В это мгновение Джоанна ощутила, что разгадала тайну жизни.
Она не смогла сдержать крик, когда по телу прокатились сладостные судороги, и с наслаждением позволила волнам удовольствия унести ее в своих объятиях.
Когда она открыла глаза, он уже поднялся и смотрел на нее так, как никогда раньше. На его губах играла удовлетворенная улыбка, а в черных глазах можно было прочитать выражение нежности и любви.
– Значит, я прощен? – спросил он с ноткой нетерпения, покрывая медленными, дразнящими поцелуями ее веки, щеки и шею.
Джоанна не стала отвечать, а просто подняла руку и провела ею по жестким линиям его чеканного лица. Она принадлежала ему, а он принадлежал ей, и она уже знала, что это навсегда. Наконец она может с легким сердцем предаться своей мечте! Наконец уничтожены все следы приготовлений, которые она вела последние месяцы, и можно спокойно обратить свой разум к жизни и любви!
Медленно подняв голову, она поцеловала его в губы и с нежностью положила руки на его плечи, в то время как он приготовился войти в нее.
– Не сейчас. Твое наказание еще не закончено.
Со злодейской улыбкой на лице он пожирал глазами ее грудь, но прежде чем успел сделать что-либо еще, она заставила его перевернуться на спину.
– Учти, дорогая, что я слишком закоренелый грешник, чтобы выдерживать столь длительное наказание, – прошептал он.
Она пропустила его замечание мимо ушей и стала двигаться, предоставляя своей груди возможность чувственно поглаживать его грудь. С мучительной медлительностью она поцеловала его в губы и исследовала рот языком. Когда руки Гэвина попытались соскользнуть по ее спине к ягодицам, подталкивая ее лоно к трепещущему копью, она оттолкнула его и опустилась вниз по его упругому, мускулистому телу.
– Нет, Джоанна, это… я… я больше не вынесу этого.
Она только усмехнулась в ответ, позволив своему языку описать окружность возле его пупка, прежде чем опуститься еще ниже. Она чувствовала, как его тело напрягается под ее прикосновениями, и с удовольствием слушала, как он стал задыхаться, когда ее язык медленно прошелся по всей длине его полностью восставшего орудия.
– А теперь раздвинь колени, любовь моя, – прошептала она.
Его сдавленный приступ смеха вызвал улыбку на ее лице. Довольная произведенным эффектом, она опустила голову и почти полностью погрузила его мужское достоинство в свой рот.
– Джоанна!
Она подняла голову и посмотрела на него.
– А теперь подними бедра, – приказала она, опять вызвав у него смех.
Снова припав губами к его копью, она стала с неистовой силой сосать его.
Гэвин так молниеносно принял сидячее положение, что она не успела даже пошевелиться. Обхватив ее лицо руками, Гэвин прижал Джоанну к себе и впился в ее губы. Слишком увлеченная требовательными ударами его языка, она вряд ли смогла бы выразить протест, когда он снова лег, удерживая ее на себе, а его разбухший от желания орган интимно прижался к ней.
– Подожди, – прошептал он, на мгновение отрывая от нее губы. – Я прощен?
Она слегка приподнялась и затем медленно опустилась, приняв его в себя.
– Ты прощен, любовь моя. И у тебя впереди еще вся жизнь для покаяния.
Их глаза встретились, и шутливое настроение растворилось в воздухе, а между ними возникло нечто нежное и глубокое.
– Я люблю тебя, Гэвин.
– Я не хочу потерять тебя.
– Этого не случится. Я твоя навсегда.
– Но ты должна знать, что у меня есть свои призраки из прошлого. И они преследуют меня.
– Мы прогоним их вместе, – прошептала она, двигаясь как можно медленнее. – Так же, как прогнали моих.
Гэвин крепко сжал ее ягодицы, и она поняла, что он с трудом сдерживается.
– А ты уже одолела своих? – спросил он сквозь стиснутые зубы.
– Мы одолели их, – ответила она. – Ты помог мне раскрыть глаза на многое.
– Я хочу тебя, Джоанна.
– Ты уже получил меня. Я твоя.
– Навсегда?
– Я всегда буду с тобой.
– Но я боюсь, – хрипло произнес он. – Я боюсь потерять тебя.
– Не нужно бояться, – ответила она. – Открой глаза, Гэвин, и посмотри на меня. Открой сердце, и я всегда буду с тобой.
– Ты нужна мне, Джоанна.
Она заморгала, пытаясь сдержать слезы.
– Скажи это еще раз, Гэвин.
– Я хочу тебя… – Он начал медленно двигаться в ее лоне. – Ты нужна мне.
– Говори это, Гэвин, – приказала она, ощущая его глубоко внутри себя.
– Я люблю тебя.
Глава 33
Они лежали в постели Джоанны, тесно прижавшись друг к другу, и Гэвин начал свое повествование первым, рассказав ей о дряхлом священнике, который был близок к смерти из-за проказы, разъевшей его плоть и глазницы, но тем не менее оставался гордым горцем, презирающим жителей равнин. Гэвин сообщил ей, что если бы Этол не поехал с ними, то старик вряд ли соблаговолил бы поведать о страшных истоках проклятия замка Айронкросс. Когда он закончил, Джоанна пересказала ему все, что узнала от Матери о трагическом периоде ее жизни, связанном с Дунканом.
– Да, старый священник знал о том, что Дункан надругался над Матерью. Но я не думаю, что он догадывался о ее тогдашней беременности. – Гэвин отвел прядь волос со лба Джоанны и стал вспоминать слова старика. – Когда Мать исчезла в первый раз, все подумали, что она решила уйти и присоединиться к женщинам в аббатстве. Но когда несколько позже она вернулась, то все обитатели замка стали свидетелями ее унижения. Все они слышали ее мучительные крики, когда она была изнасилована и выброшена во двор.
– Матерь Божья, – прошептала она, перекатываясь на спину и глядя на балдахин над кроватью, – очисти ту кровь, которая течет в моих венах.
– Немедленно прекрати это, Джоанна, – приказал он, поворачивая ее к себе. – Дункан забрал с собой в могилу все свое гнусное естество. Старый капеллан клялся, что, при всех их недостатках, сыновья Дункана всегда были добры к людям, живущим в замке Айронкросс.
Гэвин взял Джоанну за подбородок и, приподняв его, встретился с ней взглядом.
– Но было кое-что еще, что рассказал о Матери священник. Нечто такое, что она совершенно точно тебе не сообщила.
Джоанна пристально смотрела в его глаза.
– Когда Мать вернулась в Айронкросс в последний раз, Маргарет и Аллен были с ней в кухне.
– Но ты ведь не хочешь сказать, что эти двое видели, как насиловали их сестру?
– Это так. Они все видели, – ответил он тихо. – Аллен был тогда еще подростком, а Маргарет, самая младшая из троих, только вышла из младенческого возраста. Ей едва было три-четыре года.
– Но как же он мог сотворить такое? Как мог он быть таким чудовищем?
Гэвин крепко прижал ее к себе.
– Священник сказал, что именно с той ночи Маргарет перестала говорить.
– Ты хочешь сказать, что до этого она была нормальным ребенком?
– Старый капеллан сказал, что до этого она ничем не отличалась от прочих детей, бегавших вокруг замка. Но с того дня, как ее нашли съежившейся и плачущей у стены в кухне, никто больше не слышал, как она говорит.
– Это многое объясняет, – прошептала Джоанна.
– Что ты этим хочешь сказать?
– В тот день, когда я подслушала их разговор в склепе, Мать спросила у Маргарет, как же случилось, что она смогла уйти, когда та так страдала и продолжает мучиться, хотя прошло так много лет. – Джоанна посмотрела на Гэвина. – Так вот что это значило. Она говорила о том, что Маргарет стала свидетельницей жестокости Дункана!
Гэвин кивнул.
– Да. Тогда становится понятно, о чем шла речь.
– Но что было с Алленом? – спросила она. – Как мог он, став взрослым, служить управляющим у Дункана и его сыновей? Ведь присутствие при таком страшном злодеянии должно было испепелить его душу!
– Священник сообщил нам, что мальчик исчез той же ночью. Некоторые полагали, что, возможно, Мать взяла его с собой, хотя и оставила Маргарет. Однако примерно через две недели он вернулся, сильно похудевший, но внешне смирившийся с тем, чему стал свидетелем.
Джоанна положила подбородок на грудь Гэвина и задумчиво посмотрела в сторону панели.
– А священник сказал, где все это время находился Аллен?
– Нет. А где?
– В пещерах возле подземного озера. – Она перевела взгляд на него. – Там на стенах есть рисунки. Должно быть, их сделал ребенок. Поэтому я и предположила…
– Так ты думаешь, что он нашел себе убежище в пещерах?
– Очевидно, что он хорошо знал эти подземелья, – сказала она. – Если бы он убежал в аббатство к Матери, то она никогда не разрешила бы ему вернуться.
Гэвин кивнул.
– Ты проводишь меня туда?
– К озеру?
– Да! – Он снова кивнул, отбросил покрывало и соскочил с кровати. Подняв килт, он обернул его вокруг себя.
– Сейчас? Посреди ночи?
– Почему нет, дорогая? – Он повернулся и предложил ей руку, поднимая с постели. – Ты думаешь, я все забыл? А я помню, что для тебя это привычное время, чтобы рыскать по замку и красть вещи!
Когда Джоанна привела Гэвина в большую пещеру возле подземного озера, он сразу же уловил характерный запах влажной земли. Проследив за ее взглядом, он увидел маленькую лежанку, наполовину скрытую за низким выступом скалы, и нахмурился.
– Ты жила здесь? Столько месяцев на этой сырой и холодной земле? Ты могла умереть, и никто не…
– Но я не умерла, – прервала она его горестные рассуждения и, взяв за руку, повела к стенам противоположной стороны пещеры. – К тому же большую часть времени после пожара я прожила в относительно комфортных условиях в башне южного крыла. Если бы по твоей милости мне не пришлось бежать оттуда, то…
– Достаточно, любовь моя. Ты заставляешь меня снова ощущать свою вину.
– Это тебе не помешает, – колко заметила она, подняв светильник над головой, когда они достигли самой дальней части стены. – Эти знаки находятся здесь, – сказала она, и ее голос опустился до шепота.
Высоко подняв свой факел, Гэвин стал рассматривать грубо выполненные изображения. Исходя из их примитивности и высоты размещения на стене, можно было легко предположить, что рисунки сделаны подростком. Они оказались именно такими, как описывала их Джоанна. Крест, а под ним распростертая стилизованная фигурка женщины. Неподалеку находилась еще одна тощая фигура, державшая в одной руке голову за волосы, а в другой – большой нож или меч. Гэвин поднес светильник поближе и наклонился, чтобы лучше разглядеть изображение. У ног человека с мечом виднелось еще одно изображение, которое казалось почти стершимся от времени.
– Это чаша, – тихо подсказала Джоанна.
– Похоже, она предназначена для сбора крови, – отозвался он. Гэвин заметил, что Джоанна вздрогнула, когда подошла к нему.
– Из отрубленной головы, – закончила она. Внезапно она показала рукой на чашу. – Смотри!
Гэвин повернулся. От чаши по стене протянулась тонкая полоса меток, будто кто-то, проходя вдоль стены, отмечал на ней небольшие интервалы. Метки исчезали в темноте в самом углу пещеры. Взяв Джоанну за руку, он пошел вдоль зарубок.
– Я никогда не замечала этого раньше. Правда, я никогда и не рассматривала эти рисунки вблизи.
– Ясно, что они были здесь уже давно, – сказал он ей через плечо. – Они такие же расплывчатые, как и остальные знаки.
Потолок пещеры стал быстро снижаться, и скоро Гэвину пришлось идти, низко наклонив голову. В боковой стене появилась узкая трещина, и, когда они вступили в тоннель, Гэвин, повернувшись к Джоанне, спросил:
– Это что, еще один путь возвращения в замок?
– Не знаю. – Она заколебалась. – Нет. Мы движемся в направлении склепа.
Проход стал заметно выше, и Гэвин выпрямился. По мере их продвижения вперед он стал ощущать все возраставшую нерешительность Джоанны, особенно когда слегка обнял ее.
Когда они прошли очередной поворот, девушка остановилась.
– Мы не можем идти дальше.
– Почему, Джоанна? Чем наша прогулка отличается от любого другого случая, когда ты бродила по этим пещерам?
– Отличие есть, – умоляла она. – Сейчас со мной ты, и у меня ужасное ощущение, что здесь что-то не так.
– Я отведу тебя наверх, чтобы…
– Нет, – отрезала она. – Я беспокоюсь о твоей жизни. И хочу, чтобы ты держался подальше от этого склепа.
– Джоанна, мы зашли слишком далеко, и я не собираюсь просто так повернуть назад и забыть обо всем этом только потому, что ты боишься. – Он знал, что груб с ней. – Если хочешь, я отведу тебя в замок. Я уверен, что смогу найти дорогу обратно и выяснить, куда ведет этот тоннель.
– Тебе не удастся отправить меня назад, – сказала она упрямо, и ее глаза сверкнули, когда она проходила мимо него.
Попробовав, насколько легко вынимается из ножен кинжал, Гэвин криво усмехнулся и, бросившись к ней, крепко схватил за руку.
– Я хочу, чтобы ты знала, что я уже побывал в склепе…
Ее удивление было очевидным, поскольку она отшатнулась и попыталась остановиться.
Но он потянул ее за руку и продолжил:
– И мне удалось вернуться обратно. – Он повернулся и улыбнулся ей. – Как видишь, несмотря на то, что все говорили, я не исчез и не умер ужасной смертью в тот же момент, когда вошел в священное помещение.
– Ты… – она откашлялась. – Там было… что-нибудь?
– Я нашел твою работу, Джоанна. Или то, что принял за нее. Камыш? Канавки на полу, прикрытые соломой? Ты думаешь, Мать их еще не обнаружила?
– Так из-за этого ты был так груб со мной в тот день, когда мы отправились в аббатство?
Гэвин остановился, крепко обнял ее за талию и привлек к себе.
– Не думаю, что занятия любовью на склоне холма – это…
– Я не о том, – быстро перебила она. – Я… несколько раньше… Ты просто жулик, Гэвин Керр.
– А ты все еще собираешься продолжать начатое? Она покачала головой.
– Нет, я не смогу. Я уже уничтожила все свои приготовления: После того как я узнала от Матери правду о своем деде, я просто не могу позволить себе причинить ей зло. Виновна она или нет, но я не могу.
Гэвин снова остановился и страстно поцеловал ее в губы.
– Я люблю тебя, Джоанна, – прошептал он. – Но хочу сказать, что если Мать окажется убийцей, то мы привлечем ее к суду независимо от перенесенных ею страданий.
Джоанна внимательно посмотрела на него.
– Тогда я буду молиться, чтобы она оказалась невиновной.
Глава 34
Когда Гэвин открыл тяжелую дубовую дверь, зловоние, которое они почувствовали, вызвало у Джоанны приступ тошноты.
Чувствуя отвращение, она осталась у входа, а он вошел в помещение. В комнате стоял запах смерти и тухлого мяса. Неподалеку от ее ног лежала обезглавленная туша овцы. Замерев, Джоанна бросила взгляд на Гэвина.
Он тоже посмотрел на нее.
– Только подумать, что ты провела зиму в башенной комнате, в то время как могла наслаждаться ароматами этого места!
– Стой и не двигайся, Гэвин, – сказала она дрожащим голосом, глядя мимо него.
Пол в дальнем конце комнаты, казалось, шевелился. Гэвин повернулся и высоко поднял факел. Она увидела, как он вздрогнул и сделал шаг назад.
Джоанна подошла и посмотрела ему в лицо.
– Что это такое?
– Крысы, – прошептал он. Она увидела, что он вынимает кинжал. – Я ненавижу крыс!
– Ты так спокойно вошел в эту скотобойню, но боишься такой маленькой твари, как крыса?
– Это вовсе не одна маленькая тварь. Только посмотри, тут их, должно быть, сотни! И я не боюсь их, – произнес он устрашающим голосом. – Я их ненавижу!
– Это одно и то же, – прошептала она, а затем опустила свой факел и помахала им, заставив крыс разбежаться по щелям.
Джоанна с омерзением исследовала груду гниющих останков животных. Цыплята, овца, собаки, нечто похожее на корову.
– Что… что это за место?
– Бойня… я думаю. Но, судя по гниющему мясу, эти убийства совершались не для того, чтобы накормить голодных.
– Я не хочу здесь оставаться, Гэвин, – сказала Джоанна, чувствуя, что панический страх начинает охватывать ее.
– Я тоже, – согласился он. Джоанна развернулась и пошла к двери.
– Но зачем кому-то понадобилось использовать помещение так глубоко под землей для убийства животных? Для чего?.. – Слова замерли на ее губах. – Чаша! – Она указала на украшенную резьбой чашу, стоявшую на маленьком деревянном столе. – Это та чаша!
– Какая чаша? – спросил он, сделав шаг в ее сторону, но замешкался, увидев крысу, пробежавшую перед ним по полу.
– Это та самая чаша, которую, как я видела, Мать использует в своих ритуалах каждое полнолуние.
Он наклонился и поднял чашу, разглядывая ее при свете своего факела.
– Во время обряда Мать плеснула в огонь немного жидкости из этой чаши.
Гэвин разглядывал пустую чашу.
– Кровь.
– Они использовали это помещение для убийства! – Она отступила назад и, прежде чем вернуться к нему, вгляделась во тьму тоннеля. – Мы находимся не слишком далеко от склепа. Я столько раз проходила здесь, но даже не подозревала о существовании этой комнаты и никогда не ощущала запаха тухлятины.
– Ладно, меня успокаивает уже то, что они используют для своих ритуалов только животных, – подытожил Гэвин, с любопытством глядя на кости и внушительную кучу останков. – Мне доводилось слышать о древних религиях, в которых человеческое жертвоприношение является частью ритуала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Она не смогла сдержать крик, когда по телу прокатились сладостные судороги, и с наслаждением позволила волнам удовольствия унести ее в своих объятиях.
Когда она открыла глаза, он уже поднялся и смотрел на нее так, как никогда раньше. На его губах играла удовлетворенная улыбка, а в черных глазах можно было прочитать выражение нежности и любви.
– Значит, я прощен? – спросил он с ноткой нетерпения, покрывая медленными, дразнящими поцелуями ее веки, щеки и шею.
Джоанна не стала отвечать, а просто подняла руку и провела ею по жестким линиям его чеканного лица. Она принадлежала ему, а он принадлежал ей, и она уже знала, что это навсегда. Наконец она может с легким сердцем предаться своей мечте! Наконец уничтожены все следы приготовлений, которые она вела последние месяцы, и можно спокойно обратить свой разум к жизни и любви!
Медленно подняв голову, она поцеловала его в губы и с нежностью положила руки на его плечи, в то время как он приготовился войти в нее.
– Не сейчас. Твое наказание еще не закончено.
Со злодейской улыбкой на лице он пожирал глазами ее грудь, но прежде чем успел сделать что-либо еще, она заставила его перевернуться на спину.
– Учти, дорогая, что я слишком закоренелый грешник, чтобы выдерживать столь длительное наказание, – прошептал он.
Она пропустила его замечание мимо ушей и стала двигаться, предоставляя своей груди возможность чувственно поглаживать его грудь. С мучительной медлительностью она поцеловала его в губы и исследовала рот языком. Когда руки Гэвина попытались соскользнуть по ее спине к ягодицам, подталкивая ее лоно к трепещущему копью, она оттолкнула его и опустилась вниз по его упругому, мускулистому телу.
– Нет, Джоанна, это… я… я больше не вынесу этого.
Она только усмехнулась в ответ, позволив своему языку описать окружность возле его пупка, прежде чем опуститься еще ниже. Она чувствовала, как его тело напрягается под ее прикосновениями, и с удовольствием слушала, как он стал задыхаться, когда ее язык медленно прошелся по всей длине его полностью восставшего орудия.
– А теперь раздвинь колени, любовь моя, – прошептала она.
Его сдавленный приступ смеха вызвал улыбку на ее лице. Довольная произведенным эффектом, она опустила голову и почти полностью погрузила его мужское достоинство в свой рот.
– Джоанна!
Она подняла голову и посмотрела на него.
– А теперь подними бедра, – приказала она, опять вызвав у него смех.
Снова припав губами к его копью, она стала с неистовой силой сосать его.
Гэвин так молниеносно принял сидячее положение, что она не успела даже пошевелиться. Обхватив ее лицо руками, Гэвин прижал Джоанну к себе и впился в ее губы. Слишком увлеченная требовательными ударами его языка, она вряд ли смогла бы выразить протест, когда он снова лег, удерживая ее на себе, а его разбухший от желания орган интимно прижался к ней.
– Подожди, – прошептал он, на мгновение отрывая от нее губы. – Я прощен?
Она слегка приподнялась и затем медленно опустилась, приняв его в себя.
– Ты прощен, любовь моя. И у тебя впереди еще вся жизнь для покаяния.
Их глаза встретились, и шутливое настроение растворилось в воздухе, а между ними возникло нечто нежное и глубокое.
– Я люблю тебя, Гэвин.
– Я не хочу потерять тебя.
– Этого не случится. Я твоя навсегда.
– Но ты должна знать, что у меня есть свои призраки из прошлого. И они преследуют меня.
– Мы прогоним их вместе, – прошептала она, двигаясь как можно медленнее. – Так же, как прогнали моих.
Гэвин крепко сжал ее ягодицы, и она поняла, что он с трудом сдерживается.
– А ты уже одолела своих? – спросил он сквозь стиснутые зубы.
– Мы одолели их, – ответила она. – Ты помог мне раскрыть глаза на многое.
– Я хочу тебя, Джоанна.
– Ты уже получил меня. Я твоя.
– Навсегда?
– Я всегда буду с тобой.
– Но я боюсь, – хрипло произнес он. – Я боюсь потерять тебя.
– Не нужно бояться, – ответила она. – Открой глаза, Гэвин, и посмотри на меня. Открой сердце, и я всегда буду с тобой.
– Ты нужна мне, Джоанна.
Она заморгала, пытаясь сдержать слезы.
– Скажи это еще раз, Гэвин.
– Я хочу тебя… – Он начал медленно двигаться в ее лоне. – Ты нужна мне.
– Говори это, Гэвин, – приказала она, ощущая его глубоко внутри себя.
– Я люблю тебя.
Глава 33
Они лежали в постели Джоанны, тесно прижавшись друг к другу, и Гэвин начал свое повествование первым, рассказав ей о дряхлом священнике, который был близок к смерти из-за проказы, разъевшей его плоть и глазницы, но тем не менее оставался гордым горцем, презирающим жителей равнин. Гэвин сообщил ей, что если бы Этол не поехал с ними, то старик вряд ли соблаговолил бы поведать о страшных истоках проклятия замка Айронкросс. Когда он закончил, Джоанна пересказала ему все, что узнала от Матери о трагическом периоде ее жизни, связанном с Дунканом.
– Да, старый священник знал о том, что Дункан надругался над Матерью. Но я не думаю, что он догадывался о ее тогдашней беременности. – Гэвин отвел прядь волос со лба Джоанны и стал вспоминать слова старика. – Когда Мать исчезла в первый раз, все подумали, что она решила уйти и присоединиться к женщинам в аббатстве. Но когда несколько позже она вернулась, то все обитатели замка стали свидетелями ее унижения. Все они слышали ее мучительные крики, когда она была изнасилована и выброшена во двор.
– Матерь Божья, – прошептала она, перекатываясь на спину и глядя на балдахин над кроватью, – очисти ту кровь, которая течет в моих венах.
– Немедленно прекрати это, Джоанна, – приказал он, поворачивая ее к себе. – Дункан забрал с собой в могилу все свое гнусное естество. Старый капеллан клялся, что, при всех их недостатках, сыновья Дункана всегда были добры к людям, живущим в замке Айронкросс.
Гэвин взял Джоанну за подбородок и, приподняв его, встретился с ней взглядом.
– Но было кое-что еще, что рассказал о Матери священник. Нечто такое, что она совершенно точно тебе не сообщила.
Джоанна пристально смотрела в его глаза.
– Когда Мать вернулась в Айронкросс в последний раз, Маргарет и Аллен были с ней в кухне.
– Но ты ведь не хочешь сказать, что эти двое видели, как насиловали их сестру?
– Это так. Они все видели, – ответил он тихо. – Аллен был тогда еще подростком, а Маргарет, самая младшая из троих, только вышла из младенческого возраста. Ей едва было три-четыре года.
– Но как же он мог сотворить такое? Как мог он быть таким чудовищем?
Гэвин крепко прижал ее к себе.
– Священник сказал, что именно с той ночи Маргарет перестала говорить.
– Ты хочешь сказать, что до этого она была нормальным ребенком?
– Старый капеллан сказал, что до этого она ничем не отличалась от прочих детей, бегавших вокруг замка. Но с того дня, как ее нашли съежившейся и плачущей у стены в кухне, никто больше не слышал, как она говорит.
– Это многое объясняет, – прошептала Джоанна.
– Что ты этим хочешь сказать?
– В тот день, когда я подслушала их разговор в склепе, Мать спросила у Маргарет, как же случилось, что она смогла уйти, когда та так страдала и продолжает мучиться, хотя прошло так много лет. – Джоанна посмотрела на Гэвина. – Так вот что это значило. Она говорила о том, что Маргарет стала свидетельницей жестокости Дункана!
Гэвин кивнул.
– Да. Тогда становится понятно, о чем шла речь.
– Но что было с Алленом? – спросила она. – Как мог он, став взрослым, служить управляющим у Дункана и его сыновей? Ведь присутствие при таком страшном злодеянии должно было испепелить его душу!
– Священник сообщил нам, что мальчик исчез той же ночью. Некоторые полагали, что, возможно, Мать взяла его с собой, хотя и оставила Маргарет. Однако примерно через две недели он вернулся, сильно похудевший, но внешне смирившийся с тем, чему стал свидетелем.
Джоанна положила подбородок на грудь Гэвина и задумчиво посмотрела в сторону панели.
– А священник сказал, где все это время находился Аллен?
– Нет. А где?
– В пещерах возле подземного озера. – Она перевела взгляд на него. – Там на стенах есть рисунки. Должно быть, их сделал ребенок. Поэтому я и предположила…
– Так ты думаешь, что он нашел себе убежище в пещерах?
– Очевидно, что он хорошо знал эти подземелья, – сказала она. – Если бы он убежал в аббатство к Матери, то она никогда не разрешила бы ему вернуться.
Гэвин кивнул.
– Ты проводишь меня туда?
– К озеру?
– Да! – Он снова кивнул, отбросил покрывало и соскочил с кровати. Подняв килт, он обернул его вокруг себя.
– Сейчас? Посреди ночи?
– Почему нет, дорогая? – Он повернулся и предложил ей руку, поднимая с постели. – Ты думаешь, я все забыл? А я помню, что для тебя это привычное время, чтобы рыскать по замку и красть вещи!
Когда Джоанна привела Гэвина в большую пещеру возле подземного озера, он сразу же уловил характерный запах влажной земли. Проследив за ее взглядом, он увидел маленькую лежанку, наполовину скрытую за низким выступом скалы, и нахмурился.
– Ты жила здесь? Столько месяцев на этой сырой и холодной земле? Ты могла умереть, и никто не…
– Но я не умерла, – прервала она его горестные рассуждения и, взяв за руку, повела к стенам противоположной стороны пещеры. – К тому же большую часть времени после пожара я прожила в относительно комфортных условиях в башне южного крыла. Если бы по твоей милости мне не пришлось бежать оттуда, то…
– Достаточно, любовь моя. Ты заставляешь меня снова ощущать свою вину.
– Это тебе не помешает, – колко заметила она, подняв светильник над головой, когда они достигли самой дальней части стены. – Эти знаки находятся здесь, – сказала она, и ее голос опустился до шепота.
Высоко подняв свой факел, Гэвин стал рассматривать грубо выполненные изображения. Исходя из их примитивности и высоты размещения на стене, можно было легко предположить, что рисунки сделаны подростком. Они оказались именно такими, как описывала их Джоанна. Крест, а под ним распростертая стилизованная фигурка женщины. Неподалеку находилась еще одна тощая фигура, державшая в одной руке голову за волосы, а в другой – большой нож или меч. Гэвин поднес светильник поближе и наклонился, чтобы лучше разглядеть изображение. У ног человека с мечом виднелось еще одно изображение, которое казалось почти стершимся от времени.
– Это чаша, – тихо подсказала Джоанна.
– Похоже, она предназначена для сбора крови, – отозвался он. Гэвин заметил, что Джоанна вздрогнула, когда подошла к нему.
– Из отрубленной головы, – закончила она. Внезапно она показала рукой на чашу. – Смотри!
Гэвин повернулся. От чаши по стене протянулась тонкая полоса меток, будто кто-то, проходя вдоль стены, отмечал на ней небольшие интервалы. Метки исчезали в темноте в самом углу пещеры. Взяв Джоанну за руку, он пошел вдоль зарубок.
– Я никогда не замечала этого раньше. Правда, я никогда и не рассматривала эти рисунки вблизи.
– Ясно, что они были здесь уже давно, – сказал он ей через плечо. – Они такие же расплывчатые, как и остальные знаки.
Потолок пещеры стал быстро снижаться, и скоро Гэвину пришлось идти, низко наклонив голову. В боковой стене появилась узкая трещина, и, когда они вступили в тоннель, Гэвин, повернувшись к Джоанне, спросил:
– Это что, еще один путь возвращения в замок?
– Не знаю. – Она заколебалась. – Нет. Мы движемся в направлении склепа.
Проход стал заметно выше, и Гэвин выпрямился. По мере их продвижения вперед он стал ощущать все возраставшую нерешительность Джоанны, особенно когда слегка обнял ее.
Когда они прошли очередной поворот, девушка остановилась.
– Мы не можем идти дальше.
– Почему, Джоанна? Чем наша прогулка отличается от любого другого случая, когда ты бродила по этим пещерам?
– Отличие есть, – умоляла она. – Сейчас со мной ты, и у меня ужасное ощущение, что здесь что-то не так.
– Я отведу тебя наверх, чтобы…
– Нет, – отрезала она. – Я беспокоюсь о твоей жизни. И хочу, чтобы ты держался подальше от этого склепа.
– Джоанна, мы зашли слишком далеко, и я не собираюсь просто так повернуть назад и забыть обо всем этом только потому, что ты боишься. – Он знал, что груб с ней. – Если хочешь, я отведу тебя в замок. Я уверен, что смогу найти дорогу обратно и выяснить, куда ведет этот тоннель.
– Тебе не удастся отправить меня назад, – сказала она упрямо, и ее глаза сверкнули, когда она проходила мимо него.
Попробовав, насколько легко вынимается из ножен кинжал, Гэвин криво усмехнулся и, бросившись к ней, крепко схватил за руку.
– Я хочу, чтобы ты знала, что я уже побывал в склепе…
Ее удивление было очевидным, поскольку она отшатнулась и попыталась остановиться.
Но он потянул ее за руку и продолжил:
– И мне удалось вернуться обратно. – Он повернулся и улыбнулся ей. – Как видишь, несмотря на то, что все говорили, я не исчез и не умер ужасной смертью в тот же момент, когда вошел в священное помещение.
– Ты… – она откашлялась. – Там было… что-нибудь?
– Я нашел твою работу, Джоанна. Или то, что принял за нее. Камыш? Канавки на полу, прикрытые соломой? Ты думаешь, Мать их еще не обнаружила?
– Так из-за этого ты был так груб со мной в тот день, когда мы отправились в аббатство?
Гэвин остановился, крепко обнял ее за талию и привлек к себе.
– Не думаю, что занятия любовью на склоне холма – это…
– Я не о том, – быстро перебила она. – Я… несколько раньше… Ты просто жулик, Гэвин Керр.
– А ты все еще собираешься продолжать начатое? Она покачала головой.
– Нет, я не смогу. Я уже уничтожила все свои приготовления: После того как я узнала от Матери правду о своем деде, я просто не могу позволить себе причинить ей зло. Виновна она или нет, но я не могу.
Гэвин снова остановился и страстно поцеловал ее в губы.
– Я люблю тебя, Джоанна, – прошептал он. – Но хочу сказать, что если Мать окажется убийцей, то мы привлечем ее к суду независимо от перенесенных ею страданий.
Джоанна внимательно посмотрела на него.
– Тогда я буду молиться, чтобы она оказалась невиновной.
Глава 34
Когда Гэвин открыл тяжелую дубовую дверь, зловоние, которое они почувствовали, вызвало у Джоанны приступ тошноты.
Чувствуя отвращение, она осталась у входа, а он вошел в помещение. В комнате стоял запах смерти и тухлого мяса. Неподалеку от ее ног лежала обезглавленная туша овцы. Замерев, Джоанна бросила взгляд на Гэвина.
Он тоже посмотрел на нее.
– Только подумать, что ты провела зиму в башенной комнате, в то время как могла наслаждаться ароматами этого места!
– Стой и не двигайся, Гэвин, – сказала она дрожащим голосом, глядя мимо него.
Пол в дальнем конце комнаты, казалось, шевелился. Гэвин повернулся и высоко поднял факел. Она увидела, как он вздрогнул и сделал шаг назад.
Джоанна подошла и посмотрела ему в лицо.
– Что это такое?
– Крысы, – прошептал он. Она увидела, что он вынимает кинжал. – Я ненавижу крыс!
– Ты так спокойно вошел в эту скотобойню, но боишься такой маленькой твари, как крыса?
– Это вовсе не одна маленькая тварь. Только посмотри, тут их, должно быть, сотни! И я не боюсь их, – произнес он устрашающим голосом. – Я их ненавижу!
– Это одно и то же, – прошептала она, а затем опустила свой факел и помахала им, заставив крыс разбежаться по щелям.
Джоанна с омерзением исследовала груду гниющих останков животных. Цыплята, овца, собаки, нечто похожее на корову.
– Что… что это за место?
– Бойня… я думаю. Но, судя по гниющему мясу, эти убийства совершались не для того, чтобы накормить голодных.
– Я не хочу здесь оставаться, Гэвин, – сказала Джоанна, чувствуя, что панический страх начинает охватывать ее.
– Я тоже, – согласился он. Джоанна развернулась и пошла к двери.
– Но зачем кому-то понадобилось использовать помещение так глубоко под землей для убийства животных? Для чего?.. – Слова замерли на ее губах. – Чаша! – Она указала на украшенную резьбой чашу, стоявшую на маленьком деревянном столе. – Это та чаша!
– Какая чаша? – спросил он, сделав шаг в ее сторону, но замешкался, увидев крысу, пробежавшую перед ним по полу.
– Это та самая чаша, которую, как я видела, Мать использует в своих ритуалах каждое полнолуние.
Он наклонился и поднял чашу, разглядывая ее при свете своего факела.
– Во время обряда Мать плеснула в огонь немного жидкости из этой чаши.
Гэвин разглядывал пустую чашу.
– Кровь.
– Они использовали это помещение для убийства! – Она отступила назад и, прежде чем вернуться к нему, вгляделась во тьму тоннеля. – Мы находимся не слишком далеко от склепа. Я столько раз проходила здесь, но даже не подозревала о существовании этой комнаты и никогда не ощущала запаха тухлятины.
– Ладно, меня успокаивает уже то, что они используют для своих ритуалов только животных, – подытожил Гэвин, с любопытством глядя на кости и внушительную кучу останков. – Мне доводилось слышать о древних религиях, в которых человеческое жертвоприношение является частью ритуала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34