Он был напряжен, взвинчен и желал обладать ею еще больше, чем прежде, больше, чем какой-либо другой женщиной за всю свою жизнь. Тем важнее для него было узнать, кто она, где и почему скрывается.В любом случае она должна была быть где-то здесь, поблизости. Придя к этому выводу, Габриэль снова принялся мерить зал шагами.Алатея медленно возвращалась из дамской комнаты, как вдруг столкнулась с ним нос к носу.Напряжение было слишком велико. Лицо Габриэля стало похожим на маску. Едва Алатея заметила это, как горло ее сжалось и ей стало трудно дышать.Она не могла отвести глаз, ощущая исходившую от него силу, жар его крупного тела чуть не лишил ее рассудка. Она слегка покачнулась, но тут же взяла себя в руки. Да поможет ей Бог!Он смотрел на нее, прищурив глаза. С трудом овладев собой, Алатея выпрямилась и гордо вскинула голову. Его взгляд остановился на ее головном уборе.— Вероятно, эти шарики золотые, но…Внезапно он замолчал и стал оглядывать зорким взглядом толпу гостей, окружавшую его плотным кольцом. Среди женщин не было ни одной достаточно высокой, но он узнал этот аромат и был уверен, что не ошибся.Это был ее аромат, вплетавшийся в его сны.Он снова втянул в себя воздух. Запах был сильным и крепким. Она была здесь, очень близко…Его мышцы словно свело судорогой. Медленно он повернулся и уставился на стройную спину женщины, всего несколько мгновений назад стоявшей рядом с ним.Но этого не могло быть.На один только момент сознание отвергло то, о чем кричали его чувства.Потом реальность рассыпалась и превратилась в прах.
Двигаясь сквозь толпу, Алатея чувствовала взгляд Габриэля — он прожигал ее как огонь. Она не могла дышать и все же сумела обернуться.Он пробирался вслед за ней. На мгновение их глаза встретились, потом она поспешно стала удаляться, энергично работая локтями и при этом постоянно извиняясь.В это время леди Хендрикс окликнула ее, и Алатее пришлось на мгновение остановиться, чтобы поздороваться. Потом она снова бросилась бежать, задыхаясь, делая невероятные усилия, чтобы ускользнуть, скрыться…Неожиданно сильные пальцы сомкнулись на ее локте.Она замерла. Чем она себя выдала?— Сюда. — Габриэль потащил ее в конец зала, где находилась малозаметная дверь. Через нее они вышли в неосвещенную и пустую галерею. Габриэль не останавливался, пока они не оказались в конце ее у высокого окна, задернутого широкими шторами, скупо пропускавшими лучи лунного света.Поставив Алатею так, чтобы лунный луч упал на ее лицо, он впился в нее взглядом, как если бы никогда не видел прежде; все его черты заострились, губы были плотно сжаты, веки опустились. Габриэль изучал ее. Его взгляд задержался на ее подбородке, потом он долго смотрел ей в глаза. Напряжение становилось невыносимым.Алатея гадала, что он пытался в ней увидеть.— Это была ты. — Тон его не допускал возражений.Она подняла брови:— Что, черт возьми, ты имеешь в виду?Выражение его лица не изменилось.— Попробуешь отрицать? Но ведь это бессмысленно.— Осмелюсь заметить: чем бы ни было вызвано твое странное поведение, какие бы образы ни породил твой расстроенный мозг, я все готова отрицать, но не знаю, что ты имеешь в виду.Она отвернулась, слишком взволнованная и испуганная, чтобы вынести его взгляд. Он узнавал ее, узнавал физически, и это возбуждало его. К ней пришло ощущение собственной уязвимости, и он это почувствовал.Прикосновение его длинных пальцев к ее лицу произвело на нее столь сильное действие, что она чуть не рухнула на колени.Габриэль крепче сжал её локоть, их глаза снова встретились.— Отрицать бессмысленно. — Слова его жгли, словно удары бича. — Тебя выдали духи.Духи?Должно быть, горничная. Делая уборку, она нечаянно выронила все ее украшения из шкатулки на стол. Два одинаковых флакона с духами. Один она оставила на столе, второй положила обратно в шкатулку.Алатея побледнела, но тут же в глазах ее вспыхнула ярость.— И что ты хочешь сказать о моих духах?Он улыбнулся, но в улыбке его не было ни веселья, ни насмешки.— Слишком поздно отрицать.— Чепуха! — Она вздернула подбородок. — Это обычная смесь разных духов, которую, осмелюсь полагать, употребляют многие дамы.— Возможно, но ни одна из них не обладает твоим ростом и сложением.Когда она сделала попытку презрительно усмехнуться, он добавил:— И ни одна не умеет так закалывать волосы.Алатея помрачнела.— Из твоих слов следует, что ты разыскиваешь высокую даму, пользующуюся такими же духами и так же закалывающую волосы?— Нет! Я уже нашел ее.Он сделал шаг вперед, и у Алатеи перехватило дыхание. Она затрепетала…Дверь отворилась; из бального зала вышли несколько гостей. Габриэль обернулся, и Алатея с трудом перевела дух.— Ты впал в чудовищную ошибку.Он откинул голову назад, но она, сделав круг, уже обошла его и, пройдя мимо гостей, кивнула ему с царственным видом. Алатея удалялась, высоко держа голову, быстрыми шагами, чуть ли не бегом — она бежала обратно, в безопасность бального зала. Глава 13 Только что заиграли вальс, и она остановилась на краю площадки для танцев, но тут же твердая рука обвилась вокруг ее талии.Она подавила готовый вырваться крик, но скоро ее дыхание выровнялось, как и ее расстроенные чувства. Однако смятение снова охватило ее, как только она осознала, что это был Габриэль. Ее грудь и бедра оказались плотно прижатыми к его телу, и так они продолжали кружиться по залу.Тело Алатеи мгновенно ожило, грудь сладко заныла от прикосновения к нему. Она изо всех сил старалась не реагировать на эту близость, но в его объятиях это оказалось невозможным — при каждом повороте их бедра соприкасались, и непрошеные воспоминания опять бурлили в ней,Ей с трудом удавалось управлять своими разбегающимися мыслями, и все же она должна была принять решение. Теперь спокойствие было единственным ее оружием.Габриэль держал партнершу очень близко к себе. Голова ее продолжала кружиться, а тело пылать при каждом повороте.— Нельзя ли немного полегче? — Она попыталась отстраниться.— Если помнишь, мне доводилось держать тебя и ближе. Его слова прозвучали неожиданно жестко, и это поразило их обоих, Алатея бросила на него испуганный взгляд, потом отвела глаза.Больше она не пыталась разговаривать с ним, в то время как его взгляд по-прежнему не отрывался от ее лица. Он был в ярости.— Ты думала таким образом устроить мне ловушку, заставить жениться на тебе? Все затеяно с этой целью, да? — Он еще крепче сжал ее руку. — Ты ведь понимаешь, что я превратил бы твою жизнь в сущий ад. Так зачем же? Это было вызовом с твоей стороны?Алатея не могла произнести ни слова — она словно окаменела.Габриэль заглянул ей в лицо:— Похоже, я попал в точку. Боже мой! Подумать только! Линкольнс-Инн, Бонд-стрит, Брутон-стрит! Он помолчал, потом спросил:— Скажи мне, зачем ты это затеяла? Она не отвечала.— Постой-ка, я попытаюсь догадаться сам. Ты пропустила свое время, свой сезон, но тебе пришлось-таки приехать в Лондон, чтобы представить свету Мэри и Элис. И тогда ты, решив развлечься, выбрала для этой цели меня.Горечь душила его. Эта женщина нанесла ему гораздо более чувствительную рану, чем он мог бы вообразить. Она лишила его брони, нашла в ней уязвимое место, отняла возможность защищаться.Он и не подозревал этой своей слабости, пока она ее не нащупала. Теперь ему оставалось только проклинать ее.Но самой болезненной для него раной, кровоточившей где-то глубоко внутри, было то, что, хорошо зная его, она ему не доверилась.К тому времени когда музыка заиграла медленнее, он почувствовал, что ему удалось спасти крохотную частицу своей гордости и самоуважения; красный туман гнева перед его глазами внезапно рассеялся, и он увидел слезы на ее глазах.Музыка прекратилась. Некоторое время Алатея оставалась неподвижной в его объятиях, однако все ее тело вибрировало от подавляемых чувств.Тем не менее она бестрепетно встретила его взгляд. Ее глаза застилали слезы, но Габриэль сумел разглядеть в них боль и ярость.— Ты и понятия не имеешь, о чем говоришь.Каждое ее слово было произнесено отчетливо и ясно. Прежде чем он успел ответить, она вырвалась из его рук, повернулась и убежала, оставив его одного.
На следующее утро за завтраком Алатея ощущала все усиливавшуюся панику. Ей казалось, что над ее головой занесен топор палача, но у нее не было сил бежать от него.Она чувствовала себя физически опустошенной после бессонной ночи. Не показывать своего состояния и казаться спокойной стало ее второй натурой, но все, на что она была способна сегодня, это улыбаться своим домашним и делать вид, что ничего не случилось.В желудке у нее было пусто, но есть она не могла и с трудом заставляла себя медленными глоточками пить слабый чай. Голова ее при этом оставалась вполне ясной и в то же время какой-то пустой, будто злые слова Габриэля лишили ее способности мыслить самостоятельно.Она слушала веселый щебет сестер и черпала слабое утешение в их любви и нежности.Подошел Крисп и, откашлявшись, сообщил:— Мистер Кинстер здесь, миледи. Он хочет поговорить с вами.Алатея подняла глаза.— Здесь? Нет, не может быть! — Она осеклась, но тут же овладела собой: — Который Кмнстер?— Мистер Руперт.Так он все-таки пришел…Сирина взмахнула пухлой ручкой:— Пригласите его позавтракать с нами, Крисп.— Нет! Он все равно наверняка откажется.Поднявшись с места, Алатея положила салфетку на тарелку и добавила:— Уверена, что он не думает сейчас о ветчине и сосисках.— Ну, если ты действительно уверена… — Сирина нахмурилась.Алатея быстро пояснила:— Это деловой визит. Нам надо кое-что обсудить.— О! Если так…Сирина хотела прибавить еще что-то, но потом передумала и занялась своим завтраком.Выскользнув из комнаты, Алатея сообразила, что ее слова не были простой отговоркой или ложью. То, о чем хотел поговорить с ней Руперт — Габриэль, было связано с их небольшим делом и все же не сулило ей ничего хорошего. Она понимала, что разговор будет не из легких.Крисп провел Габриэля в небольшую тихую комнату с окнами, выходившими в сад. Маловероятно, что здесь их кто-то побеспокоит. Подумав об этом, Алатея поморщилась. Она отпустила Криспа, и они остались одни.Габриэль тотчас же повернулся к ней. Она вскинула голову.— Не нужно, чтобы нас прерывали.Поколебавшись с минуту, Алатея подошла к двери. Щелкнул замок. Потом она посмотрела на него, выпрямилась я сжала руки.Габриэль продолжал изучающе смотреть на нее.— Иди сюда.Алатея снова заколебалась, но ее будто тянула какая-то неведомая сила. Что это — угроза?Она с трудом заставила себя шагнуть к нему.Это было самое трудное мгновение за всю ее жизнь — пройти через комнату под его взглядом.Когда она остановилась и снова встретила его суровый жесткий взгляд, то поняла, что он все рассчитал и ожидал именно этого.— Что, черт возьми, происходит?Он с трудом сдерживал гнев.Она перевела дух, стараясь выиграть время и собраться с силами.— Все, что я тебе рассказала, представляясь графиней, — правда, кроме…— Кроме того, что твой так называемый покойный муж на самом деле твой отец и что юный Чарлз это Чарли, Мария — Мэри, а Алисия — Элис. Да еще Серафина, а на самом деле Сирина. Это я сообразил.— Ну вот, теперь все. — Она пожала плечами. — Что еще ты хочешь знать?— Неужели положение так ужасно?— Да.— Но тогда зачем ты придумала графиню?— Если бы я написала тебе прямо, не посвящая в ужасное финансовое положение моей семьи, разве ты стал бы заниматься этим расследованием? Ты передал бы дело в руки своего Монтегю, и этим бы все кончилось.— Если бы ты рассказала мне…— Поставь себя на мое место. Ты стал бы рассказывать кому-нибудь о том, что близок к полному разорению?После минутного раздумья Габриэль кивнул:— Ну хорошо, я готов понять, почему тебе не хотелось посвящать меня во все подробности. Но все-таки при чем тут графиня?Алатея слегка улыбнулась:— А разве это не сработало?Он ждал, но она не произнесла больше ни слова.— Я так полагаю, ни твой отец, ни Сирина не знают об этом маскараде?— Разумеется, нет.— А кто-то посвящен?— Никто, кроме некоторых наших слуг.— Твой кучер… как его? Джейкобс?Она кивнула.— И кто еще?— Нелли, Фиггс, мисс Хелм, Коннор, Крисп, конечно. Да еще Фолуэлл. Это все.— Все? — Габриэль недовольно сжал губы.Алатея бросила на него хмурый взгляд:— Я не думаю, что это может повредить делу. Они преданы мне и всегда точно выполняют мои указания.Габриэль недоверчиво посмотрел на нее, потом сделал ей знак не шевелиться. Подойдя к двери, он щелкнул замком. Дверь распахнулась — за ней стояли Нелли, Крисп, Фиггс и мисс Хелм…Когда к Алатее вернулась способность говорить, она гневно крикнула:— Вон отсюда!— Но, миледи, — забормотала Нелли, косясь на Габриэля, — мы просто подумали…— Об этом мы поговорим потом. А теперь ступайте!Опустив головы, слуги удалились.Габриэль закрыл дверь и снова запер ее на замок.— Итак, вернемся к твоему маскараду.Он подошел к ней и встал с ней рядом — плечо к плечу. Оба они некоторое время смотрели на деревья за окном, уже окутанные туманной дымкой.— Можешь ты наконец сказать, почему взяла на себя труд спасать свою семью?— Почему? — Алатея вздохнула. — Я просто не видела другого выхода.— В самом деле? Давай-ка поразмыслим. Горничная нашла долговое обязательство, которое твой отец каким-то образом оставил в неподобающем месте, и вы все — твой отец, Сирина, ты — принялись соображать, какие принять меры, и в результате согласились доверить дело, успех или неудача которого могли разрушить всю вашу жизнь, тебе.— В этом нет ничего странного. Обычно я занимаюсь всеми финансовыми делами семьи.— Почему?Она поколебалась, но потом решилась ответить:— Папа… не очень умеет обращаться с деньгами — он слишком мягок. У него на этот счет нет никаких понятий, никаких идей. Раньше делами занималась моя мама, а до нее бабушка…Габриэль нахмурился.— Значит, теперь ты приняла на себя все обязанности по управлению имением, землями и деньгами?— Получается, что так.Он смотрел на нее, прищурив глаза.— Когда твой отец передал тебе право распоряжения хозяйством?Алатея молчала.— Ты предпочитаешь, чтобы я сам спросил у него?— Это было давно…— Одиннадцать лет назад?Она не ответила.— Итак, я не ошибся. Именно поэтому ты отказалась от жизни в городе. Не было никакой ветрянки, да я никогда и не верил в твою внезапную болезнь. Все дело в деньгах. Твой отец подверг опасности графство и все ваше имущество, а ты каким-то образом сумела найти выход и взяла бразды правления в свои руки. Ты отказалась выезжать в общество в твой первый сезон и осталась дома, вот что случилось! Расскажи мне все в подробностях. Я хочу знать.Теперь Алатея не сомневалась, что он не успокоится, пока не выяснит всего. Она оторвала взгляд от окна и тяжело вздохнула:— Однажды к нам в дом явился Уиггс, наш поверенный. Он выглядел ужасно. Отец провел его в библиотеку. Я пришла спросить, надо ли подавать им чай. Дверь библиотеки осталась открытой настежь. Каюсь, я подслушала их разговор с Уиггсом — поверенный объяснял, как глубоко мы увязли в долгах и что, если потратить деньги на мои туалеты для появления в свете, это окончательно добьет нас. Отец его не понимал, он настаивал на том, что все уладится, а мое появление в свете только прибавит нам престижа.— Он рассчитывал выгодно выдать тебя замуж?— Нет. Это было бы глупо.— Но могло бы вам помочь.Она покачала головой:— Ты не понял. У меня не было и не могло быть приданого. Каждому удачливому искателю моей руки пришлось бы спасать нас и платить гигантские деньги, чтобы погасить наши чудовищные долги. Во мне не было ничего привлекательного, кроме хорошего происхождения.— Ну, нашлись бы многие, кто с этим не согласился.Она бросила на него укоризненный взгляд.— Ты забываешь о том, что это произошло одиннадцать лет назад. Помнишь, какой я была в восемнадцать лет? Ужасающе худой, неуклюжей. Не было совершенно никакой надежды на то, что я смогла бы найти кого-нибудь, кто был способен спасти нашу семью.Алатея довольно долго молчала, потом с трудом продолжила:— Когда Уиггс уехал, я пошла поговорить с отцом. Потом всю ночь я изучала отчеты Уиггса. На следующее утро мы упаковали вещи и покинули Лондон.— Ты знала, чем это обернется для тебя. Если бы ты осталась в Лондоне, то могла бы там удачно выйти замуж и, уверяю тебя, спасла бы не только свою семью, но и себя самое. У тебя есть дом, титул, положение и все основания иметь собственную семью — все то, для чего тебя растили и к чему готовили. Твое будущее было обеспечено. Ты напрасно пожертвовала своей жизнью, и я не вижу причины жалеть тебя!Некоторое время Габриэль стоял, отвернувшись к окну, видимо, пытаясь вернуть себе свое обычное хладнокровие.— Ладно, оставим это. Каково настоящее положение ваших финансовых дел? — не оборачиваясь, хмуро спросил он.— Мы располагаем небольшим состоянием, к которому добавляется доход от ферм.— И сколько же это составляет в год?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Двигаясь сквозь толпу, Алатея чувствовала взгляд Габриэля — он прожигал ее как огонь. Она не могла дышать и все же сумела обернуться.Он пробирался вслед за ней. На мгновение их глаза встретились, потом она поспешно стала удаляться, энергично работая локтями и при этом постоянно извиняясь.В это время леди Хендрикс окликнула ее, и Алатее пришлось на мгновение остановиться, чтобы поздороваться. Потом она снова бросилась бежать, задыхаясь, делая невероятные усилия, чтобы ускользнуть, скрыться…Неожиданно сильные пальцы сомкнулись на ее локте.Она замерла. Чем она себя выдала?— Сюда. — Габриэль потащил ее в конец зала, где находилась малозаметная дверь. Через нее они вышли в неосвещенную и пустую галерею. Габриэль не останавливался, пока они не оказались в конце ее у высокого окна, задернутого широкими шторами, скупо пропускавшими лучи лунного света.Поставив Алатею так, чтобы лунный луч упал на ее лицо, он впился в нее взглядом, как если бы никогда не видел прежде; все его черты заострились, губы были плотно сжаты, веки опустились. Габриэль изучал ее. Его взгляд задержался на ее подбородке, потом он долго смотрел ей в глаза. Напряжение становилось невыносимым.Алатея гадала, что он пытался в ней увидеть.— Это была ты. — Тон его не допускал возражений.Она подняла брови:— Что, черт возьми, ты имеешь в виду?Выражение его лица не изменилось.— Попробуешь отрицать? Но ведь это бессмысленно.— Осмелюсь заметить: чем бы ни было вызвано твое странное поведение, какие бы образы ни породил твой расстроенный мозг, я все готова отрицать, но не знаю, что ты имеешь в виду.Она отвернулась, слишком взволнованная и испуганная, чтобы вынести его взгляд. Он узнавал ее, узнавал физически, и это возбуждало его. К ней пришло ощущение собственной уязвимости, и он это почувствовал.Прикосновение его длинных пальцев к ее лицу произвело на нее столь сильное действие, что она чуть не рухнула на колени.Габриэль крепче сжал её локоть, их глаза снова встретились.— Отрицать бессмысленно. — Слова его жгли, словно удары бича. — Тебя выдали духи.Духи?Должно быть, горничная. Делая уборку, она нечаянно выронила все ее украшения из шкатулки на стол. Два одинаковых флакона с духами. Один она оставила на столе, второй положила обратно в шкатулку.Алатея побледнела, но тут же в глазах ее вспыхнула ярость.— И что ты хочешь сказать о моих духах?Он улыбнулся, но в улыбке его не было ни веселья, ни насмешки.— Слишком поздно отрицать.— Чепуха! — Она вздернула подбородок. — Это обычная смесь разных духов, которую, осмелюсь полагать, употребляют многие дамы.— Возможно, но ни одна из них не обладает твоим ростом и сложением.Когда она сделала попытку презрительно усмехнуться, он добавил:— И ни одна не умеет так закалывать волосы.Алатея помрачнела.— Из твоих слов следует, что ты разыскиваешь высокую даму, пользующуюся такими же духами и так же закалывающую волосы?— Нет! Я уже нашел ее.Он сделал шаг вперед, и у Алатеи перехватило дыхание. Она затрепетала…Дверь отворилась; из бального зала вышли несколько гостей. Габриэль обернулся, и Алатея с трудом перевела дух.— Ты впал в чудовищную ошибку.Он откинул голову назад, но она, сделав круг, уже обошла его и, пройдя мимо гостей, кивнула ему с царственным видом. Алатея удалялась, высоко держа голову, быстрыми шагами, чуть ли не бегом — она бежала обратно, в безопасность бального зала. Глава 13 Только что заиграли вальс, и она остановилась на краю площадки для танцев, но тут же твердая рука обвилась вокруг ее талии.Она подавила готовый вырваться крик, но скоро ее дыхание выровнялось, как и ее расстроенные чувства. Однако смятение снова охватило ее, как только она осознала, что это был Габриэль. Ее грудь и бедра оказались плотно прижатыми к его телу, и так они продолжали кружиться по залу.Тело Алатеи мгновенно ожило, грудь сладко заныла от прикосновения к нему. Она изо всех сил старалась не реагировать на эту близость, но в его объятиях это оказалось невозможным — при каждом повороте их бедра соприкасались, и непрошеные воспоминания опять бурлили в ней,Ей с трудом удавалось управлять своими разбегающимися мыслями, и все же она должна была принять решение. Теперь спокойствие было единственным ее оружием.Габриэль держал партнершу очень близко к себе. Голова ее продолжала кружиться, а тело пылать при каждом повороте.— Нельзя ли немного полегче? — Она попыталась отстраниться.— Если помнишь, мне доводилось держать тебя и ближе. Его слова прозвучали неожиданно жестко, и это поразило их обоих, Алатея бросила на него испуганный взгляд, потом отвела глаза.Больше она не пыталась разговаривать с ним, в то время как его взгляд по-прежнему не отрывался от ее лица. Он был в ярости.— Ты думала таким образом устроить мне ловушку, заставить жениться на тебе? Все затеяно с этой целью, да? — Он еще крепче сжал ее руку. — Ты ведь понимаешь, что я превратил бы твою жизнь в сущий ад. Так зачем же? Это было вызовом с твоей стороны?Алатея не могла произнести ни слова — она словно окаменела.Габриэль заглянул ей в лицо:— Похоже, я попал в точку. Боже мой! Подумать только! Линкольнс-Инн, Бонд-стрит, Брутон-стрит! Он помолчал, потом спросил:— Скажи мне, зачем ты это затеяла? Она не отвечала.— Постой-ка, я попытаюсь догадаться сам. Ты пропустила свое время, свой сезон, но тебе пришлось-таки приехать в Лондон, чтобы представить свету Мэри и Элис. И тогда ты, решив развлечься, выбрала для этой цели меня.Горечь душила его. Эта женщина нанесла ему гораздо более чувствительную рану, чем он мог бы вообразить. Она лишила его брони, нашла в ней уязвимое место, отняла возможность защищаться.Он и не подозревал этой своей слабости, пока она ее не нащупала. Теперь ему оставалось только проклинать ее.Но самой болезненной для него раной, кровоточившей где-то глубоко внутри, было то, что, хорошо зная его, она ему не доверилась.К тому времени когда музыка заиграла медленнее, он почувствовал, что ему удалось спасти крохотную частицу своей гордости и самоуважения; красный туман гнева перед его глазами внезапно рассеялся, и он увидел слезы на ее глазах.Музыка прекратилась. Некоторое время Алатея оставалась неподвижной в его объятиях, однако все ее тело вибрировало от подавляемых чувств.Тем не менее она бестрепетно встретила его взгляд. Ее глаза застилали слезы, но Габриэль сумел разглядеть в них боль и ярость.— Ты и понятия не имеешь, о чем говоришь.Каждое ее слово было произнесено отчетливо и ясно. Прежде чем он успел ответить, она вырвалась из его рук, повернулась и убежала, оставив его одного.
На следующее утро за завтраком Алатея ощущала все усиливавшуюся панику. Ей казалось, что над ее головой занесен топор палача, но у нее не было сил бежать от него.Она чувствовала себя физически опустошенной после бессонной ночи. Не показывать своего состояния и казаться спокойной стало ее второй натурой, но все, на что она была способна сегодня, это улыбаться своим домашним и делать вид, что ничего не случилось.В желудке у нее было пусто, но есть она не могла и с трудом заставляла себя медленными глоточками пить слабый чай. Голова ее при этом оставалась вполне ясной и в то же время какой-то пустой, будто злые слова Габриэля лишили ее способности мыслить самостоятельно.Она слушала веселый щебет сестер и черпала слабое утешение в их любви и нежности.Подошел Крисп и, откашлявшись, сообщил:— Мистер Кинстер здесь, миледи. Он хочет поговорить с вами.Алатея подняла глаза.— Здесь? Нет, не может быть! — Она осеклась, но тут же овладела собой: — Который Кмнстер?— Мистер Руперт.Так он все-таки пришел…Сирина взмахнула пухлой ручкой:— Пригласите его позавтракать с нами, Крисп.— Нет! Он все равно наверняка откажется.Поднявшись с места, Алатея положила салфетку на тарелку и добавила:— Уверена, что он не думает сейчас о ветчине и сосисках.— Ну, если ты действительно уверена… — Сирина нахмурилась.Алатея быстро пояснила:— Это деловой визит. Нам надо кое-что обсудить.— О! Если так…Сирина хотела прибавить еще что-то, но потом передумала и занялась своим завтраком.Выскользнув из комнаты, Алатея сообразила, что ее слова не были простой отговоркой или ложью. То, о чем хотел поговорить с ней Руперт — Габриэль, было связано с их небольшим делом и все же не сулило ей ничего хорошего. Она понимала, что разговор будет не из легких.Крисп провел Габриэля в небольшую тихую комнату с окнами, выходившими в сад. Маловероятно, что здесь их кто-то побеспокоит. Подумав об этом, Алатея поморщилась. Она отпустила Криспа, и они остались одни.Габриэль тотчас же повернулся к ней. Она вскинула голову.— Не нужно, чтобы нас прерывали.Поколебавшись с минуту, Алатея подошла к двери. Щелкнул замок. Потом она посмотрела на него, выпрямилась я сжала руки.Габриэль продолжал изучающе смотреть на нее.— Иди сюда.Алатея снова заколебалась, но ее будто тянула какая-то неведомая сила. Что это — угроза?Она с трудом заставила себя шагнуть к нему.Это было самое трудное мгновение за всю ее жизнь — пройти через комнату под его взглядом.Когда она остановилась и снова встретила его суровый жесткий взгляд, то поняла, что он все рассчитал и ожидал именно этого.— Что, черт возьми, происходит?Он с трудом сдерживал гнев.Она перевела дух, стараясь выиграть время и собраться с силами.— Все, что я тебе рассказала, представляясь графиней, — правда, кроме…— Кроме того, что твой так называемый покойный муж на самом деле твой отец и что юный Чарлз это Чарли, Мария — Мэри, а Алисия — Элис. Да еще Серафина, а на самом деле Сирина. Это я сообразил.— Ну вот, теперь все. — Она пожала плечами. — Что еще ты хочешь знать?— Неужели положение так ужасно?— Да.— Но тогда зачем ты придумала графиню?— Если бы я написала тебе прямо, не посвящая в ужасное финансовое положение моей семьи, разве ты стал бы заниматься этим расследованием? Ты передал бы дело в руки своего Монтегю, и этим бы все кончилось.— Если бы ты рассказала мне…— Поставь себя на мое место. Ты стал бы рассказывать кому-нибудь о том, что близок к полному разорению?После минутного раздумья Габриэль кивнул:— Ну хорошо, я готов понять, почему тебе не хотелось посвящать меня во все подробности. Но все-таки при чем тут графиня?Алатея слегка улыбнулась:— А разве это не сработало?Он ждал, но она не произнесла больше ни слова.— Я так полагаю, ни твой отец, ни Сирина не знают об этом маскараде?— Разумеется, нет.— А кто-то посвящен?— Никто, кроме некоторых наших слуг.— Твой кучер… как его? Джейкобс?Она кивнула.— И кто еще?— Нелли, Фиггс, мисс Хелм, Коннор, Крисп, конечно. Да еще Фолуэлл. Это все.— Все? — Габриэль недовольно сжал губы.Алатея бросила на него хмурый взгляд:— Я не думаю, что это может повредить делу. Они преданы мне и всегда точно выполняют мои указания.Габриэль недоверчиво посмотрел на нее, потом сделал ей знак не шевелиться. Подойдя к двери, он щелкнул замком. Дверь распахнулась — за ней стояли Нелли, Крисп, Фиггс и мисс Хелм…Когда к Алатее вернулась способность говорить, она гневно крикнула:— Вон отсюда!— Но, миледи, — забормотала Нелли, косясь на Габриэля, — мы просто подумали…— Об этом мы поговорим потом. А теперь ступайте!Опустив головы, слуги удалились.Габриэль закрыл дверь и снова запер ее на замок.— Итак, вернемся к твоему маскараду.Он подошел к ней и встал с ней рядом — плечо к плечу. Оба они некоторое время смотрели на деревья за окном, уже окутанные туманной дымкой.— Можешь ты наконец сказать, почему взяла на себя труд спасать свою семью?— Почему? — Алатея вздохнула. — Я просто не видела другого выхода.— В самом деле? Давай-ка поразмыслим. Горничная нашла долговое обязательство, которое твой отец каким-то образом оставил в неподобающем месте, и вы все — твой отец, Сирина, ты — принялись соображать, какие принять меры, и в результате согласились доверить дело, успех или неудача которого могли разрушить всю вашу жизнь, тебе.— В этом нет ничего странного. Обычно я занимаюсь всеми финансовыми делами семьи.— Почему?Она поколебалась, но потом решилась ответить:— Папа… не очень умеет обращаться с деньгами — он слишком мягок. У него на этот счет нет никаких понятий, никаких идей. Раньше делами занималась моя мама, а до нее бабушка…Габриэль нахмурился.— Значит, теперь ты приняла на себя все обязанности по управлению имением, землями и деньгами?— Получается, что так.Он смотрел на нее, прищурив глаза.— Когда твой отец передал тебе право распоряжения хозяйством?Алатея молчала.— Ты предпочитаешь, чтобы я сам спросил у него?— Это было давно…— Одиннадцать лет назад?Она не ответила.— Итак, я не ошибся. Именно поэтому ты отказалась от жизни в городе. Не было никакой ветрянки, да я никогда и не верил в твою внезапную болезнь. Все дело в деньгах. Твой отец подверг опасности графство и все ваше имущество, а ты каким-то образом сумела найти выход и взяла бразды правления в свои руки. Ты отказалась выезжать в общество в твой первый сезон и осталась дома, вот что случилось! Расскажи мне все в подробностях. Я хочу знать.Теперь Алатея не сомневалась, что он не успокоится, пока не выяснит всего. Она оторвала взгляд от окна и тяжело вздохнула:— Однажды к нам в дом явился Уиггс, наш поверенный. Он выглядел ужасно. Отец провел его в библиотеку. Я пришла спросить, надо ли подавать им чай. Дверь библиотеки осталась открытой настежь. Каюсь, я подслушала их разговор с Уиггсом — поверенный объяснял, как глубоко мы увязли в долгах и что, если потратить деньги на мои туалеты для появления в свете, это окончательно добьет нас. Отец его не понимал, он настаивал на том, что все уладится, а мое появление в свете только прибавит нам престижа.— Он рассчитывал выгодно выдать тебя замуж?— Нет. Это было бы глупо.— Но могло бы вам помочь.Она покачала головой:— Ты не понял. У меня не было и не могло быть приданого. Каждому удачливому искателю моей руки пришлось бы спасать нас и платить гигантские деньги, чтобы погасить наши чудовищные долги. Во мне не было ничего привлекательного, кроме хорошего происхождения.— Ну, нашлись бы многие, кто с этим не согласился.Она бросила на него укоризненный взгляд.— Ты забываешь о том, что это произошло одиннадцать лет назад. Помнишь, какой я была в восемнадцать лет? Ужасающе худой, неуклюжей. Не было совершенно никакой надежды на то, что я смогла бы найти кого-нибудь, кто был способен спасти нашу семью.Алатея довольно долго молчала, потом с трудом продолжила:— Когда Уиггс уехал, я пошла поговорить с отцом. Потом всю ночь я изучала отчеты Уиггса. На следующее утро мы упаковали вещи и покинули Лондон.— Ты знала, чем это обернется для тебя. Если бы ты осталась в Лондоне, то могла бы там удачно выйти замуж и, уверяю тебя, спасла бы не только свою семью, но и себя самое. У тебя есть дом, титул, положение и все основания иметь собственную семью — все то, для чего тебя растили и к чему готовили. Твое будущее было обеспечено. Ты напрасно пожертвовала своей жизнью, и я не вижу причины жалеть тебя!Некоторое время Габриэль стоял, отвернувшись к окну, видимо, пытаясь вернуть себе свое обычное хладнокровие.— Ладно, оставим это. Каково настоящее положение ваших финансовых дел? — не оборачиваясь, хмуро спросил он.— Мы располагаем небольшим состоянием, к которому добавляется доход от ферм.— И сколько же это составляет в год?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32