— Тебе письмо от твоего друга!
Николас передал сына Джиму, который усадил его на колченогий диван. Оба с увлечением занялись какой-то понятной только им двоим игрой. Николас распечатал конверт, прочел вложенную в него записку и остервенело выругался.
— Что там, Николас? — с любопытством спросил Барнард.
— Они задержали несколько человек, которых подозревают в причастности к несчастному случаю с Элли.
— Кто они?
— Типы, с которыми у меня вышла небольшая стычка три года назад. — Он яростно смял письмо. — Я их убью. Николас ринулся к выходу. Но на его пути встала Ханна.
— Николас, когда наконец это кончится? — требовательно спросила она. Он непонимающе нахмурился.
— Я имею в виду ненасытную жажду мести, — пояснила Ханна. — Получается какой-то замкнутый круг. Он начинает жить своей жизнью, увеличивается не по дням, а по часам и захватывает все больше и больше людей. Может, хватит мстить, Николас? Ты сказал, что хочешь все исправить. Так начни с сегодняшнего дня. Пусть этими типами занимается полиция. Ты нужен сейчас Джонасу и Элли.
Николас слушал Ханну и понимал, что она права. Зло порождало зло. Сколько сил ушло безвозвратно. Если он что и понял за последние дни, так именно это.
Теперь он предоставит полиции разбираться с Руди, Билли и Бо. Пора подумать об Элли и о сыне. Николас громко позвал дежурного. Вскоре к ним торопливо подошел лечащий врач.
— Вы не можете забрать миссис Монро из больницы! — встревоженно обратился он к Николасу. — Эта женщина тяжело больна.
— Это вы так считаете. — Взгляд голубых глаз стал ледяным. — Однако чуть раньше вы сказали, что ничем не можете ей помочь.
Доктор неловко переступил с ноги на ногу:
— Да, это так…
— Тогда почему я не могу забрать ее отсюда?
— Но вы должны понять…
— Да ничего я никому не должен!
С этими словами Николас стремительно зашагал к палате Элли, не заметив поднятого им переполоха. Бледное лицо Элли с крепко закрытыми глазами стояло перед ним каждую ночь. Николас прекрасно понимал, что в живых она осталась просто чудом. А чудо это, свершившись, давало ему и всем им еще один шанс.
— Я здесь, моя маленькая, — прошептал он. То, что Элли не слышала его, было не важно. — Мы с Джонасом познакомились и вроде понравились друг другу. А я пришел за тобой. Хочу тебя забрать, пора идти на поправку.
Поплотнее закутав хрупкое, почти невесомое тело Элли в одеяло, Николас поднял ее на руки. Несколько минут спустя они все уже садились в экипаж — Хана и Барнард, Мириам и Джим, Джонас и Элли.
— А куда мы поедем? — с любопытством поинтересовался Джим.
Николас крепко прижал К себе и поцеловал ее в висок.
— На Лонг-Айленд, — коротко ответил он. Когда-то она назвала это место волшебным. Сила солнца и сила моря должны совершить чудо. Элли поправится.
Николас всегда был человеком действия. Он не выносил сидеть на одном месте и жаловаться на превратности жизни. Все дела он сразу брал в свои руки и всегда стремился доводить их до конца. Сегодня он взял на себя заботу об Элли. Николас не собирался отступать. Он ничем не смог помочь маме. Не сумел спасти Шарлотту. В борьбе с Элли сколько раз он терпел поражение. Но не на этот раз.
Время шло. Элли не шевелясь лежала в маленькой комнате под самой крышей. С утра до вечера Николас просиживал у ее изголовья. Большую часть времени Джонас тоже был здесь. Оба они разговаривали с Элли так, будто она их прекрасно слышит, вот только ответить пока не может. Лишь когда сына не было рядом, Николас позволял себе немного расслабиться. Он то ласково просил, то требовал от любимой одного — очнуться. Но Элли оставалась в своем никому не ведомом мире, в который Николас не имел сил пробиться.
На седьмую ночь, когда не оставалось почти никакой надежды, Николас, как всегда, сидел у постели Элли. Ближе к рассвету его негромко окликнули. Вздрогнув, он медленно обернулся. На пороге стояла Мириам. Со дня приезда сюда они не обменялись и парой слов.
— Заходи. — Он без особого успеха попробовал улыбнуться.
— Может быть, пойдешь немного поспишь? А я посижу с Элли.
— Нет. Но в любом случае спасибо.
— Можно я побуду здесь? — вздохнув, спросила Мириам.
— Пожалуйста, — коротко ответил он и вновь погрузился Умолчание.
Через какое-то время он заговорил снова:
— Мириам, я хочу попросить у тебя прощения за то, что был таким…бессердечным. Не знаю, как и сказать…
Мириам ласково взяла его за руку. — Ты уже все сказал, Николас.
— Но я…
— Тише. Не надо ничего говорить. Прошлое ушло безвозвратно, и ты нашел сестру, а я — брата. Все очень просто.
Николас благодарно сжал ей руку, не в силах говорить от охвативших его чувств.
Так они сидели, разделяя эту новую, сближающую их тишину, и смотрели, как над океаном медленно встает солнце. Около семи утра Николас вскочил на ноги.
— Ты видела? Мириам, ты видела?
— Что? Что видела?
— Элли… Она шевельнулась!
— Николас… — вздохнула Мириам. — Сколько это будет продолжаться? Пора подумать, как жить дальше.
Николас резко обернулся:
— О чем это ты?
— Об Элли. О тебе. О Джонасе. Пора начать думать о будущем, Николас.
— Единственное, о чем я могу и буду думать, так это об Элли и о том, как помочь ей поправиться.
— Да, но у тебя есть еще и сын. И тебе придется понять, что Элли не станет лучше.
— Ей станет лучше! — Николас почти кричал. — Ей уже лучше!
После этого утра Николас начал говорить с Элли беспрерывно. Он видел, как она шевельнулась. Никто не мог его в этом разубедить.
Он массировал ее, разминал ей мышцы, расчесывал волосы. А дни шли за днями, и Николас понимал, что Барнард и все остальные думают, будто он потихоньку сходит с ума. Но пока все заламывали в отчаянии руки и гадали, что делать, Николас стал замечать в Элли перемены. Медленно, на ощупь, но она возвращалась из того неведомого мира, где провела столько времени.
В среду он вынес ее на воздух, под яркое и теплое августовское солнце. Вопреки протестам Барнарда и причитаниям Ханны он прямо на берегу устроил для Элли нечто вроде лежанки. Николас был убежден, что неумолчный шум прибоя и запах моря, которые Элли так полюбила, доберутся до ее сердца и помогут пробудиться от бесконечного сна.
Джонас тоже был здесь и требовал, чтобы Николас делал с ним куличики из песка. Минуты шли, но веки Элли даже не дрогнули. А он был так уверен, что это случится! В отчаянии Николас отвернулся, с трудом сдерживая слезы. Может быть, Мириам, Барнард и Ханна правы? Может быть, он и правда начал сходить с ума? Вдруг Дрейк снова почувствовал это. Знакомый, леденящий душу страх, который он испытал, когда из комнаты матери раздался выстрел и когда понял, что навсегда теряет Шарлотту. Он не спас свою мать и не сумел спасти племянницу. Неужели и все его усилия спасти любимую женщину тоже пойдут прахом?
— Куличики! — Джонас снова застучал совочком по песку. — Я хочу иглать!
Элли проснулась оттого, что ей стало жарко на солнце. И еще свет очень сильно резал глаза. Так сильно, что невозможно было их открыть. Она жива?
Она попробовала вздохнуть. Оказалось, воздух насквозь пропах морем. Слава Богу, она действительно жива!
Прошлое попыталось снова навалиться на нее и увлечь в безумный водоворот воспоминаний и бесплотных теней , но Элли не позволила. С трудом повернув голову, она наконец увидела их — так четко и ясно, как на картине. Только сейчас это был не холст, а реальность. Ее любимый сын Джонас ползал на коленках около Николаса и вместе с ним увлеченно строил из песка замок. Высоко в голубом небе висело золотое солнце. Элли на минуту даже забыла про боль. В этот момент Николас, как будто услышав ее мысли, поднял глаза. Рука его замерла. Вид у него был усталый, измученный и грустный. Куда подевались прежние самоуверенность и горделивость? Зато в глазах его Элли видела глубокую любовь и заботу, а злость и ненависть исчезли, похоже, навсегда. Волны с шумом набегали и набегали на берег, а они все смотрели друг на друга и молчали. Элли поняла, что Николас знает про нее все. И любит по-прежнему.
В сердце ее расцвело такое счастье, какого она не испытывала никогда. Наконец и Джонас, почувствовав что-то, оторвался от песка и увидел, что Элли смотрит на него. Глаза его засияли от радости.
— Мамочка! — пронзительно вскрикнул он и неуклюже побежал к ней.
Элли переполняла радость оттого, что она вновь обнимает своего сына, что они снова вместе. Но еще большую радость она испытывала от присутствия его отца.
Прижимая к себе Джонаса, она подняла глаза на Николаса. Такой же сильный и красивый, он сидел на песке, и в глазах его блестели слезы. Элли чувствовала в нем какую-то неуверенность, которой раньше не было.
— Я жил впустую, — заговорил он, и голос его дрогнул. — Гонялся за демонами, которых сам и придумал. Я причинил тебе столько боли. — Николас судорожно вздохнул. — Но я, как был, так и остался эгоистом. Я знаю, мне нужно оставить тебя в покое, как ты и просила. Чтобы ты жила с теми, кто не принес тебе горя. Но я не могу тебя оставить. По крайней мере до тех пор, пока не попрошу прощения за все свои ошибки. Прости, если можешь. — Слова эти дались ему с трудом, но он их сказал. Элли видела, как он боится, что она не поверит ему. Николас расправил плечи и глубоко вздохнул. — Теперь тебе решать. Если хочешь, я сейчас уйду.
Элли понимала, как ему больно и горько. Но она знала, что он снова научится смеяться. Жизнь начнется заново, но это будет уже другая, не похожая на прежнюю жизнь. Впереди у них прекрасное будущее. Всё получалось так, как она решила там, на верхней площадке гранитной башни. Но вот о чем она и не мечтала, так это о том, что в новой жизни с ней будет Николас. Губы Элли затрепетали в робкой улыбке, и она попыталась потянуться к нему.
Николасу большего и не требовалось. Он устремился к ней, выпустив ведерко из рук. Элли увидела, что замок достроен, и его башенки горделиво устремляются к бездонному голубому небу. С поразившим ее до глубины души благоговением Николас заключил в свои объятия двух самых дорогих людей, зарывшись лицом в волосы Элли.
— Подумать только, — мечтательно проговорила Элли, — мой рыцарь в сияющих доспехах построил на берегу моря серебряный замок…

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33