушку пристальным взором с высоты своего немалого роста. Ее серые глаза затуманились от гнева, а в выгнутых бровях угадывалось аристократическое презрение.Когда Джервас приблизился к ней, держа корону в руке, она спросила:– Кто эта особа?– Мадемуазель де Барант. Она учит Ниниана французскому языку.– А она способна на это?Граф молниеносно вскочил с софы.– Certainement, ma chere tante. И она также придумала для меня этот костюм. Ты можешь догадаться, кто я? – Он отцепил уныло свисавшую бороду и принялся размахивать своим секстантом.Выражение лица герцогини Солуэй смягчилось.– Мне не терпится узнать, верно ли отгадала или ошиблась. Я не выдержу подобного напряжения. Я полагаю, какой-нибудь знаменитый флотоводец Рейли?– Сэр Френсис Дрейк!– А это кто? – спросила она, указав на джентльмена, стоявшего в углу.– Это мой гувернер Джап. Он Оливер Кромвель. А Джер и мадемуазель Оберон и Титания.Не зная, что ей еще остается делать, Розали согнулась в плие четвертой позиции, то есть в традиционном сценическом поклоне.– Je suis enchantee de faire votre con-naissance, Madame la Duchesse! Я польщена знакомством с вами, госпожа герцогиня! (фр.).
.– Осмелюсь заметить... – Дама начала снимать перчатки и вновь обратилась к своему племяннику: – Ниниан, подойди и поцелуй меня, прежде чем я вернусь к себе в комнату. Джервас, я прошу тебя пойти вместе со мной. Нам надо многое обсудить.– Как пожелаете, матушка.Мать герцога неодобрительно молчала все время, пока они поднимались по лестнице в ее комнату, где горничная уже разожгла огонь в камине. Положив перчатки на столик у стены, она сняла шляпу и мантилью. Служанка забрала их и отнесла в гардеробную, а горничная последовала за ней.И, лишь оставшись вдвоем с Джервасом, герцогиня обратилась к нему:– Что это за детские выходки, как ты мог себе такое позволить? И кто эта накрашенная, полуодетая девица внизу? Я никогда не поверю, что она гувернантка.– Она танцовщица, – искренно произнес он. – Ее настоящее имя Розали Дельфина Лавгроув, но в театральном мире она известна как мадемуазель де Барант.Герцогиня покачала седеющей головой.– Если ты решил пошутить, то меня это отнюдь не позабавило.– Это правда.– В таком случае я считаю, что ты не в своем уме.Любое замечание о безумии, способном передаться по отцовской линии, болезненно действовало на герцога. Он отшатнулся.– Если бы я знал о твоем приезде в Хабердин, то успел бы подготовить, убедительное объяснение.– Ну так объясни мне все сейчас. – Она села в кресло, высоко держа голову, и выпрямила спину.Джервас в раннем детстве был близок с матерью, но в зрелом возрасте скрывал от нее все, способное вызвать неодобрение. Что же касается Розали, тут он, кажется, переусердствовал. Тщательно выбирая слова, он разъяснил, как он и его подопечный познакомились с танцовщицей.– Ее мать была парижской балериной, а отец английским скрипачом. Родители состояли в законном браке, – добавил он, решив, что она пришла к такому же ошибочному умозаключению, что и он сам. – И оба умерли. Мадемуазель де Барант зарабатывает себе на жизнь, танцуя в Королевском театре, а в последнее время в Седлерз-Уэллз. Поскольку я невольно способствовал ее уходу из театра, то просто должен был оказать ей какую-то поддержку. Единственное, что я мог сделать, не оскорбив ее достоинства и поступив достаточно разумно, – это предложить ей место преподавательницы французского, пока она не приступит к своей работе.– Я буду чрезвычайно удивлена, если она снова начнет работать, – ядовито заметила его мать. – Твое рыцарство достойно похвалы, но, на мой взгляд, ты перестарался. Я видела ее, и с меня довольно. Она совершенно здорова. Однако продолжает здесь жить.– Она собирается уехать через неделю. И сама сказала мне об этом.– Она уедет завтра, – заявила герцогиня. Джервас покачал головой.– Я не могу ей этого позволить, пока дороги занесены снегом.– Я добралась сюда из Хедингтон-Холл без каких-либо осложнений, – возразила она. – Лондонская дорожная застава в полном порядке, а почтовые кареты и экипажи ездят, как прежде. Я не оспариваю твоего права дружить, с кем ты хочешь, но не желаю иметь ничего общего с танцовщицей или поощрять ее присутствие в доме. Дай ей деньги, пообещай дорогие безделушки, но немедленно отправь ее из Хабердина.– Она не моя любовница, – твердо проговорил Джервас.– Слава Богу, если так, – с облегчением вздохнула его мать. – Для меня это было бы еще большим позором, чем твоя связь с этой отвратительной Титус.Его обидели резкость матери и ее недоверие к его вкусу. Взяв себя в руки, он успокоился и сказал:– Прибереги свои советы для Ниниана. Мальчик просто без ума от Розали.– Мне больно это слышать. Мой дорогой, я не могу тебе ничего приказывать. Ты сам себе хозяин. Но умоляю тебя поступить, как я прошу.– Завтра я поговорю с мадемуазель де Барант, – нехотя произнес он.– Лучше не откладывай, – поторопила его мать. – И не смотри на меня так трагически, дорогой. Женщины подобного сорта обычно крепко стоят на ногах.Когда Джервас вернулся в увешанную гобеленами комнату, Ниниан сообщил ему, что мадемуазель уже ушла.– Тетя Элизабет рассердилась на нас из-за маскарада? – поинтересовался он.– Она устала от долгой поездки, – ответил Джервас. Он знал, что должен подготовить мальчика к незамедлительному отъезду Розали, но сегодня вечером ему не хотелось его огорчать.– У меня важные дела, но ты можешь оставаться здесь, сколько тебе позволит мистер Даффилд.Он направился в комнату дворецкого и собрал все найденные деньги, сложив их в просторные карманы своего бархатного сюртука. Затем неторопливо побрел в отдаленный конец замка, где жили гувернеры, и осторожно постучал в дверь комнаты Розали. Он очень сожалел о случившемся, и на сердце у него было тяжело.Он знал, что в эти минуты она смывает грим с лица, что лицо мокро, а кудри прилипли к вискам.– Мы встретимся в классной комнате, – сказал он, понизив голос. – Принесите с собой свечу.Пройдя через холл в темную комнату, он стал ждать, когда она появится с восковой свечой. Джервас взял ее у девушки и поставил на стол, за которым он и его родственники готовили уроки.– Пожалуйста, садитесь. Я вас долго не задержу.– Я догадываюсь, что вы собираетесь сказать, – начала Розали, – и могу избавить вас от ненужных осложнений. Я приняла твердое решение уехать отсюда завтра утром.Когда она вздрогнула, он понял, что ее плечи и спина обнажены, а из окна дул морозный ветер. Розали еще не успела переодеться. Он снял свой плотный бархатный сюртук и накинул на нее, проговорив:– Я несу полную ответственность за случившееся. За эту неприятную сцену, которую мы недавно пережили. Разъяснив своей матери, что я пригласил вас сюда для занятий с Нинианом французским языком, я утаил от нее некоторые подробности вашего прошлого. Я также скрыл правду о вашей профессии.Чуть улыбнувшись, она сказала:– Я ведь предупреждала вас, что не подхожу для роли учительницы лорда Свонборо. Неужели герцогиня сказала то же?– Я не согласен с вами обеими. Вам очень удались занятия с Нинианом, куда больше, чем я предполагал и считал возможным. Он относится к вам и Даффилду лучше, чем к кому-либо в нашей семье. Он не просто восхищается вами и уважает вас. Я думаю, он в вас влюблен. – Немного помолчав, он продолжил: – Мою мать меньше беспокоит ваше влияние на Ниниана, чем опасность, которую вы представляете для меня.Она в испуге подняла руки к щекам.– Я не думала об этом.– Не думали? Как вы могли не думать?– Но вы – герцог, а я всего-навсего танцовщица.– Это не помешало нам стать друзьями. – Ее взгляд был спокоен и невозмутим. Она, как ни в чем ни бывало, проговорила:– Я полагаю, вам хотелось бы не просто дружбы, а чего-то большего.– Да, – признался он и ощутил облегчение от того, что смог говорить, не таясь и с полной искренностью. – Еще в тот вечер, когда мы впервые встретились, я понял, что вы не только желанны мне, но и добродетельны, Розали. Я вовсе не собирался вас соблазнять, приглашая в Хабердин. До приезда сюда в День подарков, пока я вновь не увидел вас, я просто не сознавал, как вы мне дороги, но поскольку я вас нанял, я не мог ухаживать за вами. А мне этого очень хотелось.– Но вы попробовали в лесу, – напомнила она.– Я не жалею, что поцеловал вас, я не настолько щепетилен.– Вы не должны так говорить, во всяком случае, сегодня вечером.– Но если не сегодня вечером, то когда?– Никогда! Потому что я не смогу ответить вам так, как вам хотелось бы. – Она заговорила, превозмогая частое и сбивчивое дыхание. – Я не желаю становиться вашей chere amie. У меня слишком трудная и утомительная профессия. Я каждый день выступаю на сцене и репетирую, а спектакли иной раз кончаются за полночь. Я не смогу устраивать приемы и развлекать ваших друзей. Я не считаю себя остроумной, не люблю подавать себя и рисоваться. И я не знаю, как надо располагать к себе знатных господ.Она устала от собственных возражений, и он спокойно заметил:– Я не требую, чтобы вы сделались рабой моих прихотей. Я стараюсь избегать шумных сборищ, так что вам незачем играть роль хозяйки моего салона. У меня всего один верный друг, но он так хорош, что я не на шутку обижусь, если вы его не примете. От любовницы мне нужны лишь верность и постоянство, ни больше ни меньше.Но грустный взгляд и задумчивое лицо Розали свидетельствовали, что его речь на нее не подействовала.Джервас склонился и крепко сжал ей руки.– Розали, я приложу все усилия, чтобы сделать вас счастливой.– Но вы сами не будете счастливы со мной. Между нами нет ничего общего. Я лишь месяц проучилась в монастырской школе и всю свою жизнь посвятила танцам. Я читала только романы и стихи. А вы образованны, среди ваших предков были короли и генералы. Я веду свой род от английских фермеров и французских судейских чиновников. – Она тяжело вздохнула, всхлипнула и опустила голову. – Есть и другая причина, по которой я должна вам отказать, и я не знаю, как ее объяснить.– Попытайтесь, – настаивал он, садясь рядом с нею. – Вы можете говорить мне все и обо всем.– Думаю, что мне следует начать с мамы, – неуверенно произнесла Розали. – Она родилась в семье почтенного поверенного из Руана. Он был человеком состоятельным и смог нанять ей учителей танцев. Она оказалась столь талантлива, что мадам Монтансье, владелица местного театра, решила отвезти ее в Париж. Мама согласилась, но родные от нее отреклись. Она их больше ни разу не видела и не пыталась с ними общаться, хотя они, очевидно, знали о ее успехах. Она выступала в Версале и заслужила похвалу королевы.– Да, вы мне об этом говорили.– Она была молода, хороша собой и популярна настоящее украшение Парижа. Мой отец стал одним из ее многочисленных поклонников, но она его просто не замечала. Она без памяти влюбилась в другого человека и была для него тем, чем вы хотите меня сделать. Они жили вместе, и хотя их роман продолжался несколько лет, он плохо с ней обращался и нередко изменял. Она рассчитывала, что станет его женой, и когда он бросил ее, долго не могла прийти в себя от горя.Джервас внезапно прервал ее:– Я догадываюсь, что случилось потом. Ваш отец сумел ее утешить.– C'est vrai. И она была так благодарна ему за его доброту, что когда он сделал ей предложение, согласилась и вышла за него замуж. Все решилось очень быстро, но их брак оказался счастливым. Благодарность моей матери переросла в любовь, столь сильную, что она забыла о том человеке. Знаменитая танцовщица сделалась преданной женой и заботливой матерью, блестящим образцом добродетелей для новой республики. – Розали ненадолго замолчала, и Джервас спросил ее:– Откуда вы узнали о ее несчастном романе и горьком прошлом? Не могу себе представить, что она сама рассказала вам.– Это сделал отец, он считал, что я уже взрослая и должна знать. Так он объяснял мне сложности жизни оперной танцовщицы.Осознав истинный смысл ее рассказа, Джервас проговорил:– Я понимаю, что вам не хотелось бы жить в том положении, в каком находилась ваша мать до брака. Но будьте уверены, я не бессердечен и не брошу вас.– Не в этом дело. – Ее зеленые глаза смотрели куда-то вдаль, мимо него. – Я не стану вашей любовницей из-за отца. Когда он умирал, я поклялась ему, что отдамся лишь законному мужу. Таково было мое обещание, Джервас, и я его не нарушу. Даже ради вас.В ее печальном выводе не было ничего утешительного, но Джервас без труда догадался, что он ей небезразличен. Поглядев на ее пальцы, по-прежнему сплетенные с его, он неожиданно произнес:– Мне очень жаль, гораздо больше, чем вы можете представить.– Moi aussi. Вы не сердитесь?– Я только разочарован. – Высвободив ее руку, он опустил свою в глубокий карман бархатного сюртука и достал оттуда деньги.– Вы уже дали мне на проезд до Лондона, когда покидали Бибери, – напомнила она ему. – Они у меня, и я знаю, что их более чем достаточно для почтовой кареты.– Вы должны взять и эти. Считайте, что это ваше жалованье, если вам так угодно.– Non, их слишком много.Не обращая внимания на ее возражение, он продолжил:– Вы можете нанять квартиру в Лондоне и безбедно жить, пока ваше положение не изменится. Если вам что-нибудь потребуется, дайте мне знать. Я так хочу. Договорились?Он ждал, что она отклонит его предложение, и был рад, когда Розали кивнула головой.Он вынул руки из карманов, расправил сюртук и крепко прижал к себе девушку. Она не сопротивлялась, ее тело словно обмякло, и он поцеловал ее в губы, почувствовав, что его желание, если не любовь, по-прежнему находит у нее отклик.– Идите спать, – сказал он наконец и отпустил ее.Губы Розали стали горячими от его поцелуя, и она прижалась ими к его щеке.– Adieu, Джервас.Она взяла свечу и вышла из комнаты, в одно мгновение лишив его и света, и надежды. 10 Каждый шаг возбуждает влюбленного мыслиИ его золотые мечты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
Пока игра не закончена, сюда нельзя входить!– Прошу извинить меня за вторжение, – произнес спокойный, незнакомый голос, несомненно, принадлежащий женщине.Розали в замешательстве сорвала повязку с глаз. Она с ужасом увидела стоящую прямо перед собой женщину средних лет.Свет от горящей свечи отбрасывал отблеск на ее черную мантилью и муфту. Щедро украшенная перьями шляпа тоже была черной, как и юбка, выглядывшая из-под темных мехов. Все указывало на то, что неизвестная Розали дама – в глубоком трауре. Она окинула девушку пристальным взором с высоты своего немалого роста. Ее серые глаза затуманились от гнева, а в выгнутых бровях угадывалось аристократическое презрение.Когда Джервас приблизился к ней, держа корону в руке, она спросила:– Кто эта особа?– Мадемуазель де Барант. Она учит Ниниана французскому языку.– А она способна на это?Граф молниеносно вскочил с софы.– Certainement, ma chere tante. И она также придумала для меня этот костюм. Ты можешь догадаться, кто я? – Он отцепил уныло свисавшую бороду и принялся размахивать своим секстантом.Выражение лица герцогини Солуэй смягчилось.– Мне не терпится узнать, верно ли отгадала или ошиблась. Я не выдержу подобного напряжения. Я полагаю, какой-нибудь знаменитый флотоводец Рейли?– Сэр Френсис Дрейк!– А это кто? – спросила она, указав на джентльмена, стоявшего в углу.– Это мой гувернер Джап. Он Оливер Кромвель. А Джер и мадемуазель Оберон и Титания.Не зная, что ей еще остается делать, Розали согнулась в плие четвертой позиции, то есть в традиционном сценическом поклоне.– Je suis enchantee de faire votre con-naissance, Madame la Duchesse! Я польщена знакомством с вами, госпожа герцогиня! (фр.).
.– Осмелюсь заметить... – Дама начала снимать перчатки и вновь обратилась к своему племяннику: – Ниниан, подойди и поцелуй меня, прежде чем я вернусь к себе в комнату. Джервас, я прошу тебя пойти вместе со мной. Нам надо многое обсудить.– Как пожелаете, матушка.Мать герцога неодобрительно молчала все время, пока они поднимались по лестнице в ее комнату, где горничная уже разожгла огонь в камине. Положив перчатки на столик у стены, она сняла шляпу и мантилью. Служанка забрала их и отнесла в гардеробную, а горничная последовала за ней.И, лишь оставшись вдвоем с Джервасом, герцогиня обратилась к нему:– Что это за детские выходки, как ты мог себе такое позволить? И кто эта накрашенная, полуодетая девица внизу? Я никогда не поверю, что она гувернантка.– Она танцовщица, – искренно произнес он. – Ее настоящее имя Розали Дельфина Лавгроув, но в театральном мире она известна как мадемуазель де Барант.Герцогиня покачала седеющей головой.– Если ты решил пошутить, то меня это отнюдь не позабавило.– Это правда.– В таком случае я считаю, что ты не в своем уме.Любое замечание о безумии, способном передаться по отцовской линии, болезненно действовало на герцога. Он отшатнулся.– Если бы я знал о твоем приезде в Хабердин, то успел бы подготовить, убедительное объяснение.– Ну так объясни мне все сейчас. – Она села в кресло, высоко держа голову, и выпрямила спину.Джервас в раннем детстве был близок с матерью, но в зрелом возрасте скрывал от нее все, способное вызвать неодобрение. Что же касается Розали, тут он, кажется, переусердствовал. Тщательно выбирая слова, он разъяснил, как он и его подопечный познакомились с танцовщицей.– Ее мать была парижской балериной, а отец английским скрипачом. Родители состояли в законном браке, – добавил он, решив, что она пришла к такому же ошибочному умозаключению, что и он сам. – И оба умерли. Мадемуазель де Барант зарабатывает себе на жизнь, танцуя в Королевском театре, а в последнее время в Седлерз-Уэллз. Поскольку я невольно способствовал ее уходу из театра, то просто должен был оказать ей какую-то поддержку. Единственное, что я мог сделать, не оскорбив ее достоинства и поступив достаточно разумно, – это предложить ей место преподавательницы французского, пока она не приступит к своей работе.– Я буду чрезвычайно удивлена, если она снова начнет работать, – ядовито заметила его мать. – Твое рыцарство достойно похвалы, но, на мой взгляд, ты перестарался. Я видела ее, и с меня довольно. Она совершенно здорова. Однако продолжает здесь жить.– Она собирается уехать через неделю. И сама сказала мне об этом.– Она уедет завтра, – заявила герцогиня. Джервас покачал головой.– Я не могу ей этого позволить, пока дороги занесены снегом.– Я добралась сюда из Хедингтон-Холл без каких-либо осложнений, – возразила она. – Лондонская дорожная застава в полном порядке, а почтовые кареты и экипажи ездят, как прежде. Я не оспариваю твоего права дружить, с кем ты хочешь, но не желаю иметь ничего общего с танцовщицей или поощрять ее присутствие в доме. Дай ей деньги, пообещай дорогие безделушки, но немедленно отправь ее из Хабердина.– Она не моя любовница, – твердо проговорил Джервас.– Слава Богу, если так, – с облегчением вздохнула его мать. – Для меня это было бы еще большим позором, чем твоя связь с этой отвратительной Титус.Его обидели резкость матери и ее недоверие к его вкусу. Взяв себя в руки, он успокоился и сказал:– Прибереги свои советы для Ниниана. Мальчик просто без ума от Розали.– Мне больно это слышать. Мой дорогой, я не могу тебе ничего приказывать. Ты сам себе хозяин. Но умоляю тебя поступить, как я прошу.– Завтра я поговорю с мадемуазель де Барант, – нехотя произнес он.– Лучше не откладывай, – поторопила его мать. – И не смотри на меня так трагически, дорогой. Женщины подобного сорта обычно крепко стоят на ногах.Когда Джервас вернулся в увешанную гобеленами комнату, Ниниан сообщил ему, что мадемуазель уже ушла.– Тетя Элизабет рассердилась на нас из-за маскарада? – поинтересовался он.– Она устала от долгой поездки, – ответил Джервас. Он знал, что должен подготовить мальчика к незамедлительному отъезду Розали, но сегодня вечером ему не хотелось его огорчать.– У меня важные дела, но ты можешь оставаться здесь, сколько тебе позволит мистер Даффилд.Он направился в комнату дворецкого и собрал все найденные деньги, сложив их в просторные карманы своего бархатного сюртука. Затем неторопливо побрел в отдаленный конец замка, где жили гувернеры, и осторожно постучал в дверь комнаты Розали. Он очень сожалел о случившемся, и на сердце у него было тяжело.Он знал, что в эти минуты она смывает грим с лица, что лицо мокро, а кудри прилипли к вискам.– Мы встретимся в классной комнате, – сказал он, понизив голос. – Принесите с собой свечу.Пройдя через холл в темную комнату, он стал ждать, когда она появится с восковой свечой. Джервас взял ее у девушки и поставил на стол, за которым он и его родственники готовили уроки.– Пожалуйста, садитесь. Я вас долго не задержу.– Я догадываюсь, что вы собираетесь сказать, – начала Розали, – и могу избавить вас от ненужных осложнений. Я приняла твердое решение уехать отсюда завтра утром.Когда она вздрогнула, он понял, что ее плечи и спина обнажены, а из окна дул морозный ветер. Розали еще не успела переодеться. Он снял свой плотный бархатный сюртук и накинул на нее, проговорив:– Я несу полную ответственность за случившееся. За эту неприятную сцену, которую мы недавно пережили. Разъяснив своей матери, что я пригласил вас сюда для занятий с Нинианом французским языком, я утаил от нее некоторые подробности вашего прошлого. Я также скрыл правду о вашей профессии.Чуть улыбнувшись, она сказала:– Я ведь предупреждала вас, что не подхожу для роли учительницы лорда Свонборо. Неужели герцогиня сказала то же?– Я не согласен с вами обеими. Вам очень удались занятия с Нинианом, куда больше, чем я предполагал и считал возможным. Он относится к вам и Даффилду лучше, чем к кому-либо в нашей семье. Он не просто восхищается вами и уважает вас. Я думаю, он в вас влюблен. – Немного помолчав, он продолжил: – Мою мать меньше беспокоит ваше влияние на Ниниана, чем опасность, которую вы представляете для меня.Она в испуге подняла руки к щекам.– Я не думала об этом.– Не думали? Как вы могли не думать?– Но вы – герцог, а я всего-навсего танцовщица.– Это не помешало нам стать друзьями. – Ее взгляд был спокоен и невозмутим. Она, как ни в чем ни бывало, проговорила:– Я полагаю, вам хотелось бы не просто дружбы, а чего-то большего.– Да, – признался он и ощутил облегчение от того, что смог говорить, не таясь и с полной искренностью. – Еще в тот вечер, когда мы впервые встретились, я понял, что вы не только желанны мне, но и добродетельны, Розали. Я вовсе не собирался вас соблазнять, приглашая в Хабердин. До приезда сюда в День подарков, пока я вновь не увидел вас, я просто не сознавал, как вы мне дороги, но поскольку я вас нанял, я не мог ухаживать за вами. А мне этого очень хотелось.– Но вы попробовали в лесу, – напомнила она.– Я не жалею, что поцеловал вас, я не настолько щепетилен.– Вы не должны так говорить, во всяком случае, сегодня вечером.– Но если не сегодня вечером, то когда?– Никогда! Потому что я не смогу ответить вам так, как вам хотелось бы. – Она заговорила, превозмогая частое и сбивчивое дыхание. – Я не желаю становиться вашей chere amie. У меня слишком трудная и утомительная профессия. Я каждый день выступаю на сцене и репетирую, а спектакли иной раз кончаются за полночь. Я не смогу устраивать приемы и развлекать ваших друзей. Я не считаю себя остроумной, не люблю подавать себя и рисоваться. И я не знаю, как надо располагать к себе знатных господ.Она устала от собственных возражений, и он спокойно заметил:– Я не требую, чтобы вы сделались рабой моих прихотей. Я стараюсь избегать шумных сборищ, так что вам незачем играть роль хозяйки моего салона. У меня всего один верный друг, но он так хорош, что я не на шутку обижусь, если вы его не примете. От любовницы мне нужны лишь верность и постоянство, ни больше ни меньше.Но грустный взгляд и задумчивое лицо Розали свидетельствовали, что его речь на нее не подействовала.Джервас склонился и крепко сжал ей руки.– Розали, я приложу все усилия, чтобы сделать вас счастливой.– Но вы сами не будете счастливы со мной. Между нами нет ничего общего. Я лишь месяц проучилась в монастырской школе и всю свою жизнь посвятила танцам. Я читала только романы и стихи. А вы образованны, среди ваших предков были короли и генералы. Я веду свой род от английских фермеров и французских судейских чиновников. – Она тяжело вздохнула, всхлипнула и опустила голову. – Есть и другая причина, по которой я должна вам отказать, и я не знаю, как ее объяснить.– Попытайтесь, – настаивал он, садясь рядом с нею. – Вы можете говорить мне все и обо всем.– Думаю, что мне следует начать с мамы, – неуверенно произнесла Розали. – Она родилась в семье почтенного поверенного из Руана. Он был человеком состоятельным и смог нанять ей учителей танцев. Она оказалась столь талантлива, что мадам Монтансье, владелица местного театра, решила отвезти ее в Париж. Мама согласилась, но родные от нее отреклись. Она их больше ни разу не видела и не пыталась с ними общаться, хотя они, очевидно, знали о ее успехах. Она выступала в Версале и заслужила похвалу королевы.– Да, вы мне об этом говорили.– Она была молода, хороша собой и популярна настоящее украшение Парижа. Мой отец стал одним из ее многочисленных поклонников, но она его просто не замечала. Она без памяти влюбилась в другого человека и была для него тем, чем вы хотите меня сделать. Они жили вместе, и хотя их роман продолжался несколько лет, он плохо с ней обращался и нередко изменял. Она рассчитывала, что станет его женой, и когда он бросил ее, долго не могла прийти в себя от горя.Джервас внезапно прервал ее:– Я догадываюсь, что случилось потом. Ваш отец сумел ее утешить.– C'est vrai. И она была так благодарна ему за его доброту, что когда он сделал ей предложение, согласилась и вышла за него замуж. Все решилось очень быстро, но их брак оказался счастливым. Благодарность моей матери переросла в любовь, столь сильную, что она забыла о том человеке. Знаменитая танцовщица сделалась преданной женой и заботливой матерью, блестящим образцом добродетелей для новой республики. – Розали ненадолго замолчала, и Джервас спросил ее:– Откуда вы узнали о ее несчастном романе и горьком прошлом? Не могу себе представить, что она сама рассказала вам.– Это сделал отец, он считал, что я уже взрослая и должна знать. Так он объяснял мне сложности жизни оперной танцовщицы.Осознав истинный смысл ее рассказа, Джервас проговорил:– Я понимаю, что вам не хотелось бы жить в том положении, в каком находилась ваша мать до брака. Но будьте уверены, я не бессердечен и не брошу вас.– Не в этом дело. – Ее зеленые глаза смотрели куда-то вдаль, мимо него. – Я не стану вашей любовницей из-за отца. Когда он умирал, я поклялась ему, что отдамся лишь законному мужу. Таково было мое обещание, Джервас, и я его не нарушу. Даже ради вас.В ее печальном выводе не было ничего утешительного, но Джервас без труда догадался, что он ей небезразличен. Поглядев на ее пальцы, по-прежнему сплетенные с его, он неожиданно произнес:– Мне очень жаль, гораздо больше, чем вы можете представить.– Moi aussi. Вы не сердитесь?– Я только разочарован. – Высвободив ее руку, он опустил свою в глубокий карман бархатного сюртука и достал оттуда деньги.– Вы уже дали мне на проезд до Лондона, когда покидали Бибери, – напомнила она ему. – Они у меня, и я знаю, что их более чем достаточно для почтовой кареты.– Вы должны взять и эти. Считайте, что это ваше жалованье, если вам так угодно.– Non, их слишком много.Не обращая внимания на ее возражение, он продолжил:– Вы можете нанять квартиру в Лондоне и безбедно жить, пока ваше положение не изменится. Если вам что-нибудь потребуется, дайте мне знать. Я так хочу. Договорились?Он ждал, что она отклонит его предложение, и был рад, когда Розали кивнула головой.Он вынул руки из карманов, расправил сюртук и крепко прижал к себе девушку. Она не сопротивлялась, ее тело словно обмякло, и он поцеловал ее в губы, почувствовав, что его желание, если не любовь, по-прежнему находит у нее отклик.– Идите спать, – сказал он наконец и отпустил ее.Губы Розали стали горячими от его поцелуя, и она прижалась ими к его щеке.– Adieu, Джервас.Она взяла свечу и вышла из комнаты, в одно мгновение лишив его и света, и надежды. 10 Каждый шаг возбуждает влюбленного мыслиИ его золотые мечты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25