– Мери хрипло рассмеялась. – Причем даже больше, чем за картину, я получила от него за стопку старых набросков, не имевших никакой ценности. Клод всегда был глупцом.
Лили вернулась в Блэкмор-Хаус почти в семь вечера – куда позже, чем обычно, возвращаются домой приглашенные на послеобеденный чай.
Когда экипаж подъехал к дому, дети выбежали на крыльцо, а Марки и Жожо подошли к двери.
– Ну как все прошло, мисс? – спросил Жожо, едва Лили добралась до ступеней крыльца.
Девушка приостановилась – она только сейчас заметила, что все вышли встречать ее. Лили глубоко вздохнула и ответила:
– Прекрасно! Просто прекрасно. Все было чудесно. И дети, и слуги смотрели на нее с любопытством.
– Вы уверены?
– Конечно.
Войдя в холл, Лили взяла листок бумаги, что-то быстро написала на нем и вручила Марки. Затем она устремилась к лестнице и, поднимаясь, стала мысленно пересчитывать ступеньки, чтобы не разрыдаться у всех на виду.
– Что там, в этой записке? – поинтересовался Жожо.
– Не твое дело! – ответил Марки тоном, в котором звучало превосходство дворецкого над поваром, и заторопился к выходу.
У дома стоял экипаж, в котором приехала Лили. Сказав что-то вознице, Марки сунул ему записку и монету. Через несколько секунд двор перед Блэкмор-Хаусом опустел.
– В чем дело? – обратилась к Марки Кэсси.
– Ничего, миз Блэкмор, абсолютно ничего.
– Ну, я бы так не сказала. Что-то все же случилось. – Кэсси вздохнула и уселась на ступеньку рядом с Пенелопой. – Может быть, поднимемся наверх и спросим об этом у Лили?
– Иди, если хочешь, – ответила Пенелопа и подперла руками подбородок. – Но она все равно ничего тебе не скажет. Взрослые ничего не говорят детям, когда происходит что-то плохое, они делают вид, что все в порядке.
Захлопнув дверь квартирки Мери Готорн, Морган стремительно вышел на улицу. Там он, не теряя ни минуты, вскочил в стоявший поблизости кеб и попросил кучера побыстрее доставить его в Блэкмор-Хаус.
Морган с трудом справлялся со своими чувствами и был не в состоянии упорядочить мысли. Несмотря на то что рассказ сестры Рейна изумил его, он все-таки не хотел верить ее словам. Он ощущал, что ему просто необходимо немедленно увидеть Лили и заглянуть в ее глаза. Он знал, что обязательно спросит у девушки, есть ли хоть крупица правды в этой истории с портретом, и потребует у Лили объяснить ему все раз и навсегда. Ему нужна правда, и только правда! Чтобы докопаться до истины, он готов даже отказаться от того, чтобы втайне от Лили вести наблюдение за ее домом и собирать информацию о Джоне Крэндале. Он готов на все, только бы она сама открыла ему свой секрет.
Маленький двухколесный экипаж несся по Шестой авеню с немыслимой скоростью, но Моргану казалось, что лошади бегут недостаточно быстро. Сердце его бешено билось в груди, а ладони стали влажными от волнения. Он громко постучал по стенке кабинки, когда они добрались до Пятьдесят восьмой улицы. Заплатив кучеру, Морган бегом бросился в сторону Блэкмор-Хауса, чтобы, как всегда, войти через заднюю дверь.
Даже не подумав о том, что ему следует сначала заглянуть во флигель и переодеться, Морган широким шагом направился к веранде у двери заднего фасада, к тому месту, где впервые увидел Лили. Не отвлекаясь на воспоминания о том, как совсем недавно помогал ей счищать алые буквы с белой стены, он решительно прошел в дом. Ему необходимо было немедленно увидеть Лили, посмотреть ей в глаза, дотронуться до нее.
Чтобы заставить ее наконец сказать правду.
Но внезапно ноги отказались повиноваться ему. Пораженный до глубины души, Морган замер на месте, а его сердце, казалось, перестало биться: в тот момент, когда он вошел через задний вход, парадная дверь распахнулась и…
В холле Блэкмор-Хауса появился Джон Крэндал.
Голова у Моргана гудела, а мысли путались. Обессилев, он прислонился к стене. Там было довольно темно, и со стороны главного входа его не могли заметить.
У Моргана забурлила кровь, в висках застучало. В дом Лили приехал Крэндал. Наконец этот мерзавец здесь! Но что он, Морган, может сделать? Больше всего ему хотелось бы броситься вперед, схватить Крэндала за грудки и повергнуть на землю, однако приходилось лишь стоять и молча наблюдать за происходящим.
Нет, не теперь. Еще слишком рано.
Сквозь пелену мучительных раздумий неожиданно проник нежный голос Лили.
– Джон! – воскликнула она, торопливо спускаясь по лестнице. – Наконец-то ты приехал!
– Что случилось, Лили?
Вместо ответа девушка бросилась в объятия Крэндала. Если Морган и надеялся когда-то, что Лили и этот человек не имеют ничего общего, то теперь, при виде того, как нежно они обнимают друг друга, его надежда рухнула.
Гнев и сердечная боль, возмущение и сумятица мыслей сплелись воедино и переплавились в душе Моргана в какое-то удивительное по силе и мощи чувство. Ничего подобного он прежде не испытывал.
Стараясь ступать как можно тише, Морган отвернулся от Лили и Крэндала и незаметно выскользнул на улицу через заднюю дверь. Холодная, ледяная ярость ослепляла его.
Глава 11
Морган проснулся поздно. Он чувствовал себя совершенно разбитым, и душа его была в смятении. Почти всю ночь он проворочался, безуспешно пытаясь заснуть. Его мозг безостановочно работал, а кровь бурлила от ярости. И все-таки он не мог поверить тому, что услышал от Мери Готорн.
Обнаженная Лили позировала богатому мужчине. Почему она сделала это?
Чтобы получить деньги этого человека? Или потому, что любила его?
Оба ответа не устраивали Моргана. Ему было отвратительно предположение, что Лили могла продавать свое тело! Но мысль о том, что она любила другого мужчину и позировала ему, чтобы таким образом выразить свои чувства, заставила его содрогнуться от негодования.
А теперь еще и Крэндал! Наконец случилось то, ради чего, собственно, Морган и проник в Блэкмор-Хаус, – в доме появился человек, которого он так хотел увидеть! Теперь он мог вплотную заняться своим расследованием. Казалось бы, этот факт должен был принести ему хоть некоторое удовлетворение. Однако ничего, кроме бешенства, при виде Крэндала Морган вчера не почувствовал. Его захлестнули гнев и ярость оттого, что он оказался таким глупцом и позволял себе надеяться – надеяться на то, что Лили Блэкмор невинна. Удивительно – он уже почти готов был поверить в это! Должно быть, эта женщина околдовала его, опутала своими невидимыми сетями, непостижимым образом заставив сомневаться в том, что ему было о ней известно.
Морган невесело усмехнулся от сознания собственной глупости.
Отбросив простыню, он встал с узкой кровати и прошелся по комнате. Его великолепные мышцы заиграли, придя в движение. Он быстро умылся и побрился, затем облачился в рабочую одежду и направился к дому. Несмотря на то что день уже клонился к полудню, Морган был уверен, что Лили еще не поднялась. «Вот и хорошо!» – подумал он. Меньше всего ему хотелось сейчас увидеть Лили Блэкмор. Ему предстояло переделать множество дел, и ни одно из них не имело отношения к Блэкмор-Хаусу. Но не потому, что ремонт семейного гнезда Лили завершен – до этого еще далеко, – а потому, что отныне проблемы этого дома его не интересуют. Пришло время вплотную заняться Крэндалом. Через каких-то несколько дней он покончит с этим мерзавцем, а значит, выполнит то, к чему стремился долгие годы.
Однако именно Лили оказалась первой, кого увидел Морган, едва переступив порог кухни.
От удивления он застыл у входа, забыв убрать руку с дверной ручки, завороженный хрупкой красотой девушки. Его исступленная ярость, как бывало уже не раз, оказалась мгновенно побеждена не менее сильным чувством, которое, в свою очередь, неизменно порождало в его сердце смятение. И даже сейчас он был не в состоянии побороть это чувство.
«О, Лили, как ты могла совершить такое?» – промелькнула непрошеная мысль, прежде чем Морган, погруженный в раздумье о красоте девушки и загадках ее прошлого, понял, что в семействе Блэкмор что-то произошло.
Ему потребовалось лишь несколько секунд, чтобы, окинув взглядом кухню, осознать, что воздух здесь пропитан напряжением. Лили сидела за столом, напротив нее – Роберт. Пенелопы и Кэсси поблизости не было, зато за спиной Лили стояли Марки и Жожо. Все молчали. Тишина, столь необычная для дома, всегда наполненного детскими голосами и веселым шумом, казалась признаком надвигающейся грозы.
Марки и Жожо посмотрели на Моргана. В их глазах он прочел мольбу, но не смог понять, о чем они беззвучно просили его.
Морган уже собирался поинтересоваться, что же все-таки случилось, как Лили неожиданно подняла голову и взглянула на него.
У Моргана на мгновение перехватило дыхание: девушка смотрела на него широко открытыми глазами, полными боли.
Он хорошо помнил этот взгляд – такая же боль и такое же отчаяние отражались на ее лице, когда они встретились впервые.
Теперь у него больше не оставалось сомнений в том, что произошло нечто ужасное.
– Доброе утро, – сказала, вернее, еле слышно произнесла Лили. – Я думаю, мне лучше пойти наверх, – тут же добавила она, поднимаясь из-за стола.
Морган не шелохнулся до тех пор, пока за девушкой не закрылась дверь. Его неприятно поразило одно обстоятельство: несмотря на все что он в последнее время узнал о Лили, ему стоило огромного труда сдержаться, чтобы не броситься вслед за ней. Морган почти ненавидел себя за то, что снова был готов заключить ее в объятия или сделать любую другую глупость, лишь бы она перестала так страдать.
«Проклятие!» – мысленно выругался он. Она была и продолжает оставаться Пурпурной Лили. Падшей женщиной. Любовницей человека, которого он ненавидит всем своим существом. Сколько раз можно напоминать себе об этом?
Скрестив руки на груди, Морган прошел к столу.
– Что случилось? – потребовал он объяснений у слуг. Никто, даже Жожо, который редко держал рот закрытым, не произнес в ответ ни слова. Промолчал и Роберт, обычно с удовольствием сообщавший Моргану об очередной выходке Лили. В конце концов Марки сделал шаг вперед. Он взял газету, лежавшую возле стула, где только что сидела девушка, и протянул Моргану.
– Вот что случилось, – сказал дворецкий.
Морган перевел взгляд с Марки на Роберта, и, как будто мгновенно поняв все резко выхватил из рук дворецкого последний выпуск «Нью-Йорк таймс». Его пальцы с такой силой сжали тонкие газетные страницы, что казалось, бумага вот-вот порвется. Он пробежал глазами первую полосу один раз, потом другой. На самом видном месте красовался огромный заголовок:
ПУРПУРНАЯ ЛИЛИ ЗАСТАВЛЯЕТ ГОРОД ПОКРАСНЕТЬ.
Морган почувствовал, что не может пошевелиться, ему стало трудно дышать, словно в комнате было мало воздуха. Буря эмоций захлестнула его.
В этот момент Жожо и Марки одновременно заговорили, и их голоса отразились в мозгу Моргана какофонией бессмысленных звуков.
Что за странное чувство овладело им?
Испытывая сильнейшее замешательство, Морган заставил себя внимательно прочитать заметку под кричащим заголовком.
«Сообщаем всем, кто знает или знал Лили Блэкмор, что она вернулась. Эта особа ничуть не изменилась и ведет себя с прежней дерзостью и бесстыдством, говорит и делает все, что ей ни заблагорассудится. Появляясь на публике в чудовищных туалетах, которые представляют собой нечто среднее между нарядами женщин дурного пошиба и костюмами цирковых артистов, она словно насмехается над строгими правилами общественной морали.
Неужели именно это так привлекает к ней внимание мужчин вроде Джона Крэндала? Выходки Лили Блэкмор в свое время не раз шокировали город, и, без сомнения, многие еще хорошо помнят о них. Серьезные люди просто не могут не задаться вопросом: а что же связывает такого человека, как Джон Крэндал, с этой женщиной? Может быть, то, что моральные принципы этого потенциального претендента на пост губернатора Нью-Йорка тоже не слишком высоки?
Собираетесь ли вы включиться в предвыборную борьбу, мистер Крэндал? Если это действительно так, то ваша связь с женщиной, которую весь город знает как Пурпурную Лили, создаст в ходе избирательной кампании опасный для общества прецедент».
Не дочитав заметку до конца, Морган отложил газету. Ему показалось, что кухня внезапно уменьшилась в размерах. Он посмотрел на дверь, за которой несколько минут назад исчезла Лили. Хотя девушка изо всех сил старалась скрыть, что мучительно переживает случившееся, Морган понимал: она в отчаянии.
Он бросил взгляд на газету. В заметке не было ничего, что противоречило бы действительности, напротив, там был нарисован довольно правдивый образ Лили. Образ, в который она вошла и которому старалась полностью соответствовать. Она словно умышленно бросала вызов всему свету, желая оповестить чопорных горожан, что Пурпурная Лили действительно вернулась.
Заставляя лошадь скакать бешеным галопом, словно подгоняемая самим дьяволом, носилась по улицам. Играла с мужчинами в покер.
Лихо осушала бокалы со спиртным, как моряк, только что сошедший на берег.
И все-таки Морган не мог стереть из памяти воспоминание о боли, исказившей ее прекрасные черты.
– Просто не могу поверить, что эти подонки осмелились на такое гнусное вранье, – сказал Марки, прервав размышления Моргана.
– Это не ложь! – прошипел Роберт. – Все это правда. Лили – позор нашей семьи.
В словах мальчика прозвучала горечь. И хотя Морган сам едва не произнес нечто подобное, ему было крайне неприятно услышать это из чужих уст.
– А теперь послушай меня, парень! – рассек тишину свистящий от гнева голос Жожо. Повар сорвался с места и угрожающе навис над Робертом. – Мисс Лили – не позор семьи, как ты сказал. А вот общество, которое больше всего боится тех, в ком есть хоть капля жизни, можно заклеймить позором! Оно готово разорвать на мелкие кусочки людей, вроде твоей тети, готово вырвать у них сердце только потому, что не может вынести их непохожести!
После своей гневной тирады Жожо, подобно вихрю, вылетел из кухни. Лицо его по-прежнему пылало от гнева. На какое-то мгновение Роберт, обычно старавшийся держаться, как взрослый, вдруг превратился в двенадцатилетнего мальчика, в ребенка, которым, собственно, и был. У Моргана все сжалось внутри, когда он неожиданно понял, что, по сути, дети Клода Блэкмора отчаянно барахтаются в бушующем море жизни и их единственная надежда выплыть – это Лили. И Роберт, несмотря на всю свою браваду, конечно, нуждался в том, чтобы о нем кто-то заботился, и не хотел раньше времени становиться взрослым.
«Как же я не подумал об этом раньше? – тревожно спросил себя Морган. – Конечно, Роберт мечтает о том, чтобы грязные слухи о Лили оказались ложью, потому что Лили – это все, что осталось у него и его сестер. Она их единственная надежда. И они совсем не хотят, чтобы Лили их покидала. Они лишь желают, чтобы она доказала им – все не так, как говорят люди».
Совсем как сам Морган. Он ведь тоже хотел получить от Лили доказательства ее невиновности.
Однако то, как эта женщина вела себя в течение последних недель, только укрепило его уверенность в справедливости слухов. Пурпурная Лили подтвердила, что это имя подходит ей как нельзя более кстати.
Но почему тогда у него так тяжело на душе?
Повинуясь внезапному порыву, Морган вышел из кухни и, перепрыгивая через три ступеньки, стремительно поднялся в холл. Он хотел немедленно отыскать Лили. Однако ему не пришлось ходить ради этого слишком далеко.
Лили, словно окаменев, неподвижно стояла у дверей гостиной. Было заметно, что все ее тело страшно напряжено.
Морган подошел к девушке сзади и остановился. Их разделяло всего несколько дюймов, но она его не заметила. Он понял, что Лили, погруженная в свои невеселые мысли, не уловила звука его шагов. Моргану отчаянно хотелось поговорить с ней, услышать ее голос. Ему было просто необходимо, чтобы она наконец объяснила все. Морган уже был готов обратиться к Лили, но в этот момент до него донеслись детские голоса, и он словно онемел от удивления.
– Ох, Пенни, дорогая, – говорила Пенелопа, подражая Лили, – я сожгла сковородку. Ну что теперь делать? Ах, знаю, я просто ее выброшу.
– Перестань, Пенелопа! Это нехорошо, – с упреком произнесла Кэсси. В голосе девочки звучали одновременно возмущение и отчаяние.
Ее старшая сестра лишь рассмеялась в ответ.
– Перестать? Боже мой, почему? – спросила она патетическим тоном. – Я ведь самое легкомысленное создание на свете, – добавила девочка.
Теперь Морган смог ее увидеть – Пенелопа вошла в холл. Она всплескивала руками, совсем как ее тетя, и на удивление точно копировала походку Лили. Но в этой имитации не было ни грана симпатии. Девочка явно насмехалась над Лили. С бездумной жестокостью, свойственной некоторым детям. И с ненавистью.
Лили не шелохнулась, она, казалось, даже перестала дышать. Моргану потребовалось несколько секунд, чтобы вновь обрести дар речи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Лили вернулась в Блэкмор-Хаус почти в семь вечера – куда позже, чем обычно, возвращаются домой приглашенные на послеобеденный чай.
Когда экипаж подъехал к дому, дети выбежали на крыльцо, а Марки и Жожо подошли к двери.
– Ну как все прошло, мисс? – спросил Жожо, едва Лили добралась до ступеней крыльца.
Девушка приостановилась – она только сейчас заметила, что все вышли встречать ее. Лили глубоко вздохнула и ответила:
– Прекрасно! Просто прекрасно. Все было чудесно. И дети, и слуги смотрели на нее с любопытством.
– Вы уверены?
– Конечно.
Войдя в холл, Лили взяла листок бумаги, что-то быстро написала на нем и вручила Марки. Затем она устремилась к лестнице и, поднимаясь, стала мысленно пересчитывать ступеньки, чтобы не разрыдаться у всех на виду.
– Что там, в этой записке? – поинтересовался Жожо.
– Не твое дело! – ответил Марки тоном, в котором звучало превосходство дворецкого над поваром, и заторопился к выходу.
У дома стоял экипаж, в котором приехала Лили. Сказав что-то вознице, Марки сунул ему записку и монету. Через несколько секунд двор перед Блэкмор-Хаусом опустел.
– В чем дело? – обратилась к Марки Кэсси.
– Ничего, миз Блэкмор, абсолютно ничего.
– Ну, я бы так не сказала. Что-то все же случилось. – Кэсси вздохнула и уселась на ступеньку рядом с Пенелопой. – Может быть, поднимемся наверх и спросим об этом у Лили?
– Иди, если хочешь, – ответила Пенелопа и подперла руками подбородок. – Но она все равно ничего тебе не скажет. Взрослые ничего не говорят детям, когда происходит что-то плохое, они делают вид, что все в порядке.
Захлопнув дверь квартирки Мери Готорн, Морган стремительно вышел на улицу. Там он, не теряя ни минуты, вскочил в стоявший поблизости кеб и попросил кучера побыстрее доставить его в Блэкмор-Хаус.
Морган с трудом справлялся со своими чувствами и был не в состоянии упорядочить мысли. Несмотря на то что рассказ сестры Рейна изумил его, он все-таки не хотел верить ее словам. Он ощущал, что ему просто необходимо немедленно увидеть Лили и заглянуть в ее глаза. Он знал, что обязательно спросит у девушки, есть ли хоть крупица правды в этой истории с портретом, и потребует у Лили объяснить ему все раз и навсегда. Ему нужна правда, и только правда! Чтобы докопаться до истины, он готов даже отказаться от того, чтобы втайне от Лили вести наблюдение за ее домом и собирать информацию о Джоне Крэндале. Он готов на все, только бы она сама открыла ему свой секрет.
Маленький двухколесный экипаж несся по Шестой авеню с немыслимой скоростью, но Моргану казалось, что лошади бегут недостаточно быстро. Сердце его бешено билось в груди, а ладони стали влажными от волнения. Он громко постучал по стенке кабинки, когда они добрались до Пятьдесят восьмой улицы. Заплатив кучеру, Морган бегом бросился в сторону Блэкмор-Хауса, чтобы, как всегда, войти через заднюю дверь.
Даже не подумав о том, что ему следует сначала заглянуть во флигель и переодеться, Морган широким шагом направился к веранде у двери заднего фасада, к тому месту, где впервые увидел Лили. Не отвлекаясь на воспоминания о том, как совсем недавно помогал ей счищать алые буквы с белой стены, он решительно прошел в дом. Ему необходимо было немедленно увидеть Лили, посмотреть ей в глаза, дотронуться до нее.
Чтобы заставить ее наконец сказать правду.
Но внезапно ноги отказались повиноваться ему. Пораженный до глубины души, Морган замер на месте, а его сердце, казалось, перестало биться: в тот момент, когда он вошел через задний вход, парадная дверь распахнулась и…
В холле Блэкмор-Хауса появился Джон Крэндал.
Голова у Моргана гудела, а мысли путались. Обессилев, он прислонился к стене. Там было довольно темно, и со стороны главного входа его не могли заметить.
У Моргана забурлила кровь, в висках застучало. В дом Лили приехал Крэндал. Наконец этот мерзавец здесь! Но что он, Морган, может сделать? Больше всего ему хотелось бы броситься вперед, схватить Крэндала за грудки и повергнуть на землю, однако приходилось лишь стоять и молча наблюдать за происходящим.
Нет, не теперь. Еще слишком рано.
Сквозь пелену мучительных раздумий неожиданно проник нежный голос Лили.
– Джон! – воскликнула она, торопливо спускаясь по лестнице. – Наконец-то ты приехал!
– Что случилось, Лили?
Вместо ответа девушка бросилась в объятия Крэндала. Если Морган и надеялся когда-то, что Лили и этот человек не имеют ничего общего, то теперь, при виде того, как нежно они обнимают друг друга, его надежда рухнула.
Гнев и сердечная боль, возмущение и сумятица мыслей сплелись воедино и переплавились в душе Моргана в какое-то удивительное по силе и мощи чувство. Ничего подобного он прежде не испытывал.
Стараясь ступать как можно тише, Морган отвернулся от Лили и Крэндала и незаметно выскользнул на улицу через заднюю дверь. Холодная, ледяная ярость ослепляла его.
Глава 11
Морган проснулся поздно. Он чувствовал себя совершенно разбитым, и душа его была в смятении. Почти всю ночь он проворочался, безуспешно пытаясь заснуть. Его мозг безостановочно работал, а кровь бурлила от ярости. И все-таки он не мог поверить тому, что услышал от Мери Готорн.
Обнаженная Лили позировала богатому мужчине. Почему она сделала это?
Чтобы получить деньги этого человека? Или потому, что любила его?
Оба ответа не устраивали Моргана. Ему было отвратительно предположение, что Лили могла продавать свое тело! Но мысль о том, что она любила другого мужчину и позировала ему, чтобы таким образом выразить свои чувства, заставила его содрогнуться от негодования.
А теперь еще и Крэндал! Наконец случилось то, ради чего, собственно, Морган и проник в Блэкмор-Хаус, – в доме появился человек, которого он так хотел увидеть! Теперь он мог вплотную заняться своим расследованием. Казалось бы, этот факт должен был принести ему хоть некоторое удовлетворение. Однако ничего, кроме бешенства, при виде Крэндала Морган вчера не почувствовал. Его захлестнули гнев и ярость оттого, что он оказался таким глупцом и позволял себе надеяться – надеяться на то, что Лили Блэкмор невинна. Удивительно – он уже почти готов был поверить в это! Должно быть, эта женщина околдовала его, опутала своими невидимыми сетями, непостижимым образом заставив сомневаться в том, что ему было о ней известно.
Морган невесело усмехнулся от сознания собственной глупости.
Отбросив простыню, он встал с узкой кровати и прошелся по комнате. Его великолепные мышцы заиграли, придя в движение. Он быстро умылся и побрился, затем облачился в рабочую одежду и направился к дому. Несмотря на то что день уже клонился к полудню, Морган был уверен, что Лили еще не поднялась. «Вот и хорошо!» – подумал он. Меньше всего ему хотелось сейчас увидеть Лили Блэкмор. Ему предстояло переделать множество дел, и ни одно из них не имело отношения к Блэкмор-Хаусу. Но не потому, что ремонт семейного гнезда Лили завершен – до этого еще далеко, – а потому, что отныне проблемы этого дома его не интересуют. Пришло время вплотную заняться Крэндалом. Через каких-то несколько дней он покончит с этим мерзавцем, а значит, выполнит то, к чему стремился долгие годы.
Однако именно Лили оказалась первой, кого увидел Морган, едва переступив порог кухни.
От удивления он застыл у входа, забыв убрать руку с дверной ручки, завороженный хрупкой красотой девушки. Его исступленная ярость, как бывало уже не раз, оказалась мгновенно побеждена не менее сильным чувством, которое, в свою очередь, неизменно порождало в его сердце смятение. И даже сейчас он был не в состоянии побороть это чувство.
«О, Лили, как ты могла совершить такое?» – промелькнула непрошеная мысль, прежде чем Морган, погруженный в раздумье о красоте девушки и загадках ее прошлого, понял, что в семействе Блэкмор что-то произошло.
Ему потребовалось лишь несколько секунд, чтобы, окинув взглядом кухню, осознать, что воздух здесь пропитан напряжением. Лили сидела за столом, напротив нее – Роберт. Пенелопы и Кэсси поблизости не было, зато за спиной Лили стояли Марки и Жожо. Все молчали. Тишина, столь необычная для дома, всегда наполненного детскими голосами и веселым шумом, казалась признаком надвигающейся грозы.
Марки и Жожо посмотрели на Моргана. В их глазах он прочел мольбу, но не смог понять, о чем они беззвучно просили его.
Морган уже собирался поинтересоваться, что же все-таки случилось, как Лили неожиданно подняла голову и взглянула на него.
У Моргана на мгновение перехватило дыхание: девушка смотрела на него широко открытыми глазами, полными боли.
Он хорошо помнил этот взгляд – такая же боль и такое же отчаяние отражались на ее лице, когда они встретились впервые.
Теперь у него больше не оставалось сомнений в том, что произошло нечто ужасное.
– Доброе утро, – сказала, вернее, еле слышно произнесла Лили. – Я думаю, мне лучше пойти наверх, – тут же добавила она, поднимаясь из-за стола.
Морган не шелохнулся до тех пор, пока за девушкой не закрылась дверь. Его неприятно поразило одно обстоятельство: несмотря на все что он в последнее время узнал о Лили, ему стоило огромного труда сдержаться, чтобы не броситься вслед за ней. Морган почти ненавидел себя за то, что снова был готов заключить ее в объятия или сделать любую другую глупость, лишь бы она перестала так страдать.
«Проклятие!» – мысленно выругался он. Она была и продолжает оставаться Пурпурной Лили. Падшей женщиной. Любовницей человека, которого он ненавидит всем своим существом. Сколько раз можно напоминать себе об этом?
Скрестив руки на груди, Морган прошел к столу.
– Что случилось? – потребовал он объяснений у слуг. Никто, даже Жожо, который редко держал рот закрытым, не произнес в ответ ни слова. Промолчал и Роберт, обычно с удовольствием сообщавший Моргану об очередной выходке Лили. В конце концов Марки сделал шаг вперед. Он взял газету, лежавшую возле стула, где только что сидела девушка, и протянул Моргану.
– Вот что случилось, – сказал дворецкий.
Морган перевел взгляд с Марки на Роберта, и, как будто мгновенно поняв все резко выхватил из рук дворецкого последний выпуск «Нью-Йорк таймс». Его пальцы с такой силой сжали тонкие газетные страницы, что казалось, бумага вот-вот порвется. Он пробежал глазами первую полосу один раз, потом другой. На самом видном месте красовался огромный заголовок:
ПУРПУРНАЯ ЛИЛИ ЗАСТАВЛЯЕТ ГОРОД ПОКРАСНЕТЬ.
Морган почувствовал, что не может пошевелиться, ему стало трудно дышать, словно в комнате было мало воздуха. Буря эмоций захлестнула его.
В этот момент Жожо и Марки одновременно заговорили, и их голоса отразились в мозгу Моргана какофонией бессмысленных звуков.
Что за странное чувство овладело им?
Испытывая сильнейшее замешательство, Морган заставил себя внимательно прочитать заметку под кричащим заголовком.
«Сообщаем всем, кто знает или знал Лили Блэкмор, что она вернулась. Эта особа ничуть не изменилась и ведет себя с прежней дерзостью и бесстыдством, говорит и делает все, что ей ни заблагорассудится. Появляясь на публике в чудовищных туалетах, которые представляют собой нечто среднее между нарядами женщин дурного пошиба и костюмами цирковых артистов, она словно насмехается над строгими правилами общественной морали.
Неужели именно это так привлекает к ней внимание мужчин вроде Джона Крэндала? Выходки Лили Блэкмор в свое время не раз шокировали город, и, без сомнения, многие еще хорошо помнят о них. Серьезные люди просто не могут не задаться вопросом: а что же связывает такого человека, как Джон Крэндал, с этой женщиной? Может быть, то, что моральные принципы этого потенциального претендента на пост губернатора Нью-Йорка тоже не слишком высоки?
Собираетесь ли вы включиться в предвыборную борьбу, мистер Крэндал? Если это действительно так, то ваша связь с женщиной, которую весь город знает как Пурпурную Лили, создаст в ходе избирательной кампании опасный для общества прецедент».
Не дочитав заметку до конца, Морган отложил газету. Ему показалось, что кухня внезапно уменьшилась в размерах. Он посмотрел на дверь, за которой несколько минут назад исчезла Лили. Хотя девушка изо всех сил старалась скрыть, что мучительно переживает случившееся, Морган понимал: она в отчаянии.
Он бросил взгляд на газету. В заметке не было ничего, что противоречило бы действительности, напротив, там был нарисован довольно правдивый образ Лили. Образ, в который она вошла и которому старалась полностью соответствовать. Она словно умышленно бросала вызов всему свету, желая оповестить чопорных горожан, что Пурпурная Лили действительно вернулась.
Заставляя лошадь скакать бешеным галопом, словно подгоняемая самим дьяволом, носилась по улицам. Играла с мужчинами в покер.
Лихо осушала бокалы со спиртным, как моряк, только что сошедший на берег.
И все-таки Морган не мог стереть из памяти воспоминание о боли, исказившей ее прекрасные черты.
– Просто не могу поверить, что эти подонки осмелились на такое гнусное вранье, – сказал Марки, прервав размышления Моргана.
– Это не ложь! – прошипел Роберт. – Все это правда. Лили – позор нашей семьи.
В словах мальчика прозвучала горечь. И хотя Морган сам едва не произнес нечто подобное, ему было крайне неприятно услышать это из чужих уст.
– А теперь послушай меня, парень! – рассек тишину свистящий от гнева голос Жожо. Повар сорвался с места и угрожающе навис над Робертом. – Мисс Лили – не позор семьи, как ты сказал. А вот общество, которое больше всего боится тех, в ком есть хоть капля жизни, можно заклеймить позором! Оно готово разорвать на мелкие кусочки людей, вроде твоей тети, готово вырвать у них сердце только потому, что не может вынести их непохожести!
После своей гневной тирады Жожо, подобно вихрю, вылетел из кухни. Лицо его по-прежнему пылало от гнева. На какое-то мгновение Роберт, обычно старавшийся держаться, как взрослый, вдруг превратился в двенадцатилетнего мальчика, в ребенка, которым, собственно, и был. У Моргана все сжалось внутри, когда он неожиданно понял, что, по сути, дети Клода Блэкмора отчаянно барахтаются в бушующем море жизни и их единственная надежда выплыть – это Лили. И Роберт, несмотря на всю свою браваду, конечно, нуждался в том, чтобы о нем кто-то заботился, и не хотел раньше времени становиться взрослым.
«Как же я не подумал об этом раньше? – тревожно спросил себя Морган. – Конечно, Роберт мечтает о том, чтобы грязные слухи о Лили оказались ложью, потому что Лили – это все, что осталось у него и его сестер. Она их единственная надежда. И они совсем не хотят, чтобы Лили их покидала. Они лишь желают, чтобы она доказала им – все не так, как говорят люди».
Совсем как сам Морган. Он ведь тоже хотел получить от Лили доказательства ее невиновности.
Однако то, как эта женщина вела себя в течение последних недель, только укрепило его уверенность в справедливости слухов. Пурпурная Лили подтвердила, что это имя подходит ей как нельзя более кстати.
Но почему тогда у него так тяжело на душе?
Повинуясь внезапному порыву, Морган вышел из кухни и, перепрыгивая через три ступеньки, стремительно поднялся в холл. Он хотел немедленно отыскать Лили. Однако ему не пришлось ходить ради этого слишком далеко.
Лили, словно окаменев, неподвижно стояла у дверей гостиной. Было заметно, что все ее тело страшно напряжено.
Морган подошел к девушке сзади и остановился. Их разделяло всего несколько дюймов, но она его не заметила. Он понял, что Лили, погруженная в свои невеселые мысли, не уловила звука его шагов. Моргану отчаянно хотелось поговорить с ней, услышать ее голос. Ему было просто необходимо, чтобы она наконец объяснила все. Морган уже был готов обратиться к Лили, но в этот момент до него донеслись детские голоса, и он словно онемел от удивления.
– Ох, Пенни, дорогая, – говорила Пенелопа, подражая Лили, – я сожгла сковородку. Ну что теперь делать? Ах, знаю, я просто ее выброшу.
– Перестань, Пенелопа! Это нехорошо, – с упреком произнесла Кэсси. В голосе девочки звучали одновременно возмущение и отчаяние.
Ее старшая сестра лишь рассмеялась в ответ.
– Перестать? Боже мой, почему? – спросила она патетическим тоном. – Я ведь самое легкомысленное создание на свете, – добавила девочка.
Теперь Морган смог ее увидеть – Пенелопа вошла в холл. Она всплескивала руками, совсем как ее тетя, и на удивление точно копировала походку Лили. Но в этой имитации не было ни грана симпатии. Девочка явно насмехалась над Лили. С бездумной жестокостью, свойственной некоторым детям. И с ненавистью.
Лили не шелохнулась, она, казалось, даже перестала дышать. Моргану потребовалось несколько секунд, чтобы вновь обрести дар речи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37