Ей хотелось крепче сжать руку Хейдона, но она справилась с собой и, едва касаясь дрожащими пальцами дорогой ткани темного костюма, отправилась вместе с Хейдоном в гостиную.
— Рада видеть вас, мистер Хамфрис, — сказала Женевьева, когда они вошли. — Хочу представить вам моего мужа, мистера Максуэлла Блейка. Максуэлл, это мистер Джералд Хамфрис, управляющий филиалом Королевского банка Шотландии в Инверэри.
Хейдон с удивлением разглядывал управляющего.
Мистер Хамфрис был сморщенным маленьким старичком. Тонкие ноги, казалось, с трудом выдерживали даже его хрупкую фигурку. Редкие седые волосы были аккуратно разделены пробором над левым ухом и кое-как прикрывали розовую макушку. Мистер Хамфрис, несомненно, пользовался помадой для волос. Отдельные пряди удержать не удавалось, и возникало впечатление, будто лысина прорастает сквозь прорехи белого головного убора. Опираясь на черную лакированную трость, Хамфрис поднялся со стула и так сильно пошатнулся, что Хейдону показалось, будто он сейчас упадет.
— Рад с вами познакомиться, мистер Хамфрис, — сказал Хейдон, шагнув вперед с протянутой рукой, чтобы вовремя подхватить седовласого гномика.
Мистер Хамфрис ухватился за руку Хейдона похожими на когти пальцами.
— И я тоже, сэр, — бодро отозвался он, глядя на Хейдона проницательными глазами, похожими на ягоды черной смородины. — Когда я услышал, что вы женились на нашей дорогой мисс Макфейл, то сказал себе: только достойный и великодушный человек способен взвалить на себя такое бремя. Достойный и, безусловно, состоятельный. — Он лукаво подмигнул и поспешно добавил, ласково улыбнувшись Женевьеве: — Конечно, мисс Макфейл исключительно хороша собой, но нужно быть незаурядным человеком, чтобы разглядеть красоту не только в ее внешности, но и в ее постоянных заботах об этих детях. Их шестеро, не так ли, считая новичка? А вы так молоды. — Старик окинул Хейдона завистливым взглядом. — У вас впереди вся жизнь. Вам повезло, миссис Блейк, что вы нашли себе такого красивого супруга. Желаю вам и мистеру Блейку много лет счастья.
— Благодарю вас, мистер Хамфрис. — Женевьева старалась не проявлять нетерпения, покуда управляющий банком восхвалял радости брака. Личный визит мистера Хамфриса мог означать только какие-то проблемы с ее счетом. Она опустилась на диван, ощущая смутную тревогу. — Хотите чего-нибудь выпить?
Старик махнул узловатой рукой.
— Нет, спасибо. К чему навязывать новобрачным свое присутствие? Я только хотел поздравить вас и сообщить вам и вашему супругу о кое-каких изменениях, касающихся вашего банковского счета. — Он позволил Хейдону усадить его в кресло.
— Так в чем же дело? — решительно приступил к делу Рэдмонд.
— Счет, увы, пуст.
— Но… этого не может быть! — воскликнула потрясенная Женевьева. — Я положила на него солидную сумму всего две недели назад. Денег должно было хватить минимум на четыре месяца.
— Это верно, — согласился мистер Хамфрис. — Я сам регистрировал поступления. — Он улыбнулся Хейдону, продемонстрировав ряд неровных желтых зубов. — Некоторым клиентам, вроде вашей жены, я стараюсь оказывать личные услуги. Ведь я знаю ее с пеленок и вел все счета ее отца, да упокоит господь его душу. Виконт Бринли был необыкновенно обаятельным и очень образованным человеком, а как он гордился своей дочуркой…
— Прошу прощения, что прерываю вас, мистер Хамфрис, — сказала Женевьева, вцепившись в подлокотник дивана, — но что случилось с моими деньгами?
Мистер Хамфрис озадаченно сдвинул седые брови.
— С деньгами? Ах да! Их изъяли в счет просроченных выплат по вашим закладным, дорогая моя. — Он с усмешкой повернулся к Хейдону. — Вы, конечно, понимаете, мистер Блейк, что когда берешь пенни тут и пенни там…
— Но почему? — Женевьеву охватила паника. — Вы ведь знали, что на эти деньги мы собирались жить следующие несколько месяцев. Этот счет для того и предназначен. Почему же вы использовали их для выплаты по закладным?
Управляющий вздохнул.
— К несчастью, моя дорогая, решение принимал не я. Ко мне поступили письменные инструкции из нашего офиса в Глазго, предписывающие немедленно погасить ваши долги. Якобы мы слишком долго не брали их во внимание, а они изрядно увеличились за последние годы. Я пытался объяснить им, что вы сейчас устраиваете свою жизнь и выплаты будут осуществлены в ближайшем будущем, но они заявили, что условия, на которых я предоставлял вам ссуды, противоречат политике Королевского банка Шотландии. — Он сердито нахмурился. — Вообразите — я проработал в банке более пятидесяти лет, а какой-то молокосос объясняет мне банковскую политику. Это оскорбительно! Если бы у меня было время на поездку, я отправился бы в Глазго и объяснил этому парню, что я управлял филиалом в Инверэри, когда он еще качался в колыбели. Я не нуждаюсь, чтобы какой-то юнец учил меня, как вести дела!
У Женевьевы закружилась голова.
— Мы рассчитывали жить на эти деньги несколько месяцев, — уныло повторила она. — Что же мне делать?
Мистер Хамфрис быстро заморгал.
— Что делать? Ну, пусть ваш супруг погасит задолженность, — ответил он, довольный, что нашел такое удачное решение. — Я могу сегодня же открыть вам счет, мистер Блейк, вы переведете на него необходимую сумму, и проблема будет решена. Мы закроем ваш счет, дорогая, — добавил он, ласково глядя на Женевьеву, — и вам будет незачем забивать вашу прелестную головку скучными финансовыми делами. Не правда ли, это большое облегчение?
«Еще бы», — подумал Хейдон, молча наблюдая, как бледнеют щеки Женевьевы. Мистер Хамфрис услышал, что его клиентка вышла замуж. И, если городские сплетни сделали свое дело, ему известно, что ее супругу лет под сорок, что он хорошо одетый, образованный и, очевидно, состоятельный человек. Так как муж отвечает за долги жены, мистер Хамфрис пришел к разумному выводу, что мистер Максуэлл Блейк просто оплатит долги Женевьевы, и дело с концом. Поэтому он спокойно выполнил полученные указания и опустошил счет Женевьевы, на что банк имеет право в случае неуплаты по закладным.
— Какова сумма долга? — почти равнодушно осведомился Хейдон. Что бы ни случилось, они должны скрывать свою неплатежеспособность.
— Простите, если я не смогу назвать вам точную цифру, — извинился мистер Хамфрис. — Давайте договоримся о встрече в банке, я к тому времени подготовлю все расчеты.
— А хотя бы приблизительно?
Управляющий нахмурился, словно считал неподобающим обсуждать столь деликатный вопрос вне священных пределов банка.
— Ежемесячная выплата не осуществлялась почти два года, но я использовал деньги со счета миссис Блейк, покрыв двухмесячный долг. Следовательно, остается задолженность за двадцать два месяца — разумеется, плюс проценты.
— Сколько? — настаивал Хейдон.
Мистер Хамфрис задумчиво почесал острый подбородок.
— Ко времени смерти виконта этот дом был уже заложен за пятьсот фунтов. Ваша жена брала многочисленные ссуды под остатки залога, которые нерегулярно выплачивались до позапрошлого года. Тогда миссис Блейк пришла ко мне и спросила, не могла бы она прекратить выплаты на несколько месяцев. Я хотел ей помочь и, конечно, сказал, чтобы она ни о чем не беспокоилась. Я всегда стараюсь услужить клиентам, — заверил он.
Хейдон едва сдерживался, чтобы не повысить голос.
— Сколько?
— Общая сумма закладных сейчас составляет примерно две тысячи семьсот фунтов. Сумма задолженности — около четырехсот сорока фунтов, включая проценты.
У Женевьевы сжалось сердце. Каким образом она сможет выплатить такую огромную сумму?
— А какие условия предлагает банк? — спросил Хейдон, внешне сохраняя полное спокойствие.
— Боюсь, что долги нужно выплатить сразу, — ответил мистер Хамфрис. — А впоследствии выплаты по закладной должны осуществляться без задержек первого числа каждого месяца. — Его синеватые губы вытянулись в тонкую линию, как будто слова имели неприятный привкус. — Надеюсь, вы простите меня за то, что я передаю вам это малоприятное сообщение, но банк заявил, что если вы полностью не оплатите долги в течение тридцати дней, то на вас подадут в суд, требуя продать дом и конфисковать полученные за него деньги. Но, разумеется, в этом не будет необходимости, так как мистер Блейк обо всем позаботится. — И он радостно улыбнулся обоим.
— Конечно, — пробормотала Женевьева, ощущая тошноту.
— Вот и отлично. — Тяжело опираясь на трость, управляющий медленно встал с кресла. — Если не возражаете, мистер Блейк, встретимся в моем кабинете завтра, скажем, в семь часов и уладим это дело?
— Превосходно. — Хейдон улыбнулся, давая понять, что его нисколько не огорчило состояние финансов его жены. — Благодарю вас за то, что вы так любезно пришли сюда уведомить нас о случившемся. Позвольте вас проводить.
— Всегда рад вас видеть, дорогая, — сказал мистер Хамфрис, отвешивая поклон Женевьеве. — Брак пошел вам на пользу — вы прекрасно выглядите.
Женевьева заставила себя улыбнуться.
Хейдон проводил гостя к выходу, потом вернулся в гостиную и закрыл дверь.
Женевьева рассеянна рассматривала край своей юбки, лежащий на потертом ковре. Кайма сильно износилась, и она уже один раз подшивала ее. Но теперь юбка стала слишком короткой, чтобы подшивать ее снова.
— Я ничего больше не могла придумать, — грустно сказала она.
Хейдон промолчал.
— Какое-то время я выкручивалась, экономя изо всех сил, — продолжала Женевьева, чувствуя необходимость объясниться. — У меня не было дохода, а мой отец не оставил мне никаких денег на содержание дома или оплату закладной. Очевидно, он думал, что я сдам дом в аренду или просто продам, когда выйду замуж за Чарлза. Ему и в голову не приходило, что Чарлз разорвет помолвку.
«Тебе повезло, что он ее разорвал, — подумал Хейдон. — Ты слишком хороша, чтобы жить под каблуком у этого тупоумного осла».
— И вы все брали и брали в долг, чтобы выжить, — сделал он малоутешительный вывод.
Она кивнула.
— Сначала я думала, что смогу продать дом и переехать в более дешевое жилище. Закладывая дом дальше, я как бы брала аванс под те деньги, которые получу за продажу.
План был достаточно разумный. Любой на ее месте поступил бы так же.
— Почему же вы его не продали?
Женевьева провела пальцем по валику дивана, обивка была старая, кое-где ткань вот-вот грозила порваться. Женевьева помнила, как маленьким ребенком сидела на этом диване рядом с матерью. Они любили читать здесь вместе. Тогда диван был новым и дорогим, и ей приходилось следить за собой, чтобы не коснуться ткани своими расшитыми туфельками или не испачкать его еще как-нибудь.
— Я была совсем одна, Джейми — крошечный. Отец погиб. Несчастный случай во время прогулки верхом. Мать долго болела и умерла, когда мне было двенадцать. Отец сделал большую ошибку, женившись через полгода на моей мачехе. Она была очень мила, но истинная ее сущность — змеиная. Мачеха была возмущена, что я осмелилась взять в дом своего незаконнорожденного брата.
Она уехала, забрав с собой то немногое, что оставалось от отцовских денег. За время их брака она успела много потратить. Чарлз разорвал нашу помолвку и говорил всем в Инверэри, что я повредилась в уме. Люди стали отворачиваться от меня. — Женевьева сделала паузу, описывая пальцем круги на выцветшей ткани валика. Закрыв глаза, она могла ощутить аромат цитруса и роз, исходивший от ее матери. — Этот дом был единственным, который я когда-либо знала. Мне не хотелось покидать его.
«Конечно, не хотелось, — подумал Хейдон, возмущенный ужасающим положением, в которое ее поставили. — Ты чувствовала себя брошенным ребенком и стремилась сохранить хотя бы родной дом».
— Позже, когда я начала приводить сюда детей из тюрьмы, стало ясно, что мы уже не можем перебраться отсюда в более тесное жилье. Мистер Хамфрис любезно предложил мне выгодные условия и не возражал, если я запаздывала с выплатой или даже пропускала одну или две. Каждые несколько месяцев я продавала какую-нибудь картину или серебро, и на эти деньги мы могли какое-то время существовать. К тому же я рисовала портреты детей в богатых семьях. Платили за них немного, но это лучше, чем ничего.
— Но денег все равно никогда не хватало, — предположил Хейдон.
Женевьева покачала головой.
— Детям постоянно требовались новые костюмы, платья, обувь, книги, бумага. Мы всегда старались обходиться тем, что имеем, и передавать вещи от одного ребенка другому, но кое-что все равно приходилось покупать. К тому же деньги уходили на еду и разные мелочи — дрова, свечи, масло для ламп, простыни…
— Я уверен, вы делали то, что считали правильным, Женевьева, — прервал Хейдон. Он не хотел быть резким, но они столкнулись с серьезной проблемой, и ему не терпелось решить ее. — Никто не может винить вас за это. Вы заботились о детях и, как могли, обходились малыми средствами. Но со стороны мистера Хамфриса было опрометчиво и непрофессионально предлагать вам условия, которые он в итоге не смог выполнить.
— Он просто был добр ко мне. — Женевьева была озадачена этим упреком. — Если бы не мистер Хамфрис, я могла бы попросту оказаться на улице.
— Он только немного отсрочил это. Теперь он своей добротой поставил вас в крайне рискованное положение. Банк требует свои деньги и готов получить их любыми средствами. Сейчас мистер Хамфрис полагает, что сможет получить эти деньги от меня, и я не собираюсь его разубеждать. В качестве лорда Рэдмонда я обладаю значительными средствами, хотя по глупости успел растратить солидную их часть. У меня достаточно денег, чтобы оплатить ваши долги, но, увы, при нынешней ситуации я не в состоянии до них добраться.
Женевьева удивленно посмотрела на Хейдона. Неужели он полагает, что она взяла бы у него деньги?
— Я не рассчитываю, что вы или кто-либо другой оплатит мои долги, — напрямик заявила она.
— При других обстоятельствах я бы не стал вас спрашивать, — отозвался Хейдон. — Но сейчас я не могу раздобыть необходимую сумму. Надо подумать. Слушайте, у вас есть родственники, которые могли бы оказать вам помощь?
— Нет.
Хейдон нахмурился.
— Ни одного? Может быть, дядя или кузен — кто-нибудь из родственников вашего отца?
Женевьева покачала головой.
— Семья моего отца была очень маленькой — у него был только один брат, который умер раньше него. У матери не было ни братьев, ни сестер, а никого из моих дедушек и бабушек нет в живых.
— Как насчет вашей мачехи?
— Я бы никогда ни о чем ее не попросила. Да она никогда бы и не согласилась мне помочь. — В ее голосе слышалась горечь. — Это эгоистичная, злая женщина, которая презирала меня с самого начала. После свадьбы она перестала изображать привязанность к отцу, вынудив его искать ее на стороне. Когда я привела в дом Джейми, мачеха заявила, что мне следовало оставить его умирать в тюрьме. Не сомневаюсь, мое теперешнее положение доставило бы ей немалое удовольствие. Она пальцем не пошевелила бы, чтобы помочь мне.
Хейдон задумался. Оставшийся выход был очевиден, но он не мог себя заставить предложить его.
«Ты дурак! — сердито сказал он себе. — У Чарлза полно денег, и он все еще неравнодушен к Женевьеве».
— Тогда вы должны попросить Чарлза о займе, — промолвил Хейдон, преодолев отвращение, которое он испытывал к собственному предложению.
— Ни за что, — твердо сказала Женевьева. — Чарлз постоянно твердил, что я не смогу одна заботиться о детях. Когда я взяла Джейми, он заявил, что не намерен воспитывать отродье какой-то шлюхи, кем бы ни был его отец, и потребовал, чтобы я отнесла ребенка назад. — Ее рука стиснула валик. — Я ответила, что не собираюсь отдавать своего брата на верную погибель. Чарлз пришел в ярость и велел мне выбирать между ним и ребенком, которого я держала на руках. Вот я и выбрала.
Хейдон промолчал. Было легко презирать Чарлза за глупость, эгоизм и трусость и утверждать, что он не заслуживает такой прекрасной и отважной женщины, как Женевьева.
А вот как он, Хейдон, поступил бы восемь лет назад, столкнувшись с тем же самым. Что бы он сказал своей невесте, увидев у нее на руках невесть откуда взявшегося ребенка.
Хейдон ужаснулся самому себе, понимая, что во многих отношениях он не так уж и отличается от Чарлза.
— Как вы думаете, если бы вы обратились к Чарлзу с просьбой, он бы одолжил вам деньги?
— Нет. Он только пришел бы в восторг, получив доказательство своей правоты.
— Не думаю, что он хотел бы видеть вас и детей выброшенными на улицу, — возразил Хейдон. — Если бы вы обратились к нему за помощью, я уверен, что он вам бы не отказал.
— Вы не знаете его так, как знаю я, — отозвалась Женевьева. — Чарлз был бы очень доволен, если бы все произошло так, как он и предсказывал. То есть я осталась бы без дома и дети попали бы в приюты или работные дома. Подобный катастрофический исход успокоил бы его гордость, задетую тем, что я выбрала не его, а Джейми, и лишний раз подтвердил бы в глазах жителей Инверэри его мнение о моем помешательстве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
— Рада видеть вас, мистер Хамфрис, — сказала Женевьева, когда они вошли. — Хочу представить вам моего мужа, мистера Максуэлла Блейка. Максуэлл, это мистер Джералд Хамфрис, управляющий филиалом Королевского банка Шотландии в Инверэри.
Хейдон с удивлением разглядывал управляющего.
Мистер Хамфрис был сморщенным маленьким старичком. Тонкие ноги, казалось, с трудом выдерживали даже его хрупкую фигурку. Редкие седые волосы были аккуратно разделены пробором над левым ухом и кое-как прикрывали розовую макушку. Мистер Хамфрис, несомненно, пользовался помадой для волос. Отдельные пряди удержать не удавалось, и возникало впечатление, будто лысина прорастает сквозь прорехи белого головного убора. Опираясь на черную лакированную трость, Хамфрис поднялся со стула и так сильно пошатнулся, что Хейдону показалось, будто он сейчас упадет.
— Рад с вами познакомиться, мистер Хамфрис, — сказал Хейдон, шагнув вперед с протянутой рукой, чтобы вовремя подхватить седовласого гномика.
Мистер Хамфрис ухватился за руку Хейдона похожими на когти пальцами.
— И я тоже, сэр, — бодро отозвался он, глядя на Хейдона проницательными глазами, похожими на ягоды черной смородины. — Когда я услышал, что вы женились на нашей дорогой мисс Макфейл, то сказал себе: только достойный и великодушный человек способен взвалить на себя такое бремя. Достойный и, безусловно, состоятельный. — Он лукаво подмигнул и поспешно добавил, ласково улыбнувшись Женевьеве: — Конечно, мисс Макфейл исключительно хороша собой, но нужно быть незаурядным человеком, чтобы разглядеть красоту не только в ее внешности, но и в ее постоянных заботах об этих детях. Их шестеро, не так ли, считая новичка? А вы так молоды. — Старик окинул Хейдона завистливым взглядом. — У вас впереди вся жизнь. Вам повезло, миссис Блейк, что вы нашли себе такого красивого супруга. Желаю вам и мистеру Блейку много лет счастья.
— Благодарю вас, мистер Хамфрис. — Женевьева старалась не проявлять нетерпения, покуда управляющий банком восхвалял радости брака. Личный визит мистера Хамфриса мог означать только какие-то проблемы с ее счетом. Она опустилась на диван, ощущая смутную тревогу. — Хотите чего-нибудь выпить?
Старик махнул узловатой рукой.
— Нет, спасибо. К чему навязывать новобрачным свое присутствие? Я только хотел поздравить вас и сообщить вам и вашему супругу о кое-каких изменениях, касающихся вашего банковского счета. — Он позволил Хейдону усадить его в кресло.
— Так в чем же дело? — решительно приступил к делу Рэдмонд.
— Счет, увы, пуст.
— Но… этого не может быть! — воскликнула потрясенная Женевьева. — Я положила на него солидную сумму всего две недели назад. Денег должно было хватить минимум на четыре месяца.
— Это верно, — согласился мистер Хамфрис. — Я сам регистрировал поступления. — Он улыбнулся Хейдону, продемонстрировав ряд неровных желтых зубов. — Некоторым клиентам, вроде вашей жены, я стараюсь оказывать личные услуги. Ведь я знаю ее с пеленок и вел все счета ее отца, да упокоит господь его душу. Виконт Бринли был необыкновенно обаятельным и очень образованным человеком, а как он гордился своей дочуркой…
— Прошу прощения, что прерываю вас, мистер Хамфрис, — сказала Женевьева, вцепившись в подлокотник дивана, — но что случилось с моими деньгами?
Мистер Хамфрис озадаченно сдвинул седые брови.
— С деньгами? Ах да! Их изъяли в счет просроченных выплат по вашим закладным, дорогая моя. — Он с усмешкой повернулся к Хейдону. — Вы, конечно, понимаете, мистер Блейк, что когда берешь пенни тут и пенни там…
— Но почему? — Женевьеву охватила паника. — Вы ведь знали, что на эти деньги мы собирались жить следующие несколько месяцев. Этот счет для того и предназначен. Почему же вы использовали их для выплаты по закладным?
Управляющий вздохнул.
— К несчастью, моя дорогая, решение принимал не я. Ко мне поступили письменные инструкции из нашего офиса в Глазго, предписывающие немедленно погасить ваши долги. Якобы мы слишком долго не брали их во внимание, а они изрядно увеличились за последние годы. Я пытался объяснить им, что вы сейчас устраиваете свою жизнь и выплаты будут осуществлены в ближайшем будущем, но они заявили, что условия, на которых я предоставлял вам ссуды, противоречат политике Королевского банка Шотландии. — Он сердито нахмурился. — Вообразите — я проработал в банке более пятидесяти лет, а какой-то молокосос объясняет мне банковскую политику. Это оскорбительно! Если бы у меня было время на поездку, я отправился бы в Глазго и объяснил этому парню, что я управлял филиалом в Инверэри, когда он еще качался в колыбели. Я не нуждаюсь, чтобы какой-то юнец учил меня, как вести дела!
У Женевьевы закружилась голова.
— Мы рассчитывали жить на эти деньги несколько месяцев, — уныло повторила она. — Что же мне делать?
Мистер Хамфрис быстро заморгал.
— Что делать? Ну, пусть ваш супруг погасит задолженность, — ответил он, довольный, что нашел такое удачное решение. — Я могу сегодня же открыть вам счет, мистер Блейк, вы переведете на него необходимую сумму, и проблема будет решена. Мы закроем ваш счет, дорогая, — добавил он, ласково глядя на Женевьеву, — и вам будет незачем забивать вашу прелестную головку скучными финансовыми делами. Не правда ли, это большое облегчение?
«Еще бы», — подумал Хейдон, молча наблюдая, как бледнеют щеки Женевьевы. Мистер Хамфрис услышал, что его клиентка вышла замуж. И, если городские сплетни сделали свое дело, ему известно, что ее супругу лет под сорок, что он хорошо одетый, образованный и, очевидно, состоятельный человек. Так как муж отвечает за долги жены, мистер Хамфрис пришел к разумному выводу, что мистер Максуэлл Блейк просто оплатит долги Женевьевы, и дело с концом. Поэтому он спокойно выполнил полученные указания и опустошил счет Женевьевы, на что банк имеет право в случае неуплаты по закладным.
— Какова сумма долга? — почти равнодушно осведомился Хейдон. Что бы ни случилось, они должны скрывать свою неплатежеспособность.
— Простите, если я не смогу назвать вам точную цифру, — извинился мистер Хамфрис. — Давайте договоримся о встрече в банке, я к тому времени подготовлю все расчеты.
— А хотя бы приблизительно?
Управляющий нахмурился, словно считал неподобающим обсуждать столь деликатный вопрос вне священных пределов банка.
— Ежемесячная выплата не осуществлялась почти два года, но я использовал деньги со счета миссис Блейк, покрыв двухмесячный долг. Следовательно, остается задолженность за двадцать два месяца — разумеется, плюс проценты.
— Сколько? — настаивал Хейдон.
Мистер Хамфрис задумчиво почесал острый подбородок.
— Ко времени смерти виконта этот дом был уже заложен за пятьсот фунтов. Ваша жена брала многочисленные ссуды под остатки залога, которые нерегулярно выплачивались до позапрошлого года. Тогда миссис Блейк пришла ко мне и спросила, не могла бы она прекратить выплаты на несколько месяцев. Я хотел ей помочь и, конечно, сказал, чтобы она ни о чем не беспокоилась. Я всегда стараюсь услужить клиентам, — заверил он.
Хейдон едва сдерживался, чтобы не повысить голос.
— Сколько?
— Общая сумма закладных сейчас составляет примерно две тысячи семьсот фунтов. Сумма задолженности — около четырехсот сорока фунтов, включая проценты.
У Женевьевы сжалось сердце. Каким образом она сможет выплатить такую огромную сумму?
— А какие условия предлагает банк? — спросил Хейдон, внешне сохраняя полное спокойствие.
— Боюсь, что долги нужно выплатить сразу, — ответил мистер Хамфрис. — А впоследствии выплаты по закладной должны осуществляться без задержек первого числа каждого месяца. — Его синеватые губы вытянулись в тонкую линию, как будто слова имели неприятный привкус. — Надеюсь, вы простите меня за то, что я передаю вам это малоприятное сообщение, но банк заявил, что если вы полностью не оплатите долги в течение тридцати дней, то на вас подадут в суд, требуя продать дом и конфисковать полученные за него деньги. Но, разумеется, в этом не будет необходимости, так как мистер Блейк обо всем позаботится. — И он радостно улыбнулся обоим.
— Конечно, — пробормотала Женевьева, ощущая тошноту.
— Вот и отлично. — Тяжело опираясь на трость, управляющий медленно встал с кресла. — Если не возражаете, мистер Блейк, встретимся в моем кабинете завтра, скажем, в семь часов и уладим это дело?
— Превосходно. — Хейдон улыбнулся, давая понять, что его нисколько не огорчило состояние финансов его жены. — Благодарю вас за то, что вы так любезно пришли сюда уведомить нас о случившемся. Позвольте вас проводить.
— Всегда рад вас видеть, дорогая, — сказал мистер Хамфрис, отвешивая поклон Женевьеве. — Брак пошел вам на пользу — вы прекрасно выглядите.
Женевьева заставила себя улыбнуться.
Хейдон проводил гостя к выходу, потом вернулся в гостиную и закрыл дверь.
Женевьева рассеянна рассматривала край своей юбки, лежащий на потертом ковре. Кайма сильно износилась, и она уже один раз подшивала ее. Но теперь юбка стала слишком короткой, чтобы подшивать ее снова.
— Я ничего больше не могла придумать, — грустно сказала она.
Хейдон промолчал.
— Какое-то время я выкручивалась, экономя изо всех сил, — продолжала Женевьева, чувствуя необходимость объясниться. — У меня не было дохода, а мой отец не оставил мне никаких денег на содержание дома или оплату закладной. Очевидно, он думал, что я сдам дом в аренду или просто продам, когда выйду замуж за Чарлза. Ему и в голову не приходило, что Чарлз разорвет помолвку.
«Тебе повезло, что он ее разорвал, — подумал Хейдон. — Ты слишком хороша, чтобы жить под каблуком у этого тупоумного осла».
— И вы все брали и брали в долг, чтобы выжить, — сделал он малоутешительный вывод.
Она кивнула.
— Сначала я думала, что смогу продать дом и переехать в более дешевое жилище. Закладывая дом дальше, я как бы брала аванс под те деньги, которые получу за продажу.
План был достаточно разумный. Любой на ее месте поступил бы так же.
— Почему же вы его не продали?
Женевьева провела пальцем по валику дивана, обивка была старая, кое-где ткань вот-вот грозила порваться. Женевьева помнила, как маленьким ребенком сидела на этом диване рядом с матерью. Они любили читать здесь вместе. Тогда диван был новым и дорогим, и ей приходилось следить за собой, чтобы не коснуться ткани своими расшитыми туфельками или не испачкать его еще как-нибудь.
— Я была совсем одна, Джейми — крошечный. Отец погиб. Несчастный случай во время прогулки верхом. Мать долго болела и умерла, когда мне было двенадцать. Отец сделал большую ошибку, женившись через полгода на моей мачехе. Она была очень мила, но истинная ее сущность — змеиная. Мачеха была возмущена, что я осмелилась взять в дом своего незаконнорожденного брата.
Она уехала, забрав с собой то немногое, что оставалось от отцовских денег. За время их брака она успела много потратить. Чарлз разорвал нашу помолвку и говорил всем в Инверэри, что я повредилась в уме. Люди стали отворачиваться от меня. — Женевьева сделала паузу, описывая пальцем круги на выцветшей ткани валика. Закрыв глаза, она могла ощутить аромат цитруса и роз, исходивший от ее матери. — Этот дом был единственным, который я когда-либо знала. Мне не хотелось покидать его.
«Конечно, не хотелось, — подумал Хейдон, возмущенный ужасающим положением, в которое ее поставили. — Ты чувствовала себя брошенным ребенком и стремилась сохранить хотя бы родной дом».
— Позже, когда я начала приводить сюда детей из тюрьмы, стало ясно, что мы уже не можем перебраться отсюда в более тесное жилье. Мистер Хамфрис любезно предложил мне выгодные условия и не возражал, если я запаздывала с выплатой или даже пропускала одну или две. Каждые несколько месяцев я продавала какую-нибудь картину или серебро, и на эти деньги мы могли какое-то время существовать. К тому же я рисовала портреты детей в богатых семьях. Платили за них немного, но это лучше, чем ничего.
— Но денег все равно никогда не хватало, — предположил Хейдон.
Женевьева покачала головой.
— Детям постоянно требовались новые костюмы, платья, обувь, книги, бумага. Мы всегда старались обходиться тем, что имеем, и передавать вещи от одного ребенка другому, но кое-что все равно приходилось покупать. К тому же деньги уходили на еду и разные мелочи — дрова, свечи, масло для ламп, простыни…
— Я уверен, вы делали то, что считали правильным, Женевьева, — прервал Хейдон. Он не хотел быть резким, но они столкнулись с серьезной проблемой, и ему не терпелось решить ее. — Никто не может винить вас за это. Вы заботились о детях и, как могли, обходились малыми средствами. Но со стороны мистера Хамфриса было опрометчиво и непрофессионально предлагать вам условия, которые он в итоге не смог выполнить.
— Он просто был добр ко мне. — Женевьева была озадачена этим упреком. — Если бы не мистер Хамфрис, я могла бы попросту оказаться на улице.
— Он только немного отсрочил это. Теперь он своей добротой поставил вас в крайне рискованное положение. Банк требует свои деньги и готов получить их любыми средствами. Сейчас мистер Хамфрис полагает, что сможет получить эти деньги от меня, и я не собираюсь его разубеждать. В качестве лорда Рэдмонда я обладаю значительными средствами, хотя по глупости успел растратить солидную их часть. У меня достаточно денег, чтобы оплатить ваши долги, но, увы, при нынешней ситуации я не в состоянии до них добраться.
Женевьева удивленно посмотрела на Хейдона. Неужели он полагает, что она взяла бы у него деньги?
— Я не рассчитываю, что вы или кто-либо другой оплатит мои долги, — напрямик заявила она.
— При других обстоятельствах я бы не стал вас спрашивать, — отозвался Хейдон. — Но сейчас я не могу раздобыть необходимую сумму. Надо подумать. Слушайте, у вас есть родственники, которые могли бы оказать вам помощь?
— Нет.
Хейдон нахмурился.
— Ни одного? Может быть, дядя или кузен — кто-нибудь из родственников вашего отца?
Женевьева покачала головой.
— Семья моего отца была очень маленькой — у него был только один брат, который умер раньше него. У матери не было ни братьев, ни сестер, а никого из моих дедушек и бабушек нет в живых.
— Как насчет вашей мачехи?
— Я бы никогда ни о чем ее не попросила. Да она никогда бы и не согласилась мне помочь. — В ее голосе слышалась горечь. — Это эгоистичная, злая женщина, которая презирала меня с самого начала. После свадьбы она перестала изображать привязанность к отцу, вынудив его искать ее на стороне. Когда я привела в дом Джейми, мачеха заявила, что мне следовало оставить его умирать в тюрьме. Не сомневаюсь, мое теперешнее положение доставило бы ей немалое удовольствие. Она пальцем не пошевелила бы, чтобы помочь мне.
Хейдон задумался. Оставшийся выход был очевиден, но он не мог себя заставить предложить его.
«Ты дурак! — сердито сказал он себе. — У Чарлза полно денег, и он все еще неравнодушен к Женевьеве».
— Тогда вы должны попросить Чарлза о займе, — промолвил Хейдон, преодолев отвращение, которое он испытывал к собственному предложению.
— Ни за что, — твердо сказала Женевьева. — Чарлз постоянно твердил, что я не смогу одна заботиться о детях. Когда я взяла Джейми, он заявил, что не намерен воспитывать отродье какой-то шлюхи, кем бы ни был его отец, и потребовал, чтобы я отнесла ребенка назад. — Ее рука стиснула валик. — Я ответила, что не собираюсь отдавать своего брата на верную погибель. Чарлз пришел в ярость и велел мне выбирать между ним и ребенком, которого я держала на руках. Вот я и выбрала.
Хейдон промолчал. Было легко презирать Чарлза за глупость, эгоизм и трусость и утверждать, что он не заслуживает такой прекрасной и отважной женщины, как Женевьева.
А вот как он, Хейдон, поступил бы восемь лет назад, столкнувшись с тем же самым. Что бы он сказал своей невесте, увидев у нее на руках невесть откуда взявшегося ребенка.
Хейдон ужаснулся самому себе, понимая, что во многих отношениях он не так уж и отличается от Чарлза.
— Как вы думаете, если бы вы обратились к Чарлзу с просьбой, он бы одолжил вам деньги?
— Нет. Он только пришел бы в восторг, получив доказательство своей правоты.
— Не думаю, что он хотел бы видеть вас и детей выброшенными на улицу, — возразил Хейдон. — Если бы вы обратились к нему за помощью, я уверен, что он вам бы не отказал.
— Вы не знаете его так, как знаю я, — отозвалась Женевьева. — Чарлз был бы очень доволен, если бы все произошло так, как он и предсказывал. То есть я осталась бы без дома и дети попали бы в приюты или работные дома. Подобный катастрофический исход успокоил бы его гордость, задетую тем, что я выбрала не его, а Джейми, и лишний раз подтвердил бы в глазах жителей Инверэри его мнение о моем помешательстве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29