От этого Лили почувствовала такую ошеломляющую, до головокружения, радость, что она даже испугалась, как бы ей не упасть и не запачкать свой великолепный наряд. Она свободна. О Господи, она свободна! Лили засмеялась от счастья и закружилась, чего ни одна уважающая себя леди никогда бы не сделала. Потом раскрыла зонтик и пошла дальше, не беспокоясь ни о чем на свете.
Два часа она ходила куда душе угодно, с наслаждением вбирая новые ощущения. Когда Лили случайно набрела на каменную церковь, старейший, как сообщала табличка, храм в Америке, она поставила свечку за здравие Роуз.
— Нам придется еще немного подождать, но я делаю это для нас. Я приеду за тобой.
Для Роуз и тети Эдны ожидание не было томительным, поскольку они не знали, что Лили выпустили на свободу, а подруги по заключению думали, что она сейчас в штате Миссури.
Господи, ведь если с ней что-то случится, никто ее и искать не станет. На миг Лили охватило беспокойство, но, поразмыслив, она пришла к выводу, что для того, чтобы успешно сыграть роль Мириам, это даже необходимо.
Поколебавшись, она поставила свечку и за здравие Мириам Уэстин.
— Я постараюсь разузнать о тебе, — пробормотала Лили, глядя на разгорающийся огонек. — И не забуду, что изменение в моей судьбе произошло, возможно, из-за случившегося с тобой несчастья. Я узнаю все, что должна узнать, и постараюсь не посрамить твоего имени.
После церкви Лили снова вернулась на площадь, где мексиканские и индейские торговцы продавали глиняные изделия, еду, всевозможные серебряные безделушки, украшенные бирюзой, и другие товары, которые, возможно, придутся по вкусу разношерстной публике, волей судьбы оказавшейся в Санта-Фе.
Лили с восторгом чувствовала на себе восхищенные взгляды, шла по площади, не торопясь и слегка покачивая бедрами: именно так, по ее мнению, должна идти настоящая леди. Хорошенько рассмотрев товары, она решила потратить часть денег, которые отложила на дорогу до Миссури, чтобы купить и послать Роуз какую-нибудь безделушку.
Она разглядывала лежавшие на индейском одеяле серебряные цепочки, пытаясь определить, какая из них понравилась бы ее дочке, и вдруг Лили словно молнией ударило. Она же совершенно не знает Роуз. За время ее тюремного заключения тетя Эдна написала ей только два письма, которые не изобиловали подробностями. Может, тетушке не хотелось причинять ей боль упоминанием о дочери. Эдна писала, как идут дела на ферме, о погоде, о женщинах, с которыми она шила стеганые одеяла, и заканчивала коротко: «Роуз здорова и растет хорошей помощницей».
Лили с трудом проглотила комок в горле. Она не знала, какого цвета у дочки волосы, густые они или не очень, какого цвета глаза: такие же голубовато-лиловые, как у нее, или темные, как у Сая? Она представления не имела, застенчивая Роуз или непосредственная, шустрая или медлительная, и смастерила ей Эдна куклу из кукурузных листьев или нет.
Когда пелена слез исчезла, Лили увидела рядом скромно одетых женщину и девочку, их шляпки от солнца явно указывали на то, что живут они в повозках для переселенцев. Девчушка не сводила с нее огромных глаз, а заметив взгляд Лили, улыбнулась и тотчас зарылась лицом в мамины юбки..
— О Господи…
При одном взгляде на дочь незнакомой женщины Лили узнала о ней больше, чем о Роуз.
Чувствуя бегущие по щекам слезы, она круто развернулась и бросилась прочь, но столкнулась с каким-то высоким, крепким мужчиной.
— П… простите…
— Лили? — Перед ней стоял Куинн. — Где, черт побери, вас носило? Мы уже больше часа вас ищем! Что случилось? Вас кто-то обидел? — Куинн обвел грозным взглядом толпу, ища виновника ее слез.
— Нет-нет, просто… Может, сядем куда-нибудь?
Куинн подвел ее к столику под деревом у входа в небольшой ресторанчик. Заказав у подскочившего официанта кофе, он внимательно посмотрел на Лили и снова нахмурился:
— Больше так не делайте. Если хотите куда-нибудь пойти, скажите мне или Полу.
— Я должна спрашивать разрешения на прогулку?
Лили достала из сумочки носовой платок и вытерла глаза.
— Мы подумали, что вы помчались нанимать карету до Миссури. Нужно было хотя бы оставить записку. Почему вы ушли одна? Думаю, вам уже известно, что женщину на прогулке должен сопровождать мужчина.
— То есть надсмотрщик! — выпалила Лили, немного пришедшая в себя.
Девочка с мамой ушли, но ведь ей будут встречаться и другие маленькие девочки. Другие, а не Роуз.
Несколько часов назад она мечтала о жизни Мириам, а теперь ей хотелось немедленно отправиться домой.
— Я хочу, чтобы вы кое-что поняли. — Лили смело встретила твердый взгляд серых глаз Куинна. — В эту минуту мне до смерти хочется домой, но я не уеду в Миссури. Я выполню данное вам обещание ради нашего с Роуз будущего.
А про себя подумала, что она не из тех, кто сбегает, наплевав на свое обещание, и Куинн не единственный, кто пойдет на все ради достижения своей цели.
— И вот еще что. Да, я не люблю никаких правил, но у меня есть несколько, по которым я живу. Если я даю слово, то никогда его не нарушаю и, значит, сделаю все от меня зависящее, чтобы убедить всех, что я ваша жена.
Официант принес кофе и, решив, что клиенты попались богатые, долго крутился возле столика, пока Куинн раздраженным взмахом руки не отослал его.
— Почему вы плакали? — спросил он, помолчав.
— А какое вам дело до слез публичной девки?
— Опасно быть уверенной в том, что умеете читать мысли других.
Лили ждала от него извинений, но увы. Она взглянула в сторону ресторанчика, откуда доносились звуки гитары. У окна стояла прижавшаяся к ухмыляющемуся ковбою хорошенькая мексиканка, которая жевала маисовую лепешку с маслом и, вытирая жирный подбородок, наблюдала за снующими по площади людьми. В отличие от мужчины, сидевшего напротив Лили, выражение лица ковбоя не составляло тайны.
— Ваши мысли для меня не секрет. Вас интересуют собственная персона и желание стать губернатором. Вы это ясно дали понять.
Куинн умудрялся держаться от Лили на расстоянии, даже находясь в тесной карете.
— Представьте, то же самое могла бы сказать и Мириам.
Куинн достал из жилетного кармана сигару, и в ту же секунду услужливый официант чиркнул спичкой.
Лили молча наблюдала за этой сценой. Как быстро и легко Куинн добился подчинения! Чем ближе она знакомилась с ним и Полом, чем свободнее чувствовала себя в их присутствии, тем быстрее забывала, что они люди богатые и властные. Черт побери, забыла она и то, что эти люди могут отправить ее в тюрьму, даже глазом не моргнув. А ей следовало бы помнить.
— Вы когда-нибудь задаете себе вопрос, где сейчас Мириам? — спросила Лили, вспомнив обещание, которое дала его жене в церкви.
— По-моему, мы это уже обсудили, — невесело усмехнулся Куинн.
— Все-таки есть что-то странное в ее исчезновении, — раздраженно сказала она. — Вы когда-нибудь думаете о ней?
— Я думаю о ней всякий раз, когда смотрю на вас. Да, вы совершенно правы. Все в моей жизни посвящено выборам. Они важны для меня, я очень хочу победить, но это не означает, что мне безразлична судьба жены. Мы с вами, Лили, чужие люди, такими и останемся. Ни у вас, ни у меня нет причин для того, чтобы посвящать друг друга в личные дела.
— Вы меня не любите, верно?
Солнце било Куинну прямо в лицо, и она видела, какие взгляды бросают на него проходящие мимо их столика женщины. Лили почувствовала ревность, хотя не желала ничего испытывать к Куинну Уэстину, не желала тонуть в его глазах цвета ртути, не желала думать о его сильном и крепком теле. Но больше всего ей не хотелось выслушивать ответ на свой глупый вопрос о том, как он к ней относится.
— Я никогда вас не узнаю, потому что вы играете роль другой женщины. Глядя на вас, я поневоле вижу Мириам. Да и актрисе не обязательно знать своего партнера. Мы с вами чужие люди, только ненадолго встретились и, когда все закончится, пойдем своей дорогой.
Лили кивнула, после чего задала вопрос, который невольно сорвался с языка:
— Вы не любите меня, потому что я — это я, или потому, что я напоминаю вам Мириам?
Куинн гордо вскинул голову, серые глаза метали холодные молнии. Похоже, она задела больное место.
— А вы как думаете, черт побери?
— Наверное, я не так спросила, — осторожно произнесла Лили, не зная, следует ли ей продолжать. — Надо было спросить, любили ли вы Мириам…
— Допивайте кофе! — резко бросил он, достал из кармана золотые часы, взглянул на циферблат. — У Пола на весь день составлен для вас график, а я должен проверить расписание экипажей, следующих до Денвера.
Теперь Лили не сомневалась, что в семейной жизни Куинна было не все гладко. Всякий раз, когда он смотрел на нее и видел перед собой Мириам, она чувствовала его ярость и негодование. Это не ее, Лили, он не любил, а воспоминания, которые она у него вызывала.
Лили встала, расправила юбку и нехотя подала ему руку, уже зная, что будет дальше: едва она коснется его руки, по ее телу пробежит дрожь. Так и случилось. Лили замерла, Куинн тоже застыл на месте.
Десять лет назад она бы не поняла, что между ними происходит, отчего короткие периоды спокойствия вдруг сменяются бурными вспышками гнева. Даже теперь, став мудрее и опытнее, она пыталась уверить себя, что ничего особенного не случилось, ноги не становятся ватными, по телу не разливается жар.
Она могла бы убеждать себя до бесконечности, но факт оставался фактом: стоило Куинну прикоснуться к ней, и она забывала обо всем на свете. Лили отчаянно сопротивлялась этому влечению, понимала, что оно принесет кучу ненужных осложнений, но ничего не могла с собой поделать.
Ее положение усугублялось еще и тем, что, несмотря на холодность Куинна, она частенько замечала в его взгляде страстный огонь.
Люди проходили мимо ресторанчика, а они продолжали стоять, хмуро глядя друг на друга. Внезапно глаза Куинна вспыхнули жарким огнем, и по телу Лили невольно пробежала дрожь, ноги у нее подкосились, дыхание перехватило.
Машинально стиснув руку Куинна, она облизнула пересохшие губы. И внезапно ей в голову закралась непрошеная мысль: а как они с Куинном будут спать, когда станут жить в одном доме, разыгрывая из себя мужа и жену?
— Ты ей веришь? — спросил Пол, знаком отослав кудрявого официанта-мексиканца.
— Не должен, но верю, — ответил Куинн и, пожав плечами, добавил: — Придется нам поверить, что она не сбежит при первом удобном случае. Ведь сегодня она не сбежала. Уверяет, что и не сделает этого.
Они ужинали в мужском клубе Санта-Фе, напоминавшем Куинну денверский клуб, членом которого он состоял. Столовая и курительная комната отделаны панелями из вишневого дерева, на стенах — картины на тему охоты, в воздухе плавает сигарный дым, слышится гул мужских голосов. Если бы не чучела игуаны и броненосца на каминной полке, Куинн мог бы подумать, что находится в Денвере.
— Прежде чем мы начнем говорить о Лили, — заметил он, кладя вилку, — давай обсудим изменения, внесенные тобой в мою речь, с которой я собираюсь выступить перед окружными законодательными властями.
— Я в курсе всех твоих возражений, — остановил его Пол. — Мы их вчера уже обсуждали. Но если ты предложишь эти меры в отношении горной промышленности, считай, что зарезал себя без ножа.
— Когда ты последний раз был на шахте, Пол? Я — совсем недавно. И увиденное привело меня в ужас. — Куинн наклонился вперед. Взгляд его стал напряженным. — Пустую породу сваливают рядом с горными выработками, на такой земле ничто не будет расти. А я предлагаю, чтобы хозяева рудников велели убрать этот мусор. Пускай навезут земли и закроют весь шлак, иначе жителям Колорадо придется целый век любоваться унылым пейзажем.
— Хозяева небольших шахт обязательно уклонятся от работы, следовательно, бремя финансовых затрат ляжет на плечи крупных шахтовладельцев. Значит, ты собираешься ввести в дополнительные расходы тех, кто финансирует твою предвыборную кампанию. Финансовые магнаты никогда не поддержат твое предложение. И тебя, Куинн.
— Но ведь затраты не такие большие по сравнению с выгодой, которую они получат.
— Ты шутишь? Потребуется уйма денег, чтобы нанять рабочих, которые должны будут выкопать пустую горную породу и отвезти ее подальше от рудника. Воротилы бизнеса наверняка потребуют, чтобы будущие жители Колорадо сами убирали горы шлака, если не желают смотреть на него. Куинн, все делается во имя прибыли, и тебе это отлично известно. А ты со своими нововведениями представляешь угрозу для ее получения.
Куинн раздраженно взъерошил темные волосы.
— Иногда я задаю себе вопрос: какого черта я ввязался в эту предвыборную гонку? Любая цель, которую я перед собой ставлю, вызывает у тебя массу возражений и кажется невыполнимой.
— Это политика, мой друг, — улыбнулся Пол. — Я варюсь в ней дольше тебя и знаю, что нужно действовать с предельной осторожностью, чтобы не наступить кому-нибудь на больную мозоль. Нельзя попирать интересы людей, чьи деньги помогут тебе победить на выборах.
— Может, в предложении Лили есть смысл, — заметил Куинн. — Наверное, мне в самом деле нужно было рассчитывать на собственные деньги и стать независимым кандидатом.
К их столику подошел официант, чтобы убрать пустые тарелки, и Пол, заказав бренди, продолжил разговор:
— Лишь человек, абсолютно несведущий в политике, может предложить такой дорогой способ проиграть выборы. Пойми, я согласен со многими твоими идеями и в совершенном мире помог бы тебе за них бороться. Но я гарантирую, что если ты выдвинешь предложения, снижающие прибыли в горной промышленности, от тебя отвернутся большинство избирателей и ты проиграешь. Или если ты оскорбишь религиозные чувства своих избирателей, заявив о том, что развелся. Или обидишь владельцев ранчо, если потребуешь установить контроль за использованием воды. И таких «или» наберется не один десяток. У тебя хорошие, перспективные идеи, просто для них еще не настало время.
Куинн задумчиво взглянул в окно на резиденцию окружного губернатора. Он знал правила игры: сначала победа на выборах, а потом уж обсуждение спорных вопросов. И это Куинну претило. Он предпочел бы выиграть, представив на суд избирателей свою программу действий на посту губернатора, а не отступаться от принципов в угоду тем, кто оказывает ему финансовую поддержку на выборах.
— Ты сейчас раздражен и зол. Тебе не терпится открыто заявить о своих принципах, в которые ты столь горячо веришь. — Обхватив руками графин с бренди, Пол смело взглянул на друга и спросил: — Ты не задумывался над тем, чтобы завести любовницу?
Куинн сначала оторопел, потом засмеялся.
— Ты считаешь, любовница поможет снять напряжение предвыборной гонки?
— Частично. Надо сказать, ты единственный из известных мне политиков, у которого нет любовницы. Правда, имеется и другая причина, так сказать, домашняя.
— Лили, — спокойно произнес Куинн.
— Да. Она превращается в настоящую красавицу. С каждым днем она становится все увереннее в себе. Она своенравна, независима, умна и во многих отношениях не похожа на остальных женщин. И вас тянет друг к другу.
— Господи, Пол! Неужели ты предлагаешь мне сделать ее любовницей?
— Напротив. Когда мы придадим ей светский лоск, возможно, ты забудешь, что она не Мириам, и у тебя возникнет искушение… — Пол выпустил наконец графин. — А этого не должно произойти. Если ты к ней привяжешься, тебе будет сложнее расстаться.
Куинн все это знал. Лили действительно хорошела с каждым днем. Волосы приобрели здоровый блеск, тело налилось, кожа разгладилась и побелела. Сегодня, увидев ее на площади, он вдруг почувствовал желание.
Лили обладала врожденной чувственностью, отсутствовавшей у Мириам, и эта чувственность исходила от нее как экзотический аромат. Походка, жесты, привычка облизывать верхнюю губу будили желание, а когда она привыкнет к новому облику и почувствует уверенность в себе, мужчины начнут слетаться к ней, как пчелы на мед.
— Ты будешь видеть ее каждый день, — не унимался Пол, — разыгрывать любящего мужа, спать рядом с ней, в соседней комнате. А это очень мощное искушение, Куинн. Тем более что Лили очарована тобой. Для нее ты представляешь интереснейшую загадку. Ей чужды твои стремления, твой образ мыслей. Совсем недавно ты бы не обратил на Лили никакого внимания, а сейчас от нее зависит твое будущее. Вы и знакомы друг с другом, и не знакомы. Такое положение действует на вас обоих возбуждающе, а меня чертовски беспокоит. Мне необходимо, чтобы ты все помыслы сосредоточил на предвыборной кампании, чтобы ничто тебя не отвлекало. Из Лили получилась бы идеальная любовница. — Пол слегка нахмурился. — Она бы наверняка тебе не наскучила, не обошлась слишком дорого, как другие женщины, не стала бы требовать, чтобы ты на ней женился. Но эта связь в высшей степени безрассудна. Лили отнимала бы у тебя гораздо больше времени, чем любовница, которая не жила бы с тобой бок о бок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30