Красивая и распутная испанка была женой начальника гарнизона той самой тюрьмы, в сырой камере которой умирал истерзанный Джонатан. Ему просто повезло, что она влюбилась в него.Очевидно, сыграли роль все эти россказни о нем как о герое и соблазнителе женщин, потому что Джонатан представлял собой жуткое зрелище, когда она увидела его впервые. Он был без сознания, бредил, лежа на животе: спина была превращена в кровавое месиво. По счастью, Долорес оказалась женщиной не робкого десятка и достаточно хитрой, чтобы вытащить Джонатана из каменной мышеловки, откуда еще никто не убегал. Пленник ничем ей помочь не мог и вряд ли вообще понимал, на каком свете находится. Позже Джонатан узнал, что за его побег расстрелян ни в чем не повинный стражник, но он был так слаб, что даже не почувствовал угрызений совести.Джонатан осторожно перевернулся во сне на другой бок, чтобы не задеть кровоточащие рубцы на спине. Долорес прятала его уже целый месяц.Сначала в те редкие минуты, когда Джонатан приходил в себя, он с надеждой думал, что умирает. Ощущение, что он еще жив, возвращалось ежедневно, когда Долорес приходила перевязать раны: боль от сдираемых бинтов и целебного бальзама, которым она смазывала его искромсанную спину, была сродни пытке раскаленным железом. Но по сравнению с теми мучениями, что он принял от своего палача, это уже казалось пустяком.Сменив Джонатану повязку, Долорес переходила к другому неизбежному ритуалу. Она сбрасывала платье, обнажая пышное сладострастное тело с полной грудью и тонкой талией, и так же ловко, как перевязывала, освобождала его от одежды, содрогаясь от вожделения.Тогда Джонатан закрывал глаза и заставлял себя думать, что к нему пришла его златовласая Маргаритка, девушка, которую он любил и о которой не переставал мечтать.Только в тюрьме он понял, что все его связи с женщинами были не чем иным, как бесплодными попытками забыть Маргарет, одна память об улыбке которой казалась слаще тысячи соитий.И вот она снова рядом с ним. Всем своим существом Джонатан боготворил ее. Сияние роскошных волос, губы, шепчущие ему о любви. Его пальцы нежно исследовали каждый дюйм ее тела, лилейную шею, груди, украшенные розами сосков. Она благоухала ароматами лесных трав и цветов.Он целовал ее плоский живот и разделял белоснежные стволы ее ног.Маргарет застонала, когда он довел ее до исступления. В блаженстве он проникал все глубже… пока она не закричала, вцепившись в его плечи. Крик заставил его очнуться. Джонатан понял, что это была не Маргарет.Каждый раз это приводило его в бешенство. Он ненавидел Долорес, но еще больше себя за то, что делал.Его палач, этот дьявол во плоти, погубил его душу, вытравив из нее все чувства, кроме ненависти. Когда Джонатан понял, что жизнь не оставила его, он бестрепетно отодвинул от себя образ Маргарет, потому что отныне мог думать только о мщении. Теперь ему необходимо было выжить, поэтому он предавал память о Маргарет с другой женщиной, нашептывая ей лживые признания в чувствах, которых к ней не испытывал.Унизительное сознание своего падения вызывало в нем яростную решимость отомстить проклятому душегубу и за это. Джонатан представлял себе, как привязал бы инквизитора к столбу и на его собственной шкуре заставил бы попробовать все, чему тот подвергал своего беспомощного узника. Он проверил бы прочность всех узлов на хлысте, потом широко размахнулся бы и обрушил на изверга смертельный удар.И в то же время Джонатан понимал, что свершенная месть врагу нанесла бы свой последний удар и по нему. Ибо человеческая душа жива, покуда на нее не пал неискупаемый грех смертоубийства. И в нем снова вспыхивала слепая ненависть к истязателю, ввергшему его в лабиринт адских страданий, из которого нет спасительного выхода.Джонатана охватил панический страх, потому что нет, нигде нет выхода из лабиринта, он хотел кричать, но из горла вырвался только сдавленный стон, разбудивший его.Он сел на кровати весь в поту, задыхаясь. Сердце отчаянно колотилось, горло болело, как будто его душили. Безумными глазами уставился он на лежащую рядом женщину, не зная, во сне или наяву он видит безмятежно спящую Маргарет. С трудом освободившись от власти отвратительного сна, Джонатан набросил дрожащими руками на Маргарет простыню и осторожно выскользнул из постели. Собрав одежду, он потихоньку направился к двери и в темноте на что-то наткнулся. Задержав дыхание, обернулся посмотреть, не разбудил ли Маргарет. Нет, она спит. Он наклонился и нащупал препятствие, которым оказалась опрокинутая его ногой деревянная шкатулка.Джонатан присел и начал шарить по полу руками, подбирая выпавшие из шкатулки бумаги. Его пальцы нащупали металлический предмет с деревянной ручкой. Погладив холодный металл, он ощутил какие-то царапины и вдруг сообразил, что это коклюшка, подаренная им Маргарет, когда он впервые назвал ее Маргариткой. «Моей любимой, моей Маргаритке». Да, тогда он смело называл ее любимой, и она с такой любовью смотрела на него. То же выражение беспредельной любви освещало лицо Маргарет и сегодня. А он… он пока не может повторить те слова. С болью в сердце он благоговейно погладил надпись и убрал коклюшку на место. Затем быстро оделся и вышел, неслышно притворив за собой дверь.Петляя по коридорам дворца, Джонатан остановился и прислонился к стене, охваченный внезапной слабостью. Ему вдруг показалось, что свое возвращение в Англию, женитьбу на Маргарет и проведенную с ней ночь, полную восторгов, он тоже видел во сне, но ничего этого у него нет, нет всех этих волшебных даров, они исчезли, как исчезает вода, выпитая солнцем… Джонатан вытер покрывшийся испариной лоб и оглянулся, медленно приходя в себя.Через минуту он шел дальше, направляясь к приемной, где его ожидал часовой, которого он должен сменить. Джонатан презирал себя за этот приступ, который простителен хрупкой мисс, но никак не бывалому солдату, охраняющему королеву.Капитан сидел на ларе в слабо освещенном лунным светом приемном зале королевы. Не верилось, что несколько часов назад здесь сияли свечи и толпились роскошно одетые гости, поздравляя его и Маргарет. С усмешкой над собой Джонатан подумал, что снова с наслаждением оказался бы рядом с женой, упиваясь ее сладостной близостью.Его внимание привлек настолько слабый звук, что сначала он решил, что ошибся. Нет, вот опять. Он замер. Почти бесшумно отодвинулась в сторону панель в стене. Джонатан соскользнул вниз, припал к полу и стал наблюдать из-за ларя.Он не мог видеть скрытую гобеленом с паломниками панель, но снова ощутил сквозняк, затем уловил колебание шпалеры. Из-за нее медленно появился мужчина и на цыпочках двинулся через зал, пройдя мимо ларя. Джонатан сдерживал себя, сжимая кинжал: необходимо было схватить человека во время покушения на жизнь королевы. Не успела темная фигура исчезнуть за дверью, ведущей в королевские покои, как капитан вскочил на ноги и в два бесшумных прыжка покрыл расстояние, отделявшее его от входа в святая святых.– Прекрати, Роберт, ну не надо, – в комнате раздалось смущенное хихиканье.Прижав ухо к двери, Джонатан напряженно вслушивался.– Зачем же прекращать такое восхитительное занятие? – отвечал голос, принадлежавший Роберту. – Разве тебе не нравится?– Ну, – еще смешок, – может, и нравится, только…– Тогда поцелуй меня еще разок. А еще мне хочется снова заглянуть сюда. Что там у нас? У-у, какая прелесть!Снова смешки, звуки молчаливой возни, стоны наслаждения.Капитан сдвинул брови, соображая. На первый взгляд не было ничего странного в свидании Роберта со своей невестой, тем более что будущий брак разрешен королевой. Но пользоваться для этого секретным ходом? Поразмыслив, Джонатан пришел к заключению, что королева, видимо, лишила племянника свободного доступа ко двору, недовольная его попыткой жениться на Маргарет.– А пустячок, о котором я просил, ты принесла его? – вкрадчиво спросил Роберт.– Конечно, раз я обещала. Но зачем он тебе?– Да просто ради невинной шутки, уверяю тебя.– Боюсь, королева рассердится, если она пропадет, – неуверенно сказала Джейн.– Тс-с, – зашипел Роберт и, вероятно, заставил ее замолчать поцелуем.Дальше слышался неразборчивый шепот.– Любимая, даю тебе слово дворянина, и не волнуйся, – снова повысил голос Роберт. – А теперь, голубка, мне пора идти.Через секунду послышались приближающиеся шаги, и капитан быстро отбежал от комнаты и прижался к стене.Дверь медленно отворилась, из нее крадучись вышел Роберт. Капитан неслышно последовал за ним, уверенный, что тот возвращается к тайному ходу.Маргарет проснулась и сразу почувствовала, что Джонатана с ней нет. Его подушка была прохладной, значит, он ушел давно.Она спустилась с кровати, набросила шаль и, сунув ноги в мягкие туфли, бесцельно побродила по неуютной комнате, заставленной дворцовой мебелью. Без мужа и дочери здесь было грустно и одиноко. Спать больше не хотелось, и Маргарет решила пойти к Джонатану, который, скорее всего, дежурит в приемных покоях.Маргарет вошла в приемный зал в тот момент, когда Джонатан поднял угол висящего на стене гобелена и исчез за ним. С бьющимся сердцем она приблизилась к стене и, нащупав край ковра, приподняла его. Из узкой темной щели за ним потянуло застоявшимся воздухом. Она испуганно опустила шпалеру. Теперь она точно знала, как здесь мог спрятаться человек, который подсматривал за ней через дырочку в гобелене.Поколебавшись, она снова отодвинула ткань и заглянула в щель. Судя по сильному сквозняку, холодившему ей ноги, перед ней был длинный потайной ход. Не слишком ли часто за последнее время ей приходится иметь с ними дело? Сначала с Тимом, теперь вот здесь. Но не может же она допустить, чтобы с ее мужем что-нибудь случилось в таинственном подземелье! Маргарет набрала в грудь побольше воздуха и отважно вступила в щель.Она осторожно спускалась по ступеням, ощущая, что воздух становится все холоднее. Потом довольно долго шла по прямому коридору, обеими руками касаясь грубых каменных стен. Время от времени то одна, то другая ее рука натыкалась на узкие ответвления от основного туннеля. Наконец она подошла к месту, где туннель расширялся.В растерянности Маргарет остановилась, потом начала обследовать площадку. Начав справа, она нащупала один за другим два хода, более узких. Третий оказался таким же широким, как тот, по которому она пришла, и был, видимо, его продолжением. Повернув от него налево, она обнаружила еще два узких ответвления и снова широкий ход.Подумав, она сообразила, что именно отсюда вышла к площадке.Маргарет постояла, пытаясь сориентироваться. Судя по направлению и длине широкого туннеля, где-то под ней должен был находиться крытый теннисный корт, расположенный недалеко от реки. Интересно, может, один из этих ходов ведет к реке? Однако сейчас не время заниматься исследованиями. Подумав, она предположила, что Джонатан мог пойти по главному туннелю, и двинулась по нему, но уже через два шага… наткнулась на человека.Кто-то грубо обхватил ее, прижав к бокам обе ее руки и… Почти одновременно в гулком пространстве раздались два удивленных вскрика:– Маргарет!– Джонатан!– Господи милостивый, о чем ты только думаешь! – гневно воскликнул Джонатан.– Как ты узнал, что это я? – виновато спросила Маргарет.– По запаху, как же еще?– И я по запаху, а еще я видела, как ты вошел в этот ход.– Ты мне все испортила, – сердито буркнул Джонатан. – Придется возвращаться.И он молча потащил за собой присмиревшую жену.Когда они оказались в своей комнате и Джонатан зажег свечу, Маргарет уныло сказала:– Опять я влезла не в свое дело. Извини, что помешала тебе.– Спасибо, что хоть извиняешься. Воображаю, что было бы, если бы я влез в твои кружева. Ты бы мне голову оторвала.Маргарет забралась на кровать.– Я не претендую на то, чтобы сражаться или выслеживать кого-то, но обещай, что ты скажешь, если тебе вдруг понадобится моя помощь. Я, например, так же поступлю.– В самом деле? А как насчет завтрашнего собрания в гильдии? Значит, ты не против, если я…– Ну, уж нет, Джонатан Кавендиш! – вскричала она. – Это совсем другое дело. Я хочу, чтобы Бертранду приняли в гильдию именно за ее искусство и за те доходы, которые она может принести, а не потому, что кто-то хлопотал за нее. Я отказываюсь играть в ваши игры.Джонатан кивнул с язвительной усмешкой.– Понятно! А я говорил тебе в Клифтоне и повторяю сейчас, что не вижу для тебя никакой роли в моем деле, поэтому прошу оставаться в стороне. Вам это понятно, мадам Кавендиш?Маргарет обиженно натянула одеяло до самого подбородка.– Мне все понятно. По-моему, ты был бы очень доволен, если бы я вообще не вылезала из постели!Джонатан посмотрел на соблазнительные выпуклости жены и принял деланно суровый вид. Она, конечно, недалека от истины, и ему безумно хотелось сейчас же оказаться рядом с ней, но он должен был снова ее покинуть.Вместо ответа он прошел к сундуку и начал рыться в нем в поисках старого одеяла.– Ничего удивительного, что мне не нравится приемный зал королевы, – заговорила Маргарет, надеясь как-то разрядить обстановку. – Я говорила тебе, что за мной кто-то наблюдал через дырочку в гобелене, где изображены паломники? А теперь, оказывается, там еще и потайной ход, да какой длинный. Поэтому ты и должен охранять эту комнату?Джонатан что-то неразборчиво пробурчал, с головой нырнув в сундук.– Интересно, куда ведут все эти боковые ходы и основной туннель? – продолжала Маргарет. – И еще хотела бы я знать, кто, кроме королевы, знает про него?– Позвольте доложить, – вдруг закричал Джонатан, с ожесточением выдергивая найденное, наконец, одеяло, – что знает его Роберт Вестон! Но тебе что за дело?! Я ведь сказал, чтобы ты ни во что подобное не вмешивалась!– Я только подумала, что если Роберт знает, то он может рассказать испанцам, – оторопев, сказала Маргарет.– И ты, конечно, уверена, что, кроме тебя, это никому не пришло в голову, да? Так вот, не волнуйся, у меня тоже есть на плечах голова, благодаря которой я кое-что соображаю. И поэтому распорядился охранять приемную днем и ночью.С этими словами он покинул комнату, сильно хлопнув дверью.Вернувшись в приемные покои, Джонатан устроился на ларе, предварительно набросив на его деревянный верх одеяло. Но сегодня он не ожидал новых событий: продолжение разыгрывается уже за стенами дворца.Оставшись одна, Маргарет никак не могла устроиться в постели поудобнее. Проворочавшись без сна какое-то время, она села на кровати и вздохнула. Хорошо бы поговорить с кем-нибудь, но Бертранда и Мари далеко. Поколебавшись, Маргарет снова накинула шаль, нашла сброшенные туфли и вышла в коридор. 47 Маргарет толкнула дверь в комнату деда. Около его кровати горела свеча, и она разглядела под одеялом его сгорбленное тело.– Никак не могу уснуть, – говорила она, подходя ближе. – Раньше в таких случаях я разговаривала с отцом. Разумеется, вы никак не подходите на эту роль, но мне нужен хоть кто-нибудь, так что вам придется меня выслушать. Мне, конечно, повезло, что вам некуда деться.Не услышав его протеста, Маргарет довольно улыбнулась.– Подвиньтесь, – приказала она, словно расшалившийся ребенок. – Я хочу сесть.Будь дед здоров, она не позволила бы себе не то, что сесть на его постель, даже войти к нему без разрешения. Но сейчас он лежал неподвижно, и только одеяло медленно и ровно шевелилось от его дыхания, что было уже хорошим признаком. Цвет лица стал розовым. Доктор сказал, что у графа камни не в печени, а в желчном пузыре и они скоро выйдут.Маргарет бесцеремонно уселась на краю его постели.– Это о Джонатане, отец. Вы не будете против, если я ненадолго представлю, что разговариваю с отцом?.. По правде сказать, я очень хотела, чтобы вы мне его заменили, когда приехала в Йоркшир. Вы даже показались мне в чем-то похожим на него. Очень умным, убедительным в своих доводах, хоть и не всегда. Я надеялась, что вы будете любить меня, как он, ведь вы так обрадовались моему приезду.Признаюсь, что ошиблась в вас, но насчет своего первого впечатления я не заблуждаюсь. Только ваша радость была вызвана совсем другими причинами. Я не сразу это поняла, вам удалось ловко обвести меня вокруг пальца.Особенно я была уверена в вашей любви, когда стала беременной. – Маргарет устремила невидящий взгляд перед собой, вспоминая. – Вы меня баловали, я видела, с какой гордостью вы смотрели на мой растущий живот. Нет, нет! – Она подняла руку, как если бы унимала его возражения. – Не отрицайте этого. Вы невероятно гордились мною. И не только потому, что, как вы думали, я вынашивала вашего правнука. Вам нравилось, что я спорила с вами, а когда мне удавалось разбить ваши доводы, пусть изредка, потому что с вами вообще трудно спорить, вы хмурились, но по глазам было видно, что довольны. Потому что вам было со мной интересно, мой ум возбуждал ваш. Ничего удивительного!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37