Ты мне солгал».
— Я сегодня весь день вспоминала Роуз. Мы еще ни разу не встречали Рождество вместе.
Если бы она сейчас оказалась дома, то непременно бы устроила дочурке елку. Пусть не такую высокую и красивую, как стоящую перед ней, зато у Роуз было бы свое рождественское дерево, в подарок ей Лили купила бы нечто легкомысленное, но потрясающе красивое, например, фарфоровую куклу с золотыми волосами, попрыгунчика, выскакивающего из коробки, или сказки с цветными картинками.
— Следующее Рождество ты будешь встречать с ней. — Куинн погладил Лили по руке.
Да, но уже без него. Они с Роуз будут где-нибудь в Европе, и она будет тосковать по Куинну так же сильно, как тоскует сегодня по дочери. Невозможно иметь все, что пожелаешь, во всяком случае, у нее это не получается. Если она что-то находит, то обязательно что-то теряет.
Лили повернулась, чтобы сказать об этом Куинну, но слова застыли на губах. Он смотрел невидящим взглядом куда-то вдаль и, казалось, забыл о ее присутствии.
— Что с тобой? Встреча прошла не так, как ты рассчитывал? — с тревогой спросила она, беря его за руку. — Похоже, и ты сегодня не в настроении.
— От тебя с каждым днем все труднее что-то скрывать, — невесело улыбнулся Куинн. — Извини… По дороге я позволил себе вспомнить о случившемся в течение этого года.
У Лили защемило сердце. В прошлом году в этой комнате находилась Мириам, они с Куинном зажигали свечи на елке, сидели за праздничным столом, желали друг другу счастливого Рождества. Мириам ждала Сьюзен и безмерно радовалась, что наконец-то доносит ребенка. Они гадали, кто у них родится, мечтали о жизни в новом доме, и будущее представлялось им безоблачным.
Теперь Сьюзен лежит под снежным одеялом, а Мириам сбежала…
Лили осторожно высвободила руку. Сегодня она как никогда чувствовала себя чужой в этом доме. На подарках, лежащих под елкой, указано имя Мириам. Наверное, она мечтала об этом вечере, первом Рождестве дочки, и где бы Мириам сейчас ни находилась, она вспоминает несчастья, которые принес ей уходящий год. Скучает ли она по мужу? Жалеет ли о своем бегстве? Хочет ли вернуться домой?
— Почему-то я готова заплакать, — прошептала Лили.
— Следующий год ты будешь встречать с Роуз, — повторил Куинн, не отрывая глаз от елки.
Он явно хотел ее утешить, но его слова не принесли облегчения. Лили мечтала о встрече с дочкой, и вместе с тем мысль об их будущей жизни пугала ее.
— Все так сложно… Иногда мне кажется, что для Роуз лучше, если бы я никогда не вернулась домой. Вдруг из меня получится никудышная мать? — тихо спросила Лили и с болью посмотрела на Куинна. — Я ничего не смыслю в детях и никогда не имела возможности узнать их поближе. А если я ей не понравлюсь? Если она будет меня стыдиться?
Лили не забыла того первого серьезного разговора с Куинном и много размышляла над тем, какое влияние окажет ее жизнь на Роуз. Тогда она заявила, что ей наплевать на правила, и не кривила душой, но именно Мириам показала, к чему это приводит. Она нарушила правило, запрещающее леди по собственной прихоти расставаться с мужем, и ее поступок изменил жизнь многих людей. В первую очередь Куинна и Пола, затем слуг, которых уволили, наняв на их место других, а также, хоть и в меньшей степени, Элен ван Хойзен, таинственного мистера Олли и неизвестного мальчишки. Но главным образом проступок Мириам круто изменил жизнь Лили.
Да и сама Лили, нарушив существующие правила, взвалила на плечи тети Эдны тяжелое бремя забот по воспитанию ее внебрачного ребенка, лишила Роуз матери, а себя дочери. А может, лучше не иметь матери, чем знать, что она бывшая заключенная, которая постоянно испытывает вину и раскаяние?
Стараясь не заплакать, Лили смотрела на рождественскую елку. Судя по всему, они с Мириам очень похожи, обе причинили страдание людям, которые их любили.
— Ты будешь хорошей матерью, потому что хочешь ею быть, — сказал Куинн, повернув ее лицом к себе. — В Европе никто не знает твоего прошлого, а рождение внебрачного ребенка не считается там позором. Роуз не станет тебя стыдиться, если ты расскажешь ей, что все делают ошибки и ты дорого за это заплатила. Она полюбит тебя.
Он считал, что Лили все еще думает о Роуз, и постарался утешить ее поцелуем.
— Ну, что тебя еще тревожит? — Куинн заглянул ей в глаза.
— И от тебя ничего не скроешь, — улыбнулась она.
— Налить еще пунша?
Лили кивнула и, набрав побольше воздуха, одним духом выпалила:
— Сегодня ко мне приезжала Элен ван Хойзен.
— Ты ее приняла? — резко бросил Куинн.
— Нет. Она привезла нам подарок. Цветок в горшке, перевязанный рождественской ленточкой.
— Вот уж не думал, что Элен настолько пренебрежет этикетом, ведь ты не была у нее с ответным визитом. По-моему, она уже второй раз оставляет свою карточку?
— Да.
Лили не стала говорить, что, помимо карточки, Элен оставила ей и письмо, в котором просила извинения. Если она чем-то ненароком обидела Мириам и разрушила дружбу, которую высоко ценила, то искренне об этом сожалеет. Она умоляла сообщить, за что на нее обижаются, чтобы устранить возникшее недоразумение и возродить их дружбу, бывшую недавно столь тесной. Упомянула Элен также о страданиях еще одного человека, снова умоляла о встрече, если не ради нее, то ради общего друга, которого беспокойство ввергло в пучину отчаяния.
— Надеюсь, ты не приняла цветок? — хмуро спросил Куинн, усевшись на диван.
— Элен оставила его у входной двери.
— Прикажи Крэнстону завтра же вернуть ей проклятое растение!
— И нажить в Элен злейшего врага? — Лили внимательно наблюдала за выражением его лица. — Разумно ли это?
— Элен и так уже давным-давно на стороне врагов. Ей нужна от тебя информация, которую ее муж мог бы использовать против меня.
Куинн раздраженно взъерошил рукой волосы. Лицо суровое, резко обозначились морщины, на щеках заиграли желваки. На сей раз он ей не лгал.
Конечно, она послушается и вернет злосчастный цветок, но обязательно съездит к Элен ван Хойзен.
В течение многих недель Лили разрывалась между желанием узнать про мистера Олли и страхом. Предположим, она раскроет тайну Мириам, ну и что это даст? К чему ей знать, ограничивались ли их отношения только загородными встречами? Чтобы презирать Мириам, если вдруг окажется, что они были любовниками?
Решение нанести визит Элен было продиктовано отнюдь не любопытством. Из письма явствовало что мистер Олли, или как там его, становится неуправляемым и если Мириам не передаст для него записку, он может попытаться сделать это сам. Что равносильно катастрофе. Лили еще могла ввести в заблуждение дам, не слишком близко знавших Мириам, но обмануть ее любовника вряд ли удастся.
— Ну, мы обсудили все волнующие тебя сегодня вопросы? — ласково спросил Куинн.
— Напоследок я приберегла самое неприятное.
— Что именно?
— Я должна попросить у тебя прощения. — Лили отвернулась, избегая его тревожного взгляда. — Ты, конечно, промолчал, но я знаю, что ты постоянно об этом думаешь, как и я, и страшно переживаешь.
— О Господи! Да что случилось?
— Притворяться нет смысла. Все равно наша совместная жизнь потерпела крах. Мне… Я в таком отчаянии, что наступила тебе на ногу, когда мы танцевали на балу у Хэлверсонов. — Куинн ошарашенно уставился на нее. — Я унизила нас обоих. Теперь нас перестанут принимать в обществе. И это после того, как я заявила, что вальс лучше меня никто не танцует!
Был канун Рождества. Единственного Рождества, которое она проведет с любимым человеком, и Лили не хотелось потом, вспоминая этот вечер, испытывать разочарование оттого, что испортила его жалобами и плаксивым настроением.
— Я весь день проплакала, даже выбросила туфли, в которых наступила тебе на ногу. Если ты не сможешь простить меня, я не стану тебя винить. Единственное, что мне осталось, — это выброситься из окна и покончить с этим позором.
Откинувшись на спинку диванчика, Куинн захохотал.
— О моя дорогая! Ты непредсказуема… Иди сюда, — наконец выдавил он, отвел ее к двери и поставил под омелой. — Давай начнем все сначала. Добрый вечер, миссис Уэстин!
Лили с улыбкой обняла Куинна рукой за талию.
— Добрый вечер, ковбой. Как прошел день?
— Очень насыщенно, спасибо. А у тебя?
— Мы с Крэнстоном обсудили завтрашнее меню, я просмотрела все подарки, чтобы убедиться, что мы никого не забыли.
Слуг они собирались поздравлять в гостиной, после легкого завтрака. Она раздаст подарки, а Куинн вручит им по конверту с дополнительным недельным жалованьем.
— Все, за исключением Блэлоков, решили воспользоваться твоим предложением и провести Рождество с семьями.
Но присутствие Блэлоков они даже не заметят. Мэри практически не выходила из своей квартиры, и со времени приезда Лили видела ее всего три раза, а Джеймс общался только с Куинном.
— И как ты собираешься провести наш с тобой день?
— О, у меня грандиозный план! — Лили взглянула на омелу, и в ее глазах засверкали озорные искорки. — Как только слуги уйдут из дома, мы сразу помчимся наверх и прыгнем в кровать. Проведем целый день за чтением и… — Привстав на цыпочки, она поцеловала Куинна в мочку уха. — Кухарка оставит нам холодную телятину, свежий хлеб и сыр. В доме наверняка найдется бутылка хорошего шампанского. Мы не станем никому открывать дверь, будем есть, читать и заниматься любовью.
Куинн прижал ее к себе, чтобы Лили почувствовала, как он бурно отреагировал на ее предложение.
— О такой любовнице можно только мечтать, — прошептал он.
Но, услышав этот очаровательный комплимент, она почему-то не ощутила никакой радости.
Неделя между Рождеством и Новым годом была заполнена чаепитиями, вечеринками, гуляньем, ужинами и завершилась грандиозным балом. Как только стало известно об окончании траура Мириам, на нее посыпалось столько приглашений, что у них с Полом уходила масса времени только на то, чтобы их рассортировать. Если несколько приглашений были на один и тот же день или то же самое время, они выбирали наиболее выгодное с политической точки зрения.
Откинувшись на спинку кресла, Лили бросила Полу конверт, набитый именами, адресами, записками.
— Передайте мистеру Смиту, что он должен написать благодарственные письма. Два о том, что я принимаю приглашение, и одно с соболезнованием. Отец миссис Элдерсон скончался три дня назад.
Сунув конверт в карман, Пол взял кофейную чашку и кивнул на блокнот, куда Лили записывала все, что ей предстояло сделать.
— Во вторник вы должны стоять рядом с Куинном на трибуне во время его речи. Процедура такая же, как и на прошлой неделе. Мы провели неформальное предварительное голосование, и по его результатам ваше присутствие было встречено с одобрением.
— В вашем голосе могло бы звучать побольше радости, — улыбнулась Лили.
Пол быстро подошел к двери гостиной и плотно закрыл ее.
— Вы меня скоро в гроб вгоните! — тихо сказал он. — От вас с Куинном никогда не знаешь, чего ожидать. Подумать только! Вы первая вскочили и начали аплодировать! Надеюсь, вы читали об этом в газетах?
— «Если Уэстина изберут на пост губернатора, его очаровательная супруга, полная энтузиазма и энергии, станет первой леди штата», — наизусть процитировала Лили, довольная собой.
— «Полная энтузиазма и энергии» не те слова, которые ассоциируются с Мириам! — раздраженно ответил Пол. — К тому же, несмотря на одобрение весьма непостоянных избирателей, ни одна леди не забудется до такой степени, чтобы вскакивать и аплодировать.
— Я уже целый месяц не курила и даже не припомню, когда в последний раз пила виски, — печально вздохнула Лили.
— Зато я отлично помню, когда вы опозорились, целуя на улице мужа!
— Вы уже тысячу раз меня обвиняли, хотя не обмолвились о том, как достойно я вела себя на вечеринках, балах, своих приемах и ответных визитах! Вы постоянно меня критикуете! От вас доброго слова не дождешься! А когда, на мой взгляд, я настолько вживаюсь в образ Мириам, что мы с ней будто одно целое, вы без зазрения совести тут же напоминаете, что я на нее абсолютно не похожа!
Лили восхищалась его преданностью Куинну, политической гениальностью, умением не упускать из виду ни одной детали и самоотверженностью. До конца жизни она будет ему благодарна за все, чему он ее научил, терпеливо и весело.
Но Лили не забывала, что Пол в любой момент способен отправить ее в Юму, к Эфрему Каллахану. Он никогда ей этим не грозил, но сознание того, что это может произойти, всегда стояло между ними. Пока ее судьба в руках Пола, они не могли стать друзьями и чувствовали себя неловко.
Пол желал видеть Куинна первым губернатором Колорадо и ясно дал понять, что Лили только средство для устранения препятствия на пути к достижению цели. Не скрывал он и того, что, выполнив свою роль, она будет представлять угрозу, с которой придется считаться.
— Мы еще не обсудили изменение ваших отношений с Куинном.
— А мы должны их обсуждать? — беззаботно поинтересовалась Лили.
— Роль, на которую мы вас наняли, чрезвычайно опасна, и ваши успехи еще не гарантия того, что дальше все пойдет так же гладко. Поэтому я вздохну с облегчением, лишь когда вы будете на пути в Европу. Вы меня понимаете?
— Вполне. Я слышала это уже сто раз.
— И еще услышите. Я видел, как вы танцевали с Куинном на новогоднем балу. Вы абсолютно не скрывали своих чувств. — Пол коснулся ее руки. — Зачем самой усложнять себе жизнь? У Куинна есть жена, Лили. Он никогда на вас не женится, а вы не можете остаться в Денвере. Слишком велик риск.
Лили покрутила кольца Мириам, как обычно в минуты напряжения, и запальчиво ответила:
— Мне это известно! Я не собираюсь женить его на себе и никогда не собиралась. Я знала, на что шла, и сдержу данное вам обещание.
И, злясь на себя, все же заплакала.
Лили поклялась заехать к Элен после речи Куинна, потом решила подождать, когда установится хорошая погода, а исчерпав весь запас отговорок, надела шляпку и приказала Морли ехать в особняк ван Хойзенов, надеясь, что кучер ее не выдаст.
Правда, Лили беспокоило, что Куинн время от времени справлялся у Морли, куда он возил хозяйку. Она поняла это по его вопросам. Пару раз он спрашивал о ее визите к той или иной даме, причем до того, как она рассказывала ему о том, куда ездила. Значит, между ними существуют тайны, и это причиняло Лили боль, поскольку она любила Куинна.
Не стоит обманывать себя на этот счет, печально думала она, пока карета везла ее на Стаут-стрит, где жили ван Хойзены. Она любит его всем сердцем. Любит его волевое лицо и мускулистое тело. Любит голос и раскатистый смех. Любит нежный взгляд, который он бросает на нее поверх страниц утренней газеты, и звук его шагов по мраморному полу, когда он возвращается домой.
Его честолюбивые стремления уже не вызывали у нее презрения, напротив, она восхищалась самоотверженностью, с какой он выполнял поставленные задачи. Она читала его речи, всей душой разделяла его устремления и планы, которые он надеялся осуществить. Если, конечно, партия ему позволит.
Ей льстило, что Куинн относится к ней как к самой восхитительной и желанной на свете, что интересуется ее мнением, восхищается глубиной ее мыслей. Иногда он смотрел на нее с такой грустью, и ей казалось, что расставание будет для него не менее болезненным, чем для нее.
Она любит Куинна, невзирая на существовавшие между ними тайны и то, что некоторые стороны его жизни для нее закрыты.
Карета остановилась перед особняком на Стаут-стрит. Лили выглянула из окна и выпрямилась, собирая все мужество.
У нее тоже есть свои тайны.
Глава 16
Элен ван Хойзен приняла ее в роскошной гостиной. На полу лежал турецкий ковер с богатым орнаментом, почти скрытый изящными маленькими столиками, заставленными всевозможными безделушками. Стены и потолок были обтянуты волнистым французским шелком, и создавалось впечатление, будто находишься в восточном шатре. Огромные бархатные подушки, мягкие диваны, казалось, тоже призывали к неге и праздной лености Востока.
Элен усадила гостью на диванчик с ярко-зеленой парчовой обивкой.
— О моя дорогая! Прости мне эти слезы, я плачу от радости.
Лили внимательно посмотрела на нее, однако никаких слез не обнаружила.
— Когда мне вернули цветок, я очень испугалась, что нашей дружбе пришел конец, и обезумела от горя! Сначала ты как сквозь землю провалилась, я даже подумала, что ты умерла, затем появилась, и сердце мое возликовало, а потом выяснилось, что ты снова потеряна для меня. Конечно, это происки Куинна, но все-таки… Вдруг я чем-то обидела тебя, заставила отвернуться от самой дорогой подруги?
— Элен… — начала Лили, однако «самая дорогая подруга» не дала ей вымолвить и слова.
— Нет, я вижу по твоему лицу, это все он! — Черные глаза яростно блеснули. — Он снова пытается нас разлучить! Неудивительно, что ты боишься и презираешь негодяя, который постоянно глумится над тобой!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
— Я сегодня весь день вспоминала Роуз. Мы еще ни разу не встречали Рождество вместе.
Если бы она сейчас оказалась дома, то непременно бы устроила дочурке елку. Пусть не такую высокую и красивую, как стоящую перед ней, зато у Роуз было бы свое рождественское дерево, в подарок ей Лили купила бы нечто легкомысленное, но потрясающе красивое, например, фарфоровую куклу с золотыми волосами, попрыгунчика, выскакивающего из коробки, или сказки с цветными картинками.
— Следующее Рождество ты будешь встречать с ней. — Куинн погладил Лили по руке.
Да, но уже без него. Они с Роуз будут где-нибудь в Европе, и она будет тосковать по Куинну так же сильно, как тоскует сегодня по дочери. Невозможно иметь все, что пожелаешь, во всяком случае, у нее это не получается. Если она что-то находит, то обязательно что-то теряет.
Лили повернулась, чтобы сказать об этом Куинну, но слова застыли на губах. Он смотрел невидящим взглядом куда-то вдаль и, казалось, забыл о ее присутствии.
— Что с тобой? Встреча прошла не так, как ты рассчитывал? — с тревогой спросила она, беря его за руку. — Похоже, и ты сегодня не в настроении.
— От тебя с каждым днем все труднее что-то скрывать, — невесело улыбнулся Куинн. — Извини… По дороге я позволил себе вспомнить о случившемся в течение этого года.
У Лили защемило сердце. В прошлом году в этой комнате находилась Мириам, они с Куинном зажигали свечи на елке, сидели за праздничным столом, желали друг другу счастливого Рождества. Мириам ждала Сьюзен и безмерно радовалась, что наконец-то доносит ребенка. Они гадали, кто у них родится, мечтали о жизни в новом доме, и будущее представлялось им безоблачным.
Теперь Сьюзен лежит под снежным одеялом, а Мириам сбежала…
Лили осторожно высвободила руку. Сегодня она как никогда чувствовала себя чужой в этом доме. На подарках, лежащих под елкой, указано имя Мириам. Наверное, она мечтала об этом вечере, первом Рождестве дочки, и где бы Мириам сейчас ни находилась, она вспоминает несчастья, которые принес ей уходящий год. Скучает ли она по мужу? Жалеет ли о своем бегстве? Хочет ли вернуться домой?
— Почему-то я готова заплакать, — прошептала Лили.
— Следующий год ты будешь встречать с Роуз, — повторил Куинн, не отрывая глаз от елки.
Он явно хотел ее утешить, но его слова не принесли облегчения. Лили мечтала о встрече с дочкой, и вместе с тем мысль об их будущей жизни пугала ее.
— Все так сложно… Иногда мне кажется, что для Роуз лучше, если бы я никогда не вернулась домой. Вдруг из меня получится никудышная мать? — тихо спросила Лили и с болью посмотрела на Куинна. — Я ничего не смыслю в детях и никогда не имела возможности узнать их поближе. А если я ей не понравлюсь? Если она будет меня стыдиться?
Лили не забыла того первого серьезного разговора с Куинном и много размышляла над тем, какое влияние окажет ее жизнь на Роуз. Тогда она заявила, что ей наплевать на правила, и не кривила душой, но именно Мириам показала, к чему это приводит. Она нарушила правило, запрещающее леди по собственной прихоти расставаться с мужем, и ее поступок изменил жизнь многих людей. В первую очередь Куинна и Пола, затем слуг, которых уволили, наняв на их место других, а также, хоть и в меньшей степени, Элен ван Хойзен, таинственного мистера Олли и неизвестного мальчишки. Но главным образом проступок Мириам круто изменил жизнь Лили.
Да и сама Лили, нарушив существующие правила, взвалила на плечи тети Эдны тяжелое бремя забот по воспитанию ее внебрачного ребенка, лишила Роуз матери, а себя дочери. А может, лучше не иметь матери, чем знать, что она бывшая заключенная, которая постоянно испытывает вину и раскаяние?
Стараясь не заплакать, Лили смотрела на рождественскую елку. Судя по всему, они с Мириам очень похожи, обе причинили страдание людям, которые их любили.
— Ты будешь хорошей матерью, потому что хочешь ею быть, — сказал Куинн, повернув ее лицом к себе. — В Европе никто не знает твоего прошлого, а рождение внебрачного ребенка не считается там позором. Роуз не станет тебя стыдиться, если ты расскажешь ей, что все делают ошибки и ты дорого за это заплатила. Она полюбит тебя.
Он считал, что Лили все еще думает о Роуз, и постарался утешить ее поцелуем.
— Ну, что тебя еще тревожит? — Куинн заглянул ей в глаза.
— И от тебя ничего не скроешь, — улыбнулась она.
— Налить еще пунша?
Лили кивнула и, набрав побольше воздуха, одним духом выпалила:
— Сегодня ко мне приезжала Элен ван Хойзен.
— Ты ее приняла? — резко бросил Куинн.
— Нет. Она привезла нам подарок. Цветок в горшке, перевязанный рождественской ленточкой.
— Вот уж не думал, что Элен настолько пренебрежет этикетом, ведь ты не была у нее с ответным визитом. По-моему, она уже второй раз оставляет свою карточку?
— Да.
Лили не стала говорить, что, помимо карточки, Элен оставила ей и письмо, в котором просила извинения. Если она чем-то ненароком обидела Мириам и разрушила дружбу, которую высоко ценила, то искренне об этом сожалеет. Она умоляла сообщить, за что на нее обижаются, чтобы устранить возникшее недоразумение и возродить их дружбу, бывшую недавно столь тесной. Упомянула Элен также о страданиях еще одного человека, снова умоляла о встрече, если не ради нее, то ради общего друга, которого беспокойство ввергло в пучину отчаяния.
— Надеюсь, ты не приняла цветок? — хмуро спросил Куинн, усевшись на диван.
— Элен оставила его у входной двери.
— Прикажи Крэнстону завтра же вернуть ей проклятое растение!
— И нажить в Элен злейшего врага? — Лили внимательно наблюдала за выражением его лица. — Разумно ли это?
— Элен и так уже давным-давно на стороне врагов. Ей нужна от тебя информация, которую ее муж мог бы использовать против меня.
Куинн раздраженно взъерошил рукой волосы. Лицо суровое, резко обозначились морщины, на щеках заиграли желваки. На сей раз он ей не лгал.
Конечно, она послушается и вернет злосчастный цветок, но обязательно съездит к Элен ван Хойзен.
В течение многих недель Лили разрывалась между желанием узнать про мистера Олли и страхом. Предположим, она раскроет тайну Мириам, ну и что это даст? К чему ей знать, ограничивались ли их отношения только загородными встречами? Чтобы презирать Мириам, если вдруг окажется, что они были любовниками?
Решение нанести визит Элен было продиктовано отнюдь не любопытством. Из письма явствовало что мистер Олли, или как там его, становится неуправляемым и если Мириам не передаст для него записку, он может попытаться сделать это сам. Что равносильно катастрофе. Лили еще могла ввести в заблуждение дам, не слишком близко знавших Мириам, но обмануть ее любовника вряд ли удастся.
— Ну, мы обсудили все волнующие тебя сегодня вопросы? — ласково спросил Куинн.
— Напоследок я приберегла самое неприятное.
— Что именно?
— Я должна попросить у тебя прощения. — Лили отвернулась, избегая его тревожного взгляда. — Ты, конечно, промолчал, но я знаю, что ты постоянно об этом думаешь, как и я, и страшно переживаешь.
— О Господи! Да что случилось?
— Притворяться нет смысла. Все равно наша совместная жизнь потерпела крах. Мне… Я в таком отчаянии, что наступила тебе на ногу, когда мы танцевали на балу у Хэлверсонов. — Куинн ошарашенно уставился на нее. — Я унизила нас обоих. Теперь нас перестанут принимать в обществе. И это после того, как я заявила, что вальс лучше меня никто не танцует!
Был канун Рождества. Единственного Рождества, которое она проведет с любимым человеком, и Лили не хотелось потом, вспоминая этот вечер, испытывать разочарование оттого, что испортила его жалобами и плаксивым настроением.
— Я весь день проплакала, даже выбросила туфли, в которых наступила тебе на ногу. Если ты не сможешь простить меня, я не стану тебя винить. Единственное, что мне осталось, — это выброситься из окна и покончить с этим позором.
Откинувшись на спинку диванчика, Куинн захохотал.
— О моя дорогая! Ты непредсказуема… Иди сюда, — наконец выдавил он, отвел ее к двери и поставил под омелой. — Давай начнем все сначала. Добрый вечер, миссис Уэстин!
Лили с улыбкой обняла Куинна рукой за талию.
— Добрый вечер, ковбой. Как прошел день?
— Очень насыщенно, спасибо. А у тебя?
— Мы с Крэнстоном обсудили завтрашнее меню, я просмотрела все подарки, чтобы убедиться, что мы никого не забыли.
Слуг они собирались поздравлять в гостиной, после легкого завтрака. Она раздаст подарки, а Куинн вручит им по конверту с дополнительным недельным жалованьем.
— Все, за исключением Блэлоков, решили воспользоваться твоим предложением и провести Рождество с семьями.
Но присутствие Блэлоков они даже не заметят. Мэри практически не выходила из своей квартиры, и со времени приезда Лили видела ее всего три раза, а Джеймс общался только с Куинном.
— И как ты собираешься провести наш с тобой день?
— О, у меня грандиозный план! — Лили взглянула на омелу, и в ее глазах засверкали озорные искорки. — Как только слуги уйдут из дома, мы сразу помчимся наверх и прыгнем в кровать. Проведем целый день за чтением и… — Привстав на цыпочки, она поцеловала Куинна в мочку уха. — Кухарка оставит нам холодную телятину, свежий хлеб и сыр. В доме наверняка найдется бутылка хорошего шампанского. Мы не станем никому открывать дверь, будем есть, читать и заниматься любовью.
Куинн прижал ее к себе, чтобы Лили почувствовала, как он бурно отреагировал на ее предложение.
— О такой любовнице можно только мечтать, — прошептал он.
Но, услышав этот очаровательный комплимент, она почему-то не ощутила никакой радости.
Неделя между Рождеством и Новым годом была заполнена чаепитиями, вечеринками, гуляньем, ужинами и завершилась грандиозным балом. Как только стало известно об окончании траура Мириам, на нее посыпалось столько приглашений, что у них с Полом уходила масса времени только на то, чтобы их рассортировать. Если несколько приглашений были на один и тот же день или то же самое время, они выбирали наиболее выгодное с политической точки зрения.
Откинувшись на спинку кресла, Лили бросила Полу конверт, набитый именами, адресами, записками.
— Передайте мистеру Смиту, что он должен написать благодарственные письма. Два о том, что я принимаю приглашение, и одно с соболезнованием. Отец миссис Элдерсон скончался три дня назад.
Сунув конверт в карман, Пол взял кофейную чашку и кивнул на блокнот, куда Лили записывала все, что ей предстояло сделать.
— Во вторник вы должны стоять рядом с Куинном на трибуне во время его речи. Процедура такая же, как и на прошлой неделе. Мы провели неформальное предварительное голосование, и по его результатам ваше присутствие было встречено с одобрением.
— В вашем голосе могло бы звучать побольше радости, — улыбнулась Лили.
Пол быстро подошел к двери гостиной и плотно закрыл ее.
— Вы меня скоро в гроб вгоните! — тихо сказал он. — От вас с Куинном никогда не знаешь, чего ожидать. Подумать только! Вы первая вскочили и начали аплодировать! Надеюсь, вы читали об этом в газетах?
— «Если Уэстина изберут на пост губернатора, его очаровательная супруга, полная энтузиазма и энергии, станет первой леди штата», — наизусть процитировала Лили, довольная собой.
— «Полная энтузиазма и энергии» не те слова, которые ассоциируются с Мириам! — раздраженно ответил Пол. — К тому же, несмотря на одобрение весьма непостоянных избирателей, ни одна леди не забудется до такой степени, чтобы вскакивать и аплодировать.
— Я уже целый месяц не курила и даже не припомню, когда в последний раз пила виски, — печально вздохнула Лили.
— Зато я отлично помню, когда вы опозорились, целуя на улице мужа!
— Вы уже тысячу раз меня обвиняли, хотя не обмолвились о том, как достойно я вела себя на вечеринках, балах, своих приемах и ответных визитах! Вы постоянно меня критикуете! От вас доброго слова не дождешься! А когда, на мой взгляд, я настолько вживаюсь в образ Мириам, что мы с ней будто одно целое, вы без зазрения совести тут же напоминаете, что я на нее абсолютно не похожа!
Лили восхищалась его преданностью Куинну, политической гениальностью, умением не упускать из виду ни одной детали и самоотверженностью. До конца жизни она будет ему благодарна за все, чему он ее научил, терпеливо и весело.
Но Лили не забывала, что Пол в любой момент способен отправить ее в Юму, к Эфрему Каллахану. Он никогда ей этим не грозил, но сознание того, что это может произойти, всегда стояло между ними. Пока ее судьба в руках Пола, они не могли стать друзьями и чувствовали себя неловко.
Пол желал видеть Куинна первым губернатором Колорадо и ясно дал понять, что Лили только средство для устранения препятствия на пути к достижению цели. Не скрывал он и того, что, выполнив свою роль, она будет представлять угрозу, с которой придется считаться.
— Мы еще не обсудили изменение ваших отношений с Куинном.
— А мы должны их обсуждать? — беззаботно поинтересовалась Лили.
— Роль, на которую мы вас наняли, чрезвычайно опасна, и ваши успехи еще не гарантия того, что дальше все пойдет так же гладко. Поэтому я вздохну с облегчением, лишь когда вы будете на пути в Европу. Вы меня понимаете?
— Вполне. Я слышала это уже сто раз.
— И еще услышите. Я видел, как вы танцевали с Куинном на новогоднем балу. Вы абсолютно не скрывали своих чувств. — Пол коснулся ее руки. — Зачем самой усложнять себе жизнь? У Куинна есть жена, Лили. Он никогда на вас не женится, а вы не можете остаться в Денвере. Слишком велик риск.
Лили покрутила кольца Мириам, как обычно в минуты напряжения, и запальчиво ответила:
— Мне это известно! Я не собираюсь женить его на себе и никогда не собиралась. Я знала, на что шла, и сдержу данное вам обещание.
И, злясь на себя, все же заплакала.
Лили поклялась заехать к Элен после речи Куинна, потом решила подождать, когда установится хорошая погода, а исчерпав весь запас отговорок, надела шляпку и приказала Морли ехать в особняк ван Хойзенов, надеясь, что кучер ее не выдаст.
Правда, Лили беспокоило, что Куинн время от времени справлялся у Морли, куда он возил хозяйку. Она поняла это по его вопросам. Пару раз он спрашивал о ее визите к той или иной даме, причем до того, как она рассказывала ему о том, куда ездила. Значит, между ними существуют тайны, и это причиняло Лили боль, поскольку она любила Куинна.
Не стоит обманывать себя на этот счет, печально думала она, пока карета везла ее на Стаут-стрит, где жили ван Хойзены. Она любит его всем сердцем. Любит его волевое лицо и мускулистое тело. Любит голос и раскатистый смех. Любит нежный взгляд, который он бросает на нее поверх страниц утренней газеты, и звук его шагов по мраморному полу, когда он возвращается домой.
Его честолюбивые стремления уже не вызывали у нее презрения, напротив, она восхищалась самоотверженностью, с какой он выполнял поставленные задачи. Она читала его речи, всей душой разделяла его устремления и планы, которые он надеялся осуществить. Если, конечно, партия ему позволит.
Ей льстило, что Куинн относится к ней как к самой восхитительной и желанной на свете, что интересуется ее мнением, восхищается глубиной ее мыслей. Иногда он смотрел на нее с такой грустью, и ей казалось, что расставание будет для него не менее болезненным, чем для нее.
Она любит Куинна, невзирая на существовавшие между ними тайны и то, что некоторые стороны его жизни для нее закрыты.
Карета остановилась перед особняком на Стаут-стрит. Лили выглянула из окна и выпрямилась, собирая все мужество.
У нее тоже есть свои тайны.
Глава 16
Элен ван Хойзен приняла ее в роскошной гостиной. На полу лежал турецкий ковер с богатым орнаментом, почти скрытый изящными маленькими столиками, заставленными всевозможными безделушками. Стены и потолок были обтянуты волнистым французским шелком, и создавалось впечатление, будто находишься в восточном шатре. Огромные бархатные подушки, мягкие диваны, казалось, тоже призывали к неге и праздной лености Востока.
Элен усадила гостью на диванчик с ярко-зеленой парчовой обивкой.
— О моя дорогая! Прости мне эти слезы, я плачу от радости.
Лили внимательно посмотрела на нее, однако никаких слез не обнаружила.
— Когда мне вернули цветок, я очень испугалась, что нашей дружбе пришел конец, и обезумела от горя! Сначала ты как сквозь землю провалилась, я даже подумала, что ты умерла, затем появилась, и сердце мое возликовало, а потом выяснилось, что ты снова потеряна для меня. Конечно, это происки Куинна, но все-таки… Вдруг я чем-то обидела тебя, заставила отвернуться от самой дорогой подруги?
— Элен… — начала Лили, однако «самая дорогая подруга» не дала ей вымолвить и слова.
— Нет, я вижу по твоему лицу, это все он! — Черные глаза яростно блеснули. — Он снова пытается нас разлучить! Неудивительно, что ты боишься и презираешь негодяя, который постоянно глумится над тобой!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30