– Мистер Кентрелл, у меня нет ни малейшего желания заниматься разведением лошадей.
Что он, сгорает от жажды мести или не понимает, сколько стоят жеребята Сумрака? Коул вздохнул. Похоже, есть единственный способ решить дело. Когда однажды покупатель с Востока предложил за Вороного и Сумрака баснословную сумму в две тысячи долларов, Коул, не колеблясь, отказался. Но теперь иного выхода нет. Это отбросит его дело на десять лет назад – ничего, они со Стефани справятся. Пока она рядом, ему не страшны никакие трудности.
– Две тысячи долларов помогут вам передумать? Это потребует нескольких недель, мне придется кое-что продать, но это покроет обиду, которую Стефани нанесла вам, забрав ваши деньги.
Орсон потер лоб. Салли Лангтон была права. Этот угрюмый великан не подпустит его к Стефани и на милю. Орсон подошел к окну и увидел на привязи великолепного черного жеребца.
– Это не мои деньги, – тихо ответил он. – Они принадлежат Стефани.
Наступило молчание.
– Что значит «принадлежат Стефани»? Орсон повернулся лицом к противнику и нервно сглотнул – Коул был мрачнее тучи.
– Отец Стефани создал процветающую компанию и получал с нее огромный доход. Год назад он умер, и Стефани унаследовала все его состояние.
– Сколько?
– Пропажа пяти тысяч – это сущий пустяк, – усмехнулся Орсон.
Коул внезапно изменился в лице.
– Тогда почему она здесь? – угрожающе тихо спросил он.
Орсон был немало изумлен реакцией Кентрелла, и мозг его лихорадочно работал. Похоже, правду стоит слегка приукрасить. Орсон улыбнулся.
– Стефани с первого выхода в свет стала украшением светского общества, но, как вы, вероятно, заметили, она очень... э... предприимчивая юная особа. – Глубокое мрачное молчание было ему ответом. Орсон откашлялся. – Да, так вот. Иногда ей становится скучно, и она на несколько дней исчезает. Она считает, что общаться с отбросами общества очень увлекательно. Гм... Конечно, нам это никогда не нравилось. Однажды она не вернулась, и я начал ее искать. – Это была ложь, но Орсону не хотелось объяснять этому непредсказуемому и, похоже, вспыльчивому человеку истинную причину поспешного отъезда Стефани.
– Вы хотите сказать, что Стеф – просто богачка? Пустоголовая светская вертихвостка, ищущая приключений?
Орсон пожал плечами.
– Ну, я бы выразился немного по-другому, но, в общем, да.
Коул подозрительно прищурился.
– Вы говорите, отец Стефани умер год назад. Но она здесь почти год.
– Она уехала вскоре после его смерти.
– Как скоро?
– Через неделю.
– Так, так... – сказал Коул. Этот тип врет и не краснеет. Стефани не могла шутки ради сбежать из дому через неделю после смерти отца. – А вы-то кто и что делаете в этой истории?
– Отец Стефани был моим компаньоном. Последние несколько лет он был тяжело болен и отдал управление компанией в мои руки. После его смерти у Стефани не осталось родных, и я чувствую за нее ответственность. Поэтому я здесь и намерен отвезти ее домой.
– Кто теперь владеет компанией?
– В основном Стефани и я. Нам принадлежат почти все акции, а контрольный пакет у Стефани.
– Вы соглашались друг с другом в деловых вопросах?
– Нет, она вечно со мной спорит, – помрачнел Орсон.
– Тогда я не понимаю, почему вы потратили столько времени и сил, чтобы ее найти. По-моему, вы должны быть рады от нее избавиться.
– Мистер Кентрелл, мы со Стефани не только деловые партнеры.
– Как так?
– Она моя невеста.
– Что?! – вскинулся Коул.
– Разумеется, свадьба была отложена, но я женюсь, как только привезу ее домой.
– Черта с два! Она же не помнит ни вас, ни... никого! – Вдруг Коул о чем-то вспомнил. – Стеф не давала вам никакого прозвища?
– Нет, а что? – удивился Орсон.
– Вы хорошо знаете ее друзей?
– Конечно, мы вращаемся в одном кругу. Но я не понимаю...
– Среди них нет Джеймса?
Орсон секунду подумал.
– Нет. Разве что Джим Хейзен, но он еще ребенок.
– И сколько лет этому ребенку?
– Около восемнадцати. Но он приехал в город всего за несколько месяцев до побега Стефани. Она его мало знает.
У Коула мелькнула мысль, что, может быть, они знакомы ближе, чем полагает Орсон.
– Что-то в вашей истории, Пикетт, концы с концами не сходятся. Трудно поверить, что такая юная девушка получила на руки огромное состояние и никто за ним не присматривает.
Орсон выдавил что-то вроде смешка.
– Стефани несколько лет управляла домом отца и даже распоряжалась их личными средствами. Поверьте, она вполне способна вести дела.
– И все же никак не могу вам поверить, – ответил Коул. – Стеф ушла из дому через неделю после смерти отца, одетая в обноски, с деньгами в подкладке пальто. Кто-то или что-то ее страшно напугало. Поскольку она не пошла за помощью к вам, простите, не могу отделаться от мысли, что бежала она именно от вас. – Его голос был убийственно холоден. – Стеф здесь хорошо, уезжать она не хочет. Пока я рядом, она в безопасности. Если память к ней вернется, она сама решит свою судьбу, не опасаясь ни вас, ни кого другого.
Орсон не верил своим ушам.
– Я отправился за сотни миль, в эту Богом забытую дыру, и вы не дадите мне даже повидаться с ней?!
– Вы очень понятливы, Пикетт. Именно так. – Его глаза вспыхнули грозным огнем. – В этой Богом забытой дыре в нарушителей границ стреляют без предупреждения. Так что и не пытайтесь добраться до Стефани. Лучше забирайте деньги и возвращайтесь в Сент-Луис.
– Но это ее деньги.
– Может быть. Но, если их у нее не будет, ее не арестуют за воровство.
Орсон уставился на Коула.
– Вы, кажется, не поверили ни единому моему слову?
– Скажем так: я слыхал истории и получше. Что ж... Пока Стефани здесь, она никому не угрожает. Другое дело, если к ней вернется память – впрочем, вам лучше знать, чем это чревато. В любом случае, я сумею ее защитить. – Он помолчал. – Не пытайтесь идти мне наперекор: эта ошибка будет последней в вашей жизни.
– Вы угрожаете? – Орсону все это казалось каким-то кошмарным сном.
Коул пожал плечами.
– Предупреждаю. Не делайте глупостей.
– Кентрелл, Стефани нечего меня бояться. У нас были разногласия, но я никогда не причинял ей зла. – Орсон вздохнул. – Можете не верить, но ее судьба заботит меня не меньше, чем вас.
– Стефани живет среди любящих людей, она счастлива. Успокойтесь на этом, если вас вправду волнуют ее интересы.
Он круто развернулся и вышел, хлопнув дверью.
Салли вскочила. Коул взглянул на ее озарившееся надеждой лицо и фыркнул.
– В следующий раз поосторожней выбирай себе друзей. Твой мистер Пикетт – неудачник с богатым воображением.
– Он не мой мистер Пикетт. Ну что, он не знает Стефани? – Салли изобразила самое искреннее сочувствие. –А я так надеялась, что он сможет ей помочь!
– Хватит ломать комедию! Ты сейчас зла, как черт, и мы оба это знаем! Больше всего мне хочется тебя избить. Но не буду: все же мы с тобой знали хорошие времена. Не обижайся, но между нами все кончено, и я больше не позволю тебе лезть в мою жизнь.
– Но, Коул, мы столько значили друг для друга, и я...
Его лицо окаменело.
– Если у тебя есть голова на плечах, ты ко мне близко не подойдешь. А то ведь не удержусь и все-таки побью. Все. Будут дела – присылай рабочих. – Он надел шляпу. – Прощай, Салли.
Несколько минут Салли смотрела ему вслед. В ее карих глазах выступили слезы. Позади отворилась дверь.
– Миссис Лангтон, – начал Орсон, – если не возражаете, на несколько слов... – Он осекся, увидев ее лицо. – Что-то случилось?
Она молча бросилась в спальню.
По дороге домой Коул обдумывал услышанное. Стефани совершенно не похожа на богатых барышень, каких он знал в годы учения. Нет, это невозможно, если только потеря памяти не изменила ее личность до неузнаваемости. Он не поверит, пока не услышит подтверждение из уст самой Стефани – а это маловероятно.
Так, дальше... Если Стефани – действительно наследница компании, может быть, Орсон гоняется за ее акциями. Быть может, он готов и на убийство...
Коул все больше и больше убеждал себя, что Стефани бежала от Орсона. Ни одна состоятельная женщина не станет одеваться в лохмотья без серьезной причины. На карту была поставлена ее жизнь...
И лишь на самом дне души Коула шевелился червь сомнения: вдруг Пикетт сказал правду?
32
Почти неделю Коул ждал от Орсона Пикетта каких-то действий. Но ничего не случилось, и он решил, что Пикетт уехал в Сент-Луис. Правда, он мог вернуться с подкреплением: но Коул был готов к обороне.
Коул почистил напильником копыто Сумрака и взглянул на Стефани. Она смотрела, как Чарли и Джош возятся с бойкой двухлеткой, и давала веселые советы. Коулу страшно хотелось улизнуть с ней куда-нибудь подальше и провести остаток дня вдвоем.
Он с улыбкой вспомнил, как первое время после свадьбы отец и Кейт то и дело куда-то исчезали. Только став взрослым, он понял, в чем было дело.
Вдруг он вскочил на ноги. Точно! Женившись на Стефани, он будет иметь полное право защищать ее от Орсона Пикетта. Будь она замужем, Пикетт обязательно об этом бы сказал. Решено: сегодня же они едут в Конский Ручей, покупают обручальное кольцо и выясняют, когда бывает в поселке пастор.
– Знаешь, Стеф, не нравятся мне подковы. Свожу-ка я Сумрака и Зорьку к кузнецу. Не хочешь поехать со мной?
– Вот здорово! А эти двое все равно моих советов не слушают.
Коул улыбнулся.
– Может, и послушали бы, если бы ты знала толк в копытах и подковах.
– Да как ты смеешь! – гневно воскликнула она и швырнула в него пучок соломы.
Коул со смехом увернулся.
– А вот за это я не открою тебе очень важный секрет!
Всю дорогу Стефани то требовала, то упрашивала объяснить, в чем дело, но Коул отмалчивался. Хохоча без умолку, они оставили лошадей у кузнеца и пошли по улице к магазину. Вдруг у Коула вырвалось ругательство:
– Черт!
Стефани повернула голову – и от ужаса у нее перехватило дыхание. Она вцепилась в руку Коула и поволокла его в переулок.
– Это человек из моих кошмаров, – прошептала она. – Ой, он идет сюда! Как ты думаешь, он нас заметил?
– Конечно, заметил. Но почему он еще в поселке?!
– Что?
Незнакомец решительно подошел к ним.
– Добрый день, мистер Кентрелл. – Орсон остановился перед Стефани и взял ее за руку. – Пойдем, Стефани, нам надо поговорить.
– Не трогайте меня!
Вырывая руку, Стефани в ужасе отпрянула, пошатнулась и ударилась головой о стену. Боль темной пеленой заволокла зрение. Стефани отчаянно пыталась пробиться к реальности. Наконец перед глазами снова появился переулок, и все стало ослепительно четким.
Коул тряс незнакомца, словно тряпичную куклу.
– Коул, не надо! Это Орсон. Он ничего со мной не сделает. Отпусти его!
Коул выпустил Орсона – тот мешком свалился на землю, – схватил Стефани за плечи и крепко, до боли, сжал.
– Стеф, ты что-то вспомнила?
– Все.
– Ты действительно богатая наследница из Сент-Луиса?
– Я...
Он нетерпеливо встряхнул ее.
– Ты унаследовала от отца состояние?
– Да.
– И через неделю после его смерти переодетой удрала из дому?
Она кивнула.
Глаза Коула горели холодным огнем.
– Ты обручена с этим человеком?
– Я...
– Говори правду, Стефани. Ты обещала выйти за него замуж?
– Да, но...
Коул напрягся.
– Ты уехала, потому что боялась его?
– Боялась Орсона? – удивилась она. – Нет, разумеется, нет. Он же...
– Значит, все, что он рассказал – правда! – Гримаса отвращения перекосила лицо Коула. – Господи Иисусе, какой же я дурак! – Он оттолкнул ее и зашагал прочь.
– Коул!
Он не оглянулся на ее отчаянный крик и вскоре исчез за углом.
Она рванулась следом. Но тут Орсон наконец поднялся и схватил ее за руку.
– Пусть идет, Стефани. Он тебе не пара. Поедем домой, к цивилизованным людям.
Стефани повернулась к нему. Глаза ее сверкали.
– Орсон Пикетт, не лезь в чужие дела!
– Но, Стефани...
– Мне некогда с тобой препираться, Орсон, и мне плевать на твое мнение. Если у тебя есть хоть капля мозгов, убирайся в гостиницу! Исчезни! – С этими словами она подобрала юбки и бросилась вслед за Коулом. Задыхаясь от быстрого бега, она наконец догнала его. Он даже не замедлил шага.
– Коул, пожалуйста...
– Уезжай. Тебе здесь не место.
– Но, Коул, я не...
– Вот именно! Ты не та, за кого мы тебя принимали! – Он фыркнул. – Господи, как же я смешон! Называется: положил к твоим ногам все свое богатство! Ха! Да ты купишь и продашь мое ранчо с потрохами и даже не заметишь.
– Нет, Коул, все не так.
– Все так, и ты это знаешь. – Он отвернулся.
– Черт подери, Коул Кентрелл, выслушай меня! – закричала она и схватила его за рукав. – Я приехала, чтобы найти сестру.
– Сестру?
– Да. Она живет где-то здесь.
– И где же твоя сестра была все это время?
– Н-не знаю. Может, она переехала.
– Как ее зовут?
– Элизабет Скотт – то есть девичья фамилия Скотт. Она могла выйти замуж.
Его лицо окаменело, и во рту у Стефани стало сухо и горько.
– Так ты ко всему еще и врунья! – насмешливо сказал он, вырвал руку и зашагал прочь. Стефани побежала за ним. – Придумала бы что-нибудь получше. На моей памяти здесь не было ни одной Элизабет. К тому же Пикетт сказал, что у тебя нет родственников.
– Но, Коул, это правда!
Он не остановился.
– Коул, я люблю тебя!
Они были уже возле кузницы. Сквозь открытую дверь доносился перестук: кузнец подковывал Зорьку.
– Джо, подержи кобылу эту ночь у себя, – крикнул Коул. – Завтра пришлю за ней Чарли.
Он направился к Сумраку, но Стефани преградила ему путь.
– Я сказала, что люблю тебя. Или это уже неважно?
Мгновение он холодно смотрел на нее, затем молча приподнял, отставил с дороги и , начал отвязывать Сумрака.
– Коул! – закричала Стефани. – Ты сам говорил, что прошлое тебя не волнует, только будущее! Наше будущее!
– У нас нет будущего. Больше нет. Только этого не хватало – привязать себя на всю жизнь к светской пустышке! – Он вынул из кармана пачку мятых бумажек и сунул ей в руку. – Хватит на комнату в гостинице и билет до Сент-Луиса. Твои деньги я отдал Пикетту, но тебя отдавать на его милость не стану.
– Коул, мне не нужны твои деньги.
– Считай, что это плата за услуги. Достаточно даже для такой богачки. – Он вскочил в седло. – Я собирался купить тебе обручальное кольцо. Не хочу смотреть на эти деньги и вспоминать, какую ошибку я чуть было не совершил.
Она ухватилась за его ногу и с мольбой смотрела на него снизу вверх.
– Коул...
Его глаза были холодны как лед.
– Ты еще не поняла? – спросил он. – Я презираю таких, как ты. Я не хочу больше тебя видеть.
Он развернул Сумрака и ускакал прочь. Прочь из ее жизни. Ноги у Стефани подкосились, все тело было словно чужое. Сердце кричало: «Вернись!», но с пересохших губ не слетало ни звука. Она видела, как он вдруг приостановился, обернулся – и снова пришпорил коня.
Она побрела в гостиницу. Увидев ее, Орсон вскочил со стула. Один глаз у него был подбит, и он прикладывал к синяку сырое мясо.
– Стефани!
Она смерила его гневным взглядом.
– Не смей со мной даже заговаривать, Орсон Пикетт. Видит Бог, ничего приятного я тебе не скажу.
Стефани записала свое имя в регистрационной книге и, не обращая внимания на Орсона, ушла к себе в номер и опустилась на кровать. На руке у нее блеснуло золото. Стефани вспомнилось: она снимает кольцо Орсона и сердито швыряет в ларец с драгоценностями. Конечно, обручальное кольцо защитит ее в дороге от приставаний, – но лучше уж Стефани наденет мамино обручальное кольцо; оно убережет ее ничуть не хуже... Вот и уберегло.
Стефани выглянула в окно и вздохнула. Если бы не потеря памяти, в Конском Ручье ее ждал бы тяжелый удар. Папа был уверен, что Элизабет здесь. На смертном одре он просил Стефани разыскать единоутробную сестру и отдать ей ее долю наследства. Впервые за десять лет Эштон Скотт заговорил о падчерице. Но поиски оказались бы напрасными. Может, Элизабет и жила когда-то поблизости от поселка, но теперь ее здесь нет.
Жестокое разочарование! А тут еще Коул... Как же обидно, как больно! Полчаса назад он собирался покупать ей обручальное кольцо, а теперь гонит прочь. Почему? Впрочем, это ненадолго. Сейчас он вне себя, но скоро остынет и переменит решение. А если нет? Тогда она его больше не увидит.
А она даже не попрощалась с Кейт и Джошем! Стефани почувствовала, что не может больше сидеть на месте. Она сунула деньги Коула в рукав и пошла к кузнице. Небо озарял яркий закат, – но Стефани не замечала красот природы.
Кузнец ушел домой ужинать; дверь конюшни была открыта. Стефани быстро нашла седло Мегги и положила деньги в седельную сумку. Затем она присела возле Зорьки и не отходила от нее, пока не сгустились сумерки: никак не могла оторваться от последней ниточки, связывающей ее с Коулом.
На обратном пути она зашла в магазин, но Франк Коллинз лишь подтвердил слова Коула: на его памяти ни в поселке, ни в окрестностях не было женщины по имени Элизабет. Стефани уныло доплелась до гостиницы, вошла в номер и села на кровать, не зажигая лампы, – на душе и без света было тошно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27