– Ты могла бы позволить мне заботиться о тебе. – Усмехнувшись, Ноубл добавил: – Хотя, быть может, ты права и все обстоит совсем наоборот. В конце концов, вчера я лежал на земле и между мной и адом стояла только ты со своим ружьем. Возможно, это я нуждаюсь в твоей заботе, даже если моя гордость протестует против этого.
– Что касается тебя, Ноубл, то для заботы о тебе потребовалась бы целая армия янки. А что касается меня… Мне бы хотелось, чтобы ты ответил на несколько вопросов. Например, что хорошего в гордости, если за нее платишь честью?
– Моей честью или твоей?
– Твоей.
– Ты говоришь о своей сестре? Неужели нам нужно снова к этому возвращаться?
– Похоже на то. Ты скверно обошелся с ней, Ноубл. Неужели тебе безразлично то, как она страдала после твоего отъезда?
– Ты обсуждала это с Делией?
– Когда мы говорим о тебе, то это всегда заканчивается спором.
– Как и наши с тобой разговоры на эту тему. Я уже советовал тебе, Рейчел: спроси Делию о том, что произошло между нами. Сам я ничего не могу тебе рассказать.
«Неужели все дело снова в его проклятой гордости? – подумала Рейчел. – Гордость не позволила ему сообщить Джессу Мак-Ви о его сыне, не позволила обратиться за помощью. Неужели она же не позволяет ему говорить о Делии?»
– Интересно, почему ты не можешь рассказать мне о тебе и моей сестре?
– Потому что это не моя тайна, а ее.
Что он имеет в виду? Что может скрывать от нее Делия?
Наклонившись, Ноубл сорвал маленький подсолнух и осторожно воткнул его ей в волосы.
– Поговорим о чем-нибудь другом, ладно?
Рейчел вытащила цветок и отшвырнула в сторону, потом опустилась на траву и стала надевать сапоги.
– Мне не о чем с тобой разговаривать. Я должна возвращаться домой.
Ноубл, покусывая травинку, наблюдал за ней и вспоминал ее прекрасное тело в тот день, когда она сбросила одежду, чтобы войти к нему в реку. Конечно, сейчас не время об этом думать. Должно быть, она бы застрелила его, если бы он снова предложил ей поплавать.
– Что ты вчера делала в городе? – спросил Ноубл, пытаясь задержать Рейчел.
– Если хочешь знать, заказывала себе новое платье.
– Вот как?
– Да, для праздника урожая.
Ноубл удивленно поднял брови:
– Этот праздник все еще отмечают?
– Конечно. Но тебе что до этого? Винсенте никогда не посещали городские праздники, и едва ли ты нарушишь традицию. Наверное, наши танцы для тебя чересчур примитивны. – Она натянула второй сапог. – Кстати, немногие в округе Мадрагон получали приглашение на фиесту Винсенте.
Ноубл протянул ей руку, чтобы помочь подняться. Рейчел сперва хотела отказаться, но решила, что это выглядело бы по-детски.
– У моего отца были странные предрассудки, Рейчел. Он считал, что мужчина не должен вступать в брак и даже развлекаться «за пределами своего класса». А я даже не знаю, что собой представляет мой класс.
– В любом случае это высший класс! – усмехнулась она.
Ноубл разглядывал легкую россыпь веснушек на ее дерзком маленьком носу. И почему только женщины так стремятся, чтобы их кожа была абсолютно белой? У Рейчел такие очаровательные веснушки. Ему хотелось сжать ее в объятиях и поцеловать каждую из них.
– Итак, – заговорил Ноубл, – ты пойдешь на танцы и разобьешь сердце сразу всем мужчинам. – Он сильнее стиснул ей руку. – Между прочим, я никогда не спрашивал, есть ли в твоей жизни какой-нибудь особенный мужчина.
Рейчел с трудом освободила руку.
– Это не твое дело, – неуверенно ответила она.
Ноубл рассмеялся, подошел к своей лошади и вскочил в седло.
– Кстати, ты не знаешь, почему мистер и миссис Мак-Ви сегодня явились ко мне домой и при этом буквально лучились добротой? Миссис Мак-Ви привезла пироги, варенье и желе в таком количестве, что я мог бы открыть собственную лавку.
– С какой стати я должна знать об этом?
– Кажется, я разоткровенничался с тобой насчет смерти их сына…
Рейчел уставилась на носок черного сапога Ноубла.
– Если они вдруг прониклись к тебе симпатией, то рано или поздно разочаруются.
– Рейчел, ты самая невероятная из всех женщин, каких мне приходилось встречать! Чтобы разобраться в тебе, мне приходится игнорировать все правила, которых я обычно придерживался. Ты как ртуть, которую нельзя удержать в руке. Ты абсолютно непредсказуема!
– Не сомневаюсь, что женщин в твоей жизни было более чем достаточно.
Усмехнувшись, Ноубл коснулся полей шляпы и пришпорил лошадь.
– До встречи, Зеленые Глаза!
Как только Ноубл скрылся из виду, Рейчел подобрала подсолнух и прижала его к сердцу. И зачем только он вернулся в Техас?! Если бы он жил где-то далеко, она бы провела остаток жизни, продолжая его ненавидеть…
Впрочем, теперь Рейчел понимала, что никогда по-настоящему не ненавидела Ноубла.
16
Кожаное седло скрипело под Рейчел, когда она наклонялась в разные стороны, пересчитывая телят, которых загоняли в кораль для клеймения. Заблудившиеся коровы, не имевшие клейма, становились собственностью фермера, поставившего на них свое тавро. В минувшие годы по пастбищам бродило множество голов скота, но теперь их стало гораздо меньше.
Выражение лица стоящего рядом Зеба подсказало Рейчел то, что она уже знала.
– Их слишком мало, мисс Рейчел.
– Зеб, ты же знаешь, какие сейчас высокие налоги. Кроме того, в Техасе все еще действуют законы военного времени. Только крупный рогатый скот может спасти ранчо. На востоке говядина пользуется большим спросом.
– Да, но весь фокус состоит в том, мисс Рейчел, чтобы доставить стадо к железнодорожной станции и отправить на восток. У нас недостаточно голов, чтобы дело того стоило.
– Знаю.
– Может быть, в будущем году, – ободряюще добавил Зеб.
Рейчел тяжело вздохнула:
– Я насчитала двадцать две головы, Зеб. – Она подала ему знак закрыть ворота. – Не так плохо для этого времени года.
Старик снял шляпу и почесал голову.
– Думаю, этих мы нашли потому, что сейчас засуха и они держатся поближе к реке.
Рейчел наблюдала, как старший ковбой, Тэннер Гиббонс, набросил аркан на теленка, другой работник повалил его наземь, а третий поставил на нем клеймо в форме шпоры. Она почувствовала знакомый запах паленой шкуры. Теперь с тавром «Сломанной шпоры» все это стадо принадлежало ей.
Тэннер был высоким худощавым парнем, с ясными серыми глазами и светло-каштановыми волосами. Он был прирожденным ковбоем и провел всю жизнь в «Сломанной шпоре». Покончив с последним теленком, он взобрался на ограду и посмотрел на свою хозяйку.
– Думаю отвести их на северное пастбище. Оно недалеко от реки, и травы там достаточно. – Тэннер устремил взгляд на безоблачное небо. – Если скоро не пойдет дождь, мы можем потерять большую часть стада.
Рейчел заслонила глаза от яркого солнца рукой в перчатке.
– Нам приходится мириться с янки и засухой – не знаю, что из них хуже. – Она улыбнулась Тэннеру. – Пожалуй, все-таки янки. Я ожидаю услышать со дня на день, что они строят форт в Таскоса-Спрингс.
Тэннер едва мог говорить, когда Рейчел смотрела на него своими зелеными глазами. Все на ранчо, кроме его владелицы, знали, что он влюблен в нее. Ему хотелось сказать ей о своих чувствах, но он понимал, что недостаточно хорош для такой девушки. Она была леди, а он всего лишь молодым ковбоем без гроша за душой. Ни одной женщиной Тэннер не восхищался так, как своей хозяйкой. В седле она не уступала ни одному мужчине и никогда не жаловалась, если ей приходилось часами ездить верхом под дождем. Отец воспитывал ее, как мальчишку, но это не мешало Тэннеру видеть в ней ослепительную красавицу. Конечно, она может получить в мужья любого мужчину, который ей приглянется.
– Вы собираетесь на танцы, мисс Рейчел? – набравшись смелости, спросил Тэннер. Он нервно теребил в руках шляпу, стараясь, чтобы дрожь в голосе не выдала его волнения.
– Разумеется – как и все остальные. – Рейчел кивнула в сторону дома. – Даже мой зять прибыл сегодня из Остина, чтобы посетить праздник. – Она усмехнулась. – Будем надеяться, что он обойдется без длинных речей.
– Возможно, он когда-нибудь станет губернатором, – заметил Тэннер. – Если только чертовы янки… – Он покраснел. – Прошу прощения, мэм. Я хотел сказать, если янки в Вашингтоне вернут нам право голосовать.
Над головой Рейчел пролетело несколько сарычей. «Наверное, еще одна корова пала, – с грустью подумала она. – Мы уже потеряли столько голов».
– Если нам позволят голосовать, можешь не сомневаться, что мой зять получит свою долю голосов – он об этом позаботится.
– Мисс Рейчел… – Тэннер попытался улыбнуться, но его губы дрогнули, а лицо покраснело.
– Да, Тэннер?
– Не могли бы вы… э-э… – Он снова запнулся.
Рейчел улыбнулась:
– Я обязательно приберегу для тебя один танец.
– В самом деле, мэм? – Теперь лицо Тэннера покраснело от удовольствия.
* * *
Уит посмотрел в окно, прислушиваясь к мычанию коров и голосам ковбоев. Хотя «Сломанная шпора» не являлась особенно крупным ранчо, она была важна для Уита, поскольку выходила к реке Брасос и граничила с Каса дель Соль – королем всех ранчо Техаса. В свое время ранчо Винсенте принесло процветание Таскоса-Спрингс. Все лавки города продавали товары для Каса дель Соль, банк приобрел влияние благодаря связанным с нею финансовым операциям, Винсенте нанимали на работу сотни людей. Уит хотел занять место Ноубла Винсенте, а не пребывать в его тени. Каждый раз, глядя на Делию, он вспоминал, что Ноубл был ее первым мужчиной, и ненавидел его за это.
– На что ты уставился, Уит? – спросила Делия, обвивая золотистую прядь волос вокруг головы и закрепляя ее украшенным драгоценными камнями гребнем.
– На ранчо, которым управляет женщина и которое процветает в отличие от его соседей. Но так будет недолго. Еще до следующей весны у твоей сестры начнутся неприятности.
– Что ты имеешь в виду?
– Налоги! – Прищурившись, Уит снова посмотрел в окно на Рейчел, идущую к дому. Ему были хорошо видны ее туго обтянутые рубашкой груди и изгибы бедер, которые не могли скрыть кожаные брюки. – Несмотря на отчаянные усилия собрать заблудившихся коров, Рейчел не удастся накопить достаточно денег, чтобы уплатить налоги на ранчо.
Делия выглядела раздосадованной.
– Ради бога, Уит, не заводи разговор с Рейчел о продаже ранчо, иначе она будет злиться весь вечер!
Уит отошел от окна, с усмешкой наблюдая, как его жена искусно накладывает на щеки румяна.
– Традиционный праздник урожая. Прекрасный мы проведем вечер, ведя остроумные беседы со старыми друзьями! Как же я буду этим наслаждаться!
– Иногда мне кажется, Уит, что ты забыл, откуда ты родом, – недовольно отозвалась Делия. – Ты вырос в Западном Техасе, появился на свет в хижине, а твой отец был ковбоем. Это твой народ, но ты забываешь об этом, находясь в Остине и пытаясь впечатлить своих расфуфыренных друзей.
Уит нахмурился. Он смог вытащить себя из трясины, в которой родился. У него был роскошный дом в Остине, красивая жена и влиятельные друзья. Естественно, он не любил, когда ему напоминали, что его отец был простым ковбоем. Правда, иногда это шло ему на пользу, когда он завоевывал голоса фермеров, давая им понять, что некогда был частью их мира. Уит обладал способностью быстро менять личину в зависимости от ситуации и окружения.
– Мой народ – все граждане Техаса, – с легким раздражением отозвался он, кладя руки на плечи жены и глядя на ее отражение в зеркале. – Разве ты не знаешь, как они любят меня?
– А ты сам-то любишь кого-нибудь?
Руки Уита скользнули вниз, к ее полной груди.
– Я хочу тебя – это чувство куда сильнее, чем любовь. – Наклонившись, он поцеловал Делию в шею, потом поднял ее и привлек к себе. – Я сделал отличный выбор, когда женился на тебе. Но, должен признаться, твоя маленькая сестричка становится первой красавицей в семье.
Делия оттолкнула его:
– Ты испортишь мне прическу. – Тебе не нравится, когда я говорю о твоей сестре, верно? – В его голосе послышались нотки враждебности.
Делия повернулась к нему, свирепо блестя глазами.
– Я знаю о твоих похождениях, Уит, и меня не заботят твои женщины, пока ты не похваляешься ими передо мной. Но если ты подойдешь к моей сестре, я тебя убью!
Он снова обнял ее:
– Интересно, твой гнев вызван желанием защитить Рейчел или ревностью? Малютка Рейчел стала лакомым кусочком.
– Если ты притронешься к моей сестре, ты умрешь, – повторила Делия и посмотрела мужу в глаза. – Оставь ее в покое, Уит. Рейчел не такая, как мы с тобой. Она… особенная.
Уит взял бутылку и налил в стакан немного бренди.
– А если я хочу, чтобы ты меня ревновала? Ты бы могла поверить, что я бы никогда не взглянул на другую женщину, если бы ты любила меня?
Он передал стакан Делии. Она залпом выпила бренди и протянула стакан для новой порции.
– Довольно, прелесть моя. Это становится дурной привычкой.
– Ты сам приучил меня к этому. – Делия рассмеялась, тряхнув золотой гривой. – Теперь я и дня не могу прожить без бренди.
– А ты бы поверила, если бы я сказал, что хочу, чтобы ты бросила пить?
– Нет, не поверила бы. Тебе нравится, когда я пьяна. Не знаю, почему.
Уит провел пальцем по ее губам.
– Почему ты вышла за меня замуж?
Она снова засмеялась:
– Потому что ты попросил меня. Хотя я всегда знала, что ты видел во мне не женщину, а красивую вещь, которой можно хвастаться перед друзьями.
Уит прижался щекой к щеке Делии, вдыхая аромат ее духов.
– Возможно, ты права. – Он слегка укусил ее за мочку уха. – Но ты возбуждаешь меня, как никакая другая женщина. И ты тоже хочешь меня!
Делия едва не задохнулась, когда Уит впился в ее губы, и невольно обняла его за плечи. Но перед ее мысленным взором стояло другое лицо – лицо Ноубла с темными испанскими глазами. «Это Ноубл целует и ласкает меня, – твердила она себе. – Ноубл, Ноубл, Ноубл…»
– Мы не успеем приготовиться к празднику, – прошептала Делия.
– Еще достаточно времени, – отозвался Уит, раздевая ее и укладывая на кровать. – Тебя не было слишком долго, Делия. Я соскучился по тебе.
Она изумленно заморгала, видя в его глазах искреннее чувство. Неужели Уит любит ее по-настоящему? Делия никогда этого не знала. На людях они выглядели любящей парой, которой все завидовали, но в спальне превращались в два тела, ищущих только физического наслаждения.
Делия отдалась страсти, которую всегда возбуждал в ней Уит. Образ Ноубла потускнел – теперь она видела перед собой только своего мужа.
Уит проник в нее с такой силой, что едва не сбросил с кровати. Злоба и страсть, бушевавшие в нем, делали его хорошим любовником. Делия отвечала на каждое его движение, постанывая от удовольствия.
– Это не любовь, – прошептала она, когда они достигли кульминации.
– Нет, – согласился Уит. – Всего лишь животная страсть. Но это куда лучше, чем любовь.
– И когда же эта страсть погаснет?
– Когда мы оба будем в аду, – ответил Уит. – А может, она переживет и это.
17
Звуки музыки и смеха смешивались с приветствиями вновь пришедших. Праздник урожая был одним из главных событий года в округе Мадрагон. Эта традиция зародилась вместе с основанием города в 1844 году. Конечно, во время войны танцев не было – считалось непатриотичным праздновать, когда молодые парни гибли в сражениях далеко от дома.
Танцы происходили в старой ратуше, и веселые мелодии слышались на пустых улицах Таскоса-Спрингс. Едва ли во всем графстве нашлись бы мужчина, женщина или ребенок, отказавшие себе в удовольствии присутствовать на празднике. Многие женщины весь год откладывали деньги на покупку нового платья. Молодые девушки с нетерпением ожидали возможности пофлиртовать с приглянувшимися им джентльменами в городских костюмах, которых здесь было не меньше, чем ковбоев в традиционном для Запада облачении.
Рейчел прибыла с сестрой и зятем в их экипаже. Как только нога Уита коснулась земли, его рот растянулся в улыбке и он смешался с толпой, пожимая людям руки, хлопая их по спине и расспрашивая об их семьях. Делия покорно следовала за ним, но выглядела скучающей. Она всегда ненавидела этот праздник, предпочитая элегантные балы и званые вечера в высшем обществе Остина.
Уит вел под руку Делию, но его глаза были устремлены на Рейчел. От этого ей было не по себе. «Чего ради он на меня уставился?» – думала она. Войдя в зал, Рейчел внезапно ощутила глубокую печаль при мысли о павших на войне. У этих людей были лица и имена, они были ее соседями. Она надеялась, что не увидит здесь синих мундиров янки.
Зал был украшен разноцветными лентами и фонариками – местные старые девы потрудились на совесть. «Возможно, и я вскоре стану одной из них», – подумала Рейчел. Задержавшись на ступеньке у входной двери и окидывая взглядом толпу, она не догадывалась, что ее появление привлекло всеобщее внимание и что она сразу затмила всех женщин в зале. Ее голубое бархатное платье с широкой юбкой подчеркивало тонкую талию, рыжие с золотым отливом волосы падали на обнаженные плечи, придавая коже кремовый оттенок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24