Ночной воздух был напоен запахами самшита и вереска; маленькое озерцо внизу мерцало в свете луны. Артур посмотрел на небо, на тонкие полосы тумана, проплывающие под луной. Керри права — он никогда не видел ничего более удивительного, чем свет полной луны, заливающий землю.— Здесь красиво, — произнес он одобрительно, глядя на звезды. Их были мириады; казалось, они так близко, что почти касаются лица.Он посмотрел на Керри. Ее кожа, на которую сверху свободно падал лунный свет, светилась, как жемчуг. Губы по сравнению с лицом казались странно темными, и Артура охватили воспоминания об этих губах и атласных щеках. Он отпустил руку Керри и коснулся ее стройной шеи.Керри стояла не шевелясь, пока он гладил впадинку на ее шее, и лишь подняла голову и посмотрела на него светящимися голубыми глазами, в которых отражалось растущее в нем желание.Желание, испытывать которое он не имеет права.Он не собирается оставаться в Гленбейдене. Его маленькое приключение закончено; он уедет через несколько дней. У него нет никакого права целовать эти губы, давать обещания, которых он не выполнит. И все же он никак не мог оторвать взгляд от этих глаз, от желания, которое в них отражалось. Очарованный, он смотрел в эти голубые ирисы, и сердце его и рассудок покорились волшебству шотландской луны над Гленбейденом.Керри припала к нему, поднявшись на цыпочки; он смутился, не зная, что она собирается сделать; но вот ее губы коснулись его губ, легко задержались на нижней и вдруг прижались к ним. Дерзость или эротическая наивность этого поцелуя ошеломили его. Он стоял под лупой, похолодев, и ничего не мог поделать с жаром, бегущим по его венам. Но когда он почувствовал, что она колеблется, все его мужские инстинкты тут же вмешались в происходящее — он смело впился в ее губы, и Керри ответила с пылкостью, которую выказывала и раньше: обхватила руками его шею и прижалась языком к его языку. Когда его губы скользнули к ее уху, она поцеловала его в глаз, в висок, руки ее пробежали по его предплечьям, по груди, она наклонила голову так, чтобы он мог поцеловать ее шею там, где она переходит в плечо. Артур услышал ее вздох, ощутил прикосновение ее губ к своей груди сквозь грубую льняную рубашку, почувствовал, как крепко она держит его руку. Он ощущал ее тело рядом с собой, чувствовал, как его охватила дрожь, но, когда его рука устремилась к ее груди, она прерывисто вздохнула — и отстранилась.Артур не сразу пришел в себя. Он не мог думать и сосредоточился на ощущении ее пальцев, которыми она провела по его губам.Провела и оставила их там.— Я… я… От ваших прикосновений, Артур, все нравственные соображения вылетают у меня из головы. Кажется, я ступила на опасную почву, оказавшись с вами здесь наедине.Как Артур ни старался, он не мог сказать на это ничего разумного. Странно, что она нашла именно эти слова — слова, которые говорили почти то же, что испытывал в эту минуту он сам.Но даже если бы он и сумел сказать что-то разумное, слова его уплыли бы в ночь на хвостах тумана, ибо Керри ускользнула прочь, быстро войдя в дом и оставив его одного на пустоши.Чтобы он испытывал голод, который, как он боялся, не будет утолен ни теперь и никогда. Глава 9 В эту ночь Артуру снилась Англия.Он находился в своей парадной гостиной в особняке на Маунт-стрит, здоровался с гостями, и Порция стояла рядом с ним. Потом появился Филипп, его белокурые волосы были спутаны, рубашка покрыта пятнами крови, он реял над толпой гостей и улыбался Артуру из-за их голов. Он приблизился, но, когда Артур потянулся к нему, растаял среди собравшихся. Артур повернулся к Порции, но оказалось, что теперь рядом с ним стоит Керри, одетая в простое серое платье из бумажной ткани, а вокруг нее — море шелков пастельных оттенков, и ее голубые глаза ярко блестят. Он наклонился, чтобы поцеловать ее… но она резко остановила его, ткнув в ребра. Ему стало больно, он схватился за ребро, но она снова ударила его, еще больнее.Уф!— Ох, ну и спите же вы — как мертвый.Скрипучий голос Томаса Маккиннона извлек Артура из глубин сновидений, и, снова ощутив боль в ребрах, он открыл глаза. При тусклом свете одной свечи он увидел, что в ребра ему ударяет носок Томасова сапога. Чертов мерзавец!Он откатился, повернулся к Томасу спиной и спросил, широко зевая:— Что я могу для вас сделать, мистер Маккиннон, в такой неподобающий час ночи?— Я вам сказал, что в Гленбейдене встают рано. Если вы встанете, мы воспользуемся вашей помощью, — проговорил Томас и опять ткнул Артура ногой. — Ну, вставайте же!Следующее, что услышал Артур, было цоканье подковок на Томасовых сапогах — он вышел из комнаты.Тяжело вздохнув, Артур медленно встал и, уставившись затуманенным взглядом в окно, поморгал, чтобы прочистить сонные глаза, потому что за окном была дегтярная тьма. Опять поморгал… Господи, да который же час?Он оделся, поплелся в кухню и нахмурился. Томас был там, пил дымящийся кофе; перед ним стояла миска с овсянкой, рядом — деревянная тарелка, доверху наполненная лепешками. Керри тоже была здесь, она возилась у таза. Посмотрела на него через плечо и улыбнулась сверкающей улыбкой, от которой у Артура заболела голова.— Доброе утро, Артур Кристиан! Надеюсь, вы хорошо спали?Артур бесцеремонно уселся на деревянную скамью.— Да, очень хорошо — до недавнего времени. — Томас поднял жесткую бровь.— Стало быть, англичане не считают, что нужно работать целый день?— Англичане, сэр, так умеют работать весь день, что у них нет нужды вставать среди ночи! — раздраженно буркнул Артур. — Где вы взяли это варево?Томас молча наклонился над столом. Артур рывком встал и пошел за чашкой.— Вы умеете обращаться со скотиной? — спросил Томас. Перед тем как ответить, Артур влил себе в глотку горячий кофе.— Я неплохо умею обращаться с лошадьми, так что, наверное, сумею, — запальчиво проговорил он, проигнорировав презрительную ухмылку Томаса.— Учти, Томас Маккиннон, — нахмурилась Керри, стоявшая у таза, — я найду, чем его занять, так что на этот счет не волнуйся.— Ага, — кивнул Томас, и в его голубых глазах мелькнула самодовольная ухмылка. — Уж я за этим прослежу.Солнце только-только начинало подниматься над горизонтом, когда Артур понял, что умение обращаться с лошадьми, которым он похвалился, совершенно не означает, что он сумеет справиться и с домашней скотиной, особенно со свиньями. Он недоуменно посмотрел на Керри, когда та подала ему большое ведро, наполненное отвратительно пахнущими, явно протухшими отбросами, и показала на загон, устроенный неподалеку от дома. Артур посмотрел на животных, потом на отбросы, потом на Керри.— Они непривередливы, — заверила его Керри, сморщив нос от обиды за помои.— Прошу прощения, что я должен делать? — спросил Артур, все еще недоумевая.— Раскидать это по земле. Свиньи будут выкапывать, — терпеливо пояснила она и нахмурилась, увидев, что это поручение вызвало у него брезгливую гримасу. — Если вы не хотите, я…— О нет, — быстро возразил он. Он вовсе не собирался порадовать Томаса Маккиннона, дав ему возможность себя унизить. Если обитатели Гленбейдена кормят свиней отбросами, так тому и быть. — Я все сделаю.И, благородно подавив в себе желание, убежать, он пошел в загон, с трудом сдерживая рвущееся наружу ругательство. Свиньи направились к нему, их круглые пятачки забавно дергались — наверное, им очень хотелось познакомиться с Артуром. Зная, что Керри наблюдает за ним — и Томас тоже, он не сомневался, — Артур глубоко втянул воздух, задержал его и принялся разбрасывать помои.После того как он выполнил это задание, удовлетворительно и в рекордно короткие сроки — в этом он был уверен, — Керри тут же повела его в сарай, который выглядел так, словно мог в любой момент рухнуть. Внутри стояла дойная корова, с довольным видом жевавшая сено.— Ее нужно подоить, — объяснила Керри и сунула ведро Артуру. — Я пока соберу яйца, если только наша старушка соблаговолила снести хоть сколько-то.— Неужели у вас нет доярки или кого-то еще, кто мог бы этим заниматься? — тяжко вздохнул Артур, беря ведро. Керри рассмеялась.— Осторожней с сиськами, — предупредила она, — Нелл не любит, когда их слишком стискивают. Ну, давайте. — Она беспечно помахала рукой, повернулась и вышла из сарая, полагая, вероятно, что он прекрасно разбирается в доении коров.О Господи! С тяжелым вздохом Артур осторожно подошел к корове, осторожно поставил скамеечку и ведро, а потом осторожно похлопал старушку по боку.— Пока мной все довольны, Нелл. Мы ведь не захотим обидеть человека, выразив свое недовольство им, верно? — заискивающе проговорил он и сел на скамеечку. Рассмотрев, как устроено вымя, он скривился и протянул руки, чтобы избавить Нелл от молока.Спустя полчаса он решил, что доение, как и кормление, отбросами, на удивление ему удалось — Нелл выразила недовольство всего три раза, но только один раз ей удалось столкнуть его со скамеечки. После этого Артур обнаглел — с серьезной решимостью он сообщил Нелл, что добудет молоко, даже если это будет стоить жизни им обоим, и упрямо продолжал доить до тех пор, пока все сиськи не опустели.Поздно утром, когда все уважающие себя английские джентльмены еще только встают, Керри потащила Артура сквозь густой туман по изрытой колеями дороге. На спине он нес тяжелые инструменты для разбивания камней, для того, как объяснила Керри, чтобы помочь Томасу починить изгородь. Артур с нетерпением ждал встречи с ним, чтобы освободиться от тяжести.Но как выяснилось, у Керри было запланировано несколько визитов, которые необходимо было нанести до встречи с Томасом.Она остановилась у первого коттеджа, и Артура представили Рыжему Доннеру, человеку почти такому же крупному, как и Большой Ангус, чьи ярко-рыжие волосы уже начали седеть. Оказывается, он порезал один из своих похожих на сосиски пальцев, но уперся, когда Керри извлекла из корзинки мазь и хотела помазать порез. Он так испугался этого, что только молча кивнул Артуру огромной головой, а потом опять стал сопротивляться намерениям Керри, выражая свое недовольство то на английском, то на гэльском — то есть на языке шотландских горцев.— Нам не обойтись без твоей скрипки, Рыжий Доннер, — ласково промурлыкала Керри, и не прошло и двух минут, как рука Рыжего Доннера оказалась в ее руке и она уже втирала какую-то вонючую мазь в рану, а могучий горец хныкал, как малое дитя.Второй коттедж стоял в густой рощице у подножия одного из холмов, окружающих Гленбейден. Коттедж был расположен как-то необычно, как будто его хозяин вознамерился отдалиться от всех соседей. Керри не стала стучать, она открыла дверь и, пригнувшись, шагнула через порог.Спустя какое-то время покой долины нарушил ужасный крик. Артур кинулся к коттеджу, но Керри уже вышла; лицо ее сияло.— Это Уинифред, — сказала она, закатив глаза. — Старая, как сама эта долина, она проклинает каждый новый наступивший день и грозится застрелить меня за то, что я приношу ей хлеб. Но ничего, хлеб она съедает, а ружья у нее нет, — хмыкнула Керри и пошла дальше.Последний коттедж, стоявший как раз там, где кончалась изрытая колеями дорога, принадлежал молодой вдове с тремя маленькими детьми. Муж Лорибет, как объяснила Керри, утонул, пытаясь спасти младшенького, который нечаянно упал в озеро. Тела ребенка так и не нашли, и Лорибет с тех пор очень изменилась. Когда она появилась в дверях, Артур увидел осунувшуюся постаревшую женщину, одетую в лохмотья, и сердце у него сжалось. Он задумался — как ей удается прокормить троих детей, но тут понял, как — Керри принесла ей бисквиты и кусок ветчины.Выйдя из коттеджа Лорибет, Керри свернула на луг, заросший высокими травами и казавшийся бесконечным. Она шла туда, где Артур должен был встретиться с Томасом. Мысль о Томасе внезапно напомнила ему о тяжелых инструментах, которые он нес на спине.— Как вы полагаете, Керри, что именно сделает со мной Томас при помощи этих орудий? — ухмыльнулся Артур. Керри весело рассмеялась.— Он вспыльчивый человек, это верно, но он будет благодарен вам за помощь, не сомневайтесь.В этом Артур как раз сомневался. И засомневался еще больше, когда они приблизились к той части изгороди, о которой шла речь. Пока Томас объяснял, что задача Артура — починить старую каменную изгородь, чтобы их скотина не уходила слишком далеко, Артур задавался вопросом: куда может забрести эта скотина, ведь со всех сторон луг окружают каменистые откосы? Но он решил, что, задав вопрос, получит в ответ очередной взгляд, исполненный презрения. Старая изгородь разрушалась, и непонятно было, что изменится, если ее починить именно в этом месте.— Ну ладно, я пошла, а вы работайте, — прочирикала Керри, махнула рукой, нежно им улыбнулась и двинулась обратно через луг.Посмотрев ей вслед, Томас, для начала уронив большой камень к своим ногам, с суровым видом объяснил Артуру, какие камни надо собирать, как их разбивать и как потом использовать куски для восстановления изгороди. Он показал, как орудовать киркой, понаблюдал немного за Артуром, затем круто повернулся и направился к дому.И тут Артур вдруг понял, что Томас собирается бросить его здесь одного.— Эй, мистер Маккиннон! Хотелось бы мне знать, куда это вы идете?Томас, остановившись на секунду, посмотрел на Артура через плечо.— У меня есть другая работа! — крикнул он и пошел дальше, а Артур так и остался стоять, от изумления открыв рот. Ну что ж, теперь все ясно. Томас твердо решил его угробить.И ему это почти удалось.Дробить камни — работа каторжная. И хотя день был прохладный и все время дул ветерок, пот лил с Артура градом. Руки, державшие кирку, болели, мышцы спины горели от усилий, с которыми он поднимал камни на изгородь. Он ощутил наличие у себя таких частей тела, о существовании которых даже не подозревал.С колыбели его растили в убеждении, что аристократ должен избегать физического труда. Так что ничего удивительного, что сегодня этот труд оказался таким непривычным.Господи, до чего же у него все болит!Вскоре после полудня Артур прервал работу, чтобы выпрямить спину. Он оглядел луг, и довольная улыбка раздвинула его губы. Она стала еще шире, когда он увидел, что к нему идут Томас и Керри. На боку у Керри весело болталась корзинка, простое серое платье облегало гибкую фигурку, и Артур вспомнил, как держал ее в объятиях и ее бедра прижимались к нему.Воспоминание об этом поцелуе охватило все закоулки его сознания; сердце у него забилось сильнее, когда он, очарованный, смотрел, как она словно скользит по воздуху. И он подумал, что все, что он сейчас видит, — это ожившая картина великого мастера.— Рубаху вам одолжили, так что постарайтесь не слишком ее марать, — буркнул Томас, проходя мимо Артура, чтобы проверить его работу.Артур кинул быстрый нетерпеливый взгляд на спину Томаса, бросил кирку и пошел навстречу Керри.Она одарила его блаженной улыбкой.— Что у вас там?— Сыр, и яйца, и хлеб, а от Мэй — бисквит. — Она улыбнулась и застенчиво подмигнула. — Кажется, наша Мэй в вас влюбилась.— Вот как? Я бы сказал, что у этой женщины на редкость хороший вкус.Керри засмеялась, показав белые зубы. Артур порывисто схватил ее руку и нежно погладил.— Мне нравится слушать, как вы смеетесь. Ваш смех кажется мне музыкой.Ее улыбка медленно погасла; она открыла рот, чтобы что-то сказать, но это «что-то» так и не было произнесено, поскольку в разговор вмешался Томас.— Вы бы поели, — резко бросил он, забирая корзинку у Артура. — Мы пришли на минутку, не больше. Здесь еще много дела, — сообщил он Керри и Артуру и пошел прочь, унося с собой корзинку.— Он не любит, когда я вмешиваюсь в работу, — шепнула Керри, а потом окликнула Томаса: — Ты ведь оставишь еду мистеру Кристиану, да, Томас?— Ну да, да, — ответил тот, набив рот бисквитом. Она глянула на Артура из-под ресниц и улыбнулась.— Теперь мне нужно идти. — Она покосилась на Томаса и отступила. — Поторопитесь, не то он съест и вашу долю.Артур кивнул. Керри пошла назад; шла она неохотно, походка ее была странно возбуждающей. Он не мог оторвать от нее глаз, он смотрел и смотрел на нее, чувствуя, что улыбается все шире. Но вот она, наконец, обернулась и, бросив на него последний взгляд, пошла по лугу.Он смотрел на нее, пока она не дошла до середины луга, и только тогда отвернулся. Томас кончил завтракать и вновь начал осматривать проделанную Артуром работу, неодобрительно покачивая головой. Черт бы его побрал! Голодный, Артур пошел туда, где Томас оставил корзинку. Одно яйцо, полусъеденный бисквит и маленький кусочек козьего сыра — вот и все, что осталось. Артур бросил взгляд на Томаса.Он мог бы поклясться, что этот старый пес смеется.Обстоятельно покритиковав умение Артура — естественно! — Томас снова оставил его, а вернулся за ним, когда солнце начало клониться к западу. Артур, морщась от боли в непривычных к труду мышцах, собрал свои орудия труда. Он был абсолютно уверен, что ноги ни за что не перенесут его через луг, тем более по изрытой дороге.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36