Тут Керри резко повернулась к Монкриффу и ахнула, не веря своим глазам. Потом она заставила себя посмотреть на дверь, откуда появилась ее мать в сопровождении двух мужчин. В руке у матери был грубый деревянный крест. Волосы ее поседели, хотя Артур догадался, что когда-то они были такими же черными и блестящими, как у Керри. Она была невысокого роста, в простом сером облегающем платье. Когда ее подвели и поставили перед судьей Лонгкриром, она устремила очи горе и сжала руки, в которых держала крест.И Артур почувствовал, как земля уходит у него из-под ног. Глава 27 Она жила и дышала, как в страшном сне; ничто в разыгрываемом перед ней спектакле не казалось реальным — как будто кто-то собрал актеров, раздал им реплики и теперь они по роли обзывали ее шлюхой, воровкой и нарушительницей супружеской верности.Она стояла в своей кабинке, гордо выпрямившись и не сводила глаз с судьи, который время от времени посматривал на нее и в его карих глазах было что-то такое, что она могла бы определить как грусть. Она была так потрясена, увидев мать спустя столько лет — Господи, как же состарила ее озлобленность! — что лишилась дара речи, погрузившись в пучину равнодушия. Злобная ложь и обвинения, которые Элва пронзительно выкрикивала как доказательства ее связи с Томасом, были для Керри не новы — она получала точно такие же проклятия в письмах почти каждый месяц. Но слышать, как их произносят вслух… Ей стало тошно. Теперь, что бы с ней ни сделали, ничто уже не в состоянии причинить ей боль большую, чем причинила родная мать.Где же Артур? Неужели он решил от нее отказаться? Неужели решил, как и она, что положение безнадежно? Как хотелось бы ей увидеть в последний раз успокаивающую улыбку этого прекрасного человека.Один за другим вставали перед судьей Лонгкриром люди, свидетельствующие против нее: дворецкий Монкриффа, который показал, что она и Томас составили заговор против барона; бродячий торговец, который как-то зашел в Гленбейден продать свои горшки и сковородки, поклялся, что Томас представился мужем Керри, когда в соседней комнате Фрейзер лежал при смерти; врач, который сказал, что видел, как Томас гнал украденных коров на рынок в Перт.Мистер Реджис оказался не в состоянии оспорить что-либо — так враждебно была настроена к нему толпа. На каждый вопрос, заданный судьей, Керри отвечала правду, но толпа отзывалась гневом. Людям хотелось посмотреть, как будут ее вешать. Людям хотелось, чтобы кто-то заплатил за смерть Чарлза Монкриффа.Керри бросила взгляд на Томаса. Он прислонился к поручню, руки его были сложены на груди. Он поймал ее взгляд и криво улыбнулся. Сердце у нее наполнилось сожалением из-за того, что с ним сталось по ее вине. Все эти годы, что она жила с Фрейзером, Томас был для нее точно скала, и за это она принесла ему смертный приговор! Она уронила голову, она больше не могла смотреть на него. На глаза ее навернулись слезы. Господи, прошу Тебя, пусть меня повесят, но только освободи Томаса!— Керри! Керри, слушайте меня!О Боже… Она ощутила голос Артура, как ласковое прикосновение к щеке, как поцелуй среди водоворота. Она открыла глаза, поискала его взглядом, увидела, что он стоит под ее кабинкой, немного в стороне, и старается перекрыть шум, чтобы она его услышала. Его карие глаза странно блестели, но он улыбнулся той самой бодрой улыбкой, которую она так любила.— Не вешайте голову, Керри! Не показывайте им, будто они вас победили!Но ведь они действительно победили. Поздно, слишком поздно. Она раскрыла рот, чтобы сказать ему, что она его любит, но заколебалась. Лицо у Артура затуманилось; он стиснул зубы, поднял руку и протянул ее к Керри.— Не теряйте веры в меня, Керри Маккиннон! — крикнул он. — Вы обещали, что не потеряете веры в меня!Слезы полились из ее глаз, покатились по щекам. Да, она обещала ему это, но только для того, чтобы не дать ему погрузиться в такое же отчаяние, какое грозило поглотить ее теперь. Как могло дойти до такого? Ей не хотелось, чтобы Артур видел, как ее будут вешать. Это было ее последнее и заключительное желание — чтобы он не увидел, как ее повесят! Он пытался продвинуться вперед, подойти к ней поближе, и она внезапно испугалась, что, если он будет рядом, она утратит остатки самообладания.— Уйдите! — крикнула она ему, и стоявшие вокруг обратили на это внимание. Кое-кто обернулся посмотреть, к кому она обращается. Это застигло его врасплох, он круто остановился, слегка покраснев. Потом стиснул зубы еще крепче и сердито посмотрел на нее.— Уходите! — в гневе вскричала она.— Миссис Маккиннон! — окликнул ее судья, вытянув шею, чтобы увидеть, к кому она обращается.Керри отвернулась от Артура. Она видела его в последний раз, а он был охвачен мучительным недоумением.Ей показалось, что сердце у нее разбилось вдребезги.От нее ничего не осталось, вешать будет нечего, кроме пустой оболочки. Странное спокойствие снизошло на нее, и она бесстрастно посмотрела на судью, который потребовал навести в зале хотя бы подобие порядка.Когда толпа, наконец, утихомирилась, судья хмуро посмотрел на Монкриффа.— Так что вы говорили, сэр?— Милорд судья, получив письмо от Шотландского банка, Томас и Керри Маккиннон рассеяли свой клан, украли коров и убили моего сына Чарлза, когда он оказался рядом с ними! Они убили бедного мальчика потому, что единственным способом, каким Керри Маккиннон могла бы выплатить долг Шотландскому банку, было выполнение договора, заключенного ее мужем, то есть ее бракосочетание с моим сыном!Судья посмотрел на Керри.— Вы получили сообщение о том, что долг подлежит оплате? — мягко спросил он.Этот вопрос смутил Керри. Она получила письмо от Шотландского банка за несколько недель до смерти Чарлза. И она утвердительно кивнула.— Несколькими неделями раньше, — устало проговорила она. — Я получила уведомление о долге… несколькими неделями раньше того… как это случилось.Монкрифф фыркнул.— Милорд, если суд позволит, мистер Дарвуд Эбернети из Шотландского банка! — драматически провозгласил Монкрифф.И мистер Эбернети тоже?Мистер Эбернети подошел к помосту, встал перед судьей и посмотрел на Керри с таким сожалением, что она съежилась от стыда. Дрожащим голосом он сообщил судье, что действительно послал письмо миссис Маккиннон, в котором уведомлял, что долг Маккиннона будет взыскан двадцать первого июля. И когда мистер Эбернети замолчал, Керри поняла, что ее судьба решена, хотя она никогда не получала этого письма.Но Артур так не считал. Он-то знал, что Керри не видела этого письма — ведь он сам сломал на нем печать! Внезапно у него мелькнула некая мысль, и он протиснулся сквозь толпу к мистеру Реджису, который деловито рылся в своих бумагах.— Реджис!— Не сейчас, Кристиан!— Выслушайте меня…— Вы что, не видите, что я занят? Господи, да если вы хотите, чтобы она уцелела, не мешайте мне сейчас!Тревога и страх Артура достигли высшей точки. У них остается один небольшой шанс, одна очень слабая надежда. Он толкнул Реджиса, прижал его к маленькому столику, где лежали его вещи.— Выслушайте меня, Реджис, — прошипел он. — Мне нужно время. Я понял, как ее освободить, но… — Реджис с силой толкнул его в грудь.— Не нужно объяснять мне, что я должен делать! — возмутился он. — Я говорил вам, что едва ли смогу спасти ее! Думаю, даже вы понимаете, какой мрачный оборот приняло дело! — Он бросил на Артура сокрушительный взгляд и снова углубился в бумаги.Ужас вспыхнул в груди Артура, охватив его душу и разум. Он развернул Реджиса к себе и схватил его за горло.— Мне нужно время! — рявкнул он. — Она в глаза не видела этого письма, Реджис! Это я сломал на нем печать! Она в глаза не видела этого проклятого письма!Тогда Реджис обеими руками схватил Артура за запястье; теперь в глазах его отразился страх — он ловил ртом воздух.— Ну, хорошо, не видела она этого письма! И как это нам поможет?Он не понял! Артур почувствовал, что щеки у него стали влажными, и это поразило его и устыдило. Он потрогал свою щеку. Слезы. Он устремил глаза вверх, прищурился, молча моля Господа о том, чтобы ему удалось вызволить из этой трясины дорогую ему женщину, чтобы ему дано было узнать полноту жизни, которую в состоянии дать ему только она. «Прошу Тебя, Господи, дай мне такую возможность». Потом он опустил глаза и уронил руку.— Уилли Кейт, — хрипло прошептал он. — Паренек, который развозит почту…У Реджиса отвалилась челюсть. Никаких других объяснений ему не понадобилось. Глаза его удивленно округлились, он быстро повернулся и начал рыться в своих бумагах.— Тогда поезжайте. Только быстро! У меня здесь есть пастух, но я…Артур его уже не слышал. Он бешено проталкивался сквозь толпу в сторону выхода.Господи, и как же ему отыскать Уилли Кейта? Он ведь понятия не имеет, где живет этот паренек! Артур гнал коня все вперед и вперед и остановил его, только добравшись до первой деревеньки. Он не встретил ни одного человека — очевидно, все ушли поглазеть на суд. Артур спрыгнул с лошади, напоил ее из корыта, стоявшего в чьем-то дворе, и пошел от одного коттеджа к другому, стуча в каждую дверь. В самом последнем он даже стучать не стал, а в ярости распахнул дверь, пнув ее ногой.— Неужели в этой Богом забытой деревне вообще никого нет? — взревел он.Детский плач насторожил его, и он ворвался в коттедж. У стены стояла женщина, кормившая ребенка грудью. Она закричала и закрыла рукой головку младенца. Странный жар охватил Артура. Он поспешно поднял руки, чтобы показать женщине, что не причинит ей вреда.— Простите меня, сударыня, но мне необходимо очень быстро отыскать Уилли Кейта. Того, что разносит почту.Женщина была так ошеломлена, что не могла говорить, и лишь молча кивала. Артур впился ногтями в ладонь в безумной попытке сдержаться и не схватить ее за горло и заставил себя спросить:— Где… я могу… найти… Уилли Кейта?— В Киллинкранки, — прошептала она, и сердце у Артура забилось быстрее, обретя надежду. Он развернулся и бросился к жеребцу. Он не позволял себе задаваться вопросом, как далеко отсюда до Киллинкранки, просто пришпоривал лошадь, держа на запад, опустив голову и стараясь не думать ни о чем, кроме Уилли Кейта.Конь преодолел расстояние за четверть часа, но и эта деревушка оказалась такой же безлюдной, как и предыдущая. В ней остался один лишь кузнец, погруженный в работу. Артур подошел к нему, держа руку на кобуре револьвера, висящего на ремне.— Прошу прощения, сэр, но мне необходимо немедленно найти Уилли Кейта!Кузнец поднял голову, небрежно смерил Артура взглядом и снова занялся своим делом — он ковал лошадиную подкову.— Он разносит почту, он каждую неделю это делает.— Да, но где он сейчас? Это дело чрезвычайной важности!— Ага, но я ничем не могу вам помочь, милорд. Уилли, он ведь по разным дорогам ездит. Понятия не имею, где он может быть.Спокойно!— А вы не знаете, когда он может вернуться?— Конечно, — ответил кузнец, опуская подкову в холодную воду. — Вернется засветло, уж вы не сомневайтесь.Слишком поздно. Слишком поздно, черт побери!Земля, в конце концов, ушла у него из-под ног, и, повернувшись, Артур побрел неверной походкой, куда глаза глядят. Он понял, что все кончено, ощутил это четко и ясно, точно в сердце ему воткнули нож. Внезапно перед его мысленным взором появилась смертельно бледная Керри, стоявшая в кабинке, покачиваясь от усталости под тяжестью допроса и под тяжестью лжи, обрушившейся на нее.Мысль о ней угнетала его. Ноги его подкосились, и он вдруг обнаружил, что стоит на коленях прямо, на изрытой колеями дороге посреди деревни. Глаза его наполнились слезами — слезами величайшего отчаяния, ощущения потери. Он потерял ее! Он потерял единственного человека, который мог бы заставить его уверовать, что небеса существуют. Ощущение потери душило его, убивало, и он в своем безумии вспомнил о Филиппе. Вспомнил, как он часто пытался представить себе, до какого же отчаяния может дойти человек, чтобы захотеть расстаться с жизнью.Он благодарил Господа, что Филиппу не пришлось испытать такой безысходности.Внезапно какой-то звук, слабый свист заставил его поднять голову, и он посмотрел вправо — и изумился. Там, прислонившись к коттеджу, стоял Филипп, сложив руки под дырой в груди, небрежно скрестив ноги, со спутанными белокурыми волосами. Артур втянул воздух и медленно осел на пятки. Черт побери, он просто спятил.Неужели он безумен? Как мог бы он увидеть Филиппа теперь, если он не окончательно спятил?Филипп кивнул в ту сторону, где стояли коттеджи. Там что-то мелькнуло, вспыхнуло рыжим цветом и опять послышался слабый свист. Артур с трудом стал на ноги, пошел на свист и снова увидел рыжую вспышку. Теперь она приближалась к нему.Уилли Кейт!Артур поспешно вытер глаза рукавом.— Уилли, — взмолился он, отнимая руку от лица. — Уилли, послушай меня, мальчик. Ты должен мне помочь. — Уилли испуганно посмотрел на него.— Ага, — неуверенно проговорил он.— Ты ведь любишь нашу миссис Маккиннон, верно? Паренек вспыхнул, опустил глаза на свою сумку и закусил губу.— Сейчас ты ей нужен, Уилли, — медленно продолжал Артур и шагнул вперед для пробы. — Ты ведь знаешь, что ты ей нужен, правда? — тихо спросил он.Уилли очень медленно кивнул, отступил на шаг, не поднимая головы.И тут Артур понял. Он и сам не знал, как именно, но он понял, что этот бедняга видел, как умер Чарлз Монкрифф. Медленно он подошел к пареньку, очень осторожно обнял его за плечи и успокаивающе сжал их.— Бывают времена, Уилли, когда необходимо помочь друзьям, даже если тебе очень страшно. Как ты думаешь, что, если мы с тобой немного поболтаем, а? Как мужчина с мужчиной, — спокойно проговорил он.Уилли Кейт засопел, потер глаза пальцами. Артур похлопал его по руке и осторожно повел к жеребцу, стараясь успокоить паренька и в то же время крепко держа его за плечо.Только удостоверившись, что Уилли хорошо сидит в седле, Артур обернулся туда, где стоял Филипп, указавший ему на Уилли Кейта.Филипп исчез.Керри уже с трудом держалась на ногах. Она посмотрела на стропила старой башни, голова у нее кружилась, и она задумалась — услышит ли она пение ангелов, когда умрет?Она давно уже перестала понимать, чего хочет добиться мистер Реджис. Он расспрашивал какого-то старого пастуха о том, где самая хорошая трава для выпаса овец, а где — для коров. Она не могла не согласиться с Монкриффом, что совершенно неясно, какое отношение все это имеет к делу. Судебное заседание продолжалось уже несколько часов, и терпение судьи Лопгкрира, судя по всему, начало иссякать. Он сидел, подперев голову рукой и мрачно смотрел на Реджиса.Она думала о том, что Артур был здесь, рядом с ней, а потом ушел. Во всяком случае, она на это надеялась. Теперь она видела все как сквозь дымку, но все равно искала в толпе его лицо, его знакомую высокую фигуру. Артура не было. Сощурив глаза, она перевела взгляд на Томаса, который очень внимательно слушал пастуха. Жаль, что она не может отвлечься от мыслей о неизбежном. С одной стороны, ей хотелось отдаться на милость судьи и умолять его избавить ее от мучительного ожидания. С другой стороны, ей хотелось жить столько, сколько отпущено ей судьбой.Господи, если бы она могла присесть хоть на минутку!— Мистер Реджис! — внезапно взорвался Лонгкрир. — Я достаточно узнал о выпасе овец. Для чего вы затеяли этот разговор?— Милорд судья, я намерен указать, что самые лучшие пастбища для овец находятся на тех землях, которыми владела миссис Маккиннон.— Да, да, вы это доказали! Ну и что с того? — не отставал судья.Реджис нахмурился и оперся о стол руками.— Я бы хотел выдвинуть одну теорию, милорд судья, если вы позволите.Судья Лонгкрир громко вздохнул:— Хорошо. Но это будет ваша последняя теория, мистер Реджис.— Я считаю, что барон Монкрифф очень хотел заполучить Гленбейден…— Я возражаю против этого обвинения, ваша честь! — вспыхнул Монкрифф.— Вы посоветовали миссис Маккиннон не выращивать овец, не так ли? — не растерялся мистер Реджис. — По ее неоспоримому свидетельству, вы посоветовали ей разводить коров, хотя было очевидно, что ее земля не сможет прокормить целое стадо! Разве вы не сказали ей это для того, чтобы она еще больше залезла в долги, после чего вы могли бы заполучить ее землю для выпаса овец? Разве вы посмеете отрицать, что еще при жизни ее мужа начали увеличивать ваше поголовье овец, сэр?Публика замерла. Керри заморгала, всматриваясь в Реджиса.— Милорд судья, мы слышали заявление странствующего торговца, из которого следует, что Томас Маккиннон представился ему как муж миссис Маккиннон, когда Фрейзер Маккиннон лежал в задней комнате на смертном одре. Я бы предположил, что ее родственник хотел выдать себя за ее мужа на тот случай, если торговец вздумает посягнуть на беззащитную женщину. Что же до матери миссис Маккиннон, эта женщина — религиозная фанатичка, проклинающая все и всех, и правого, и виноватого! Мы также выслушали заявление свидетеля, который видел Томаса Маккиннона, гнавшего скот на рынок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36