Так почему же сердце ее рвется на части?Потому что она обожает его, как никого из тех мужчин, которых знала в жизни.Она глотнула горького шотландского виски и пустила кувшин по кругу.Оказалось, что он тверд как скала, у него сильный характер, он умеет так спокойно ко всему относиться, что ее не один раз охватывало желание рассказать Артуру о своих трудностях, положить голову ему на грудь, и пусть он все уладит. Она даже позволила себе вообразить, каково это было бы — стареть вместе с ним. Она его любит.Она любит его.В том-то и заключалась ее беда. Она его любит, но ей никогда его не заполучить. Такому человеку, как Артур Кристиан, место в модных английских гостиных, где просто не существует таких забот, как у нее. Она не может и не станет впутывать его в свои дела.Конечно, он уедет… но как она будет смотреть ему вслед? Как она это переживет?Керри покачала головой, заставила себя сосредоточиться на Рыжем Доннере, который играл на скрипке веселую джигу. Его порезанный палец, похоже, зажил. Молли Маккиннон и Белинда Доннер танцевали под эту музыку; юбки их высоко взлетали вверх, руки были сплетены, и они без устали кружились вокруг небольшого костра, словно в жизни у них не было никаких трудностей.Но трудности у этих бедных женщин есть, хотя они даже не подозревают об этом, угрюмо подумала Керри, и ничего не узнают о них, по крайней мере, до завтра. Она уже решила сказать им правду — что у них остается меньше двух недель, чтобы принять решение, как жить дальше, поскольку она так и не смогла найти способ спасти Гленбейден.Она все им расскажет и признается в своем поражении.Как только убедится, что Артур ушел, — она не хочет прибавлять к своей боли еще и унижение.Кувшин снова вернулся к ней, и Керри сделала еще один большой глоток, а потом передала кувшин кому-то справа. Рядом с кругом танцующих на земле сидел Артур, прислонившись плечом к старому дубовому бочонку, и смотрел на нее. Смотрел точно так же, как и тогда, когда они впервые встретились, отчего кожа ее под шерстяным платьем вспыхнула. Она старалась не поворачиваться к нему, изо всех сил старалась преодолеть чувства, борющиеся в ее теле, душе и сердце. Господи помилуй, она и представить себе не могла, что бывает такая тоска, а страх перед его уходом был теперь мучительно реален. Ей страстно хотелось ощущать этот жар и странное пощипывание внизу живота, появляющиеся, когда он смотрел на нее. Ей страстно хотелось, чтобы стало реальным то, что представлялось ей в мыслях, — как он ляжет на нее, как овладеет ею…От всего этого ей стало не по себе, и внезапно она вскочила и оказалась среди танцующих. Крепко держа свои юбки, она постукивала ногой в ритме музыки, поднимая ноги выше всех остальных. Она подпрыгивала и вертелась, подпрыгивала и вертелась, и лицо Артура мелькало перед ней, и она засмеялась почти истерично, когда Большой Ангус схватил ее за руку и сунул ее руку себе под согнутый локоть, закружившись еще быстрее. Рыжий Доннер заиграл еще живее, танцоры задвигались в бешеном темпе, кто-то столкнулся с ней, она споткнулась, отлетела назад, но Томас поймал ее и снова вытолкнул в круг.Она танцевала, не замечая, что пот струится по ее спине, она думала лишь об одном — эта старинная мелодия должна избавить ее от безумной тоски или хотя бы загнать эту тоску как можно глубже. Но танец не помогал: боль не стихала — наоборот, словно становилась еще сильнее. Множество мыслей беспорядочно проносилось в ее голове; сердце и разум боролись с дерзким физическим желанием — с томительным желанием провести такую ночь любви, какой у нее никогда больше не будет. Это желание лишало ее рассудка, захватывало ее целиком, будило неистовый голод по его прикосновениям, по утешению, которое мог дать ей только он.Когда Рыжий Доннер закончил играть джигу, Керри рухнула на траву, ловя ртом воздух. Не удержавшись, она отыскала взглядом Артура — он все так же сидел, прислонившись к бочонку, и все так же смотрел на нее. Взгляд его был внимательным, жестким; он никогда еще так на нее не смотрел — он проникал в ее сознание, словно прекрасно понимал, о чем она думает.Сердце у нее упало; она отвернулась, разорвав соединяющую их нить взглядов, и посмотрела на окружающих. Но все было бесполезно — она все равно ощущала, как его взгляд сверлит ее.Когда был допит последний глоток виски, маленькая группа собравшихся на праздник разошлась. По двое или по трое шли они, пошатываясь, направляясь к своим коттеджам, и смех их раздавался в тишине холодной ночи. Артур заметил, что Томас ушел раньше — он выпил больше виски, чем следовало, и теперь, спотыкаясь, брел по неровной дороге к своему чердаку над сараем. Большой Ангус водрузил кувшин на плечо и вместе с женой направился в стоявший ниже «белого дома» коттедж, в котором он жил с Мэй. По дороге они тихонько о чем-то переговаривались.Артур сидел, наблюдая, как расходится по своим домам клан Маккиннонов, но перед его мысленным взором все еще стоял образ Керри, самозабвенно кружащейся в танце. Она ворвалась в круг танцующих, грациозная, легконогая, как лесная нимфа, но в неистовстве ее танца было что-то демоническое. Движения ее были вызывающи, они так и стояли перед ним, воспламеняя его кровь и заставляя сильнее биться сердце.Он не отрывал от нее взгляда и тогда, когда она пошла, загасить праздничный костерок, а он, глядя на нее, вспоминал, как высоко у нее взлетали юбки, как мелькали ее лодыжки, когда она подпрыгивала в танце. Она посмотрела на него и робко улыбнулась, теребя пальцами кончик длинной черной косы.— Вы никогда еще не видели праздника сбора урожая, правда?Да, он никогда не видел праздников сбора урожая.— Не видел, но мне было очень весело. — Улыбка Керри поблекла.— В Лондоне вы будете скучать по нашим обычаям.Это было явным преуменьшением — она понятия не имела, как сильно будет он скучать по всему, связанному с этим местом, — по работе, пейзажам, дружеским отношениям… «по тебе, Керри, по тебе я буду скучать».— Мы напекли свежих бисквитов. Я дам вам в дорогу столько, чтобы хватило на несколько дней.— Это будет замечательно.Она на мгновение отвела взгляд, ей явно хотелось что-то сказать. Но, снова взглянув на него, она только повела своими узкими плечиками, словно на них лежала огромная тяжесть.— Ну что ж, вроде бы остается только хорошенько выспаться.Ах, Керри, остается очень многое, столько всякого остается позади, столько…— Интересно, а вдруг моя мечта проспать до тех пор, пока солнце не коснется неба, осуществится благодаря чрезмерному преклонению Томаса перед шотландским виски, — проговорил Артур, растягивая слова; он шел рядом с Керри, направляющейся к «белому дому».В ответ она легко засмеялась, и этот смех капал на него, точно мед.— На вашем месте я не очень-то на это надеялась бы. Этот человек обладает способностью быстро восстанавливаться после излишних возлияний.Артур ничего не ответил — он слишком ощущал ее присутствие, все фибры его души трепетали от ее близости и сознания, что скоро ему предстоит уехать, и он никогда ее больше не увидит.Они шли в молчании.Войдя на кухню, оба остановились в некоторой неловкости. Артур заметил, что не знает, куда девать руки.— Вы, наверное, уйдете рано…— Да. — Он сунул руки в карманы. Керри стряхнула воображаемую ниточку со своего серого платья.— А вы не пришлете нам весточку? Ну, то есть… чтобы мы знали, что вы доехали благополучно.— Конечно. — Он вынул руки из карманов и заложил их за спину.Она кивнула, продолжая стряхивать что-то с воротника.— Ну ладно, тогда…— Керри, благодарю вас, — вырвалось у него, и он снова сунул руки в карманы. — Это было… — Что он мог ей сказать? Не существует слов, чтобы описать случившееся с ним, нет способа донести до нее, что значит для него это необыкновенное путешествие в Шотландию.— Да, было, — спокойно подтвердила она. — Вам предстоит долгое путешествие, желаю вам доброй ночи. — Она избавила его от необходимости отвечать, выйдя из кухни.Артур остался один; он стоял у изрезанного стола, глядя ей вслед, жалея, что не может сказать все, что ему так хотелось сказать.Но так даже лучше. Да, определенно так лучше.И он повторял это себе снова и снова, пока шел в свою комнату, в которой спал вот уже две недели. Мимо ее двери он прошел без всяких колебаний. Оказавшись в своей комнатушке, он стянул с себя полотняную рубашку, скривился, взглянув на свою одежду, аккуратно развешанную в шкафу. Затем неторопливо умылся, хотя мысли его рассеянно блуждали и образ Керри стоял перед ним. Постояв немного, он подошел к одному из двух маленьких окошек и стал смотреть на шотландскую луну, ярко сиявшую над землей, чистой и неиспорченной.Он и сам не знал, сколько простоял так, пока внимание его не привлек легкий стук в дверь.Артур оглянулся. Дверь отворилась, и сердце у него ушло в пятки. На пороге стояла Керри; волосы ее были распущены, голые ноги высовывались из-под ночной рубашки. Он медленно повернулся к ней, не зная, как надо вести себя в подобных обстоятельствах, и неуверенность его только возросла, когда она тихо закрыла за собой дверь.Она стояла, обхватив себя руками и глядя в пол. Артур терпеливо ждал, когда она заговорит. Но она крепко сжимала губы; потом раскрыла их, словно хотела что-то сказать, и снова закрыла.Артур сглотнул комок, застрявший в горле. Сглотнул с трудом.Она подняла глаза, быстро глянула на постель, потом на него. Вид у нее был такой печальный, что Артура будто толкнули в грудь.— Я хочу навсегда запомнить, как ваши губы прижимаются к моим, — прошептала она и потрогала пальцами свои губы, словно боялась, что он ее не поймет, — или как ваши руки прикасаются к моей коже. Вы заставили меня тосковать по объятиям, чего со мной не было много лет. Артур, я… я не вынесу, если вы уйдете, а я вас так и не узнаю…Ноги Артура оказались проворнее разума — тремя широкими шагами он пересек комнату и грубо схватил ее в объятия. Он все прекрасно понял, будто это были его слова, но говорить он не мог. Ему хотелось сказать ей, как он ею восхищается. Ему хотелось сказать ей, что он сожалеет о том, что судьбы у них разные, что он не тот, за кого его здесь принимают, — и он открыл уже рот, собрался с духом, чтобы заговорить, но она положила палец ему на губы.— Ничего не говорите, — прошептала она и начала расстегивать ночную рубашку. Не отрывая взгляда от его глаз, она медленно расстегнула пуговицы, и рубашка легко соскользнула с плеч и упала на пол к ее ногам.Артур затаил дыхание, глядя на ее нагое тело. Груди ее «были прекрасно выточены, как раз по мерке его ладоней; гибкая талия изящно переходила в женственные бедра, из которых вниз устремлялись ноги, крепкие и сильные, как у кобылицы. Она была красивее и соблазнительнее, чем ему представлялось, — и он упал на колени и зарылся лицом в мягкую впадину внизу ее живота. Он почувствовал ее руки у себя на голове, ее пальцы у себя в волосах, услышал ее тихий вздох.От этого вздоха по телу его пробежало спиралью жадное желание. Он стиснул ее бедра, сминая их нежную плоть и вдыхая в себя ее женственный запах.Керри гладила его плечи и руки, а он крепко прижимал ее к себе, жадно вбирая ее в себя, чтобы насладиться той ее частью, которая могла бы постоянно жить в нем. Желание его было непреодолимо, оно бушевало в нем, как некое чудовище. Казалось, он никогда ею не насытится — он сознавал только ее присутствие; каждое чувство, каждая пора его кожи были полны ею, ее сладостным ощущением, ее ароматом. Кожа его груди горела там, где к нему прижимались ее голые ноги, его плечи были опалены ее пальцами, пламя так неистово бушевало внутри его, что угрожало окончательно его испепелить.Он с трудом встал, проведя губами по ее животу, по упругой груди и шее, потом коснулся ее губ, и его язык пробрался между ними, наслаждаясь тайниками ее рта и сладким дыханием. Его рука скользнула по ее шее, погладила щеку. Пальцы Керри вцепились в его запястье, и он почувствовал, как ее тело без всяких усилий обтекло его крепкое, сильное тело.Желание мчалось по его жилам, точно жидкая лава. Керри отвечала ему со страстью; ее бедра прижимались к нему, соблазнительно двигаясь в первобытном танце. Он быстро терял терпение — он должен получить больше, должен получить ее всю, и он положил ладони на ее горячие груди. Она выгнулась навстречу ему, его ладоням, и тогда уже его вздох растаял между ним и ею.Это было больше, чем мужчина способен вынести. С тихим стоном Артур подхватил ее на руки и понес к кровати. Он упал вместе с ней на старое хлопковое покрывало. Рука его погрузилась в ее распущенные черные волосы, захватывая их полной горстью, а сам он жадно впился в ее губы. Желание Керри было таким же безумным — ее руки вдруг оказались везде, они скользили по его рукам, его груди, вниз, к бедрам.Он гладил ее грудь, осторожно мял сосок, пока тот не стал твердым и напряженным, и, оторвавшись от ее шеи, стал целовать его. Ощущение ее гладкой кожи у него во рту пьянило; а Керри провела пальцами по его волосам, прижала его голову к своей груди, застонала низким гортанным голосом, когда он стал ласкать другой сосок. Теперь страстные содрогания пробегали по всему его телу, концентрируясь в чреслах.— Какая ты красивая, — восхищенно прошептал он и, протянув руку к ее бедру, стал поглаживать теплую, нежную кожу.Керри задохнулась. Артур горел, точно в преисподней, и снова нашел ее губы и глубоко погрузил язык в ее рот.Керри извивалась, выгнув бедра навстречу ему и вцепившись пальцами в его тело, а он нежно описывал пальцами круги вокруг средоточия ее наслаждения.— Милая моя, — шептал он, — моя прекрасная милая шотландка.Руки Керри соблазнительно двигались по его соскам, по животу, но когда она дерзко погладила его поверх штанов, мир словно опрокинулся. Она высвободила его из тесной одежды, и по спине у него пробежала волна добела раскаленного пламени. И когда она обхватила его рукой, он чуть не взорвался.Ощущение было потрясающим — каждое ее новое движение оказывалось поразительнее предыдущего. Эта женщина, эта молодая деревенская вдовушка сумела довести его до таких пределов желания, каких он не испытывал в объятиях ни одной женщины. Он был в опасной близости от эмоциональной и физической пропасти, и он знал, что, если в нее упадет, ему уже никогда оттуда не выбраться.Слишком поздно.Он упал туда много дней назад. Артур неожиданно схватил Керри за руку и оторвал ее от себя, отчего светло-синие глаза открылись и с удивлением уставились на него. Никогда еще он так сильно не желал женщины. Никогда ему до такой степени не хотелось показать ей, что он испытывает, дать ей все наслаждение, какое только в его силах, удовлетворить ее такими способами, каких она до сих пор не знала.Керри нежно коснулась его виска, и он увидел в ее глазах свет, отблеск чего-то, запрятанного глубоко в ней, и почувствовал, что падает в эти глаза, тонет в них. Полностью погрузившись в них, он не мог оторвать взгляда от ее глаз, когда раздвигал ее бедра и медленно входил в нее. Губы ее раскрылись вместе с телом; она испустила долгий вздох, веки ее затрепетали и опустились, спина выгнулась, груди вжались в его грудь. Она инстинктивно подладилась под его ритм.К его великому изумлению, поток незнакомых, но сильных эмоций неожиданно охватил его, и он ощутил странную нежность. Керри, кажется, поняла это; она вдруг открыла глаза и улыбнулась сверкающей улыбкой.— Артур, — она погладила его по щеке, — ты разбудил во мне зверя, Артур Кристиан, — прошептала она и задвигалась.О Боже, как она двигалась! Артур обхватил ее бедра; его удары становились все быстрее и быстрее; она прижалась к нему, дыхание ее было горячим, она задыхалась.В конце концов, его чресла не выдержали напряжения и взорвались; в тумане сотрясающего апогея он услышал ее крик откуда-то издалека и почувствовал, как ее тело бьется в конвульсиях рядом с ним, вытягивая из него жизнь. Гортанный стон вырвался из его груди, и он отдал ей всю свою жизнь без остатка.Задыхаясь, Артур крепко обнял ее и прижал к себе. Оба молчали; они были ошеломлены этим сладостным ощущением, пламенем, вспыхнувшим между ними.Он гладил ее по волосам, по шелковистой коже спины. Не сразу он осознал, что его плечо влажно не от пота, а от ее слез. Он посмотрел на нее, но Керри уткнулась лицом в его плечо. Он молча обнял ее и привлек к себе на грудь.Так они и лежали — Артуру показалось, что прошла целая вечность, — и каждый был погружен в свои мысли, и лунный свет, проникающий в окно, озарял их любовь. Когда она, наконец, заговорила, ему пришлось напрячь слух, чтобы расслышать ее слова.— Ты должен знать, что я люблю тебя.Это признание ударило его прямо в солнечное сплетение.— Нет, — не согласился он. — Просто прошло очень много времени, с тех пор как ты…Она остановила его, тихонько фыркнув.— Артур, даже слепому ясно, как я тебя люблю. — Она замолчала;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36