– Ах, фрейлейн, матушка не одобрила бы вашего безрассудства.
Элиза весело отмахнулась от нее и помчалась к центральному входу в особняк. Оказавшись в картинной галерее, она замедлила шаг и сделала несколько глубоких вдохов, чтобы восстановить дыхание, но пылающие щеки и сияющие глаза по-прежнему выдавали ее волнение.
Она уже хотела сбежать по лестнице вниз, но в это время двери распахнулись и в дом вошел пожилой мужчина, который присутствовал на венчании. Девушка застыла от разочарования и страха, вцепившись руками в холодные перила.
Мужчина неспешно отдал какое-то приказание дворецкому и медленно поднялся к Элизе.
– Думаю, нам следует поближе познакомиться, – вежливо проговорил он. – Я – князь Адольф фон Вайер-Мюрау, дядя вашего супруга.
Стушевавшись под его внимательным взглядом, Элиза сделала неловкий поклон и робко представилась:
– Элиза Розенмильх… то есть… баронесса фон Ауленберг.
– Я вижу, ты быстро учишься! – фыркнул князь. Элиза не поняла, что он имел в виду, но на всякий случай извинилась:
– Прошу прощения, ваше сиятельство.
– Но глупости не забываешь творить, – с недовольным видом заметил Вайер-Мюрау.
– Глупости? – совершенно растерялась девушка. О чем он говорит? Впрочем, в последнее время Элиза вела себя действительно не очень-то умно.
– Теодор рассказал мне, что ты решила уединиться в южном крыле в комнатах гувернантки, – объяснил князь. – Я понимаю, что ты не привыкла жить в столь большом особняке. И поэтому не подумала о слугах. Многие из них уже в летах и не могут бегать в дальние комнаты только для того, чтобы выполнять капризы своей хозяйки.
Элиза покраснела и опустила глаза.
– Прошу прощения, об этом я не подумала.
– Это более чем очевидно, – князь милостиво кивнул: – Советую выбрать покои, смежные с теми, которые занимает твой супруг. – Высказав свое замечание, князь величественной походкой направился в сторону апартаментов, в которых обычно останавливался в Вюрсбадене.
Элиза понурила голову и поплелась в гостиную. Там она устало опустилась на кушетку возле окна и уставилась в сгущающиеся сумерки. Девушка с трудом сдерживалась, чтобы не разрыдался.
Князь Рудельштайн долго сидел в карете возле особняка фрау Розенмильх. Лицо его пылало от гнева. Аманда забрасывала любовника записками, умоляя о встрече, но Альберт откладывал свой визит. Он был страшно зол на нее, за то, что она ослушалась его запрета и явилась на свадьбу. Но до бесконечности долго избегать объяснения с любовницей было невозможно, поэтому Альберт, все еще кипя от возмущения, решил нанести визит на Химмельфортгассе.
Аманда ждала его в маленькой гостиной. Сегодня она впервые надела платье с высоким строгим воротничком, но не забыла украсить его драгоценностями.
– Наконец ты соизволил явиться, – она бросила на него уничтожающий взгляд. – Ты успел распаковать все свои чемоданы? И, конечно же, не забыл навестить своего ненаглядного антиквара, чтобы поделиться впечатлениями о Египте? – в ее словах явно сквозила издевка. – Как мило, что ты вспомнил обо мне.
– Аманда… Дорогая, что на тебя нашло? – удивленно поинтересовался князь. Все, что он намеревался ей сказать, почему-то вылетело из головы. Длительная разлука с любимой женщиной заставила его гнев быстро рассеяться. Проблема с Элизой благополучно разрешилась, и теперь ничто не могло помешать им обоим вернуться к обычной мирной жизни.
– Ах, что на меня нашло! – впервые в жизни взорвалась его «дорогая». – Я трижды посылала за тобой. Думаешь, я делала это для собственного удовольствия? Где ты был?
– Прекрати свою истерику! – князь мгновенно пришел в себя и перешел в нападение. – Я не мог бросить свои дела из-за того, что у тебя дурное настроение.
– У меня истерика?! – она яростно засверкала глазами. – Мне сообщили, что Ауленберг вернулся в Вену один! Ты понимаешь, что это значит? Он оставил Элизу в своем захудалом поместье! Бросил там одну!
Князь сердито скрестил руки на груди и нахмурился.
– Барон женился на девчонке и волен делать все что угодно. Теперь это его забота, а не моя и, тем более, – не твоя.
Аманда выпрямилась и с пугающим спокойствием проговорила:
– Ты прав, это не твоя забота. Девочка никогда не была твоей заботой. До тех пор, пока ты не решил, что ее поведение угрожает твоей бесценной фамильной чести. Именно тогда ты бесцеремонно вторгся в жизнь своей дочери, которую раньше не замечал. – Она помолчала и, с горечью взглянув на него, продолжила: – Видит бог, все эти годы я верила в то, что ты любишь меня. Все двадцать лет верила, что наша любовь превыше всего. Верила, что супружеские клятвы не имеют никакого значения. Но я ошибалась. Правда открылась тогда, когда ты запретил мне идти на свадьбу дочери. Ты считаешь меня обычной шлюхой, которая позорит твоё имя. Именно потому ты и скрывал меня от всех, никогда не появлялся вместе со мной в театре или даже в ресторане. Зачем праздники уличной девке?
– Аманда, что ты говоришь! Прекрати сейчас же! Я любил тебя, заботился о тебе… ты составляла смысл всей моей жизни, – он схватил женщину за плечи, пытаясь прижать к себе, но она отстранилась.
– В самом деле? – насмешливо спросила Аманда. – Тогда почему ты на мне не женился? Я никогда не просила тебя об этом, но теперь требую ответа. Во мне так же, как и в нашей дочери, течет аристократическая кровь. Моим отцом был барон Эгль. Правда, он не смог меня признать официально, но есть документы, подтверждающие мое происхождение. Так почему же ты не женился на мне, когда умерла твоя жена?
Альберт смотрел в ее глаза, которые обычно светились желанием и любовью, и не понимал, что происходит. Жениться на любовнице? Абсурд! Это решительно невозможно. Он должен беречь свою репутацию при дворе. Однако что же ответить Аманде?
Но она уже прочла ответ в его глазах. За двадцать лет Аманда хорошо узнала своего Альберта! Слишком хорошо.
– Не мучайся, дорогой, я и без тебя знаю ответ на этот вопрос, – надломленным голосом проговорила женщина. – А ведь я любила тебя всей душой и сердцем, всю жизнь посвятила твоим желаниям, и вот чем ты мне отплатил. Ты относишься ко мне, как к служанке, и всегда напоминаешь о моем положении содержанки, – жгучие слезы потекли по ее щекам. – Что ж, лучше быть честной шлюхой, чем лгать и лицемерить, как делаешь ты.
– Ты соображаешь, что говоришь? – в бессильной ярости он стиснул кулаки, но Аманда не желала слышать его.
– Вы так презираете разврат, ваша светлость, что я решила оказать вам последнюю услугу. Я избавлю вас от общения с презренной шлюхой. Между нами все кончено. Вы свободны.
Женщина позвонила в колокольчик, вызывая дворецкого. Когда Людвиг явился на зов хозяйки, она приказала, не обращая внимания на растерянного князя:
– Проводи господина барона к выходу.
– Аманда… – проговорил Альберт, все еще не веря своим ушам. – Не делай глупостей…
Но она, не оглядываясь, вышла из гостиной. Женщина гордо шла через бесконечную анфиладу комнат, слыша за спиной угрозы и ругань бывшего любовника. Но, оказавшись в своей спальне, она без сил упала на кровать и горько заплакала.
Фридрих сидел в кафе «Сентрал», потягивая бренди. Его размышления прервали радостные крики:
– Вот и наш молодожен!
В зал с шумом ввалились его друзья – Верхоффен, Штайер, Штраубах и еще парочка старых приятелей. Видеть их в данный момент Фридриху хотелось меньше всего на свете. Похоже, весть о его бракосочетании уже разнеслась по всей Вене. Уж лучше было остаться дома и весь вечер скучать у камина.
– Ну, что скажешь в свое оправдание? – начал допрос Верхоффен, насмешливо глядя на Фридриха.
– Похоже, твоя кузина оказалась столь дальней родственницей, что не возникло никаких проблем с женитьбой? – не замедлил подкусить Франц.
– И, бьюсь об заклад, после свадьбы она стала еще более привлекательной, – добавил барон Штраубах и мечтательно закатил глаза.
Вся компания дружно расхохоталась. Приятели от души потешались над Фридрихом, не замечая того, что лицо его становится все более мрачным.
– Однако почему ты сидишь здесь в полном одиночестве, да еще с таким хмурым видом? – в голосе Иоганна звучал злой сарказм. – Неужели любовного опыта твоей миленькой супруги хватило лишь на одну ночь?
В его глазах светилось столько мерзости и злорадства, что Ауленберг сорвался с места и схватил Верхоффена за грудки. Сбивая по дороге столы и стулья, он с силой ударил бывшего друга о стену. Немногочисленные посетители возмущенно заохали, а дамы испуганно завизжали.
– Ты, кажется, осмелился оскорбить мою жену?! – зарычал Фридрих в лицо бывшему другу. – Еще одно подобное высказывание – и ты горько об этом пожалеешь! Это касается всех, кто захочет острить на мой счет. – Бросив это опешившим от его выходки приятелям, Ауленберг поправил сюртук и галстук и с достоинством покинул кафе.
Тяжело дыша, Иоганн проводил его злым взглядом и, скривив губы в саркастической усмешке, заметил:
– Очевидно, наш друг, женившись, утратил чувство юмора. А жаль, ведь обстоятельства его женитьбы весьма забавны. Что ж, при первой возможности я постараюсь изрядно насолить обоим братцам.
ГЛАВА 21
Элиза жила в поместье Вюрсбаден уже целую неделю, но желанного успокоения найти не могла. Князь Вайер-Мюрау избегал общения с новоявленной племянницей. Когда они встречались за обедом, то за столом царило полнейшее молчание. Элиза смущалась в присутствии этого человека. Ей все время казалось, что его единственным желанием было избавиться от неугодной особы, осмелившейся стать его родственницей. Не удивительно, что девушка старалась не попадаться князю лишний раз на глаза.
Чаще всего она скрывалась в южном крыле особняка, бродила по детским комнатам, переставляя с места на место игрушки. Разглядывая маленькие кроватки и перелистывая книги, Элиза пыталась представить детей, которые раньше здесь жили. Особенно – Фридриха. Она не раз рассматривала его детские портреты в картинной галерее – очаровательный мальчуган с кудряшками и озорными глазенками.
Впервые в жизни ей захотелось иметь ребенка. Даже нет – несколько ребятишек, очень похожих на Фридриха, с румяными щечками и карими глазами, искрящимися озорным весельем. Она бы сама их кормила и купала, читала им сказки, учила читать и рисовать. Она устраивала бы для них праздники и придумывала тысячи забав, чтобы малыши росли счастливыми, веселыми и умными.
Князь внимательно просмотрел отчеты, которые ему представил управляющий. Дела в Вюрсбадене шли неплохо, и беспокоиться стоило лишь о проблемах семейного характера.
Перед отъездом в поместье Вайер-Мюрау встретился с князем фон Рудельштайном, и тот в общих чертах поведал ему историю, которая послужила причиной столь скоропалительного венчания. Ситуация, конечно, была весьма пикантной. Девушка, разумеется, вела себя непозволительно безрассудно, но следовало учесть и то, что Фридрих за свою жизнь сумел сбить с пути истинного огромное количество светских красоток. Как его до сих пор не пристрелил на дуэли чей-нибудь супруг, увешенный ветвистыми рогами – совершенно удивительно.
Всю эту неделю Вайер-Мюруа пристально следил за женой племянника и сделал вывод, что все складывается не так уж плохо.
Дочь князя Рудельштайна получила образование в одном из лучших женских – пансионов во Франции. Она красива, хорошо воспитана и, похоже, любит детей. Дворецкий доложил, что почти все время баронесса проводит в южном крыле, где с тоской рассматривает игрушки, книги, а также детские портреты своего ветреного супруга. По отношению к слугам Элиза вела себя совершенно безукоризненно: была тактична и вежлива.
Да и при коротких встречах с князем девушка не допускала в своем поведении ничего вульгарного или жеманного. Нужно признать, что лучшую супругу Фридрих вряд ли мог найти, учитывая его репутацию. Скорее всего, парень вообще никогда не женился бы.
В общем, все сложилось не так уж плохо, но чтобы этот брак оказался счастливым, пожалуй, следовало как-то помочь молодоженам разобраться в своих чувствах и простить друг другу обиды.
Князь Адольф видел, что девушка тяжело переживает историю со своим замужеством и выглядит совершенно несчастной. Слуги бросали на юную хозяйку сочувствующие взгляды, и было заметно, что им жаль молодую баронессу. Они не знали подробностей женитьбы своего хозяина и, разумеется, не могли понять, как можно было оставить красавицу жену скучать в одиночестве в поместье, да еще на следующий день после свадьбы.
Чтобы хоть чем-то порадовать девушку, слуги старались угодить ей: садовники ежедневно преподносили хозяйке чудесные цветы, горничные наполняли ванну своей госпожи – отварами душистых успокоительных трав, а поварихи с утра до вечера колдовали возле плиты, проявляя чудеса кулинарии. От восхитительных ароматов ванили, корицы и печеных яблок текли слюнки у всех обитателей усадьбы, но Элиза оставалась безучастной даже к этим великолепным лакомствам, хотя всегда старательно благодарила всех за вкусную еду и трогательную заботу.
По вечерам Вайер-Мюрау слышал звуки музыки, доносящиеся из маленькой гостиной. Девушка обычно играла на рояле ноктюрны Шопена и Листа. Играла так прекрасно, что зачарованный князь забывал обо всем на свете.
К концу десятого дня, когда Элиза находилась почти на грани нервного срыва, произошло совершенно невероятное. Дверь в ее покои распахнулась, и к ней ворвалась Аманда, распространяя вокруг себя запах изысканных французских духов.
– Бог мой, как трудно добираться в эту глушь! – возмущенно заявила она, но тут же всплеснула руками и горестно воскликнула: – Элиза, девочка моя, на кого ты похожа? Настоящий призрак! Похоже, тебя здесь не кормят!
С трудом сдерживая слезы, девушка с облегчением кинулась в ласковые объятия своей матушки.
– Девочка моя, с тех пор как ты уехала, я места себе не находила… – Аманда внимательно взглянула на лицо дочери и, разглядев припухлости вокруг глаз, возмущенно вздохнула: – Негодяй! Запер тебя в этой дыре, а сам развлекается в городе. Когда мне сообщили, что Ауленберг вернулся в Вену один, я чуть с ума не сошла. Бросить тебя одну в этих забытых богом краях… Ну, ничего, моя милая, теперь ты не одна. Я помогу пережить тебе это испытание.
– Что за шум? – раздался властный голос. В комнату медленно вошел князь Вайер-Мюрау, и его сердитый вид не предвещал ничего хорошего.
– Что здесь делает эта женщина?
– Ваше сиятельство, позвольте вам представить мою маму. Фрау Аманда Розенмильх, – поспешно объявила Элиза.
– Мне известно, кто эта женщина, – заявил князь, приближаясь к ним, мрачный, словно грозовая туча. – Я хочу знать, что она делает в этом доме?
– Я приехала в эту глушь, потому что ваш распутный племянник бросил мою дочь на следующий день после свадьбы, – заявила Аманда, отстраняя Элизу, которая испуганно смотрела на сурового родственника. – Я приехала успокоить свою девочку и удостовериться, что с нею все в порядке.
– А также пожить месяц-другой на ее иждивении, – язвительно заметил князь.
– Хочу заметить, что я привезла с собой любимые вещи Элизы. – Аманда не собиралась смиренно просить о снисхождении и окинула Вайер-Мюрау высокомерным взглядом. – Кроме того, я думаю, эту деревню стоит привести в более надлежащий вид, чтобы она хоть немного стала напоминать усадьбу аристократов. Судя по всему, в этой холостяцкой берлоге давно не было хозяйки.
– Вы забываетесь! – князь одарил женщину гневным взглядом. – Это неслыханно, чтобы содержанка смела так оскорбительно отзываться об уважаемом доме! И не забывайте о том, что, приехав сюда, вы опозорили свою дочь. Если бы вас волновало будущее баронессы фон Ауленберг, вы постарались бы исчезнуть из ее жизни, чтобы ничто не напоминало о ее постыдном происхождении.
– В происхождении Элизы нет ничего постыдного, – вздернув подбородок, заявила Аманда. – Она плод настоящей любви и страсти! Правда, боюсь, что вам вряд ли известны такие вещи.
– Я не намерен выслушивать от вас гадости! – разъярился князь. На его щеках заиграли желваки.
– Что вы называете гадостью? Страсть и любовь? Что ж, теперь мне кое-что понятно. Похоже, в этом заплесневелом особняке такие слова прозвучали впервые за последнее столетие.
– Пожалуйста, остановитесь! – Элиза бросилась между разъяренными противниками, пытаясь заставить их замолчать. Щеки ее пылали. Сначала она повернулась к матери и резко бросила: – Ты не должна так себя вести. Это недостойно. – Потом она с мольбой посмотрела на князя. – Мне очень жаль, ваша светлость, что присутствие моей матери оскорбляет вас. Но она проделала долгий путь, чтобы встретиться со мной, и вы… не можете выгнать ее на улицу.
Князь, насупившись, одарил презрительным взглядом Аманду. Та, в свою очередь, виновато заморгала и неожиданно склонилась перед ним в изящном реверансе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27