«Как же мне отделаться от него? – размышляла на бегу Диана. – Потом уж все будет хорошо. О том, что я живу в гостинице, Джек не знает и никогда меня там не найдет. Если он явится домой к моей матери, то она ничего обо мне не скажет. Просто спустит на Джека всех собак, и все. Да, нужно сбежать. Но как? «
Они миновали тихую Беркли-сквер и вышли на Пикадилли, шумную и ярко освещенную, несмотря на поздний час. Это был самый центр, сердце шестимиллионного Лондона, и это сердце не знало остановок ни днем ни ночью. Здесь всегда были свет, шум колес и мелькание людской толпы. Вот и сейчас бессонный Пикадилли был залит ярким электрическим светом фонарей. Сияли окна магазинов, мигали вывески театров и кафе, клубов и новомодных гостиниц – массивных, высоких, – и повсюду возле раскрытых настежь дверей толпился народ. Ночной Лондон, казалось, кружился в каком-то нескончаемом карнавале.
Среди толпы сновали разносчики с жареными орешками, папиросами, шоколадом. Прохожие останавливались на секунду что-нибудь купить и поскорее спешили дальше – везде успеть, ничего не пропустить на этом празднике жизни. Смех волнами плыл над улицами и площадью, смешиваясь с негромким конским ржанием. В воздухе пахло духами и бензином. Гудели рожки снующих по мостовой омнибусов.
Выйдя на свет, Джек остановился на секунду и внимательно посмотрел по сторонам. Наконец на противоположной стороне улицы он увидел то, что искал, – пустой кеб с дремлющим на козлах кучером. Судя по всему, он стоял здесь давно: голова возницы была опущена, соломенная шляпа сползла, и к ней уже присматривалась лошадь. В глазах животного читался неподдельный интерес к шляпам вообще и к соломенным – в особенности.
Джек кивком головы указа! Диане на эту идиллическую картину и молча стал пробираться сквозь толпу. Диана следовала за ним. Выбравшись к краю тротуара, они оказались прямо перед полицейским, который регулировал движение по площади. Здесь им пришлось потерять несколько минут, дожидаясь, пока по сигналу регулировщика не остановится бесконечная лента омнибусов и конных экипажей, давая пешеходам возможность перейти на другую сторону улицы. Наконец им удалось перейти, поток за их спиной снова пришел в движение, зашумел шинами и затрубил своими рожками. Все это время Диана лихорадочно осматривалась вокруг, ища возможность сбежать.
И наконец такой шанс ей представился. Джек начал торговаться с кучером, которого он разбудил, сильно шлепнув по плечу. Тот требовал задаток, говорил что-то о бессовестных седоках, которые так и норовят исчезнуть, не заплатив, особенно ночью. Джек полез за бумажником, отпустив на время руку Дианы. И тут как раз очень удачно проезжал омнибус на конной тяге. Диана скосила глаза – омнибус шел достаточно медленно для того, чтобы вскочить в него на ходу, и был наполовину заполнен пассажирами.
Совсем рядом оказалась станция метро. Подземка была еще новшеством, ее открыли в Лондоне совсем недавно, но Диана уже успела оценить все ее преимущества, и в первую очередь скорость. Если она попытается скрыться от Джека на омнибусе, он, пожалуй, сможет ее догнать. Диана знала, каким выносливым и быстрым бегуном был Джек. Но вот если ей удастся благополучно добраться до метро, тогда она пролетит под ночным Лондоном как пуля, и – прощай, Джек!
Правда, была опасность, что она окажется на перроне подземки как раз в промежутке между поездами. Тогда она станет для Джека легкой добычей. Что же делать? Ведь ей вовсе не улыбается ехать вместе с ним в «Савой».
В долю секунды в голове у Дианы родился план. Она сочла его великолепным и немедленно приступила к его исполнению. Пока Джек переругивался с кучером, Диана осторожно отступила на шаг назад и вдруг стремительно бросилась прочь. Прежде чем Джек успел понять, что происходит, Диана была уже на подножке омнибуса и махала ему оттуда ручкой. Джек забыл про деньги и бросился догонять экипаж, но ему пришлось пробиваться сквозь густую толпу, так что, когда он выбежал на угол Пикадилли, омнибус был уже далеко.
Диана тихо ликовала, глядя на удалявшийся залитый огнями Пикадилли. Да, конечно, Джек был хорошим, просто отличным бегуном, но не догнать ему беглянку, не догнать!
Проехав на омнибусе еще пару остановок и увидев горящую над входом в метро букву М, Диана сошла и спустилась под землю. Ей вновь повезло: поезд только что подошел и стоял с раскрытыми дверями. Диана проворно шмыгнула внутрь вагона, забилась на дальнее сиденье и облегченно вздохнула, когда закрылись двери и поезд, набирая скорость, скрылся в темном туннеле.
«Спасена! Спасена! « – ликовала Диана. Она скрестила руки на груди, глядя на мелькающие за окном редкие желтые фонари. Вдруг под ее пальцами обнаружилось что-то мягкое и шуршащее. Лист с иероглифами! Диане нестерпимо захотелось немедленно вытащить его и заняться расшифровкой. Прочитать слова, написанные самой Клеопатрой – страшно сказать! – две тысячи лет тому назад! Но Диана сдержалась. Не на людях же читать такие послания. Письмо Клеопатры она прочитает в тишине, когда будет уверена в том, что никто не станет подсматривать через ее плечо.
Диана невольно вспомнила о том, как ей удалось прочитать самые первые иероглифы. Все началось с книги, которую подарил ей покойный отец. Она была написана французом, одним из первых исследователей египетских пирамид, живших еще в прошлом веке. Эту книгу, изданную в Париже, Диана прочитала раз двадцать и знала почти наизусть. Она даже французский язык выучила для этого. Диана могла часами рассматривать изображения иероглифов, пытаясь постичь их тайный смысл. Какие загадки прошлого скрываются за этими значками? Что хотел передать через века их неизвестный автор? Диана с головой погрузилась в расшифровку, проводя дни и ночи в Британском музее. А в тот день, когда ей наконец удалось прочитать иероглифы, выбитые на небольшом обломке камня, хранившемся там же, она не удержалась от слез. Это было чудом – понять человека, писавшего свое послание тысячи лет тому назад.
Затем были новые занятия и новые успехи, и вскоре Диана стала лучшим во всей Англии специалистом по расшифровке египетского письма, и вот сейчас она мчится в метро, и в кармане у нее лежит послание самой Клеопатры!
Диана не могла больше ждать, она сгорала от нетерпения. Поезд, казалось, едва двигался, хотя колеса стучали как бешеные. Станции... О эти станции, на которых поезд замирает на целую вечность, прежде чем двинуться вперед со скоростью сонной мухи! И все же с каждой минутой Диана приближалась к своему убежищу, которое казалось ей совершенно безопасным.
И вот наконец Диана приехала. Она стремглав перебежала пустынную улицу и юркнула в подъезд гостиницы, в которой жила с тех пор, как ушла из дома. По лестнице Диана мчалась, перескакивая через две ступеньки. Дрожащими от волнения пальцами она вставила ключ в замочную скважину, открыла дверь, захлопнула ее за собой и, облегченно вздохнув, повернула выключатель. Яркий свет хлынул с потолка, и одновременно с этим Диана услышала насмешливый мужской голос.
– Где ты была так долго?
Диана обреченно посмотрела на Джека Резерфорда, усевшегося в единственное кресло, стоявшее в гостиничном номере.
– Каким образом тебе...
– Отыскивать спрятанное – моя профессия, – перебил ее Джек. – И я привык вести поиски быстро.
– Даже слишком быстро, – сердито буркнула Диана.
Она невольно прижала руку к груди, чтобы сквозь ткань ощутить еще принадлежавшую только ей записку Клеопатры. Джек, этот дьявол, мгновенно разгадал ее жест. В два прыжка он оказался рядом и бесцеремонно засунул руку к Диане в карман, выудив оттуда сложенный вчетверо лист бумаги. Диана хотела выхватить у него записку, но Джек одной рукой легко отстранил Диану, высоко подняв над головой свою добычу.
– Теперь я вижу, что воровать – это просто твое призвание, Джек. – сквозь зубы проговорила Диана. – Ты готов украсть все и у кого угодно.
Если Джек и слышал Диану, виду он не подал. Развернув лист бумаги, он тупо уставился в него. Затем отдал записку Клеопатры Диане и спросил:
– Что там написано?
– Так я тебе и сказала! – презрительно фыркнула Диана.
В комнате повисла тишина. Диана видела, как поднимается рука Джека, как шевелятся его пальцы, а затем кисть снова падает вдоль тела. Затем Джек несколько раз прошелся по комнате – четыре шага вперед, четыре назад. Остановился перед Дианой и долго смотрел ей в лицо. И наконец заговорил:
– Как я понимаю, для того чтобы найти сокровище Клеопатры, этот ключ должен быть дополнен еще двумя. Верно?
Диана ничего не ответила и продолжала стоять, безразлично глядя в сторону.
– Я раздобуду для тебя недостающих кошек. Или по крайней мере узнаю, где они находятся.
– Каким это образом? – с вызовом спросила Диана.
Джек небрежно пожал плечами.
– У меня свои каналы. Тебя же я нашел, не так ли?
– Мне не нужна твоя помощь, Джек. Дальше я все буду делать сама.
– Со мной тебе будет легче. Разве что ты решила попробовать на Али Паше свои женские чары. Тогда да, тогда конечно. Он многое может дать женщине, которая усладит его в постели.
Глаза Дианы вспыхнули, а губы сложились в кривую усмешку:
– Снова сделка, значит?
– Снова сделка, – согласился Джек, отвечая Диане такой же кривой усмешкой. – Ты прочитаешь, что написано на первой кошке. Если этого будет достаточно, чтобы начать поиски, можешь их начинать. Меня ты, конечно, не пригласишь, но мне твоего приглашения и не нужно. Я все равно найду тебя где угодно, ты же знаешь. Но если одного ключа будет недостаточно, а я подозреваю, что так и случится, то я помогу тебе найти недостающих кошек.
– Не боишься, что я могу обмануть тебя?
– Нет.
– Это еще почему?
Джек окинул Диану взглядом, затем медленно подошел ближе к ней. Нежно провел пальцем по ее подбородку и сказал со вздохом:
– Потому что ты не умеешь лгать, Диана, вот почему. Ты помнишь тот день, когда ты упала в развалинах, в Ирландии? Сколько тебе было тогда? Тринадцать?.. Да, наверное, тринадцать. Ты изо всех сил старалась скрыть от меня, как тебе больно. Но я все прочитал по твоим глазам. Ты хотела казаться смелой и сильной в моих глазах. Но лгать, повторяю, ты не умела никогда. И я увидел твою боль, и взял тебя на руки, и отнес в лес, на лужайку, чтобы приложить лист подорожника к твоей пораненной ноге и утешить тебя поцелуем. Ты помнишь тот день?
Помнила ли она тот день? Еще бы! Она помнила его в мельчайших подробностях, помнила каждое прикосновение Джека, каждое его слово, и тот поцелуй, конечно же, помнила до сих пор. Да, ей было больно тогда и хотелось плакать. Она действительно крепилась изо всех сил, чтобы скрыть свою боль от Джека. Каким нежным он был тогда с нею! Как он нес ее тогда на руках – словно древний рыцарь, спасающий даму своего сердца. Это было так романтично, так волнующе. И какой же прекрасной казалась ей тогда жизнь, каким светлым представлялось будущее – их общее с Джеком будущее!
Когда же это было, боже мой! Сто лет тому назад, целую вечность тому назад! Неужели она так сильно ошибалась тогда в Джеке? Неужели была настолько слепа, что видела только то, что ей хотелось видеть?
Джек все стоял, глядя ей в глаза и не убирая руки от ее подбородка. Она отвела ладонь Джека от своего лица и протянула руку, сама коснулась пальцами его небритой щеки.
– Где теперь тот мальчик, Джек? – тихо спросила она. – Куда он исчез?
Джек прикрыл глаза.
– Если он и был когда-нибудь, – ответил он, – то ты его убила.
– Я его убила?! – гневно вскричала Диана, делая шаг назад. – По-моему, это было самоубийство.
– Думай что хочешь. Мне теперь это безразлично. Теперь мы связаны с тобой только заключенным договором, не так ли?
Диане было очень неприятно покидать мир воспоминаний и возвращаться к печальной действительности, но что поделать?
А дела ее обстоят действительно очень печально. Несмотря ни на какие ее уловки, Джек найдет ее на краю земли. Найдет и украдет сокровища, на поиски которых она готова положить жизнь – так же, как положил свою жизнь ее отец. А все, что было прежде, – кончено, кончено навсегда, разрушено в тот черный пень, который должен был стать самым светлым днем в ее жизни, в день их свадьбы.
– Хорошо, – со вздохом сказала Диана.
Она вернулась мыслями к посланию Клеопатры. Жизнь продолжается, и теперь самое неотложное – это расшифровать текст. Письмо остается непрочитанным уже столько веков!
Диана развернула лист бумаги, исписанный иероглифами, и поднесла его к глазам. Вот они – слова, написанные в Александрии, но не дошедшие до Рима и долгие тысячелетия пролежавшие на морском дне. О чем они поведают ей сейчас?
Диана прочла, покачала головой и опустила руку с зажатым в ней листом бумаги.
– Что там написано?
Голос Джека прозвучал для Дианы откуда-то издалека.
– Это ни о чем не говорит мне, – отрешенно ответила она.
– Читай!
Она знала, что не обязана делать это, но текст записки и в самом деле не говорил ни о чем. Диана обернулась к Джеку и громко прочитала:
– «Кто в сладчайший из дней...»
– А дальше?
– Это все.
– А кто этот «кто»?
– Понятия не имею. По-моему, это просто часть фразы. Возможно, загадка какая-то. Или головоломка.
Джек помолчал, глядя на то, с какой любовью рассматривает Диана помятый лист бумаги.
– Значит, нам надо найти недостающие строки, – сказал он.
– Но как же их найти? – с отчаянием спросила Диана.
– Я уже сказал, это мое дело. Не грусти и оставайся здесь. Я скоро вернусь. Не съезжай никуда из этой гостиницы.
На следующий день Джек снова стоял перед домом Али Паши, возле двери, охраняемой вооруженными до зубов янычарами. Они беспрепятственно пропустили его, и Джек вошел в просторный холл, богато украшенный восточными коврами.
– Его высочество обедают и не могут принять никого, – сказал Джеку подошедший слуга, одетый в длинный белый кафтан и шаровары. – Прошу вас перенести свой визит на более позднее время.
– Меня он примет. Скажите ему, что пришел Джек Резерфорд.
– Но, сэр, я не могу...
– Сможешь, приятель...
Слуга скрестил на груди руки, поклонился Джеку и сказал:
– Я согласен сообщить о вашем приходе, сэр, но должен предупредить: его высочество всегда обедает в одиночестве и не принимает в это время никого.
– В таком случае передайте ему, что если я и вернусь, то не раньше, чем через месяц.
Слуга поклонился еще раз и ушел. Джек остался ждать, ни на секунду не сомневаясь в том, каков будет ответ Али Паши. Наконец вновь послышались торопливые шаги, и вернувшийся слуга сказал Джеку, не забыв поклониться при этом еще раз:
– Его высочество окажет честь мистеру Резерфорду и примет его немедленно.
– Весьма польщен, – усмехнулся Джек. – Где он?
– Прошу следовать за мной, сэр. Я покажу вам дорогу.
Джек пошел следом за слугой, сохраняя на лице презрительную гримасу. Они остановились перед высокой резной дверью, и Джек уже взялся было за позолоченную ручку, но путь ему загородил стоявший на страже возле двери янычар. Слуга, сопровождавший Джека, испуганно крикнул:
– Я сам объявлю о вашем прибытии, сэр!
Он приоткрыл дверь, осторожно вошел внутрь и громко, торжественно провозгласил:
– Мистер Джек Резерфорд, ваше высочество, – и, обернувшись к Джеку, добавил, сопровождая свои слова широким жестом руки: – Его высочество, светлейший Али Паша, Тень господа на земле, позволяет вам войти.
Джек молча прошел мимо слуги и оказался в просторном зале, застеленном драгоценными персидскими коврами. Старинные фарфоровые вазы с цветами, невесомые занавески, переливающиеся всеми цветами радуги при каждом дуновении ветерка, золотые чеканные тарелки на стенах. В углах зала в массивных кадках – развесистые пальмы.
Под одной из них, откинувшись на горе подушек, возлежал человек. Одна нога его была вытянута, а вторая согнута в колене и прикрыта краем длинного кафтана из драгоценной парчи с серебряным и золотым шитьем, перехваченного широким черным атласным поясом. В свои сорок лет Али Паша был все еще очень красив. Тонкие черты лица и особый оттенок кожи – светло-коричневой, похожей на цвет кофе с молоком. Волосы – жесткие, короткие и слегка курчавые. Чувственные полные губы обрамлены тонкой щеточкой усов. Массивный подбородок Али Паши выдавал в нем человека с непреклонным и гордым характером. Да, неудивительно, что перед мужественной красотой этого человека не могли устоять даже первые красавицы туманного Альбиона.
На низком столике перед Али Пашой стояло огромное серебряное блюдо с дымящимся рисом, цыплятами и пряными травами. Он зачерпнул горсть риса, с помощью куска лаваша отправил в рот, прожевал и только после этого указал Джеку широким жестом на место рядом с собой.
– Заходите, Резерфорд, разделите со мной мою трапезу. Я рад видеть вас.
Голос у Али Паши был низким, чистым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25