Уже со стороны Бишопс-Крик были видны сигнальные огни. Капитан не удивился, когда огонь вдруг мигнул четыре раза, – это был сигнал для него. Они с судьей договорились накануне подать этот знак, когда контрабандисты на берегу уже будут схвачены.
Капитан был счастлив. Отрезав каперскому судну выход в открытое море, он запер его в ловушке между входом в бухту и коварными подводными рифами. Капер оказался в невыгодном положении. Стрелять было бесполезно, «Стерегущий» был вне досягаемости.
Вдруг произошло что-то непонятное. Каперское судно, поймав ветер, сделало резкий поворот. Этот непонятный маневр застал врасплох капитана «Стерегущего», ведь капер подставлял свой борт под их выстрелы. Это было понятно даже полному идиоту! Но прежде чем он успел отдать рулевому приказ сделать поворот, под ногами раздался оглушительный треск, палуба отчаянно содрогнулась, и корабль, напоровшись на скалы, замер.
Как будто в насмешку над несчастными солнце в эту минуту осветило мрачный замок на скале. Слишком поздно догадался капитан, что в предрассветной тьме огни маяка предательски заманили их в ловушку. Не в бухту Епископа вошел его злосчастный корабль, а в проклятую Пещеру Дракона. Никто не отваживался входить туда, кроме одного человека. Только он знал, как преодолеть зловещую преграду рифов, только он умел находить тайный фарватер.
Этот узкий проход начинался у самого входа в бухту и шел наискосок через рифы. За его пределами не смог бы уцелеть ни один корабль, там вокруг остроконечных скал кипели и пенились буруны, а гребни отмелей терялись в соленых брызгах прибоя.
Оставив беспомощный корабль во власти моря, капитан и те из команды, кто мог плыть или хотя бы держаться на воде, уцепившись за обломки, бросились в воду, чтобы попытаться добраться до берега. И здесь, на мокром песке, капитан лицом к лицу столкнулся с изменником, который, как он считал, был заперт в Уэстли-Эббот.
Капитану все стало ясно. Он поднял глаза вверх, туда, где на фоне светлеющего неба зловеще высилась громада башен заброшенного Мердрако. Вдруг, к его изумлению, из темноты замка появился человек. И лучи солнца озарили лицо того, кому капитан «Стерегущего» верил как себе. «Предательство!» – последнее, что успел подумать несчастный капитан, прежде чем отойти в вечность.
Прошло две недели. В маленькой уэльской деревушке, возле простой церкви из серого камня, над свежей могилой застыла скорбная фигура. Не обращая внимания на дувший с моря пронзительный ветер, человек не мог оторвать взгляда от свежевскопанной земли, а хмурый свет туманного утра с трудом пробивался сквозь тонкие ветви можжевельника, который, как плакальщик, склонился к надгробию.
Человек обернулся и бросил взгляд на волны. Он хорошо знал, что в той стороне, за тяжело нависшими на горизонте тучами, английский берег. Склонив голову над свежей могилой брата, он отер рукой слезы. Потом, бросив на могилу прощальный взгляд и повторив данную здесь клятву, медленно зашагал прочь.
Никогда в жизни ему не удастся стереть из памяти слова, вырезанные на холодном камне:
Памяти
Бенджамина Ллойда,
капитана «Стерегущего»,
в знак любви, уважения, скорби
Глава 4
Фортуна – ты всегда
Безжалостна к любви,
Но любящих сердца
Попробуй – раздели!
Джеймс Томсон
Хьюстон Кирби осторожно покашлял, прочищая горло, и заколебался, прежде чем постучать. Даже несмотря на то что бесчисленные колокола уже на рассвете начинали оглушительный перезвон, он все равно терпеть не мог нарушать покой леди Реи Клер. Может быть, несмотря на эту какофонию, она спит, надеялся Кирби. Сам он ненавидел колокольный звон, особенно на рассвете, когда утренний сон особенно сладок. К сожалению, ему непременно нужно отправить оставленное капитаном письмо, ведь сам он вот уже несколько часов как уехал из гостиницы.
Аккуратно расправив букли парика и сдув невидимую пылинку с безукоризненного галстука, коротышка дворецкий уже поднял было руку, чтобы постучать, как вдруг дверь широко распахнулась и он оказался лицом к лицу с самой дамой.
– Миледи! – выдохнул Кирби. У него перехватило дыхание от испуга, когда она Неожиданно появилась на пороге. То, как она была одета, удивило старого слугу ничуть не меньше. – О Боже, миледи, нельзя допустить, чтобы кто-нибудь увидел вас в таком виде! Что могут подумать?! – запричитал он, воровато оглядываясь через плечо и встав на цыпочки, чтобы стать хоть на пару дюймов выше и закрыть леди Рею от чьих-нибудь нескромных взглядов.
Рея раздраженно фыркнула.
– Думаю, люди будут рады посудачить и позлословить вволю, а потом скорее всего постараются разузнать адрес моей портнихи. – Она с удовольствием провела ладонью по гладкой, мягкой коже юбки.
– Ох, миледи, пожалуйста! – взмолился Кирби, втайне страшно польщенный. Ведь они оба знали, что именно его ловкие пальцы день за днем терпеливо сшивали мягкие кожаные лоскутки. – Не надо так шутить, особенно в коридоре. Ваша репутация может пострадать, если кто-нибудь вдруг увидит вас в таком виде. На борту «Морского дракона» это было вполне прилично, ну а теперь не дай Бог кто увидит! – Он умоляюще взглянул ей прямо в глаза, надеясь убедить строптивицу.
– Неужели это настолько неприлично? – мягко улыбнулась леди Рея.
– С вашего позволения, миледи, так и есть. – Кирби оцепенел, расслышав, как кто-то идет по коридору.
Увидев перекошенное от ужаса лицо старого слуги, Рея смилостивилась и впустила его в комнату. Девушка весело расхохоталась, заметив, что он в спешке чуть было не прищемил себе пятки.
– Ну, если вам так не по душе мой наряд, может быть, вы будете столь любезны, чтобы самому выбрать для меня платье, естественно, такое, от которого моя репутация не пострадает, – чуть ехидно предложила она, указывая на два платья, небрежно брошенных на кровать.
– Миледи, я никогда не осмелился бы осуждать вас, – запротестовал Кирби, надеясь отговорить ее от этой идеи. – Видит Бог, вы мне всегда нравились в этой юбке, но ведь то было, когда мы плыли на корабле в Вест-Индию! – воскликнул он, и обычная брюзгливая гримаса сменилась восторженной улыбкой.
Рея все поняла. У нее тоже порой тоскливо щемило в груди при воспоминании о ярком небе, таком же ослепительно синем, как воды океана, о теплом бризе, который так приятно освежал разгоряченную кожу. Может, именно поэтому ее и потянуло нарядиться в ту самую одежду, что была на ней во время плавания. Странно, ведь она была совершенно уверена, что никогда в жизни не наденет ее.
– А хорошее было время, не правда ли, Кирби? – мягко спросила она.
– И не говорите, миледи. Даже меня, старика, порой тянет в море. С тех пор как мы вернулись, мне даже кажется, что я отродясь ничего лучше тех деньков и не видел! – вздохнул он. Встряхнувшись, чтобы отогнать воспоминания, Кирби совсем забыл о своем аккуратном паричке, а тот съехал набок и завис под немыслимым углом. – Ну, – он оживленно потер руки, – конечно, выбор – дело непростое, но думаю, то бледно-желтое будет вам очень к лицу, миледи. Не правда ли, совсем как солнечный свет в Вест-Индии? Ах это солнце! Не то что здесь – день-деньской туман да сырость.
– Ну что ж, пусть будет желтое, раз вы так считаете, – легко согласилась Рея. Она удивилась при мысли, что совсем позабыла, какой промозглой порой бывает осень в Англии.
– А, вот оно где, – пробормотал Кирби, вытаскивая из специальной подставки запечатанное письмо. – Бьюсь об заклад, это именно то, что мне приказано отослать. – Разглядев адрес на конверте, он снова насупился. – Вам что-нибудь угодно, миледи? Если нет, так я, пожалуй, пойду. Нужно встретить капитана, – добавил он, осторожно опуская письмо в глубокий карман плаща.
– Вы будете ждать его на «Морском драконе»? Сегодня, прежде чем уйти, он сказал, что вначале займется кое-какими финансовыми делами, а потом отправится на корабль.
– Да, да, миледи. Мы давно уже собирались осмотреть нашу старушку. Капитан считает, что корпус слишком оброс ракушками, надо бы их счистить, а потом как следует просмолить днище. Сейчас-то он отправился по делам, но, бьюсь об заклад, и часа не пройдет, как явится на корабль. Тем более что дело к обеду, – подчеркнул старик.
– Понятно. А что Конни? Ты его видел сегодня?
– Как не видеть, миледи! – ухмыльнулся Кирби. – Мы вместе позавтракали. Я еще грешным делом подумал про себя: как это в таком щупленьком теле может поместиться такая прорва еды?! Он так лопал, что меня аж подташнивать стало, как в первые дни на «Морском драконе». А уж чего я только не наслушался о том расфуфыренном лорде, с которым мастер Бреди славно разделался, словно с куском крыжовенного пирога накануне вечером. Об этом все в округе чешут языками. Болтали еще про какую-то дамочку, да я не все понял. Беда с этими городскими – никак не разобрать, что они лопочут.
– Думаю, вы найдете общий язык с Кэнфилд, горничной моей матери. Она тоже терпеть не может городских, – хмыкнула Рея, подумав, как ужаснулась бы чопорная Кэнфилд, увидев одежду, которую Кирби когда-то с таким трудом изготовил для нее собственными руками.
– Не кликнуть ли одну из служанок, чтоб пособила вам одеться, миледи? – заботливо осведомился Кирби, как будто вновь вступив в должность дворецкого.
– Не нужно, я и сама справлюсь. Если вдруг что-то не получится, дождусь Данте, – ответила Рея. Она была уверена, что любимый сможет помочь ей куда быстрее, чем вечно хихикающие и болтающие девчонки. Да и неизвестно, решатся ли они вообще прийти, особенно после того ужаса, что пережили накануне по вине старого Ямайки.
– Как скажете, миледи. Но ежели вам вдруг что-то понадобится, сразу же пошлите за мной. Я только отправлю письмо, а потом все время буду внизу. Капитан велел, чтобы вся команда ждала его здесь: надо, дескать, обсудить, как поделить между собой сокровища. Слава Богу, наш капитан – порядочный человек, нас не обидит. Прошу прощения, миледи, – хрипло пробормотал Кирби, сообразив, что он ляпнул. – Так я пойду, пожалуй, – добавил он с самым несчастным видом, будто шел не на встречу с друзьями, а готовился быть повешенным на рее. Да, глядя на него, можно было подумать, что он идет не к двери, а по меньшей мере по доске и готовится перешагнуть через борт.
– Большое спасибо, Кирби, – сказала Рея вслед слуге.
– И осмелюсь заметить, миледи, не стоит этому блохастому животному оставаться здесь. Где этот шельмец?! Наверняка дрыхнет на ночных туфлях миледи или, чего доброго, в меховой муфте вашей милости, – ворчливо пробормотал старый слуга, подозрительно заглядывая под кровать.
Рея весело рассмеялась:
– Так вы уже слышали, что он натворил?
– Еще бы, об этом вчера болтали внизу, – с мрачным удовольствием хмыкнул тот.
– Ямайка исчез довольно давно, но уж к ужину непременно объявится, – обнадежила Кирби Рея. Тот, похоже, ничуть не удивился.
– Ну, уж это наверняка, миледи. Негоднику хорошо известно, что на обед он получит рыбку, так что старый Ямайка лучше без лап останется, а к обеду поспеет, – согласился он с усмешкой.
Отвесив изысканный поклон, он закрыл за собой дверь.
Рея задумалась. Рано утром, вскоре после ухода Данте, ей пришло в голову, что она понесла. Обхватив себя руками, девушка стала молить Бога, чтобы это оказалось правдой, ведь она безумно хотела ребенка от Данте. Но внезапно ее радужные мечты словно облачком заволокла грусть: Рея впервые засомневалась: а будет ли Данте рад этой вести? Ведь они до сих пор так мало знают друг о друге. Слишком много им пришлось пережить, и слишком мало они были вместе.
Прошло немало времени, прежде чем Рея очнулась от своих размышлений. Так как она вряд ли могла что-нибудь изменить, стоило переключиться на более простые вещи. Интересно, удастся ли со временем распустить швы в новых туалетах от мадам Ламбер? Схватив лимонно-желтое платье, она приложила его к талии и тяжело вздохнула, с горечью представив, какой толстой и неповоротливой станет, причем довольно скоро. Вдруг холодок пробежал у нее по спине. «А как к этому отнесется Данте? Пройдет совсем немного времени, и у него не хватит рук, чтобы обнять меня», – с горечью подумала Рея, и настроение у нее испортилось.
Кто-то нетерпеливо забарабанил в дверь. Рея вздрогнула от неожиданности и бросилась открывать.
С приветливой улыбкой она широко распахнула дверь… И только Ямайка, скользнувший в комнату, услышал крик своей хозяйки…
А внизу, в переполненном зале гостиницы, нестройный хор голосов горланил песню, что привело хозяина в неописуемый ужас. Трактирщик был совершенно уверен, что при таком наплыве постояльцев недалеко и до беды. А больше всего на свете он боялся, что, привлеченные шумом, вот-вот нагрянут драгуны, а тогда уж не миновать стычки между буйными колонистами и красномундирниками. А когда под сводами его гостиницы нестройные голоса заревели куплеты известной песенки, хозяин окончательно струсил.
Приехал в город янки. Явился глупым франтом На старом жалком пони, Но в шляпе он с пером.
Давай же, глупый янки, Пройдись ты лихо в танце И девушкам прелестным Головки покружи.
Мистер Паркхэм удрученно покачал головой. Проклятие, что за навязчивый мотивчик! Он поймал себя на том, что и сам невольно мурлыкает его. Хоть бы служанки не догадались, ведь он уже сто раз ругал их, когда слышал, как они напевали эту песенку. Хозяин готов был поклясться, что в нестройном хоре голосов расслышал голос и проклятого ирландца. Что за несчастье, такой красивый парень, и язык неплохо подвешен, так надо же такому случиться, что связал судьбу с колониями да еще разбогател как сукин сын! Стыд и позор тратить добрые английские фунты на подобных мерзавцев, которые только и говорят что о революции.
Еще раз покачав головой, чтобы никто не подумал, что он одобряет подобное безобразие, мистер Паркхэм отправился на кухню поторопить кухарку с ужином, пока эти забулдыги не вылакали весь его эль. Хотя, примирительно подумал мистер Паркхэм, хорошо хотя бы то, что у этих мерзавцев денег невпроворот, так что работяге вроде него не стоит особо воротить нос от подобной компании. Не все ли равно, кто заплатит?
Ведь последние пару дней, с тех пор как в его гостинице поселились вечно умиравшие от жажды моряки с «Морского дракона», на доходы грех было жаловаться. Собравшись в пивной, где над их шумной компанией витал дух предвкушения и надежды, возбужденные моряки праздновали самое счастливое плавание в своей жизни.
– Чтобы ветер всегда был попутным!
– Чтоб не штормило!
– Эгей, за здоровье всех хорошеньких кошечек, что утирали слезы, провожая своего милого! И за всех желторотиков, что обещали скоро вернуться, – жди, милая!
– И за здоровье такого просоленного морского волка, как я! Пусть у таких, как я, всегда будет семь футов под килем! – взревел Симус Фицсиммонс, чокаясь с дружками. Он опрокинул кружку и откинулся назад так, что стул отчаянно заскрипел.
– За здоровье славного Берти Маккея и его паскудной команды с «Анни Джейн», пусть эти дохлые селедки провалятся в тартарары… – Конец тоста утонул в громовом хохоте, в котором потонули отдельные неразборчивые пожелания команде капера соперника.
Хьюстон Кирби присел за стол немного в стороне от шумной компании, чтобы, не дай Бог, не пропустить, когда появится капитан. Он поправил парик, сползший на ухо, пока старик пробирался через горланящую толпу.
Да, вся команда была здесь, и он хмуро покачал головой, подумав, а удастся ли этим ребятам протрезветь при виде неожиданно свалившегося богатства. Будут ли они счастливы, тревожно подумал коротышка дворецкий, по-прежнему беспокоясь за судьбу близких ему людей.
Некоторые справятся, с облегчением вздохнул он, обводя взглядом комнату и различая хорошо знакомые лица. Возле камина устроился Лонгэйкр, как всегда, окруженный толпой затаивших дыхание слушателей. С этим все будет в порядке, хмыкнул Кирби, старый морской волк прошел огонь и воду, что теперь может его удивить? Скорее всего, получив деньги, он вернется в Вест-Индию, к себе на Сент-Томас, откроет таверну для моряков, будет пить с ними да рассказывать желторотым новичкам захватывающие пиратские истории. Что может быть лучше для старого буканьера, чем такая судьба? Коббс же, старый боцман с «Морского дракона», не переставал мечтать, как когда-нибудь вернется к себе в Норфолк, откуда уехал мальчишкой. Всю жизнь он надеялся, что возвратится состоятельным человеком, и теперь его мечта сбывалась. Он не скрывал ребяческой радости, а кое-кто из команды добродушно поддразнивал его, называя сквайром Набобом.
Кирби перевел взгляд на Алека Макдональда, бродягу шотландца, окутанного плотной завесой табачного дыма. Тот, как обычно, не расставался со своей трубкой. Он давно подумывал стать хозяином небольшой верфи где-нибудь на берегу Чесапикского залива. Его будущее – в колониях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66