Гэрри встретил этот взгляд с упрямством, не уступающим ее собственному.
Раздался стук в дверь.
Гэрри холодно улыбнулся.
— Ждите здесь.
Не дожидаясь ее согласия, он развернулся и, подойдя к двери, открыл ее.
— Да?
Альфред отпрянул назад.
— Ох… Ах! — Он быстро заморгал. — Ох… это ты, Гэрри. Э… я не понял.
— Очевидно.
Переминаясь с ноги на ногу, Альфред неопределенно махнул рукой.
— Ладно… Э! Э… Тогда я зайду попозже.
— Можешь не утруждать себя… прием будет таким же, — зловеще предупредил Гэрри и закрыл дверь перед носом своего старого школьного приятеля, поборов искушение сделать что-нибудь еще с этой бессмысленно-добродушной физиономией.
Повернувшись, он увидел, что Люсинда недоверчиво таращится на дверь.
— Какая наглость!
Гэрри улыбнулся.
— Я так рад, что вы теперь меня понимаете.
Люсинда замигала, затем показала на дверь.
— Но он уже ушел. И вы приказали ему не возвращаться. — Поскольку Гэрри лишь приподнял брови, она сложила руки на груди и снова задрала нос. — У вас больше нет причин оставаться.
Улыбка Гэрри превратилась в хищный оскал.
— Я могу дать вам еще две очень веские причины.
И обе эти «причины» постучали в дверь с часовым перерывом.
Люсинда перестала краснеть после первой.
Она также перестала прогонять Гэрри: на такой вечеринке она не чувствовала себя в безопасности.
Когда после полуночи прошел час и никто больше не подкрался, чтобы постучать в ее дверь, она наконец вздохнула с облегчением. Свернувшись на кровати, она посмотрела на Гэрри. Закрыв глаза, он растянулся в большом кресле перед камином.
Она не хотела, чтобы он уходил.
— Ложитесь спать… я останусь здесь.
Он не шевельнулся и не открыл глаза. Люсинда чувствовала, как колотится ее сердце.
— Там?
— Я вполне способен провести ночь в кресле ради благого дела. — Он поерзал, вытягивая ноги. — Это не так уж неудобно. — (Люсинда подумала, затем кивнула. Его глаза все еще были закрыты.) — Вам нужна помощь, чтобы раздеться?
Она отрицательно покачала головой, затем, поняв, что он не видит, ответила:
— Нет.
— Хорошо. — Гэрри расслабился. — Тогда спокойной ночи.
— Спокойной ночи.
Люсинда с минуту следила за ним, затем устроилась под покрывалом. На кровати не было занавесей, и в комнате не было ширмы, за которой она могла бы переодеться. Она растянулась на спине. Гэрри молчал и не шевелился. Она повернулась на бок.
Мягкий отблеск огня играл на лице Гэрри, рельефно выделяя его черты, оттеняя тяжесть век, подчеркивая контуры упрямых губ.
Глаза Люсинды медленно закрылись, и она погрузилась в сон.
Глава одиннадцатая
Когда на следующее утро Люсинда проснулась, огонь в камине угас. Кресло перед камином было пусто.
Она снова закрыла глаза и уютно свернулась под покрывалом. Ее губы изогнулись в томной улыбке. Удовлетворение переполняло ее. Она лениво поискала причину… и вспомнила свой сон.
Как Люсинда догадалась, время было очень позднее, глубокая ночь. Дом затих к тому моменту, когда она проснулась и увидела Гэрри, раскинувшегося в кресле перед затухающим огнем. Он беспокойно пошевелился, и она вспомнила об одеяле, оставленном на стуле у кровати. Она выскользнула из-под покрывала, ее мерцающее платье скользнуло по ногам. Она взяла одеяло и босиком подошла к креслу у камина.
Люсинда остановилась в шести футах от него, предупрежденная каким-то шестым чувством. Его глаза были закрыты, длинные темные ресницы, позолоченные на концах, почти касались высоких скул. Она изучала его лицо, строгое даже в покое. Ее взгляд скользнул дальше, на длинное грациозное тело, расслабленное во сне.
Она подавила тихий вздох.
И почувствовала на себе его взгляд.
Повернув голову, она увидела, что его глаза открыты. Он следил за ней, не оценивающе, но с нежной задумчивостью, от которой она оцепенела.
Люсинда почувствовала сомнения Гэрри и тот момент, когда он отбросил их прочь и протянул ей руку ладонью вверх.
Она стояла, нерешительная, дрожащая, и с долгим глубоким вздохом положила пальцы на его ладонь. Его пальцы ласково, но крепко сомкнулись, и он медленно притянул ее к себе.
Одеяло упало и осталось лежать на полу, забытое. Он притянул ее ближе, посадил к себе на колени. Его руки сомкнулись вокруг нее, и она подняла голову навстречу его поцелую.
Во время их первой близости желание стремительно влекло их друг к другу, не оставляя времени на томительные, долгие ласки. В ее сне минувшей ночью они провели несколько часов у камина, окутанные нежной любовной паутиной.
Люсинда закрыла глаза, сладкое волнение охватило ее.
В своей фантазии она чувствовала нежные опытные руки Гэрри, ощущала мозоли, оставленные вожжами. Он открыл ей дверь в чудесную страну ощущений… терпеливо знакомил с ней, обучал ее чувства, пока не осталось ничего, кроме ее удовольствия… и его тела.
Губы Гэрри искусно ласкали ее шею, сорочка скоро стала препятствием, и она сама жаждала избавиться от нее. Он нежно опустил сорочку, освобождая ее грудь. Она снова чувствовала прикосновение его волос, мягких как шелк, к своей разгоряченной коже.
Сколько времени лежала она, обнаженная, в его объятиях, в умирающих золотых отблесках огня в камине, она не могла вспомнить. Но ей казалось, что прошли часы, прежде чем он отнес ее на кровать.
Он откинул покрывало и положил ее на простыни, затем зажег свечи и поставил канделябр на столик у кровати. Она покраснела и потянулась за покрывалом.
— Нет. Позвольте мне смотреть на вас.
Его голос был тихим и нежным. И страстным, но страсть не была теперь бурной и опасной, а более глубокой, медлительной и бесконечно более сильной. И эта страсть смела все запреты. Она приняла его условия безоговорочно, лежала не шевелясь и смотрела, как он раздевался.
Гэрри лег рядом с ней, и желание вспыхнуло с новой силой. На этот раз он обуздывал свою страсть и учил ее с полной силой чувствовать каждое мгновенье, каждое движение, каждую томительную ласку. И конец был таким же восхитительным, но оставил более глубокое ощущение покоя и ошеломляющее осознание власти и силы, связавшей их.
Когда Люсинда открыла глаза, они были полны слез.
И на его лице она увидела то, на что почти перестала надеяться: он покорился судьбе и не роптал больше. Она видела это в его глазах, сверкавших под тяжелыми веками, в смягчившихся чертах его лица. И особенно в губах, потерявших свою твердость и строгость. Они стали мягче, податливее. Он встретил ее взгляд и не попытался ни скрыть свои чувства, ни подавить их.
Гэрри опустил голову и поцеловал ее долгим, томительным поцелуем, затем оторвался от нее и обнял.
Сон… просто сон, ничего более, воплощение всех ее надежд, ответ на ее самые страстные желания.
Люсинда крепко сжала веки, цепляясь за этот полный покой и удовлетворение, пусть даже иллюзорное.
Но день настал; свет струился сквозь открытые окна, играя на ее веках. Она неохотно приоткрыла глаза и увидела одеяло на полу перед камином.
Ее глаза широко распахнулись, замигали. Она увидела канделябр… на столике у кровати. Медленно, затаив дыхание, она повернула голову и увидела хаос, царивший на постели. Она сглотнула комок в горле и упала на спину, осторожно скосила глаза и судорожно выдохнула. Кровать рядом с ней была пуста, но на подушке осталась глубокая вмятина, и на белоснежном льне, как окончательное, неопровержимое доказательство, в солнечном свете сверкнули два золотистых волоска.
Люсинда застонала и закрыла глаза.
В следующее мгновенье она резко села и натянула на себя покрывало, только сейчас осознав, что лежит обнаженная. Она обшарила смятые простыни и нашла ночную рубашку, приготовленную вечером Агатой. Бормоча проклятья, Люсинда натянула ее и выскочила из постели.
Она решительно пересекла комнату и яростно дернула шнур звонка.
Она уезжает. Немедленно.
На первом этаже, отправив заинтригованного Мелторпа на поиски хозяина дома, Гэрри нетерпеливо ходил взад и вперед по библиотеке. Он приказал Мелторпу найти Альфреда, где бы он ни был, и передать, что срочно требуется его присутствие.
Дверной замок щелкнул; Гэрри обернулся и увидел входившего Альфреда, аккуратно одетого в клетчатый сюртук, бриджи и высокие сапоги. Сам Гэрри уже оделся для путешествия — в пальто бутылочного цвета и бриджи из оленьей кожи.
— Вот ты где! — С улыбкой, не потускневшей оттого, что его вытащили из чьей-то постели, Альфред приблизился. — Мелторп не сказал, в чем проблема, но ты выглядишь прекрасно. Полагаю, твоя ночь прошла гораздо увлекательнее моей, я прав? Миссис Бэббакум, похоже, получит титул самой восхитительной вдовы года… если уж ей удалось удержать тебя в постели… и притом на всю ночь. Посмотри на свою счастливую физиономию…
Тирада Альфреда закончилась приглушенным всхлипом в тот момент, когда кулак Гэрри обрушился на его лицо. Гэрри застонал, схватившись за голову.
— Извини, извини. — Его лицо выразило искреннее сожаление, и он протянул руку Альфреду, растянувшемуся на ковре. — Я не хотел ударить тебя, но придержи свои замечания о миссис Бэббакум.
Альфред не попытался взять протянутую руку, не попытался встать.
— Правда, не хотел? — заинтересованно спросил он.
Гэрри испытывал отвращение к самому себе.
— Я ударил инстинктивно. Вставай, я тебя не трону.
— Ну хорошо. — Альфред сел и осторожно ощупал левую скулу. — Я знаю, что ты не хотел меня ударить… ничего не сломано, и ты ударил для видимости. Очень тебе благодарен, если это имеет для тебя значение. Однако я останусь здесь, пока ты не прояснишь ситуацию… на всякий случай, иначе своей обычной болтовней я могу снова затронуть какой-нибудь из твоих инстинктов.
Гэрри скривился. Уперев руки в бока, он взглянул на Альфреда сверху вниз.
— Думаю, кто-то использует нас… эти званые приемы в Астерли-Плейс.
В глазах Альфреда появились проблески мысли.
? Как?
Гэрри поджал губы и заявил:
— Люсинду Бэббакум не следовало приглашать сюда ни в коем случае. Она исключительно добродетельная женщина, поверь мне.
Альфред приподнял брови.
— Понимаю. — Затем нахмурился. — Ничего не понимаю.
— Я хочу узнать, кто предложил тебе пригласить ее?
Альфред обхватил руками колени.
— Ты знаешь, мне не нравится мысль о том, что меня используют. Это был парень по имени Джолифф… сталкивался с ним пару раз в игорных домах. Он везде бывает… Эрнест, Эрл, что-то в этом роде. Встретился с ним в среду в Сассекс-Плейс. Он как бы между прочим сказал, что миссис Бэббакум ищет развлечений и что он пообещал упомянуть ее в разговоре со мной.
Гэрри нахмурился.
— Джолифф? — Он покачал головой: — Не могу сказать, что имел удовольствие быть знакомым.
Альфред усмехнулся.
— Не назвал бы это удовольствием. Беспутный человек.
Взгляд Гэрри вспыхнул.
— И ты положился на слово такого человека в вопросе репутации леди?
— Конечно, нет. — Альфред поспешно отшатнулся, его лицо приняло оскорбленное выражение. — Я проверил… ты знаешь, я всегда проверяю.
— И у кого же ты проверил? У Эм?
— Эм? Твоей тети? — Альфред захлопал глазами. — При чем тут она? Старая фурия. Щипала меня за щеки каждый раз, как приезжала к нам.
— Она не ограничится щипками, если узнает, для чего ты пригласил ее протеже.
— Ее протеже? — в ужасе переспросил Альфред.
— Ты явно не проверил как следует, — прорычал Гэрри, снова зашагав по комнате.
Альфред поежился.
— Ну, видишь ли, времени было в обрез. У нас образовалась вакансия: муж леди Каллан вернулся из Вены раньше, чем она ожидала.
Гэрри хмыкнул.
— Так у кого же ты проверил?
— У кузена леди… или что-то в этом роде. Мортимера Бэббакума.
Гэрри нахмурился и остановился. Он слышал это имя в начале знакомства с Люсиндой.
— Мортимер Бэббакум?
Альфред пожал плечами.
— Безобидный парень, немного слабовольный, но не могу сказать, что слышал о нем что-нибудь дурное… только то, что он друг Джолиффа.
Гэрри подошел к Альфреду.
— Давай проясним: Джолифф сказал, что миссис Бэббакум надеется на приглашение сюда, а Мортимер Бэббакум подтвердил, что ей нравятся пикантные развлечения?
— Ну, не так многословно. Нельзя же ожидать, что он открыто скажет такое о родственнице. Ты же знаешь, как это бывает: я высказал предположения и дал ему достаточно времени, чтобы отрицать их. Он этого не сделал. Все достаточно ясно.
Гэрри скривился. Затем кивнул.
— Ладно. Но теперь она уезжает.
— Когда? — Альфред с трудом поднялся.
— Сейчас. Как можно скорее. И более того, ее здесь никогда не было.
Альфред пожал плечами.
— Естественно. Никого из дам здесь нет.
Гэрри кивнул, радуясь своей предусмотрительности. Именно его изобретательный ум вдохновил эти приемы, где замужние дамы и светские вдовы могли бы насладиться тайными связями, не рискуя своей репутацией. Абсолютная осторожность и благоразумие: все дамы были связаны общей тайной. Что касается джентльменов, честь и положение в обществе — как и надежда на будущие приглашения — обеспечивали их молчание.
Итак, несмотря ни на что, эта несносная женщина вновь избежала опасности. Альфред направился к двери.
— Пойдем. Раз уж пришлось так рано подняться, мы заслужили вознаграждение — можем перехватить кеджери (Жаркое из риса, рыбы и пряного порошка карри.), не откажусь от пары порций.
Все еще хмурясь, Гэрри последовал за приятелем.
Час спустя Люсинда спускалась по парадной лестнице. В трех шагах позади нее следовала мрачная Агата. Люсинда озабоченно хмурилась с того момента, как постучавший в дверь ее комнаты Мелторп внес поднос с завтраком и сообщил, что его светлость готов проводить ее в любой момент, как только она будет готова. Всего пару минут назад, открыв дверь, Агата обнаружила терпеливо ожидавшего в коридоре лакея, готового взять багаж.
Как Люсинда ни старалась, она не могла понять, откуда хозяева узнали, что она уезжает.
Это сбивало ее с толку, но еще более непривычна была совершенно несвойственная ей паника, пошатнувшая ее обычную уверенность.
Когда она ступила на последний пролет лестницы, из столовой вышел лорд Астерли. Увидев появившегося за ним Гэрри, Люсинда мысленно выругалась. Она занялась перчатками и, придав лицу решительное выражение, подняла голову.
— Доброе утро, милорд. Боюсь, мне необходимо немедленно уехать.
— Да, конечно… вполне понимаю. — Альфред ждал внизу с самой очаровательной улыбкой.
Люсинда постаралась не хмуриться.
— Я рада. Прекрасно провела у вас время, но уверена, что будет лучше, если я сейчас уеду, — ответила она, не глядя на Гэрри.
Альфред предложил ей руку.
— Мы, конечно, очень сожалеем о вашем отъезде, но я уже приказал подготовить ваш экипаж.
Люсинда положила руку на его рукав, думая совершенно о другом.
— Как вы любезны, — пробормотала она, взглянув из-под опущенных ресниц на Гэрри, но не нашла в его взгляде ничего, кроме светской учтивости.
— Прекрасный день для поездки… надеюсь, вы доберетесь до места назначения без происшествий.
Его светлость вывел Люсинду из дома, продолжая болтать о пустяках.
Как он и сказал, экипаж ждал ее, Джошуа сидел на козлах. Остановившись на последней ступеньке, Люсинда повернулась к хозяину, а Агата проскользнула за ее спиной. Люсинда спокойно протянула руку:
— Благодарю вас, милорд, за очень интересный, хотя и короткий прием.
— Восхищен, дорогая, восхищен. — Альфред галантно склонился над ее рукой. — Полагаю, мы вскоре увидимся в Лондоне. — Выпрямляясь, он перехватил взгляд Гэрри. — На балах, разумеется, — поспешно добавил он.
Люсинда повернулась к экипажу и обнаружила, что Агата, явно недовольная, сидит рядом с Джошуа на козлах.
— Сюда… позвольте мне, — проговорил Гэрри.
Не успев ничего предпринять, чтобы изменить неожиданное положение своей горничной, Люсинда оказалась в экипаже. Решив, что чем быстрее она уедет, тем лучше, Люсинда устроилась у окна, расправляя юбки. Можно будет пересадить Агату, когда они отъедут от Астерли-Плейс.
Лорд Астерли продолжал болтать через окно:
— Надеюсь, вам у нас понравилось. Мы с нетерпением ждем следующего… — Он осекся. — Ах нет. Не следующего.
— Безусловно, — отчеканил за ним низкий голос.
Его светлость быстро отступил. Люсинда приготовилась равнодушно попрощаться со своим опасным защитником… но увидела, что Гэрри, кивнув его светлости, спокойно садится в экипаж.
Люсинда изумленно взглянула на него.
Гэрри улыбнулся несколько мрачновато и тихо сказал:
— Улыбнитесь Альфреду понежнее, он и так сконфужен.
Люсинда выполнила приказ, выдавив крайне глупую улыбку. Лорд Астерли стоял на ступенях и махал рукой, пока поворот дороги не скрыл его из виду.
Как только это случилось, Люсинда набросилась на Гэрри:
— Что вы себе позволяете? Это еще одна из ваших вынужденных мер?
Гэрри откинулся на спинку сиденья и надменно поднял брови.
— Да. Вы же не собираетесь убеждать меня, что ваше место — в Астерли-Плейс?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
Раздался стук в дверь.
Гэрри холодно улыбнулся.
— Ждите здесь.
Не дожидаясь ее согласия, он развернулся и, подойдя к двери, открыл ее.
— Да?
Альфред отпрянул назад.
— Ох… Ах! — Он быстро заморгал. — Ох… это ты, Гэрри. Э… я не понял.
— Очевидно.
Переминаясь с ноги на ногу, Альфред неопределенно махнул рукой.
— Ладно… Э! Э… Тогда я зайду попозже.
— Можешь не утруждать себя… прием будет таким же, — зловеще предупредил Гэрри и закрыл дверь перед носом своего старого школьного приятеля, поборов искушение сделать что-нибудь еще с этой бессмысленно-добродушной физиономией.
Повернувшись, он увидел, что Люсинда недоверчиво таращится на дверь.
— Какая наглость!
Гэрри улыбнулся.
— Я так рад, что вы теперь меня понимаете.
Люсинда замигала, затем показала на дверь.
— Но он уже ушел. И вы приказали ему не возвращаться. — Поскольку Гэрри лишь приподнял брови, она сложила руки на груди и снова задрала нос. — У вас больше нет причин оставаться.
Улыбка Гэрри превратилась в хищный оскал.
— Я могу дать вам еще две очень веские причины.
И обе эти «причины» постучали в дверь с часовым перерывом.
Люсинда перестала краснеть после первой.
Она также перестала прогонять Гэрри: на такой вечеринке она не чувствовала себя в безопасности.
Когда после полуночи прошел час и никто больше не подкрался, чтобы постучать в ее дверь, она наконец вздохнула с облегчением. Свернувшись на кровати, она посмотрела на Гэрри. Закрыв глаза, он растянулся в большом кресле перед камином.
Она не хотела, чтобы он уходил.
— Ложитесь спать… я останусь здесь.
Он не шевельнулся и не открыл глаза. Люсинда чувствовала, как колотится ее сердце.
— Там?
— Я вполне способен провести ночь в кресле ради благого дела. — Он поерзал, вытягивая ноги. — Это не так уж неудобно. — (Люсинда подумала, затем кивнула. Его глаза все еще были закрыты.) — Вам нужна помощь, чтобы раздеться?
Она отрицательно покачала головой, затем, поняв, что он не видит, ответила:
— Нет.
— Хорошо. — Гэрри расслабился. — Тогда спокойной ночи.
— Спокойной ночи.
Люсинда с минуту следила за ним, затем устроилась под покрывалом. На кровати не было занавесей, и в комнате не было ширмы, за которой она могла бы переодеться. Она растянулась на спине. Гэрри молчал и не шевелился. Она повернулась на бок.
Мягкий отблеск огня играл на лице Гэрри, рельефно выделяя его черты, оттеняя тяжесть век, подчеркивая контуры упрямых губ.
Глаза Люсинды медленно закрылись, и она погрузилась в сон.
Глава одиннадцатая
Когда на следующее утро Люсинда проснулась, огонь в камине угас. Кресло перед камином было пусто.
Она снова закрыла глаза и уютно свернулась под покрывалом. Ее губы изогнулись в томной улыбке. Удовлетворение переполняло ее. Она лениво поискала причину… и вспомнила свой сон.
Как Люсинда догадалась, время было очень позднее, глубокая ночь. Дом затих к тому моменту, когда она проснулась и увидела Гэрри, раскинувшегося в кресле перед затухающим огнем. Он беспокойно пошевелился, и она вспомнила об одеяле, оставленном на стуле у кровати. Она выскользнула из-под покрывала, ее мерцающее платье скользнуло по ногам. Она взяла одеяло и босиком подошла к креслу у камина.
Люсинда остановилась в шести футах от него, предупрежденная каким-то шестым чувством. Его глаза были закрыты, длинные темные ресницы, позолоченные на концах, почти касались высоких скул. Она изучала его лицо, строгое даже в покое. Ее взгляд скользнул дальше, на длинное грациозное тело, расслабленное во сне.
Она подавила тихий вздох.
И почувствовала на себе его взгляд.
Повернув голову, она увидела, что его глаза открыты. Он следил за ней, не оценивающе, но с нежной задумчивостью, от которой она оцепенела.
Люсинда почувствовала сомнения Гэрри и тот момент, когда он отбросил их прочь и протянул ей руку ладонью вверх.
Она стояла, нерешительная, дрожащая, и с долгим глубоким вздохом положила пальцы на его ладонь. Его пальцы ласково, но крепко сомкнулись, и он медленно притянул ее к себе.
Одеяло упало и осталось лежать на полу, забытое. Он притянул ее ближе, посадил к себе на колени. Его руки сомкнулись вокруг нее, и она подняла голову навстречу его поцелую.
Во время их первой близости желание стремительно влекло их друг к другу, не оставляя времени на томительные, долгие ласки. В ее сне минувшей ночью они провели несколько часов у камина, окутанные нежной любовной паутиной.
Люсинда закрыла глаза, сладкое волнение охватило ее.
В своей фантазии она чувствовала нежные опытные руки Гэрри, ощущала мозоли, оставленные вожжами. Он открыл ей дверь в чудесную страну ощущений… терпеливо знакомил с ней, обучал ее чувства, пока не осталось ничего, кроме ее удовольствия… и его тела.
Губы Гэрри искусно ласкали ее шею, сорочка скоро стала препятствием, и она сама жаждала избавиться от нее. Он нежно опустил сорочку, освобождая ее грудь. Она снова чувствовала прикосновение его волос, мягких как шелк, к своей разгоряченной коже.
Сколько времени лежала она, обнаженная, в его объятиях, в умирающих золотых отблесках огня в камине, она не могла вспомнить. Но ей казалось, что прошли часы, прежде чем он отнес ее на кровать.
Он откинул покрывало и положил ее на простыни, затем зажег свечи и поставил канделябр на столик у кровати. Она покраснела и потянулась за покрывалом.
— Нет. Позвольте мне смотреть на вас.
Его голос был тихим и нежным. И страстным, но страсть не была теперь бурной и опасной, а более глубокой, медлительной и бесконечно более сильной. И эта страсть смела все запреты. Она приняла его условия безоговорочно, лежала не шевелясь и смотрела, как он раздевался.
Гэрри лег рядом с ней, и желание вспыхнуло с новой силой. На этот раз он обуздывал свою страсть и учил ее с полной силой чувствовать каждое мгновенье, каждое движение, каждую томительную ласку. И конец был таким же восхитительным, но оставил более глубокое ощущение покоя и ошеломляющее осознание власти и силы, связавшей их.
Когда Люсинда открыла глаза, они были полны слез.
И на его лице она увидела то, на что почти перестала надеяться: он покорился судьбе и не роптал больше. Она видела это в его глазах, сверкавших под тяжелыми веками, в смягчившихся чертах его лица. И особенно в губах, потерявших свою твердость и строгость. Они стали мягче, податливее. Он встретил ее взгляд и не попытался ни скрыть свои чувства, ни подавить их.
Гэрри опустил голову и поцеловал ее долгим, томительным поцелуем, затем оторвался от нее и обнял.
Сон… просто сон, ничего более, воплощение всех ее надежд, ответ на ее самые страстные желания.
Люсинда крепко сжала веки, цепляясь за этот полный покой и удовлетворение, пусть даже иллюзорное.
Но день настал; свет струился сквозь открытые окна, играя на ее веках. Она неохотно приоткрыла глаза и увидела одеяло на полу перед камином.
Ее глаза широко распахнулись, замигали. Она увидела канделябр… на столике у кровати. Медленно, затаив дыхание, она повернула голову и увидела хаос, царивший на постели. Она сглотнула комок в горле и упала на спину, осторожно скосила глаза и судорожно выдохнула. Кровать рядом с ней была пуста, но на подушке осталась глубокая вмятина, и на белоснежном льне, как окончательное, неопровержимое доказательство, в солнечном свете сверкнули два золотистых волоска.
Люсинда застонала и закрыла глаза.
В следующее мгновенье она резко села и натянула на себя покрывало, только сейчас осознав, что лежит обнаженная. Она обшарила смятые простыни и нашла ночную рубашку, приготовленную вечером Агатой. Бормоча проклятья, Люсинда натянула ее и выскочила из постели.
Она решительно пересекла комнату и яростно дернула шнур звонка.
Она уезжает. Немедленно.
На первом этаже, отправив заинтригованного Мелторпа на поиски хозяина дома, Гэрри нетерпеливо ходил взад и вперед по библиотеке. Он приказал Мелторпу найти Альфреда, где бы он ни был, и передать, что срочно требуется его присутствие.
Дверной замок щелкнул; Гэрри обернулся и увидел входившего Альфреда, аккуратно одетого в клетчатый сюртук, бриджи и высокие сапоги. Сам Гэрри уже оделся для путешествия — в пальто бутылочного цвета и бриджи из оленьей кожи.
— Вот ты где! — С улыбкой, не потускневшей оттого, что его вытащили из чьей-то постели, Альфред приблизился. — Мелторп не сказал, в чем проблема, но ты выглядишь прекрасно. Полагаю, твоя ночь прошла гораздо увлекательнее моей, я прав? Миссис Бэббакум, похоже, получит титул самой восхитительной вдовы года… если уж ей удалось удержать тебя в постели… и притом на всю ночь. Посмотри на свою счастливую физиономию…
Тирада Альфреда закончилась приглушенным всхлипом в тот момент, когда кулак Гэрри обрушился на его лицо. Гэрри застонал, схватившись за голову.
— Извини, извини. — Его лицо выразило искреннее сожаление, и он протянул руку Альфреду, растянувшемуся на ковре. — Я не хотел ударить тебя, но придержи свои замечания о миссис Бэббакум.
Альфред не попытался взять протянутую руку, не попытался встать.
— Правда, не хотел? — заинтересованно спросил он.
Гэрри испытывал отвращение к самому себе.
— Я ударил инстинктивно. Вставай, я тебя не трону.
— Ну хорошо. — Альфред сел и осторожно ощупал левую скулу. — Я знаю, что ты не хотел меня ударить… ничего не сломано, и ты ударил для видимости. Очень тебе благодарен, если это имеет для тебя значение. Однако я останусь здесь, пока ты не прояснишь ситуацию… на всякий случай, иначе своей обычной болтовней я могу снова затронуть какой-нибудь из твоих инстинктов.
Гэрри скривился. Уперев руки в бока, он взглянул на Альфреда сверху вниз.
— Думаю, кто-то использует нас… эти званые приемы в Астерли-Плейс.
В глазах Альфреда появились проблески мысли.
? Как?
Гэрри поджал губы и заявил:
— Люсинду Бэббакум не следовало приглашать сюда ни в коем случае. Она исключительно добродетельная женщина, поверь мне.
Альфред приподнял брови.
— Понимаю. — Затем нахмурился. — Ничего не понимаю.
— Я хочу узнать, кто предложил тебе пригласить ее?
Альфред обхватил руками колени.
— Ты знаешь, мне не нравится мысль о том, что меня используют. Это был парень по имени Джолифф… сталкивался с ним пару раз в игорных домах. Он везде бывает… Эрнест, Эрл, что-то в этом роде. Встретился с ним в среду в Сассекс-Плейс. Он как бы между прочим сказал, что миссис Бэббакум ищет развлечений и что он пообещал упомянуть ее в разговоре со мной.
Гэрри нахмурился.
— Джолифф? — Он покачал головой: — Не могу сказать, что имел удовольствие быть знакомым.
Альфред усмехнулся.
— Не назвал бы это удовольствием. Беспутный человек.
Взгляд Гэрри вспыхнул.
— И ты положился на слово такого человека в вопросе репутации леди?
— Конечно, нет. — Альфред поспешно отшатнулся, его лицо приняло оскорбленное выражение. — Я проверил… ты знаешь, я всегда проверяю.
— И у кого же ты проверил? У Эм?
— Эм? Твоей тети? — Альфред захлопал глазами. — При чем тут она? Старая фурия. Щипала меня за щеки каждый раз, как приезжала к нам.
— Она не ограничится щипками, если узнает, для чего ты пригласил ее протеже.
— Ее протеже? — в ужасе переспросил Альфред.
— Ты явно не проверил как следует, — прорычал Гэрри, снова зашагав по комнате.
Альфред поежился.
— Ну, видишь ли, времени было в обрез. У нас образовалась вакансия: муж леди Каллан вернулся из Вены раньше, чем она ожидала.
Гэрри хмыкнул.
— Так у кого же ты проверил?
— У кузена леди… или что-то в этом роде. Мортимера Бэббакума.
Гэрри нахмурился и остановился. Он слышал это имя в начале знакомства с Люсиндой.
— Мортимер Бэббакум?
Альфред пожал плечами.
— Безобидный парень, немного слабовольный, но не могу сказать, что слышал о нем что-нибудь дурное… только то, что он друг Джолиффа.
Гэрри подошел к Альфреду.
— Давай проясним: Джолифф сказал, что миссис Бэббакум надеется на приглашение сюда, а Мортимер Бэббакум подтвердил, что ей нравятся пикантные развлечения?
— Ну, не так многословно. Нельзя же ожидать, что он открыто скажет такое о родственнице. Ты же знаешь, как это бывает: я высказал предположения и дал ему достаточно времени, чтобы отрицать их. Он этого не сделал. Все достаточно ясно.
Гэрри скривился. Затем кивнул.
— Ладно. Но теперь она уезжает.
— Когда? — Альфред с трудом поднялся.
— Сейчас. Как можно скорее. И более того, ее здесь никогда не было.
Альфред пожал плечами.
— Естественно. Никого из дам здесь нет.
Гэрри кивнул, радуясь своей предусмотрительности. Именно его изобретательный ум вдохновил эти приемы, где замужние дамы и светские вдовы могли бы насладиться тайными связями, не рискуя своей репутацией. Абсолютная осторожность и благоразумие: все дамы были связаны общей тайной. Что касается джентльменов, честь и положение в обществе — как и надежда на будущие приглашения — обеспечивали их молчание.
Итак, несмотря ни на что, эта несносная женщина вновь избежала опасности. Альфред направился к двери.
— Пойдем. Раз уж пришлось так рано подняться, мы заслужили вознаграждение — можем перехватить кеджери (Жаркое из риса, рыбы и пряного порошка карри.), не откажусь от пары порций.
Все еще хмурясь, Гэрри последовал за приятелем.
Час спустя Люсинда спускалась по парадной лестнице. В трех шагах позади нее следовала мрачная Агата. Люсинда озабоченно хмурилась с того момента, как постучавший в дверь ее комнаты Мелторп внес поднос с завтраком и сообщил, что его светлость готов проводить ее в любой момент, как только она будет готова. Всего пару минут назад, открыв дверь, Агата обнаружила терпеливо ожидавшего в коридоре лакея, готового взять багаж.
Как Люсинда ни старалась, она не могла понять, откуда хозяева узнали, что она уезжает.
Это сбивало ее с толку, но еще более непривычна была совершенно несвойственная ей паника, пошатнувшая ее обычную уверенность.
Когда она ступила на последний пролет лестницы, из столовой вышел лорд Астерли. Увидев появившегося за ним Гэрри, Люсинда мысленно выругалась. Она занялась перчатками и, придав лицу решительное выражение, подняла голову.
— Доброе утро, милорд. Боюсь, мне необходимо немедленно уехать.
— Да, конечно… вполне понимаю. — Альфред ждал внизу с самой очаровательной улыбкой.
Люсинда постаралась не хмуриться.
— Я рада. Прекрасно провела у вас время, но уверена, что будет лучше, если я сейчас уеду, — ответила она, не глядя на Гэрри.
Альфред предложил ей руку.
— Мы, конечно, очень сожалеем о вашем отъезде, но я уже приказал подготовить ваш экипаж.
Люсинда положила руку на его рукав, думая совершенно о другом.
— Как вы любезны, — пробормотала она, взглянув из-под опущенных ресниц на Гэрри, но не нашла в его взгляде ничего, кроме светской учтивости.
— Прекрасный день для поездки… надеюсь, вы доберетесь до места назначения без происшествий.
Его светлость вывел Люсинду из дома, продолжая болтать о пустяках.
Как он и сказал, экипаж ждал ее, Джошуа сидел на козлах. Остановившись на последней ступеньке, Люсинда повернулась к хозяину, а Агата проскользнула за ее спиной. Люсинда спокойно протянула руку:
— Благодарю вас, милорд, за очень интересный, хотя и короткий прием.
— Восхищен, дорогая, восхищен. — Альфред галантно склонился над ее рукой. — Полагаю, мы вскоре увидимся в Лондоне. — Выпрямляясь, он перехватил взгляд Гэрри. — На балах, разумеется, — поспешно добавил он.
Люсинда повернулась к экипажу и обнаружила, что Агата, явно недовольная, сидит рядом с Джошуа на козлах.
— Сюда… позвольте мне, — проговорил Гэрри.
Не успев ничего предпринять, чтобы изменить неожиданное положение своей горничной, Люсинда оказалась в экипаже. Решив, что чем быстрее она уедет, тем лучше, Люсинда устроилась у окна, расправляя юбки. Можно будет пересадить Агату, когда они отъедут от Астерли-Плейс.
Лорд Астерли продолжал болтать через окно:
— Надеюсь, вам у нас понравилось. Мы с нетерпением ждем следующего… — Он осекся. — Ах нет. Не следующего.
— Безусловно, — отчеканил за ним низкий голос.
Его светлость быстро отступил. Люсинда приготовилась равнодушно попрощаться со своим опасным защитником… но увидела, что Гэрри, кивнув его светлости, спокойно садится в экипаж.
Люсинда изумленно взглянула на него.
Гэрри улыбнулся несколько мрачновато и тихо сказал:
— Улыбнитесь Альфреду понежнее, он и так сконфужен.
Люсинда выполнила приказ, выдавив крайне глупую улыбку. Лорд Астерли стоял на ступенях и махал рукой, пока поворот дороги не скрыл его из виду.
Как только это случилось, Люсинда набросилась на Гэрри:
— Что вы себе позволяете? Это еще одна из ваших вынужденных мер?
Гэрри откинулся на спинку сиденья и надменно поднял брови.
— Да. Вы же не собираетесь убеждать меня, что ваше место — в Астерли-Плейс?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28