Все размышляли, как исправить ужасную ошибку. В конце концов было решено принести человеческие жертвы, так как в давние времена это помогало умилостивить рассерженных богов. Однако трусливый Лууана наотрез отказался приближаться к месту жертвоприношений, а когда на этом стали настаивать, сложил с себя полномочия верховного жреца. Спешно был назначен другой, и церемония жертвоприношения совершилась. Надо сказать, что не пришлось долго искать добровольцев на эту роль, так как народ Мауи к тому времени был готов на все, лишь бы страшные времена миновали. После ритуального самосожжения небеса снова стали голубыми и земля успокоилась, однако засуха продолжалась, и это означало, что боги умилостивлены лишь отчасти.Охваченные отчаянием, люди решили возродить давно забытый, ужасный способ жертвоприношения. Была сложена большая печь, в ней запекли несколько человек с приправами и овощами и возложили их на отстроенный алтарь как подношение богам. Но даже эта чудовищная жертва не помогла – засуха продолжалась, и вода не возвращалась в колодцы. Солнце беспощадно палило, ни капли дождя не упало на иссушенную, растрескавшуюся землю. Обезумев от жажды, люди целыми семьями топились в море, предпочитая скорую смерть медленной.Некоторые пытались бежать на другие острова, но стоило им там появиться, как источники немедленно пересыхали, и перепуганные местные жители спешили выдворить их. Наконец вести о проклятии, поразившем Мауи, распространились по всем островам, и беглецов начали просто убивать при высадке.Когда остров почти обезлюдел, даже до черного сердца Хуа дошло, что гибель неизбежна. Собрав горстку сторонников, он под покровом ночи бежал на Гавайи, высадившись в безлюдном уголке острова. Но едва Хуа приблизился к деревне, как засуха началась и там. Жителям не удалось изгнать Хуа, и они неохотно дали ему приют. Истребив запасы пищи, он двинулся дальше и так странствовал три года, неся с собой свое проклятие. В этих скитаниях Хуа свел в могилу почти треть населения острова.Такая жизнь не пошла на пользу и самому вождю, и его приспешникам. Постепенно они ослабли, исхудали и наконец один за другим нашли свою гибель. Сам Хуа держался дольше всех, но и он умер. Никто не захотел похоронить его, так тело вождя и лежало на солнце, пока останки не мумифицировались.Но увы, даже смерть Хуа не избавила народ Мауи от проклятия, хотя все надеялись, что с ним уйдут и беды. Однако прокляты были все жители, и куда бы они ни шли, всюду их сопровождала беспощадная засуха. Свидетели расправы с Луахоомое принесли гибель многим людям одним только своим появлением. Долго это длилось, очень долго...Акаки умолкла и обвела взглядом лица детей.– Если Лопака станет вождем Хана, он будет таким же свирепым и несправедливым, каким был Хуа... – задумчиво промолвил один из них.– Верно, – печально подтвердила Акаки. – Если этот человек станет алии нуи , рано или поздно боги снова разгневаются на жителей Хана и нашлют на них великую засуху. Нельзя, чтобы народ Хана был обречен на страдания не по своей вине. Кавика и его воины сражаются против Лопаки, а чтобы облегчить ему задачу, чтобы снять с его души тревогу за родных и близких, мы покинули родной остров.Она вздохнула, помолчала и уже собиралась продолжать, когда заметила, что к ним приближаются трое людей. Это были старый туземец и двое белых. Акаки поднялась и отослала детей. Один из гостей был таким белокурым, что его волосы отливали на солнце золотом, как драгоценная корона. Еще до того, как он назвал себя, Акаки уже знала, какое имя услышит.Старик туземец опередил спутников и первым предстал перед ней.– Ты ведь помнишь меня, Акаки? Я – Пека из Лааины. Англичанин нанял меня переводить его речи... ну и для разных поручений.– Конечно, я помню тебя, Пека. А вот ты, похоже, многое забыл. Например, что мне не нужен переводчик для беседы с англичанами.– Меня зовут Дэвид Тревелайн. – Белокурый молодой человек слегка поклонился. – В Каилуа мне сказали, как пройти к хижине, где живут Лилиа и ее мать. Ведь вы Акаки, не так ли?– Да, я – мать Лилиа.– Наконец-то! – вскричал молодой англичанин, и его встревоженное лицо озарилось улыбкой. – Наконец-то я увижу Лилиа, поговорю с ней! Где же она?– У меня плохие новости для тебя, чужестранец, – грустно ответила Акаки. – Моя дочь исчезла, растаяла, как тает утренний туман под лучами солнца. Пять дней назад она, как всегда, пришла сюда, чтобы вволю поплавать в море на сон грядущий. Но Лилиа не вернулась на берег, и никто ее больше не видел. Я лила слезы, пока они не иссякли, но и теперь оплакиваю Лилиа в глубине души.– Дьявол и вся преисподняя! Что же это такое! Я проделал тысячи миль только для того, чтобы в конце пути снова потерять Лилиа! Судьба не может быть настолько жестокой!– Как видишь, очень даже может, дружище, – заметил второй англичанин и, подойдя к Акаки, отвесил ей галантный поклон. – Перед вами Дик Берд, мадам, компаньон Дэвида по скитаниям и его давний друг. Давайте обсудим положение дел. Возможно, у вас есть какие-то подозрения... предчувствия?– Никаких.– А не могла она просто вернуться на Мауи, никому об этом не сообщив? – с надеждой предположил Дэвид.– Никому – это не значит, что также и мне, – возразила Акаки. – Дочь никогда не скрывала от меня своих намерений, с чего бы ей вдруг действовать втайне от меня? Могу сообщить вам одно: незадолго до того, как Лилиа исчезла, к нам в хижину наведался один миссионер, Исаак Джэггар. Говорят, с ним на Гавайи явился еще один наш старый знакомый, Эйза Радд. По крайней мере по описанию спутник священника похож на Радда, хотя сама я здесь его не видела.– Радд, говорите? – Дэвид нахмурился. – Эйза Радд? Это ведь тот негодяй, который участвовал в покушении на Лилиа еще в Англии! Как он здесь оказался?– Очень просто – он вернулся на Мауи немного раньше моей дочери. Я знаю это наверняка. Сразу по возвращении Лилиа попала в руки Лопаки и его людей, если вам известно, о ком идет речь. Находясь в плену, Лилиа видела Джэггара и Радда.– Этот миссионер... – Дэвид погрузился в размышления. – Лилиа упоминала о нем, но я не совсем понимаю... Странно, что он присоединился к Лопаке. Ведь Джэггар – священник! Однако если это так и оба негодяя помогают Лопаке, не для того ли они похитили Лилиа, чтобы передать в его руки?– Еще раз повторяю: я ничего не знаю и даже не догадываюсь, где моя дочь. Если она попала в руки Лопаки, то уже мертва, так как он с самого начала собирался убить ее...– Нет! – с глубоким убеждением возразил Дэвид. – Лилиа не мертва. Будь это так, я бы знал... я бы почувствовал. Возможно, это звучит странно и даже нелепо, но поверьте, я бы понял, что Лилиа больше нет. Уверен, она жива, где бы в этот момент ни находилась.– Возможно, это и так, – тихо ответила Акаки.– Я постараюсь разузнать, вернулась ли она на Мауи, – сказал Пека.– Не нужно, – возразила Акаки. – Воины не знают об исчезновении Лилиа. Пусть думают, что все в порядке и алии пуи жива. Дурные вести тяжелым камнем лягут на их сердца, и боевой дух упадет.– Я и не собирался им сообщать, – заметил переводчик. – Я обойдусь без этого.Не дожидаясь ответа, Пека устремился прочь, маленький и юркий, как прибрежная птичка.– Узнав, что Лилиа стала вождем Хана, я был очень удивлен, – сказал Дэвид. – Почему так случилось, Акаки?– Я приглашаю вас обоих под свой кров. Идемте в хижину и продолжим разговор там за едой и питьем. Я расскажу все, что случилось со дня возвращения дочери на Мауи.Акаки предложила гостям угощение, а когда они насытились, рассказала о том, как Лилиа стала алии нуи. – Понимаю... – задумчиво проговорил Дэвид, когда она умолкла, и нерешительно добавил: – А этот Кавика... По словам воина, Лилиа станет его женой, как только наступит мир.– Она обещала ему это. – Заметив, как опечален Дэвид, Акаки продолжала: – Лилиа рассказывала мне о том, как ей жилось в Англии. Упоминала и о тебе, Дэвид. Насколько я поняла, ты причинил ей много боли, и постепенно боль убила любовь к тебе. Моя дочь решила перевернуть страницу своей жизни, связанную с тобой, и начать новую. Став алии пуи , она выбрала жизненный путь. Вступление в брак знаменует пору зрелости, а до тех пор статус дочери не будет достаточно высок.– Не отрицаю, я причинил Лилиа боль и, может быть, разбил ее сердце, – согласился Дэвид. – Я был слишком глуп, чтобы понять, какую совершаю ошибку. Но надеялся все исправить, для того и проделал такое далекое путешествие. – Он устремил на Акаки вопросительный взгляд. – Как по-вашему, есть надежда, что я буду прощен?– Я не могу говорить от лица дочери. На это имеет право только она сама.– В таком случае мне нужно поскорее разыскать ее и задать хот же вопрос. Кажется, Гавайи – остров немалый. Чтобы не изнывать от тревоги до возвращения Пеки, мы займемся лошадями и немного постранствуем. Что скажешь, Дик? Может, мы нападем на след Лилиа.Дик пожал плечами.– Как угодно, дружище.Последующие несколько дней друзья странствовали по побережью и в глубь острова, поражавшего удивительной красотой. Если бы не тревога Дэвида, обследовать эти места было бы истинным наслаждением. Вопреки ожиданиям друзей люди не сбегались поглазеть на лошадей.– Если вы думаете, что никто здесь никогда не видел этих животных, то это не так, – объяснила Акаки. – На Гавайях хватает не только лошадей, но и других домашних животных белого человека... Постойте-ка, я припомню их название. Ах да, скот! Домашний скот. Иное дело на других островах. На Мауи, например, лошади и в самом деле вызвали бы настоящий переполох.– Неужели на Гавайях есть даже скот? – удивился Дэвид. – Откуда?– Эти животные попали сюда морским путем, – засмеялась Акаки. – Один белый привез их на корабле «Ванкувер» в подарок королю Камехамехе много лет назад. Тогда на лошадей и скот смотрели со страхом и почтением. Не было и речи о том, чтобы употреблять в пищу такую редкость, и охота на них была объявлена табу. С тех пор потомки этих животных живут на склонах гор. Их количество умножилось и продолжает расти, ведь табу никто не отменял.В первый же день друзья покинули пределы Каилуа и отправились в предгорья хребта Хоала. Днем они ехали куда глаза глядят, а ночи проводили под открытым небом. В предгорьях все дышало красотой и покоем, вдали безмятежно дремали горы, окутанные мягкой опаловой дымкой. Их снежные вершины были скрыты облаками. Повсюду в изобилии пасся скот, не тучный, но крепкий и здоровый. Непуганые животные совсем не боялись людей и позволяли к себе приблизиться.Куда бы они ни забирались, Дэвид, уже освоивший самые ходовые фразы, расспрашивал о Лилиа. Однако для настоящих разговоров этого явно не хватало. Люди не понимали его и только пожимали плечами.Несколько дней спустя Дэвид предложил вернуться, надеясь, что за это время хоть что-то прояснилось. Однако от Лилиа по-прежнему не было вестей, да и Пека еще не появлялся.– Ничего, я обращусь за помощью к королю, и он не откажет, – сказал Дэвид.– Ты же знаешь, что Лилиа много дней пыталась добиться аудиенции, но так и не получила ее, – возразил Дик.– Совсем не обязательно, что то же самое случится и с вами, – заметила Акаки, – хотя бы потому, что вы белые. Молодой король Лиолио души не чает в гостях из-за океана. – Она пренебрежительно усмехнулась. – Причина очень проста; они всегда приносят ему богатые дары.– В таком случае нечего и думать являться к нему с пустыми руками. – Дик озабоченно вздохнул. – Хм... где же нам взять дары? Впрочем, Дэвид, кое-что есть и у нас, вернее, у тебя. Давай преподнесем ему одну из лошадей. , п.– Попробуем обойтись без даров. А как здесь испрашивают аудиенции?– Сначала надо обратиться к придворному, который вносит имена в список. Не на бумаге, конечно, он их просто запоминает. Думаю, он внесет вас охотно, ведь о вашем появлении судачат с самого первого дня.Через два дня выяснилось, что Дэвиду и Дику в самом деле будет дана аудиенция. Это означало, что они могут присоединиться к тем, кто толпился в тронном зале дворца. Одевшись нарядно, друзья отправились ко двору, причем Дик прихватил даже трость.– Мы с тобой выглядим сейчас, как два столичных щеголя. – Он со смехом взмахнул тростью. – До чего же мы здесь не к месту! Как по-твоему, не спеть ли мне его королевскому величеству пару песенок позабористее? Может, это расположит его к нам, и тогда...– Дик, сейчас не время и не место для шуточек. Сделай одолжение, веди себя прилично.Королевский дворец оказался просторной хижиной, сплетенной из разных трав так, что получался причудливый орнамент. Тем не менее он оставался просто хижиной без окон и с одной дверью, пройти в которую можно было лишь согнувшись. У двери стоял часовой с оперенным копьем. Друзья назвались, и он отступил, давая им дорогу. Входя, Дэвид невольно еще раз оглянулся на пушки, кольцом окружавшие хижину.В хижине он увидел молодого человека самой непримечательной внешности. Тот возлежал на резном возвышении, на ворохе толстых циновок. Вокруг него сидели пять женщин в одних капа. Зная от Акаки, что это жены короля Лиолио, Дэвид ничуть не удивился. Монарх Сандвичевых островов был очень смуглым, толстогубым, с немного вывернутыми широкими ноздрями, что делало его по европейским меркам некрасивым.Однако одежда Лиолио с лихвой искупала заурядность внешности. До сих пор Дэвид был знаком лишь с одним видом одежды островитян и находил его естественным и удобным. Тем более поразил его наряд короля. На голове Лиолио (вероятно, символизируя корону) красовалась треуголка, залихватски сдвинутая на одно ухо. Под королевской мантией, украшенной перьями, жемчугом и раковинами, была красная с золотом форма английского гвардейца. Только в эту минуту Дэвид понял, что имела в виду Акаки, упомянув о любви короля к подаркам, преподнесенным заокеанскими гостями.И сам король, и его жены лакомились различными блюдами: пои , запеченной свининой и бататами.К великому облегчению Дэвида, Лиолио довольно сносно изъяснялся на английском. Переводчик, таким образом, не требовался. Пробившись к трону, друзья назвали свои имена, и король тотчас спросил, не желают ли они присоединиться к трапезе.Хотя это был очевидный знак особого расположения, Дэвид вежливо отказался, сказав, что они только что откушали. Толстые, блестящие от жира губы короля выпятились еще сильнее, и он напомнил капризного ребенка, которому отказали в какой-то прихоти. Дэвид встревожился. Возможно, отказ разделить пищу означал по местным понятиям недоброжелательство. Лиолио, как будто забыв о гостях, снова устремил внимание на яства. Но это длилось недолго. Насытившись, король приказал полить ему на руки и осушить, потом удостоил взглядом собравшихся и жестом предложил им сесть.– Чем могу служить, джентльмены? – любезно осведомился он.Дэвид начал рассказывать о цели визита. Однако стоило ему упомянуть о Лилиа, как любезность короля исчезла и он начал выказывать признаки нетерпения. Когда рассказ был окончен, он холодно заговорил:– Я слышал о Лилиа из деревни Хана. По словам Каахуану, она всех здесь с ума свела назойливыми просьбами об аудиенции, хотя сама всего-навсего девчонка, даже незамужняя, и голова ее забита какими-то глупостями. В конце концов она так надоела, что Каахуану отослала ее прочь.– То, с чем Лилиа приходила сюда, вовсе не глупости, ваше величество. Это чистая правда. Деревня Хана и в самом деле осаждена воинственным Лопакой. Жителям необходима военная помощь. Скорее всего этот Лопака и похитил Лилиа.Король отмахнулся и хотел что-то сказать, но тут от толпы просителей отделись двое и с решительным видом приблизились к трону. Завязалась долгая и оживленная беседа на местном наречии.Отпустив наконец этих посетителей, король взглянул на Дэвида.– Не понимаю, чего вы хотите от меня. Я понятия не имею, куда делась Лилиа, и у меня нет времени ее разыскивать. Сами видите, государственные дела не дают мне покоя весь день напролет!– Я надеялся, ваше величество, что вы дадите согласие на расследование, – почтительно заметил Дэвид. – Конечно, мы с другом прилагаем все возможные усилия к тому, чтобы найти ее след, но нам мешает плохое знание языка. Если вы отдадите распоряжение...Их снова прервали. Дэвид прекрасно понимал, почему король отвлекается с такой готовностью: каждый новый проситель являлся с дарами. В который уже раз Дэвид проклял свою недальновидность. Будь у них хоть что-то похожее на подарок...Когда стало ясно, что задерживаться здесь не имеет смысла, и друзья решили откланяться, король сказал:– У нас на островах не принято являться с пустыми руками, если уж добиваешься королевской милости.Дэвид промолчал, а Дик понимающе кивнул, повернул трость набалдашником вперед (это была чеканная собачья голова) и протянул королю.– Золотые слова, ваше величество! – воскликнул он, улыбнувшись. – Вы правы, наши манеры оставляют желать лучшего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43