Это как?
— Мне кажется — она впервые счастлива по-настоящему.
Тед встал и, ни слова не говоря, вышел из комнаты.
Правильно ли я сделала? Может, не стоило говорить ему все это? Задумавшись, Сэнди долго сидела одна.
Воскресным утром Корин и Барни пошли в церковь, а потом Корин поехала провожать его в аэропорт — он улетал в командировку.
Вернулась домой — какая непривычная тишина! Долго переключала программы телевизора — ничего! Корин радостно подскочила, услышав звонок в дверь. Только бы не коммивояжер и не болтливая соседка! Корин подлетела к двери, глянула в дверной глазок — о Боже! Тед! Она еле сдержала возглас изумления, сердце бешено колотилось от радости, дрожащими руками Корин безуспешно пыталась справиться с замком.
— Да открывай же скорее, Корин!
— Сейчас, сейчас! — И откуда он знает, что я дома? Тон суровый…
Откинув цепочку, щелкнула замком.
— Заходи, Тед!
Чуть помедлив, Тед вошел, захлопнул дверь, быстро прошел в гостиную и внимательно огляделся. Тед в своем репертуаре, отметила про себя Корин: отлично сшитый костюм, белоснежная рубашка с галстуком, неизменная шляпа.
Положив шляпу на стойку бара Тед сел, взглянул на Корин.
— Ну, как ты тут?
Корин примостилась на подлокотнике большого кресла.
— Как видишь.
Тед еще раз окинул взглядом комнату — странно, подумал он, живет здесь уже довольно долго, но ни салфеточки, ни картинки, как это водится у женщин. Уселся поудобней, оглядел Корин с ног до головы — загорелая изящная фигурка, джинсы обтягивают стройные бедра, тенниска с надписью «Посетите Техас!», маленькие, как у ребенка, ножки.
— Все в целости и сохранности, — заверила его Корин, проследив за его взглядом.
— Сама-то в целости и сохранности? Небось устроили с Барни сексодром из моего дивана?
Корин обиделась:
— Ну и шуточки у тебя! Мы можем смотреть триллеры и у Барни.
— Да что ты говоришь? — иронически протянул Тед.
Корин так надоел этот утомительный мелочный контроль! Она не сопливая девчонка! Тед сразу заметил, как она изменилась, — да, теперь ей не прикажешь, что и как делать. Совсем другой человек. Он и не подозревал, что сыграл в этом главную роль.
— Плевать я хотел на твои отношения с Барни, — отрывисто бросил Тед.
Все ясно! Иначе он не исчез бы снова.
Как сквозь землю провалился — сколько недель прошло? Вид изможденный, измученный, возле губ появились морщинки, и между бровей — тоже.
— Ты плохо выглядишь, Тед. Устал? — спросила Корин и сама удивилась — с какой такой стати печется о нем?
Не ответив, Тед подошел к окну.
— Догадываюсь, — вздохнула Корин, — не нуждаешься в моей заботе. Извини, навязываться не буду.
Да что она может понимать? — глядя в окно, размышлял Тед. Серенький летний денек, из-за горизонта медленно ползут темные облака, собирается гроза.
— Зачем ты приехал, Тед? — прервала Корин затянувшееся молчание.
— Убедиться, что с тобой все в порядке, — ответил Тед, не оборачиваясь.
— Живу я хорошо. Работа нравится, появились друзья. Обойдусь без вдовьего пособия. Лучше отдать его на благотворительные цели.
— Широкий жест! К чему это?
— Ты не понял. Мне не нужны деньги Барри. Ты никак в толк не возьмешь — у меня и в мыслях не было выйти замуж за мешок с деньгами. Но, я вижу, тебе привычней думать так.
— В завещании твой отказ от денег не предусмотрен. Поэтому все остается по-прежнему.
— Поступай как знаешь, — пожала плечами Корин, — я все равно не возьму их. Я очень благодарна Барри за то, что он оказался рядом в трудную для меня минуту.
— Что ж ты не разыскала меня? Почему не обратилась ко мне? Мы же дружили с твоим отцом, я бы сделал для него все, что в моих силах.
— Не надо бы вспоминать старое, — задумчиво отозвалась Корин, — мне все было ясно уже тогда. Ты же как сквозь землю провалился! А если и заглядывал…
— …то только для того, чтобы поругаться, — закончил за нее Тед. — Барри все твердил и твердил — она тебя ненавидит, на дух не переносит!
Корин подняла голову, внимательно посмотрела ему в глаза — они потемнели от боли.
— Да я в жизни ему ничего такого не говорила!
— Неужели? А он без конца внушал мне:
«Корин вышла за меня замуж, потому что я богаче тебя».
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Ну сколько можно оправдываться? Сил больше нет! Считает ее корыстной — что ж, пусть считает.
— Молчишь? Сказать нечего? Да что с тобой, Корин? Сидишь, будто воды в рот набрала. Защищайся же, черт тебя побери! Барри интриговал, плел небылицы, я болтаю всякие гадости, а ты все глотаешь, слова не скажешь. Тебе что, все равно?
Корин сосредоточенно терла невидимое пятнышко на джинсах.
— Ну почему же небылицы? Что я холодна как лед? Так это правда.
— Не рассказывай мне сказки! Я-то знаю. — Корин очень серьезно посмотрела ему в глаза:
— Ну, у нас с тобой дальше поцелуев дело не пошло. Так, юношеская привязанность. Вот супружеская жизнь… Это совсем другое.
Да как расскажешь ему все? Она и Сэнди-то ничего не рассказывала. Первая брачная ночь… Бедняга Барри — ну мало ли, с кем не бывает. А она стала смеяться над ним, поддразнивать. Не хватило тонкости, не сумела быть истинной женщиной, сгладить острые углы. На Барри страшно было смотреть — а как же, ведь страдало его мужское достоинство. Он шел на все, изобретал невиданные способы близости, а в результате — становилось все хуже.
— Сказать по правде, Тед, Барри как мужчина чувствовал себя со мной униженным. Немало я поизмывалась над ним. Он начал грубить, то и дело сыпал оскорблениями. Постепенно росло отчуждение. А уж когда он начал выпивать — поверь, ничего, кроме брезгливости, я к нему не испытывала.
— Да ты понимаешь, о чем говоришь? Измывалась? — Тед присел рядом на корточки, заглянул ей в глаза. — Ты хоть раз забывалась в его объятиях, отдавалась ему целиком?
— Целиком?
Тед принялся объяснять.
— Ради всего святого, Тед! Прекрати!
— Нет, постой! — Схватив Корин за руки, Тед не дал ей уйти. — Говори! Расскажи мне все, Корин!
Надо привязать ее к себе, думал Тед, добиться, чтобы она ему, и только ему, рассказывала все.
— Нет! Говорю тебе — нет! Так не было ни разу.
— Господи, Корин, девочка моя милая! Ты что же — по-прежнему наивна, как и раньше?
Да-а, теперь он все больше осознавал, что же происходило за закрытыми ставнями тетушкиного дома.
— Какое это сейчас-то имеет значение? Ведь его уже нет, стоит ли вспоминать?
Да как же объяснить, что это нужно прежде всего ей самой? Тед отошел к окну, мучительно размышляя, как быть дальше.
— Скажи, Корин, а Барни нравится тебе? — спросил он. — Говори начистоту. Ну представь себе, что я — твой брат, с которым ты всем делишься, и прошу — не ругай меня за настырность, не говори, что это меня не касается.
— Да! Не касается! — возмутилась было Корин, но его непривычно мягкий тон подействовал на нее самым удивительным образом — она неожиданно обмякла. — Барни — мой друг, у нас много общего.
— Ты любишь его? — Тед внезапно обернулся, внимательно взглянул на Корин.
Ее глаза успели сказать ему все, прежде чем она отвела взгляд.
— Он мне нравится, — уклонилась Корин от прямого ответа, — но я не готова полюбить сейчас, — твердо добавила она, — ты шутишь, Тед? Да этот брак иссушил меня!
— Понимаю. — Тед глубоко вздохнул, обернулся, посмотрел на Корин — пичужка, чудесная маленькая пичужка, примостилась на ручке кресла, нахохлилась. — Ты счастлива, Корин?
— А кто счастлив? — с цинизмом, свойственным, скорее, зрелой женщине, парировала Корин и заложила прядку выбившихся волос за маленькое ушко. — Я просто довольна жизнью.
— Довольна… Как это понимать? И это говоришь ты, Корин, — да я помню, какая ты была живая, энергичная, обаятельная…
А много ли он, Тед, сделал, чтобы помочь ей, поддержать ее? Если честно, положа руку на сердце, — ничего. Потерять свободу? Попасть в кабалу? Ну нет, он не допустит, чтобы кто-то распоряжался его жизнью. Тед не привык считаться с чувствами других и очень удивился, услышав, что Корин больно ранит его равнодушие.
— Сознавайся, во всем винишь меня: если бы не Тед, жизнь сложилась бы иначе. Точно?
— Брось, Тед. Не смей говорить так. Зачем винить других за собственную глупость? С больной головы на здоровую? Нет уж.
— Когда-то и я так думал, но… жизнь многому учит, не всегда мы сами понимаем себя до конца… — Тед не договорил — казалось, хочет что-то добавить, но не решается. Корин терпеливо ждала.
— Еще кофе? — прервала она наконец молчание.
Тед кивнул. Корин отправилась на кухню, размышляя об услышанном. Задумавшись, поставила чашки на поднос и не заметила, как в дверях кухни возник Тед, взял поднос, отнес в комнату.
— Вот, испекла вчера печенье, угощайся. — Корин придвинула ближе тарелочку.
Тед улыбнулся, снял пиджак, ослабил узел галстука, закатал рукава рубашки. Теперь он выглядел по-юношески молодым. Корин отвела взгляд — в голову полезли глупые воспоминания: когда-то она сама расстегнула ему рубашку, гладила стройное, мускулистое тело…
— Неужто сама пекла?
— Да. Поднаторела, пока отец болел. Ему нужна была диета — сахар в крови, холестерин. Проштудировала все кулинарные книги, что были в доме.
— Штудируй дальше! Совершенствуйся! У тебя здорово получается. Мне нравится. — Но Корин занимали уже другие мысли.
— Ну как там моя подруга?
— Скучает по тебе. Даф тоже.
— Они приезжали ко мне.
— Знаю, но по ночам кутенок плачет, скулит.
— О Господи! Как только переберусь на свою квартиру — возьму его к себе! Передай Сэнди, чтобы дала ему старую шапку или еще что-нибудь мягкое — он подумает, что это мамин животик.
— Есть более простой выход — ты воз вращаешься на ранчо!
— Я там в гостях.
Тед допил кофе, поставил чашку на столик. Расстегнул и снял рубашку, почесал пятерней грудь, где курчавились густые черные волосы с проседью.
— Иди сюда, Корин, — ласково позвал он.
— Да как ты можешь, Тед? Хватит, в конце-то концов! Все прошло! Было и прошло!
Преодолею ли я когда-нибудь эту мучительную страсть к нему? — содрогнулась Корин.
Тед только улыбнулся в ответ — нет, он знает Корин лучше, чем она себя.
— Не говори того, о чем потом пожалеешь!
— Говорю тебе, Тед, мне не вынести больше этого наваждения. — Корин встала, чтобы уйти.
— Постой, постой! — Тед крепко обнял ее.
Неожиданно для себя Корин разрыдалась и прильнула к нему — как хорошо с ним рядом, как тепло, уютно и спокойно! Если бы не эти два года! Ну почему все так случилось?
— Знаешь, чего я боюсь, Тед? Что ты опять исчезнешь, как весенний снег. А ты словно вину за собой чувствуешь — то гадость какую-нибудь ляпнешь, то прогонишь меня. Для тебя все это лишь очередное приключение.
— Неужели ты всерьез, Корин? — нахмурился Тед.
— А что, разве не так?
— Я — последний болван, Корин, что не расстроил твою свадьбу с Барри.
— А как бы ты это сделал? Женился бы на мне?
Он нагнулся, поцеловал Корин, ласково погладил по щеке.
— Слышишь, как бьется мое сердце? Обними меня, Корин, — прошептал он, — я хочу чувствовать тебя.
Корин робко обняла Теда, спрятала лицо у него на груди.
— Ближе, подойди ко мне ближе, Корин! Я сгораю от страсти. С тобой мне ничего в жизни не страшно!
Корин прильнула к Теду.
— Это правда, что тебе хорошо со мной?
— Да, дорогая.
Тед обнял ее, усадил на диван, сел рядом.
— Тед, желанный!
— Желанный, говоришь? А ты не боишься, что мы увлечемся?
— Не боюсь! Хочу от тебя ребенка. — Тед отстранился.
— Корри! — прошептал он.
— Что страшного в моей просьбе? Просьба… Или ты думаешь, что я стану умолять тебя жениться на мне? Ни за что. Ты прекрасно знаешь, как я отношусь к тебе, Тед. Не хочешь — не связывай себя узами брака.
Тед замолчал, укачивая ее как ребенка. Что она должна чувствовать, бедная девочка? Он был смущен и подавлен. Корин прекрасно понимала его и ругала себя беспощадно.
— Отпусти меня, Тед! Прошу тебя.
Где же твоя гордость, Корин?
Но Тед и не думал отпускать ее, целовал и целовал, чувствуя соленый вкус слез. Расстегнув блузку, поцеловал шрам, родинку на маленькой упругой груди.
— А ты сумеешь обращаться с ребенком, Корин?
— Конечно! Я же сама была ребенком!
— Ты и сейчас еще ребенок! А вот на меня все будут указывать пальцем — дедуля пошел гулять с внуком!
Тед опрокинул ее навзничь, покрывая быстрыми, короткими поцелуями плечи, грудь, живот. Необычайное, неожиданное чувство близости…
— О, Тед!
— Нет, Корин, нет. Мы же не станем обзаводиться ребенком, пока не поженимся? — Корин замерла:
— Но ты ведь говорил…
— Мой ребенок никогда не будет бастардом, Корин. Слушай меня внимательно — мы росли одни, я не уважаю и не люблю мать. Она отравила нам все детство. Я ищу мать для своего ребенка, прежде всего мать, а не… — Он не договорил, поднялся, сел. — Я что, просто так рассказываю тебе о нашем детстве? Мать оставила нас и отца… А если я надоем тебе? Встретишь молодого, влюбишься. Будешь ругать себя — зачем только связалась со стариком? Этот кошмар меня все время преследует. Боюсь, мне волей-неволей придется пережить его. Как моему отцу. Ну, я-то справлюсь. А если будет ребенок?
— Этого кошмара тебе придется ждать до второго пришествия. Я полюбила тебя с первого взгляда, когда мне не было и двадцати. И не переставала любить тебя все эти годы. Но люблю тебя совсем иначе, чем ты меня. Все, Тед! Молчи, прошу тебя, не надо ничего говорить. И вообще — хватит слов!
Тед смотрел на нее, не мигая.
— Ужасный рубец, правда? — Корин прикрыла ладонью шрам.
— Брось, Корин. Не думай об этом. Ты мне очень нравишься. Всегда нравилась. Слышишь? Ты всегда была для меня самой прекрасной женщиной на свете!
Корин с нежностью смотрела на Теда.
— Сейчас приду, детка. Пойду сварю кофе.
Вскоре Тед вернулся, неся кофейник.
— Корри, милая, что ж ты так, — Тед откинул ей волосы со лба, — разве можно? Ты вроде тех девушек, которых приносили в жертву древние: отдадут на растерзание чудищу, тот сожрет несчастную — глядишь, все в порядке, больше никого уже не тронет!
— Но ты ведь не чудище, — возразила Корин, — и я тебя ни капельки, ну ни вот столечко не боюсь!
— Ну и прекрасно.
Он обнял Корин и крепко-крепко прижал к сердцу.
— Так где мы сыграем нашу свадьбу?
— Тед, милый, неужели? Тед торжественно кивнул.
— Да! Откладывать не будем — я боюсь опять передумать. Так где же?
— У нас, в Джекобсвилле. Сэнди будет подружкой. И обрадуется же она! А ты еще не забыл, как детей делают?
Теда словно током ударило, он резко дернулся, брызги кофе разлетелись по всей комнате. Схватив салфетки, он начал старательно приводить себя в порядок.
— О-о-о! Запрещаю тебе говорить мне подобные вещи! Дура ты чертова! Извини, Корин, меня опять занесло юзом в кювет. На чем я остановился? Ах, да! — Глаза Теда сверкнули. — Ты что, не понимаешь, с каким трудом мне даются пустые рассуждения о любви? Собирайся, поехали скорей в Джекобсвилл!
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
— Ну как ты смеешь говорить такое, Тед! — Корин залилась нежным румянцем. — Надеюсь, ты не имеешь в виду что-то ужасное, кошмарное?
— Да, милая! Греховное, восхитительное! Запретный плод. Довольно мы помучили друг друга. Тоскую по тебе, думаю только о тебе — с тех пор, как увидел, с того самого дня, с той самой минуты. Но теперь недолго ждать. Откладывать не станем. Согласна? К чему медлить?
На следующее утро они сочетались браком в родном городишке, в Джекобсвилле.
Подружкой невесты была Сэнди. Она давно догадывалась, к чему идет дело. Ей было немного грустно — брат и близкая подруга уходят. Сэнди чувствовала себя одиноко, но тщательно скрывала разочарование — пусть они будут счастливы, может, и ей улыбнется счастье? Обязательно улыбнется, как может быть иначе! Друзья и соседи страшно радовались за Теда. Наконец-то! Давно пора ему обзавестись семьей. Корин они знали ровно столько же, сколько и Теда — прекрасная выйдет пара!
— Сражены! Все сражены наповал! — объявил Тед, когда они приехали в его квартиру в Виктории. — Вот уж не ожидали — решили, что я неисправимый холостяк!
— Да, это точно, — улыбнулась Корин, — ну и устроил ты им сюрприз! Мы устроили.
Тед окинул любовным взглядом жену — хороша! Беленький костюмчик, розовая блузка, сама — как бутон розы. Он приподнял вуаль и пылко поцеловал жену, оглянувшись — нет ли кого?
— Корин, дорогая, я хочу тебя! — Он нежно обнял жену, прижал к себе, поцеловал теплые мягкие волосы. И они замерли, наслаждаясь близостью. Тед целовал Корин, загораясь страстью.
— Что с тобой, Корин? Ну почему ты все время целуешься, как галчонок? Посмотри на меня, моя любимая жена… — шептал Тед, лаская губами ушко Корин, — ты — моя радость. Но не спеши, подожди немного. Я хочу, чтобы ты привыкла ко мне, стала совсем моей, родным, близким человеком. Я ждал тебя годы, долгие годы! Но теперь мы вместе, и я не дам тебе уйти, мы не расстанемся никогда!
— Годы? А все эти фотографии в светской хронике? — возмутилась Корин.
— Чепуха! Все это несерьезно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13