Холли с радостью откликнулась.
Когда Линк, наконец, поднял голову, девушка с тихим вздохом потерлась щекой о его шею.
— Перемирие? — глухо спросил он.
— Перемирие, — кивнула она.
— Вот и хорошо.
Линк решительно зашагал к палатке, по-прежнему держа Холли на руках.
— Куда мы направляемся? — осведомилась она.
— В палатку.
— В палатку?
Линк взглянул на нее, озадаченный несколько нервным тоном ее голоса.
— Просто я подумал, что сейчас самое время просушить на солнце мою одежду, — безмятежно улыбаясь, произнес он.
Холли напряглась, но ничего не ответила. Линк остановился.
— Ты сказала, что не имела большого опыта общения с мужчинами… — начал он.
Она кивнула.
— Ты девственница? — спросил он.
— Звучит так, словно ты говоришь о каком-то прыще.
— Отвечай, да или нет?
— Это имеет значение? — разозлилась Холли. — Мы живем в современном мире.
— Знаю. Потому и спрашиваю. Глядя на тебя, можно подумать, что ты невинна как ангел. Однако сегодня утром ты вела себя отнюдь не как девственница.
— Очень сожалею об этом, — сдержанно ответила Холли. — И, тем не менее, тебе придется поверить в то, что я девственница.
Линк недоуменно уставился на пылающее гневом лицо Холли.
— Бог мой, — наконец произнес он, — что же делается? Неужели в Нью-Йорке перевелись мужчины?
— Кишмя кишат.
— Так в чем же дело?
Холли замерла в нерешительности. Затем пожала плечами.
— Они не похожи на тебя, Линк, — тихо произнесла она.
Девушка почувствовала, как по телу Линка пробежала дрожь. Он осыпал поцелуями ее глаза, губы и лоб.
Прикосновение его губ было столь нежным, что Холли не смогла сдержать нахлынувших на нее чувств. Слезы сами собой навернулись на глаза.
— Я недостоин тебя, — хрипло сказал он.
Губы Холли дрогнули в улыбке.
— Теперь ты от меня так просто не отделаешься, — прошептала она.
Линк держал ее на руках и, закрыв глаза, наслаждался, впитывал в себя каждый звук ее голоса, точно сухая земля впитывает влагу.
Затем он медленно опустил ее на землю.
— Я приведу Танцора, — сказал он. — А ты пока оденься. Видишь ли, благодаря сломанной молнии на твоей куртке моему взору периодически открывается такое, что стало бы тяжким испытанием даже для святого, а я, видит Бог, не отношусь к их числу.
— Разве мы не будем су… су… шить твою одежду?
Холли готова была закричать от бессилия, чувствуя, как румянец предательски заливает щеки. Она чувствовала себя так, словно должна была сунуть босую ногу в грязь и говорить при этом нечто вроде: «Подумаешь, какая ерунда».
Линк уверенно рушил глухую стену, которой окружила себя Холли. Это сводило ее с ума и в то же время, как ни странно, действовало успокаивающе.
Он медленно провел большим пальцем по высокой скуле девушки и коснулся шелковистой, изогнутой брови.
— Иди, оденься, малышка, — прошептал он, — пока во мне не разгорелось пламя страсти.
Холли изучающе взглянула на него.
— Ты передумал потому, что я девственница? — спросила она.
— Да.
— Это дело поправимое, — здраво рассудила она.
— Никаких споров, забыла об уговоре? Глаза Холли сузились и потемнели.
— Я и не думала перечить тебе, — промурлыкала она. — Давай обсудим это после завтрака.
Холли одарила Линка знаменитой улыбкой Шаннон, повернулась и, покачивая бедрами, пошла к палатке.
В палатке было жарко. Сквозь ткань в нее проникал золотистый солнечный свет.
Внутри царил хаос. Повсюду была разбросана скомканная одежда вперемешку с другими вещами. Тут же валялось содержимое дорожной сумки, вывернутой наизнанку в ходе недавних неистовых поисков аспирина.
Девушка огляделась. Все напоминало о Линке. Сердце вдруг бешено забилось. Холли вспомнила, как Линк отбросил в сторону спальный мешок, представ перед ней обнаженным.
Тогда она не в силах была отвести от него взгляд. Мало того, ей нестерпимо хотелось подойти к нему, присесть рядом и погладить рукой гладкую, бронзовую от загара кожу…
«Может быть, из-за этого мое поведение показалось ему нескромным? — подумала она. — Интересно, как он представляет себе реакцию девственницы, впервые в жизни увидевшую обнаженного мужчину, да к тому же того, которого любит? Испуганный возглас? Обморок?»
Девушка усмехнулась и, быстро стянув с себя джинсы, бросила их в сторону. Под ними ничего не оказалось. Ночью она так торопилась надеть на себя что-то сухое, что не стала тратить время на поиски нижнего белья.
«Интересно, как бы поступил Линк, увидев меня? — подумала она. — Вскрикнул и упал в обморок?»
Мысль показалась ей забавной, и она тихо рассмеялась.
Однако улыбка быстро исчезла, когда все попытки разомкнуть молнию куртки окончились неудачей. Холли наклонилась, пытаясь выяснить причину.
Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что молнию безнадежно заело. Не долго думая, она сняла куртку через ноги и сунула ее на дно дорожной сумки.
Стоя обнаженной посреди палатки, Холли вдруг снова представила себе залитое солнцем обнаженное тело Линка.
«Интересно, понравлюсь я ему обнаженной так же, как он мне?»
Воспоминание о красивом мужском теле вызвало в ней уже знакомое возбуждение. Приятные ощущения усилились, когда она стала фантазировать о том, чего ей никогда еще не приходилось испытывать.
И, судя по поведению Линка, никогда не придется испытать.
Вздохнув, Холли извлекла из дорожной сумки белье — бюстгальтер и трусики из кружева цвета индиго.
Она надела их, на темно-синем фоне кожа приобрела необычайный золотисто-медовый оттенок. Однако Холли пребывала не в том настроении, чтобы по достоинству оценить этот чувственный контраст.
Она с раздражением натянула на себя джинсы и наглухо, как обычно, застегнула тонкую синюю блузку.
Подумав мгновение, она все же расстегнула несколько пуговиц, но так, чтобы не был виден кружевной бюстгальтер.
«До поры до времени, — подумала она. — Если Линк хочет видеть во мне девственницу, он ее получит. На блюдечке с голубой каемочкой, с пылу с жару, украшенную шалфеем!» — Холли улыбнулась.
Оглядев себя, она осталась довольна своим обликом и даже рассмеялась от радости. Расчесав волосы, она наскоро заплела их в косы и надела туфли.
Закончив свой туалет, Холли уверенно, несколькими точными движениями, выдававшими в ней человека, знавшего толк в походной жизни, навела порядок в палатке. Выходя, она взяла решетку, кухонные принадлежности и дрова, которые оставила на ночь в палатке, чтобы они не намокли от дождя.
С той же легкостью она разложила костер, окружив его для безопасности камнями. Когда пламя занялось, девушка установила на камнях металлическую решетку.
Наполнив новый блестящий кофейник припасенной еще с вечера родниковой водой, она поставила его на решетку и некоторое время наблюдала, как он темнеет от копоти.
Затем Холли наполнила водой и водрузила на решетку рядом с кофейником самый большой походный котелок, который отыскала в привезенной с собой сумке с кухонными принадлежностями. Наконец, подхватив топорик, она направилась к кустам.
— Палатка готова! — крикнула она на ходу.
Холли не видела Линка, но точно знала, что он где-то рядом. Вероятнее всего, чистит Танцора пучком травы.
Холли вдруг представила, как эти руки с той же нежностью ласкают ее. Горячая волна захлестнула ее, заставив сильнее забиться сердце.
Очнувшись от столь дивного видения, девушка поймала на себе изучающий взгляд Линка, с интересом ожидавшего ответа на свой вопрос.
— Да, — смело ответила она.
— Замечательно, — тихо произнес он. — Но я подожду, пока ты не изголодаешься по мне так же, как я.
— Раз, два, три, — загибая пальцы, произнесла Холли. — Готово. Я хочу этого так же, как ты.
Она грациозно поднялась и устремилась к палатке.
Линк опередил ее, со смехом закрыв перед ее носом полог палатки.
— Бекон горит, — сообщил он.
— А я люблю как раз такой, — возразила Холли, дергая за полог.
В то время как она безуспешно пыталась проникнуть в палатку, вытопившееся из бекона сало с шумом зашипело, разбрызгиваясь во все стороны.
Девушка оглянулась. Пламя неистово лизало края сковородки.
— Черт, — пробормотала Холли. Бросив последний разочарованный взгляд на палатку, она поспешила к костру спасать бекон. Через мгновение несколько ловких ударов прутом сбили пламя.
Взглянув на палатку еще раз, Холли печально вздохнула и окончательно сосредоточилась на завтраке. Порезав хлеб, она положила пять ломтиков на решетку. Затем переложила прожаренный бекон на одну из двух оловянных тарелок, перекочевавших на импровизированный стол все из той же сумки с набором кухонных принадлежностей. И, наконец сняла с огня кипящий кофейник.
— Сколько тебе яиц и как их приготовить? — не поднимая головы, крикнула она.
— Три. Сделай, как тебе проще.
Холли показалось, что голос Линка прозвучал совсем близко.
Через мгновение она ощутила позади себя какое-то движение. Пальцы Линка легко коснулись ее подбородка, пощекотали мочку уха.
Повернувшись, девушка потерлась губами об его ладонь. Затем чуть прикусила ее у основания большого пальца. Линк почувствовал боль, несмотря на огрубевшую от работы кожу.
— Если ты не прекратишь, — вкрадчиво проговорил он, — я наброшусь и повалю тебя на землю.
— Все обещания, обещания… — произнесла Холли.
Ее язык коснулся чувствительной кожи между пальцами и медленно заскользил вдоль них.
— Мммм. Это, оказывается, гораздо вкуснее бекона.
— Холли, — заплетающимся языком пробормотал Линк, — ты же обещала не перечить мне.
— А разве кто-то спорит?
Он взял ее руку и поднес к губам. Его язык в точности повторил движения ее языка.
У Холли дрожали пальцы, когда Линк наконец выпустил ее руку.
— Тосты горят, — тихо сказал он.
Холли со стоном посмотрела на языки пламени — они показались ей не такими обжигающими, как прикосновения его языка.
«Интересно, что он делал в палатке», — подумала Холли, переворачивая хлеб. Линк оставался все в тех же мокрых джинсах.
Девушка взглянула на веревку. На ней рядом с ее бельем теперь сушились мужские трусы.
— Масло в сумке-холодильнике, — бросила Холли. — Мед тоже.
Она разбила яйца на сковородку, где раньше готовился бекон, налила в чашки кофе и положила на тарелку Линка самый зажаренный кусок бекона. Ловко встряхнув сковородку и досчитав до десяти, она переложила на тарелку и яичницу, а сверху — три тоста.
— Иди ешь, пока горячее, — позвала она. — И не вздумай отпускать свои шуточки, а не то я съем все сама.
Посмеиваясь, Линк взял тарелку и принялся за еду.
Поджарив на сковородке еще два яйца, Холли потянулась за своими тостами и увидела, что Линк уже намазал их маслом, полил медом и положил на ее тарелку.
Несмотря на бешеный аппетит Холли, Линк расправился с завтраком гораздо раньше. Он плеснул себе в кружку еще кофе и присел на корточки возле камня, на котором расположилась Холли.
— Ты удивительное создание, малышка, — сказал он, отхлебывая кофе.
— Ты прав, — невозмутимо согласилась она, слизывая стекавший по пальцам мед. — Девственницы в наши дни — большая редкость.
Линк поперхнулся.
— Я совсем не это имел в виду.
— Неужели?
Он покачал головой, давая понять, что говорит серьезно.
— Во-первых, ты спасла меня, помогла добраться до палатки, — начал он. — Затем, несмотря на страшную грозу, вернулась и, рискуя собственной жизнью, успокоила и стреножила обезумевшего от ужаса Танцора.
Не зная, как реагировать на эти слова, Холли не нашла ничего лучшего, как откусить большой кусок тоста.
— Проснувшись утром и почувствовав на своих губах вкус твоих губ, — неторопливо продолжал Линк, — я решил, что все еще сплю. А дальше…
Линк замолк, охваченный воспоминаниями.
Через мгновение он глубоко вздохнул и, отпив из чашки кофе, обвел взглядом весь лагерь, стараясь при этом не смотреть на Холли. Если бы воспоминания нахлынули на него в тиши палатки, он не удержался бы и обнял ее.
— А позже, — промолвил он, — когда, вычистив лошадь, я ткнулся в лагерь, палатка уже была прибрана, огонь разожжен, завтрак шкворчал на сковородке, а на веревке рядом с моими мокрыми носками висело умопомрачительно сексуальное дамское белье.
Линк взял руку Холли, потерся о нее щекой и, легонько сжав, отпустил.
— Ты даже не представляешь, сколь омерзительно бывает общение с какой-нибудь роскошной пустышкой.
— Не все роскошные женщины пустышки, — вскинулась Холли.
— Не помню, чтобы моя мать готовила что-нибудь, кроме несъедобной бурды, — презрительно фыркнул Линк.
Холли не успела возразить ему, поскольку откусила очередной кусок тоста.
— Мачеха была и того хуже, — между тем продолжал Линк. — Она никогда в жизни не поставила бы палатку, не говоря уж о рве на случай дождя. И я уверен, ни одна из них не покинула бы в грозу уютного гнездышка ради обезумевшей от страха лошади.
Холли закончила завтракать, не проронив ни единого слова. Линк был абсолютно прав относительно именно этих двух женщин. То же самое могла подтвердить и вся округа. Его отец неизменно женился на красивых, эгоистичных женщинах, целиком занятых только собой.
И что хуже, он не понимал, что его неудачи в браке пагубно отражались на детях, которые нуждались в любви и заботе хотя бы одного из родителей. Мартин Маккензи же всякий раз, когда его брак терпел неудачу, искал забвения в вине.
Линк и его младшая сестренка по отцу всегда были предоставлены самим себе и не видели вокруг ни тепла, ни ласки.
— Черт, — ощерился Линк, — ни одна из них не вышла бы из дома в такую погоду даже ради собственных детей. Зато обе готовы были голыми ползти через заросли кактусов в дешевую комнатенку в каком-нибудь облезлом мотеле.
Глаза Линка сузились от злости. Он смотрел куда-то поверх костра, с головой погрузившись в грустные воспоминания.
Холли поставила пустую тарелку и дотронулась до его обнаженного плеча.
— Ужасно, что ты так страдал из-за них, — сказала она.
Линк наклонил голову, щетина на его щеках немного царапала нежную кожу Холли.
— Все в прошлом, — ответил он.
— Разве? Ты до сих пор ненавидишь всех красивых женщин только за их красоту.
Линк поднял голову от ее руки. В уголках его рта залегла глубокая складка, означавшая крайнюю степень раздражения. Он явно не желал говорить на эту тему.
Однако для Холли разговор был крайне важен. Она понимала, что рано или поздно придется вернуться к нему.
Чем дольше она станет тянуть, тем хуже будет, когда Линк наконец узнает, что Холли и есть та самая Шаннон.
— Скажи, ты легче бы перенес эгоизм матери и мачехи, если бы они были уродинами? — тихо спросила Холли.
— Они не были бы столь эгоистичны, будь они уродинами, — отчеканил Линк так, словно говорил о какой-то общеизвестной, не требовавшей доказательств истине. К примеру, о том, что солнце садится на западе.
Холли хотела возразить, но вдруг ей в голову пришла отличная мысль.
По опыту она знала, что больнее всего ранят поступки, а не слова. Ей предстояло залечить раны, оставленные в сердце Линка матерью и мачехой. Холли решила собственным примером доказать Линку, что не все красивые женщины эгоистичны и жестоки.
«Я уже сделала первый шаг, — утешала она себя, задумчиво глядя в кружку. — Я помогла ему и позаботилась о его лошади».
Холли никогда не делала ничего специально для того, чтобы произвести хорошее впечатление. И случай с Линком не был исключением. Она не могла притворяться, скрывая свое истинное лицо.
Не составило труда убедить Линка в том, что она хороша собой и при этом добра. Гораздо сложнее будет примирить его с тем, что она фотомодель.
Опытные руки визажистов делали Холли необыкновенной красавицей, но жестокой она никогда не была.
Со временем Линк поймет это.
«Он прав, — подумала Холли. — Нам нужно перемирие. Нужно время, чтобы узнать друг друга получше».
Она молила Бога, чтобы ей хватило двух дней.
Холли почистила сковородку песком, завернула в газету и положила в коробку. Затем отнесла ее в джип вместе с брезентовой накидкой, укрывавшей от дождя Танцора.
Не было и десяти, а солнце уже нещадно палило. Бледно-голубое небо сверкало, от земли поднимались испарения, и вокруг горных вершин уже начали формироваться первые облака. По всему было видно, что к вечеру на изнывавшую от дневной засухи землю обрушится очередная летняя гроза, принеся с собой спасительную влагу.
Движения Холли по привычке были неторопливы. Она наслаждалась знакомыми с детства звуками пустыни. Под кустом чапараля стрекотала перепелка, воздух был наполнен шорохом веток вечнозеленого кустарника и бесконечным жужжанием пчел, кружившими над цветами, распустившимися после летних дождей.
Ливень растревожил обитателей пустыни, нарушив привычный уклад жизни. Многие из них обычно укрывались от палящих лучей солнца глубоко под землей. Потоки воды, заполнив собой все щели, дыры и норы, заставили все живое подняться на поверхность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26