Только случай, сказал он, свел его с этими людьми.
Он даже уверял, что вовсе не желает служить Филиппу и хотел бы служить Эдуарду Английскому. Это был столь известный способ защиты, что никто не обратил на это внимания, и все сошлись на том, что следовало бы повесить пленного, причем раньше остальных. Тогда этот человек замолчал, и король, внимательно рассмотрев его, удовольствовался тем, что приказал охранять пленных до нового распоряжения, потом отдал приказ выступать завтра рано утром, чтобы французский лагерь не успел узнать, какую позицию занимают англичане.
Когда взошло солнце, Эдуард отстоял мессу; зазвенели фанфары, и англичане пошли вперед, уводя с собой пленных: скрутив им за спиной руки, их привязали веревками к седлам коней.
Так они подошли к городу Абвиль, где был брод; Эдуард еще не знал о нем, а Филипп знал и поручил охранять его шести тысячам солдат под командованием мессира Годма-ра дю Фе.
Но Годмар дю Фе по пути к Сомме вербовал тех, кто хотел идти вместе с ним, и его отряд увеличился еще на шесть тысяч человек.
Тогда Филипп, уверенный, что Эдуард не преодолеет Сомму и не ускользнет от него, покинул Амьен и пошел на Эрен, где, как он считал, еще пребывает его августейший противник. Но — нам это известно — англичане утром ушли оттуда, а французы застали еще накрытые столы, но не обнаружили сотрапезников: те уже были далеко.
Эдуард знал, что король Франции упорно его преследует, но, словно желая исчерпать силы своего врага бесконечными преследованиями, постоянно убегал от него, никак не желая вступать в сражение.
Вот почему король Англии поджидал в городе Уазмон возвращения двух своих маршалов, снова посланных на поиски переправы. Вернулись они вечером; они храбро бились с французами, но брода не нашли.
Тут король повелел привести пленных и сказал:
— Есть ли среди вас человек, знающий брод, который должен быть вблизи Абвиля и по которому мы и наша армия смогли бы безопасно перейти через реку? Если кто-либо знает брод, пусть укажет его, и он будет свободен.
Все пленные хранили молчание.
— Государь, я знаю французов, — склонившись к уху короля, шепнул Годфруа д'Аркур, — никто из этих людей ради того, чтобы спасти жизнь только себе одному, не покажет брода. Пообещайте свободу всем, и, может быть, один согласится ради спасения товарищей показать брод.
— Хорошо, — ответил Эдуард и, повернувшись к пленным, сказал: — Теперь я обещаю свободу не одному из вас, а всем. Более того, обещаю сто золотых экю тому, кто укажет переправу.
Тогда один из пленников подошел к королю и обратился к нему с такими словами:
— Сир, никто из моих спутников — все они французы — не предаст свою страну. Но я, — продолжал он, — служил у Оливье де Клисона, который погиб за то, что признал вас истинным своим королем. И значит, я должен пожертвовать собой ради других, ибо Филипп не мой король.
— И все-таки вы шпионили за нашей армией в пользу короля Франции, когда вас схватили, — возразил Эдуард.
— Сир, я уже говорил, когда меня схватили, что я не шпион, и сегодня повторяю снова. Кроме того, я сказал, что хотел бы служить вам. Сегодня мне представился случай, и я докажу, что говорю правду. Подтвердите мне снова ваше королевское слово, что все эти люди будут свободны, и я сам укажу вам брод, который вы хотите найти.
— Я доверяю вашему слову, — ответил Эдуард, убежденный искренним тоном этого человека, — и с этой секунды ваши спутники свободны.
Эдуард тут же приказал, чтобы пленных развязали и разрешили им покинуть лагерь.
— Сир, никто не знает лучше меня переправу у Белого пятна, — сказал тогда Гобен Атас (история сохранила имя этого человека), — ибо я сам в этом году более двадцати раз переходил там реку. Поэтому клянусь головой, сир, перевести вас через Сомму в таком месте, где вашим пешим солдатам вода будет только до колен, а ваши всадники пройдут даже не замочив шпор. Когда начинается морской прилив, река разливается и никто не может ее переехать, но когда прибой отступает, что бывает дважды в ночь, то, как я вам сказал, перебраться через реку можно. В месте, где находится брод, мелкий белый песок, потому и назвали его Белое пятно.
— А нет ли другой переправы? — спросил Эдуард.
— Есть еще мост в Абвиле, но его так хорошо защищают, что вы потеряете много людей, если пожелаете его перейти, и вряд ли чего-либо добьетесь.
— Но разве Белое пятно не охраняется?
— Охраняется, сир, — ответил Гобен Агас, — но это не представляет никакой опасности для вас и вашей армии.
— Почему?
— Потому, что рядом занимает позицию мессир Годмар дю Фе, а он не слишком стойкий в битвах.
— Значит, он сдастся?
— Возможно, сир, что он даже туда не придет. Он просто отступит, когда увидит, что вы приближаетесь.
— Ну что ж, все складывается хорошо, — сказал Эдуард, — и если мы, как вы обещаете, добьемся удачи, рассчитывайте, друг, на мою щедрость.
— Я отвечаю за все, сир, — с поклоном ответил Гобен, — лишь бы завтра, на восходе солнца, вы были у брода.
— Мы будем там. .
И король тотчас отдал приказ готовиться выступать.
В полночь фанфары возвестили о начале похода.
Солдаты построились, нагрузили повозки и двинулись в путь.
Когда англичане достигли брода, отлив еще не начался, и пришлось ждать, пока спадет вода.
Тогда мессир Годмар дю Фе, который, как мы сказали, собрал около двенадцати тысяч солдат, выдвинулся вперед и расставил свои войска таким образом, чтобы не дать английской армии переправиться через реку.
И, вопреки предсказанию Гобена Агаса, между двумя армиями завязалось странное сражение, странное потому, что бились они в воде, и изредка течением уносило труп, а прозрачная вода, окрашенная кровью, сверкала под первыми лучами солнца.
Любопытно было наблюдать этих людей, бросающихся с берега в воду, чтобы сражаться, тогда как английские лучники, невозмутимые, словно морские боги, стреляли тем быстрее и точнее, что стояли на твердой земле.
Тем временем англичане переправлялись через реку под защитой этой живой, но непреодолимой стены.
Однако им надо было спешить.
Французы подходили на большой скорости, и необходимо было от них оторваться.
Англичане сделали последнее усилие, и французы скрылись из глаз: первые пошли в одну сторону, а вторые — в другую; дороги вели одних на Абвиль, а других — на Сен-Рикье.
Еще не все англичане покинули берег, когда подоспела группа оруженосцев французских сеньоров, жаждавших взять реванш за поражение, которую они потерпели несколькими днями раньше. Они снова оживили готовый угаснуть бой, надеясь тем самым дать королю Франции время подойти.
Но Гобен Атас, не отходивший от Эдуарда, сказал ему:
— Сир, спешите на помощь вашим людям или бросьте их, ибо скоро снова начнется прилив и, кроме того, будет уже поздно переправляться через Сомму: вас настигнет король Франции, потому что он гонится за вами.
Англичане же вели схватку с людьми короля Богемии и Иоанна Геннегауского.
Эдуард пришел на помощь своим, и враги разбежались, как испуганные газели, оставив на берегу множество убитых.
Через реку переходили последние англичане.
Они успели вовремя.
Едва последний солдат вступил на другой берег, Филипп VI появился в том месте, где совсем недавно шел бой.
Он собрался перебраться через реку и продолжать преследование англичан, когда маршалы сказали ему:
— Смотрите, сир!
Море, действительно, овладело рекой, и надвигался такой быстрый и мощный прилив, что шум волн заглушал громкие крики тысяч солдат, усеявших берег.
— Слишком поздно! — пробормотал Филипп. — Опоздали! Значит, мы имеем дело не с людьми, а с дьяволами.
Англичане же взирали на них с того берега, и Эдуард спросил Гобена Агаса, что он должен ему дать в обмен на оказанную услугу.
— Сир, дайте мне коня, — ответил этот человек, — чтобы я мог побыстрее уехать отсюда, ибо не думаю, что мне теперь будет хорошо в этой стране.
Эдуард дал крестьянину коня, присовокупив также сто обещанных розеноблей; потом король снова двинулся в дорогу, миновал город Ноай, не нанеся ему вреда, ибо город этот принадлежал дочери Робера Артуа, и остановился в Бре. На следующее утро он продолжил путь и в пятницу, в полдень, остановился совсем близко от Креси в области Понтьё и, словно сам Бог повелел ему оказаться в этом месте, воскликнул:
— Это здесь!
И построил свою армию в три боевых порядка.
IV
Итак, Эдуард подошел к Креси в Понтьё, как мы уже знаем, и объявил:
— Я нахожусь здесь по праву королевы, матери моей, унаследовавшей королевство Франция, когда она вступала в брак, и хочу отвоевать здесь свое право у противника моего Филиппа де Валуа или умереть.
Мы, кажется, упоминали о визите, который Эдуард нанес накануне графине д'Омаль. Король Англии не удовольствовался тем, что приказал оберегать земли дочери Робера Артуа; он поклялся графине отомстить за изгнание и гибель ее отца.
Сейчас мы увидим, как Эдуард сдержал свое слово.
У него под знаменами находилось в восемь раз меньше солдат, чем у Филиппа, и поэтому ему необходимо было умело расставить свои полки.
Он расположил армию в открытом поле и послал графа Уорика, Годфруа и Реньо Кобхэма искать место, где войско могло бы занять окончательную позицию, чтобы дать сражение.
Кроме того, в Абвиль были отправлены гонцы; им поручили выведать, что намеревается предпринять король Франции, и убедиться, что в этот день он не переправится через Сомму.
Гонцы вернулись, уверяя, что до следующего дня опасаться этого нечего.
Поэтому король дал отдых солдатам, разрешив устраиваться на ночлег, где им будет удобно, приказав быть готовыми с утра, по первому сигналу фанфар собраться в том месте, которое указали как самое выигрышное для битвы граф Уорик и Годфруа д'Аркур.
Мы оставляем англичан располагаться как можно удобнее на ночлег, а сами поинтересуемся, чем в это время был занят король Филипп VI.
В ту пятницу — это было 25 августа 1346 года — Филипп весь день оставался в Абвиле, поджидая своих людей, прибывавших со всех сторон.
Он велел им немедленно уходить из города и направляться на равнину, чтобы приготовиться к бою завтра рано утром, ибо заранее продуманное намерение короля состояло в том, чтобы покинуть город и, несмотря ни на что, дать сражение англичанам.
Он тоже, как и Эдуард, занялся разведкой.
Филипп послал двух военачальников, сира де Сен-Вена-на и сира де Монморанси, выяснить расположение английской армии.
Генералы возвратились, сообщив, что обнаружили англичан, разбивших лагерь под Креси и, судя по всему, поджидавших там противника.
— Прекрасно, и если будет угодно Богу, завтра мы дадим им сражение, — сказал Филипп. — А теперь, господа, мы поужинаем, — прибавил король, — ибо я хочу сегодня вечером поднять кубок за здоровье тех, кто пришел мне на помощь.
На этом ужине присутствовала вся знать и все рыцарство Франции.
Здесь были король Богемии, граф Алансонский, граф Блуаский, граф Фландрский, герцог Лотарингский, граф Осерский, граф Сантерский, граф д'Аркур, мессир Иоанн Геннегауский, а также много других вельмож, перечислять которых пришлось бы слишком долго.
Когда ужин закончился, король встал и сказал:
— Господа, завтра Франция вступит в великую игру, и я надеюсь, она выиграет ее с помощью Господа и благодаря вашему мужеству. Но для этого необходимо, чтобы вы все были едины, стали друзьями, забыв о зависти, ненависти и гордыне, чтобы каждый получил свою долю победы, если мы ее одержим, и чтобы никто не смог обвинить соседа в поражении, если мы его потерпим.
И тогда все дали королю клятву, что поступят согласно его желанию и будут едины, как братья.
— Сир, я слеп и не смогу узреть великого деяния, что свершится завтра, — ответил Филиппу король Богемии, сидевший от него по правую руку. — Но клянусь вам, что не умру до тех пор, пока ради вашего дела не нанесу несколько доблестных ударов меча нашим недругам.
Оба короля обнялись, и каждый из них отправился немного отдохнуть.
Примерно то же самое, что происходило в Абвиле, разыгрывалось и в стане Эдуарда.
Англичане оказались в сытом и изобильном краю. Поэтому король, князья и бароны славно откушали, ожидая дальнейших событий, и разошлись в прекрасном настроении.
Оставшись один, Эдуард вошел в молельню, опустился на колени и долго молился, смиренно прося Бога позволить ему с честью выйти из битвы, если завтра придется сражаться.
Закончив молитвы, король велел позвать принца Уэльского.
— Сын мой, завтра, по всей вероятности, вы должны заслужить себе рыцарские шпоры, — сказал он. — Поступайте так же, как только что сделал я, и молите Бога, чтобы он пришел вам на помощь, ибо вся сила нисходит на нас от него.
Эдуард обнял сына; тот тоже опустился на колени и предался молитве.
Король ушел спать.
На другой день он поднялся на рассвете и отслужил мессу вместе с принцем Уэльским, сказавшим после этого:
— Я готов, отец мой.
Наибольшая часть рыцарей, сопровождавших короля, исповедовалась перед битвой, и, после того как были отслужены мессы, Эдуард отдал приказ всем воинам покинуть места ночлега и вновь занять позицию, на которой они располагались вчера.
Потом он приказал устроить на опушке леса, в тылу своей армии, большой загон (в него вел только один вход) и укрыл там лошадей и обозы.
Все рыцари и лучники остались пешими.
Затем он занялся расположением боевых порядков, или, чтобы сказать точнее и воспользоваться более современным выражением, — расставил свои полки.
Их было три.
Первым командовал принц Уэльский, в подчинении которого находились граф Уорик, граф Кенфорт, мессир Год-фруа д'Аркур, мессир Реньо Кобхэм, мессир Томас Холэнд.
Далее следовали мессир Ричард Стэнфорт, сэр Манн, мессир Бартелеми Браббс, мессир Джон Чандос, мессир Роберт Невил, мессир Томас Эфорд, сэр Буршир, сэр Лэ-тимер и много других славных рыцарей и оруженосцев.
Этот полк состоял из восьмисот пехотинцев, двух тысяч лучников и тысячи «разбойников», набранных из валлийцев. (Мы уже рассказывали о том, что представляли собой эти «разбойники».)
Вторым полком командовали граф Норхэнтон, граф Арондейл, сэр Рос, сэр Люк, сэр Вильбе, сэр Бассет, сир де Сент-Обен, мессир Людовик Тюэту, сэр Мильтон, сэр Ла-шелс и другие.
Этот полк состоял из пятисот пехотинцев и тысячи двухсот лучников. Наконец, третий полк вел сам король; в нем было множество рыцарей и оруженосцев, выбранных им самим.
Когда полки были выстроены, когда каждый — граф, барон или рыцарь — узнал, как ему предстоит действовать, король, взяв в правую руку небольшой белый жезл, сел на стройного коня для парадных выездов и в сопровождении маршалов, державшихся справа от него, объехал ряды войск, напомнив воинам, что в их руках право и честь короля.
Он говорил об этом таким кротким тоном и с такой приветливой улыбкой, что люди, какой бы заботой они ни были охвачены, успокаивались, видя столь чудесное лицо и слыша столь добрые слова.
Это обращение короля к войскам завершилось к полудню.
Эдуард вернулся в свой полк и отдал приказ, чтобы воины вволю поели и выпили по кубку вина.
Когда солдаты подкрепились, снова убрав кружки и бочонки с вином на повозки, они уселись на землю, взяв наперевес оружие, и стали ждать.
Филипп VI ранним утром тоже отслужил мессу в аббатстве святого Петра в Абвиле вместе с королем Богемии, графом Алонсонским, графом Блуаским, графом Фландрским и главными из вельмож, находившимися в городе.
На восходе солнца Филипп выступил из Абвиля, ведя за собой такое огромное количество солдат, что никто не мог поверить в подобное.
Когда король отъехал от города на два льё, к нему приблизился Иоанн Геннегауский и сказал:
— Сир, было бы хорошо, если бы вы сами командовали полками и приказали всей пехоте выдвинуться вперед, чтобы ее не затоптала кавалерия. Потом следовало бы послать трех-четырех ваших рыцарей, чтобы они известили врагов и выяснили, какую позицию те занимают.
— Вы правы, мессир, — согласился король, — я последую вашему совету. Он послал в разведку четырех отважных рыцарей, коими были: Муань де Бакль, сеньор де Нуайе, сеньор де Боже и сеньор д'Обиньи.
Эти рыцари придвинулись к противнику совсем близко, так что англичане хорошо поняли, зачем они сюда пришли, но прикинулись, будто не замечают их и дали им спокойно вернуться в свою армию (она остановилась, увидев разведчиков).
Они прошли сквозь толпу, по-прежнему окружавшую короля, и тот, обращаясь к Муаню де Баклю, спросил:
— Ну что, мессир, какие новости?
— Сир, мы видели англичан, — ответил тот. — Они разбились на три полка и, похоже, не намерены отступать, ибо невозмутимо сидят на земле. Если вы мне позволите, сир, я дам вам один совет.
— Слушаю вас.
— Если никто не предложит ничего лучшего, я советую остановить здесь всех воинов и заставить их провести на этом месте весь день, ибо, когда идущие позади присоединятся к тем, кто находится впереди, и вы построите их в боевые порядки, будет уже поздно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30