Увлеченный разговором, Фридрих на время выпустил из поля зрения Элизу. Ауленберга давно занимали вопросы политики, но в кругу его бывших приятелей считалось дурным тоном болтать о чем-то ином, нежели женщины и карты. И теперь впервые Фридрих с удовольствием ощущал удовольствие от того, что с ним на равных разговаривают умные, серьезные люди.
Неожиданно в канву беседы ворвались чарующие звуки «Лебединого озера». Музыка, нежная и величественная, проникала в душу и заставляла трепетать сердце. За Чайковским последовал Лист, затем Шуман. Удивленный мастерством исполнителя, Фридрих оставил Вильгельма завершать спор с послом Пруссии и решил подойти поближе к роялю, за которым сидела… его супруга. Вокруг Элизы собралась целая толпа ценителей музыки. Ауленберг увидел, с каким восторгом они слушают игру молодой баронессы, но сама Элиза, играя со все нарастающим воодушевлением, казалось, не замечала никого и ничего вокруг себя.
Фридрих не отрывал взгляда от супруги. Он неожиданно вспомнил, как месяц назад они вместе играли на фортепиано в комнате Элизы, вспомнил их дурачества и смех, чтение вслух, игру в карты, доверительный разговор, первые поцелуи… Внутри что-то мучительно сжалось, а к горлу подкатил тяжелый ком. Жгучее желание вернуть то счастливое время захватило ум, волю, душу…
Элиза закончила играть, и Фридрих присоединился к восторженным аплодисментам. Он хотел подойти к жене, но его тут же остановила вездесущая графиня фон Норенштайн. Похоже, она решила покровительствовать ему, потому что доверительно заметила:
– Ваша супруга восхитительна, но позвольте вас ненадолго оторвать от нее. Все горят желанием насладиться обществом нашей очаровательной Элизы. Баронесса впервые на балу, так не смотрите же на нее глазами венецианского мавра. – Графиня отвела его в сторону и уже совершенно иным тоном проговорила: – Между прочим, барон, с вами собирался о чем-то переговорить герцог Лейдендорф. Мне почему-то кажется, что он собирается привлечь вас к работе на дипломатической службе, – тихо шепнула княгиня. – Он давно наблюдает за вами и считает, что вы обладаете совершенно уникальными качествами.
Ауленберг ошеломленно уставился на хозяйку. Подобного поворота в своей судьбе он не предполагал.
– Я очень польщен вниманием князя. Ну что же, в таком случае оставляю свою супругу на ваше попечение.
Графиня тут же воспользовалась его предложением и, приблизившись к Элизе, подхватила ее под руку, словно хорошая приятельница.
– Так-так, что мы имеем? – Верхоффен ткнул Штайера локтем и указал на Элизу, стоящую в окружении дам. – Несравненная «кузина из Франции». А где же сам Ауленберг? Ах, шалунья! Их браку нет еще и месяца, а она уже красуется в высшем свете.
– Одна, заметь, без мужа, – задумчиво проговорил Штайер и, облизнувшись, окинул взглядом обнаженные плечи баронессы. – Быстро же она разочаровалась в бедняге Фридрихе.
– Способная шлюшка, – заметил Верхоффен, восхищаясь красотой и безупречными манерами Элизы. – Мне кажется, пришла пора заняться ее воспитанием.
– Полагаю, не стоит связываться с Ауленбергом, – Штайер указал взглядом на Фридриха, который беседовал с герцогом Лейдендорфом. – Займись лучше графиней Геренштадт.
– Отчего же нет? Возможно, это будет забавно, – со злой усмешкой согласился Верхоффен. – Но баронессу я тоже не собираюсь упускать.
Струнный квартет играл какую-то нежную, задумчивую мелодию, и Элиза, заслушавшись, не заметила, как перед ней вдруг выросли две мужские фигуры.
– Баронесса фон Ауленберг! – Штайер приложил руку к груди. – Вы выглядите как ангел небесный. Ваша красота – исцеление для пресыщенных глаз, бальзам для истомленной души.
Он с преувеличенным благоговением поцеловал ее руку и низко поклонился графине фон Норенштайн, которая наблюдала за ними с большим неудовольствием.
– Вы столь изящны, свежи и прелестны, что можете соперничать с самой весной. Ей-богу, Ауленберг – счастливейший из смертных! – запел дифирамбы граф Пауль фон Айзенберг.
– Дорогая Элиза, осчастливьте меня, – принялся умолять Штайер. – Подарите мне тур вальса.
Элиза, почувствовав неудовольствие графини, с удивлением взглянула на нее. На лице Хелены застыла непроницаемо-нейтральная маска, но сама графиня молчала. Немного подумав, девушка согласилась.
– А как же я? – закричал второй поклонник. – Обещайте, что и мне уделите немного внимания, иначе сердце мое будет разбито, и всю оставшуюся жизнь я буду вынужден посыпать голову пеплом.
Элиза рассмеялась и согласилась вписать имена Штайера и Айзенберга в свою танцевальную карточку.
Когда молодые люди отошли, графиня негодующе заметила:
– Ужасно, что князь вынужден приглашать к нам этих наглецов. Все дело в том, что в этом сезоне отчаянная нехватка холостяков.
– Они показались мне довольно милыми и обходительными, – растерянно заметила Элиза.
– Родовитые мерзавцы – вот они кто, – княгиня рывком раскрыла веер и принялась яростно обмахиваться. – Нахалы и развратники! Вам следует запомнить это и научиться отказывать им. Даже на балу.
Она крепко ухватила Элизу под руку и направилась к своим подругам.
Когда спустя полчаса Фридрих вернулся в зал, то едва не чертыхнулся: его жена, улыбаясь, беседовала с князем Энгельманом, известным поборником чистоты аристократической крови. О чем они могут говорить? Вопросы предстоящей карьеры мгновенно оставили мысли барона, и он поспешил подойти к жене.
– Ваша светлость, а как вам понравилась Венеция? – обмахиваясь веером, ворковала Элиза, обращаясь к князю.
У Фридриха отлегло от сердца. Путешествия. Безопасная, почти невинная тема. Забавно, но именно этой теме была посвящена беседа с герцогом Лейдендорфом.
– Честно говоря, мне не очень нравится этот город, в котором слишком много воды, – грустно ответил Элизе князь Энгельман. – Слишком сыро. Худшую погоду можно найти лишь в туманном Альбионе.
– Сочувствую, ваше сиятельство. Разумеется, большинство из нас любит ясную теплую погоду, и я – не исключение, – Элиза улыбнулась, и изгиб ее губ в этот момент напомнил Фридриху лук Амура. – Но разве не восхитителен дождь в солнечную погоду? После него ликует вся природа, а цветы сильнее источают свой аромат. Что же касается Венеции… Я давно мечтаю увидеть этот необычный город… – голос Элизы стал таким теплым, что мог бы растопить льды Арктики. – Пройтись по ажурным мостам и площади Святого Марка, своими глазами увидеть дворцы дожей, ощутить дуновение далеких веков… Я даже порой вижу во сне, как темная вода ласкает камни и мирно струится вдоль гондол, скользящих по освещенным луной каналам. И мне наяву слышится чарующая музыка этого необычного города… – Мелодичный голос Элизы убаюкивал внимание слушателей, и они, словно зачарованные, внимали словам юной баронессы.
Даже Фридрих поддался ее чарам и с улыбкой прикрыл глаза. Перед его мысленным взором предстала лунная дорожка, он услышал плеск воды, ритмичный, возбуждающий… Из прострации его вывел чей-то резкий голос:
– Ах, дорогой барон, ваша супруга совершенно очаровательна. Она так мила и непосредственна. А в своих романтических мечтаниях о путешествии удивительно напоминает князя фон Рудельштайна. Вот уж поистине – голос крови, – заметила Фридриху графиня фон Кольберг. Она очень близко подошла к барону, с любопытством рассматривая его своими немного близорукими глазами. Графиня давно мечтала познакомиться с известным ловеласом, о котором ходили настоящие легенды. А теперь у нее появилась возможность еще и своими глазами увидеть ту женщину, которая сумела укротить этого любвеобильного красавца.
Фридрих с изумлением слушал графиню, которая при его появлении всегда презрительно фыркала. А в это время к Элизе приблизилась графиня фон Норенштайн.
– Бог мой, баронесса, вы так чудесно рассказываете, что я сама захотела немедленно отправиться в Венецию! – графиня бросила многозначительный взгляд на Фридриха. – Полагаю, вам следует устроить свадебное путешествие именно в этот сказочный город. Конечно, если только барон фон Ауленберг не боится воды.
– Видите ли, милая графиня, я так долго жила во Франции в закрытом пансионе, что почти забыла родные края, – Элиза изобразила очаровательное смущение на своем личике. – И теперь мне весьма любопытно вновь познакомиться со своей родной Австрией и нашей столицей, которую называют вторым Версалем. Вена таит в себе не меньше очарования, чем дальние страны. – Элиза с улыбкой приблизилась к супругу и нежно взяла его под локоть. – У нас с бароном впереди еще очень много времени для путешествий, а пока что… – супруга одарила Фридриха чарующим взглядом и многообещающей улыбкой. – Мы еще не успели соскучиться в обществе друг друга, чтобы отправляться на поиски новых впечатлений.
Мелодия голоса Элизы, ее изящные, завораживающие движения, белизна обнаженных плеч и запах жасмина не могли не оказать на ее супруга магического воздействия. Лицо Фридриха горело, а руки заледенели. Можно сойти с ума от этой девчонки! Она сумела очаровать известных ворчунов: князя фон Энгельмана и графиню фон Кольберг! И не только их. Герцог Лейдендорф без тени усмешки поздравил Ауленберга с удачным браком. Он заявил, что для человека, начинающего дипломатическую карьеру, очень важно иметь умную и красивую супругу, которая сумеет поддержать в трудную минуту; а при необходимости даст дельный совет. Давно известно, что проницательный взгляд женщины может разглядеть те мелочи, на которые не обратит внимания мужчина.
Господь Вседержитель, как могло так случиться, что Элиза удивительно легко сумела произвести впечатление даже на самых суровых столпов общества!.. Они приняли ее в свой круг, и ему придется с этим смириться. Оказавшись впервые на балу, в окружении этих великосветских львов и львиц, она чувствует себя так свободно, словно вокруг нее собрались старые знакомые. А он, для кого весь этот блеск был в порядке вещей, отчего-то ощущает себя, словно на острие ножа! И вместо того, чтобы приятно проводить время, он не спускает глаз с собственной супруги. Да что же это такое? Элиза в очередной раз сумела превратить его в клубок страстей и необузданных желаний. И теперь он не сможет прятать ее от чужих глаз.
А Элиза находилась на вершине блаженства. От нее не ускользнуло, что Фридрих находится в замешательстве. Отлично, значит, она на верном пути.
– Боже, Ауленберг, ваша жена – настоящее сокровище!.. Как это замечательно! – раздавалось со всех сторон.
Они стояли бок о бок, улыбками отвечали на поздравления и ловили на себе любопытные взгляды светских сплетников. Почувствовав, что мышцы мужа сильно напряжены, Элиза придвинулась к Фридриху поближе. Он не отстранился и окинул супругу взглядом, в котором неожиданно промелькнули искры гордости и удовольствия.
Перед тем как музыканты взяли в руки свои инструменты, Фридриху пришлось вновь ненадолго оставить Элизу для того, чтобы уделить внимание одной своей дальней родственнице. Княгиня Гессермарк приходилась ему двоюродной бабкой, и впервые за последние пять лет она захотела перемолвиться с ним парой слов. Разумеется, для того, чтобы сердито, попенять ему за прежний разгульный образ жизни и излишне скоропалительный брак. Старая дама оказалась единственной на балу, кто не очень одобрительно отозвался о его супруге:
– Ты мог найти себе жену с более чистой родословной. А эта полукровка…
Фридриху быстро надоели ее нотации, поэтому он решительно прервал беседу и откланялся.
А через, несколько мгновений он уже ошеломленно наблюдал, как его супруга порхает по залу в объятиях Штайера. В своем нежно-салатовом платье с золотистой вуалью она была нежна и воздушна, как морская пена, и желанна, как богиня любви.
Лишь только музыка стихла, как Ауленберг решительным шагом направился к супруге. Но не успел он сделать и двух шагов, как Элизу подхватил граф Айзенберг и увлек на мазурку. Фридриха даже затрясло от злости. Да как она смеет улыбаться этим пошлякам! Можно подумать, что здесь нет более достойных партнеров для вальсирования.
Внутри у него все кипело. Заметив неподалеку своего дядюшку, не спускающего внимательных глаз с Элизы, Фридрих ринулся к нему.
– Это, разумеется, твои штучки! – гневно бросил он князю Адольфу.
Дядюшка вздрогнул от неожиданности, обернулся к барону и, проследив за его взглядом, мирно заметил:
– Ошибаешься, дорогой. Это твоих рук дело. Ты получил то, что заслуживаешь. Никогда не оставляй женщину без своего внимания.
Ауленберг вспыхнул и хотел ответить грубостью, но князь взял его под руку и отвел в сторону от любопытных ушей.
– Я знаю, ты не любишь советов и никогда им не следуешь, – понизив голос, заговорил он. – Но прислушайся к моим словам хоть один-единственный раз. Не позволяй гордости и обидам властвовать над твоей душой. Элиза по-настоящему любит тебя, а ты лишаешь ее возможности дарить тебе свою любовь. Сейчас ты превыше всего ставишь свою независимость, но какой от нее будет прок, когда тебе исполнится лет пятьдесят? Разочарование и горькие сожаления – вот удел одинокого мужчины.
Фридрих замер и с удивлением слушал обычно высокомерного князя. Впервые дядюшка говорил с ним столь доверительным тоном о столь личных вещах.
– И вот еще что. Хочу сообщить, что перевел большую часть наследства на твое имя, не дожидаясь рождения первого внука. Надеюсь, ты не окажешься эгоистом и подаришь Элизе ребенка. Она с такой нежностью осматривала детскую, в которой прошли твои ранние годы, что я осмелюсь предположить, что ей уже сейчас хочется стать матерью. Быть может, в этом случае ей будет легче переносить твою холодность.
Фридрих почувствовал, что земля уходит у него из-под ног. Он бросил сердитый взгляд на Элизу, которая все еще находилась в объятиях Айзенберга.
– Ты так уверен в моей супруге?
– Я имел возможность поближе познакомиться с ней. И я верю, что ты выберешь правильный путь.
Музыка стихла, и Ауленберг поспешил подойти к супруге, пока ее вновь не увлекли на танец. И, разумеется, он застал ее в окружении нескольких великосветских повес. Они откровенно пожирали Элизу масляными глазками и одаривали похотливыми улыбочками. Фридрих затрясся от ярости. Как смеют они так беззастенчиво пялиться на его жену!
Ауленберг решительно двинулся вперед, намереваясь немедленно увезти супругу домой. Он знал, что скрывается за перемигиваниями, которыми то и дело обменивались его бывшие приятели. Еще два месяца назад он и сам был одним из них, таким же расчетливым и циничным повесой, попирающим все святое.
Его опередила графиня Геренштадт. Она быстро подошла к баронессе и, взяв под руку, увела от распутников. Они ринулись вслед за красавицами, но, заметив приближающегося Ауленберга, благоразумно растворились в толпе.
– Фридрих, дружище, я рад нашей встрече, – широко улыбнулся невесть откуда взявшийся Верхоффен. Он неожиданно возник прямо перед лицом Фридриха. – Должен тебя поздравить: твоя жена восхитительна, как богиня. Определенно ей покровительствует сама Венера.
Ауленберг оставил его слова без ответа и взял супругу за локоть.
– Идем отсюда.
– Рад был снова встретиться с вами… баронесса, – Верхоффен галантно поцеловал Элизе руку. – Надеюсь, теперь мы будем часто встречаться на балах.
Баронесса, поморщившись, холодно кивнула ему и быстро освободила свою руку. Иоганн с усмешкой еще раз поклонился и отошел в сторону. Элиза тут же повернулась к мужу, который не сводил с нее сердитого взгляда.
– Я не могла отказать этим господам, когда они пригласили меня на танец, – виновато произнесла она. – Это было бы неприлично.
– Неприлично общаться с подобными господами, – процедил Фридрих.
В это время оркестр заиграл вальс. К Элизе устремились несколько молодых мужчин, и, чтобы избавить супругу от новых поклонников, Ауленберг сам вывел ее в круг. Они плавно двигались среди других пар, но если Элиза наслаждалась музыкой, то Фридриху было не до веселья. Кровь начинала бурлить в его жилах, когда он представлял, как несколько минут назад к телу его супруги прикасались руки других мужчин.
– Это платье чересчур откровенно, – пробурчал он. – Как тебе в голову пришло надеть такой бесстыдный наряд?
Элиза вспыхнула.
– Мое платье не выходит за рамки приличий. Все дамы одеты точно так же. К. тому же именно твоя невестка помогала мне выбрать фасон, а всем известно, что во всей Австрии нет женщины благопристойнее, чем она.
– Платье выглядит вызывающе! – упрямо повторил Фридрих. – Оно неприлично. У Верхоффена и его друзей глаза горели, когда они на тебя таращились. Видимо, тебе это нравится?
– Фридрих, умоляю, не говори ерунды! – возмутилась Элиза. – Твои друзья вели себя со мной почтительно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27