Даже не имело значения, как долго она не испытывала сексуального наслаждения. Неважно, что много времени Линетт проводила рядом с кем-либо. Именно Хантер мог зажечь в ней такую всепоглощающую страсть, точно так же, как это случилось много лет назад. И та юношеская страсть перевернула всю жизнь Линетт. После того судьба ее не баловала.И возможно, она его больше не любила, но что же тогда так сильно к нему влекло? Вспомнив о давней страсти между нею и Хантером, она почувствовала, что вот-вот расплачется.«Неужели я такая идиотка, что буду постоянно повторять одни и те же ошибки? Неужели я снова попадаю под его обаяние? Поддаюсь его чарам? А в результате мне достанется новая порция тягостных переживаний, этого я добиваюсь?»Нужно решительно покончить с наваждением. Она выскользнула из объятий Хантера. Тот заворочался и что-то невнятно пробормотал во сне. Его глаза оставались закрытыми, а выражение лица казалось отрешенным. Облегченно вздохнув, Линетт встала на дрожащие ноги, занемевшие от тяжести ноги Хантера, лежавшей всю ночь поверх ее, затем направилась к ручью, чтобы привести в порядок свой помятый вид, а заодно и собраться с мыслями.Хантер проснулся вскоре. Открыв глаза, он увидел, что был один, а руки показались странно пустыми. Он резко сел. Постепенно сознание возвращалось, вспомнилось, где они побывали и как он и Линетт заснули прошлой ночью. Он поморщился и огляделся. Его разозлило, что отсутствие рядом Линетт вызвало в нем чувство, будто чего-то не хватает, что-то не так.Он раздраженно поднялся и начал быстро собираться в дорогу, складывая вещи. Через несколько минут, когда вернулась Линетт, он едва взглянул на нее. Они спешно позавтракали и, оседлав коней, отправились в Батон-Руж.Поехали они галопом, оба горя желанием поскорее добраться до города. С каждой милей волнение и нервозность Линетт возрастали. Она не могла сдержать невольной улыбки, на взгляд со стороны, глупой и беспричинной. В то же время, с приближением к месту назначения, сердце все сильнее и сильнее сжималось, казалось, оно вот-вот выскочит. Она скоро будет там, наконец увидит дочь, впервые будет рядом со своим ребенком, по которому выплакано столько горьких, скорбных слез. Вскоре она узнает, где ее Джулия. В ней еще теплилась слабая надежда, хотя Линетт даже боялась думать об этом, что Джулия все еще может находиться в том самом приюте. На такую удачу она даже не рассчитывала. Рассудок не допускал существования подобной возможности.Когда они наконец добрались до города, то остановились, спешились и принялись расспрашивать людей, где находится детский приют имени Святой Анны. Линетт хотела тут же отправиться прямо туда, но Хантер не согласился.— Нет. Вначале нам надо помыться и переодеться. И вообще принять приличный вид. Спешка все испортит, — заявил он, высматривая, куда дальше направиться.Линетт бросила на него негодующий взгляд. Зачем все осложнять?— Какое это имеет значение? — вслух произнесла она.— Огромное, — кратко ответил он. — Мы хотим, чтобы нам подробно все объяснили в приюте, где ребенок, которого им принесли девять лет назад. Ты и сама понимаешь, что никто не обязан нам это говорить. Они вообще могут не захотеть утруждать себя поисками нужных документов и копаниями в старых дневниках и записях. У нас будет намного больше шансов, если мы будем иметь вид добропорядочных джентльмена и леди. А сейчас мы выглядим, как два подозрительных, грязных всадника, с толстым слоем дорожной пыли на лицах и одежде. С нами могут просто отказаться разговаривать.Линетт поморщилась и порывалась ответить что-нибудь сердитое, но в душе понимала, что Хантер прав. Она не должна ставить все под угрозу, все рушить только из-за своего нетерпения. Она достаточно долго прожила с Бентоном, чтобы хорошо уяснить, насколько проще добиться получить то, что ты желаешь, если выглядишь богатым и влиятельным.Поэтому она воздержалась от бесполезных споров, и они направились в гостиницу. Для Линетт было довольно странно находиться здесь вместе с Хантером. Она полагала все же, что со стороны не выглядит такой же неуверенной, как чувствует себя на самом деле и, поднимаясь по лестнице за Хантером, надеялась, что у нее не горят щеки.Оставшись одна в своей комнате, она огляделась, осмотрела обстановку. Все убранство показалось роскошным по сравнению с тем, как они проводили предыдущие ночи. Будет удивительно приятно спать снова в настоящей кровати, а верхом блаженства — принять ванну, что ей пообещал привратник, когда они только вошли в гостиницу. Но, несмотря на все приятные перспективы, настроение у нее было подавленное. Линетт не могла дождаться наступления утра, когда они узнают что-либо об их дочери. Вдобавок ко всему она чувствовала себя странно одинокой, было очень тоскливо.Ей не доставало Хантера. Несколько последних дней они находились в обществе друг друга. Казалось логичным, что будет лучше немного отдохнуть от присутствия друг друга, одновременно зная, что их разделяет только несколько комнат. Это выглядело глупо, но Линетт не могла подавить в себе состояние одиночества, как только рассталась со своим спутником. В комнату была доставлена большая и вместительная железная бочка, которую прислуга наполнила теплой водой. Ванна помогла Линетт восстановить утраченные физические силы и упавший дух. Примерно через два часа за ней зашел Хантер, и они спустились вниз, в столовую, обедать. Сразу же отчужденность и пустота в ее душе исчезли.Когда Хантер вновь ее увидел, его брови поползли вверх от неожиданности, и он тихо присвистнул. До того как принять ванну, Линетт отдала в чистку почти всю одежду. В чемодане оставались лишь чистая белая блузка да юбка. Линетт передала вещи служанке, чтобы та их погладила. И сейчас, в свежей, отутюженной одежде, с ниспадающим каскадом вьющихся только что вымытых блестящих волос, Линетт выглядела настоящей знатной дамой. Более того, Линетт поняла по выражению лица Хантера, что она производила впечатление просто неотразимой красавицы.Хантер, очевидно, тоже приняв ванну, подстригся у парикмахера и побрился. К своему костюму он добавил жакет и выглядел дьявольски красивым. Линетт, направляясь с ним под руку в столовую, испытала чувство гордости. Вместе они смотрелись шикарно.Блюда показались замечательными. Все это не походило на надоевшую дичь, которой они питались во время путешествия. Но Линетт вдруг поняла, почему не может испытать настоящего наслаждения от еды, так как вся дрожала от нетерпения. Все, о чем она была в состоянии сейчас думать, — это об их завтрашнем визите. Она нервничала и во время обеда. Потом Хантер проводил ее назад в номер. Остав-шись одна, она то мерила шагами комнату, то садилась, сосредоточившись лишь на одном. Линетт вскакивала с места и подходила к окну, затем снова возвращалась к кровати, шла к двери или к стулу. Так она металась по комнате, пока наконец, устав от своей собственной суеты и обессилев, не легла в постель, и тогда только успокоилась на некоторое время.Однако ей удалось ночью все же немного вздремнуть. Но на следующее утро она проснулась с восходом солнца, когда только забрезжил рассвет, оделась в считанные минуты, но есть не могла — кусок не шел в горло. От волнения ее немного подташнивало, и она заметила, что Хантер тоже оставил большую часть своей еды нетронутой. Сразу после завтрака они отправились в приют, который находился на окраине города.Большое красное кирпичное здание производило впечатление скуки и заброшенности. Глядя на него, Линетт вдруг ощутила, как внутри у нее все сжалось от страха и волнения. Наконец-то она узнает что-нибудь о своей дочери. Она взглянула сбоку на Хантера, не понимая, что он испытывает в эту минуту. На его лице ничего нельзя было прочесть. Почувствовав ее вгляд, он повернулся и посмотрел внимательно.— Готова? — Его глаза испытующе смотрели на Линетт, которая была абсолютно серьезна и сосредоточена.— Думаю, да, — немного задыхаясь от волнения, ответила его спутница.Хотелось поскорее узнать, что случилось с ее малышкой. И больше всего на свете, в то же время она досмерти боялась услышать сразу конкретные сведения. Что именно они узнают? Что, если, в конечном счете, она умерла? Вдруг ее удочерил какой-нибудь ужасный, жестокий человек, и дочка эти годы жила в нищете и горе? А если она все еще здесь? Боже мой, сейчас все станет известно.— Хорошо. Идем.— Да, пусть скорее все выяснится, — твердо решила Линетт.Хантер взял Линетт за локоть, и они вошли в ворота.Во внутреннем дворике играли одетые в одинаковые серые платья дети, которые, как по команде, одновременно обернулись на вошедших мужчину и женщину. В свою очередь, Линетт разглядывала их, и сердце разрывалось на части от жалости. Играя, девочки казались неестественно тихими, а их дешевая, мрачного цвета форма, добавляла скуку и однообразие к общему бесцветному фону приюта. Линетт не могла без содроганий думать, что ее дочь росла в таком ужасном месте.Хантер с достоинством постучал во входную дверь дома. Спустя пару минут им открыла девочка-подросток в скромном форменном платье.— Здравствуй. Мы бы хотели поговорить с кем-нибудь из старших. Речь идет о ребенке, которого принесли сюда несколько лет назад, — сказал ей ХантерДевочка непонимающе заморгала.— Может быть, необходимо увидеться с настоятельницей, — подсказала Линетт.— А-а… — Лицо ребенка посветлело. — Но ее нельзя сейчас отвлекать.— Тогда с помощницей. — Хантер подбадривающе ей улыбнулся.После непродолжительной паузы девочка понимающе кивнула и собралась уходить.— Подождите здесь. Я позову сестру Матильду, — сказала она. — Кажется, она свободна.Девочка поспешно исчезла где-то в глубине темного коридора.Линетт бросила на Хантера хмурый взгляд.— Интересно, какой эффект произведут твои улыбочки на монахинь?Хантер лениво усмехнулся, а глаза чуть прищурились. От этого сердце Линетт обычно начинало биться быстрей.— Попробовать не будет лишним, — логично заметил он, настраиваясь на будущую беседу.— Только не обидь их, — посоветовала Линетт. — Не забудь, они Христовы невесты.Хантер изогнул брови дугой в немом вопросе.— Это ведь не значит, что они бесчувственны, не так ли?— Ты так считаешь? — покачала головой Линетт.— Еще бы! Никогда не помешает затронуть чисто женскую струнку и немного польстить. Не имеет значения, кто перед тобой. Девица, дама в годах или монахиня. Это подсказывает мой жизненный опыт, — Хантер произнес свою короткую речь с легкой иронией.Линетт округлила глаза.— Честное слово. Кажется, ты с годами стал намного испорченнее.— Вообще-то я довольно тихий. Я флиртовал только, чтобы убедиться, что ты ревнуешь.— Я не ревновала.— Тогда или сейчас?В его зеленых глазах появилась насмешка.— Ни тогда, ни сейчас! — гневно вспыхнула Линетт, не зная, что еще можно возразить.Иногда Хантер становился абсолютно невыносимым.Послышался стук каблуков по каменным ступенькам, и через секунду показалась высокая, полноватая женщина, одетая в черное монашеское платье. Она остановилась перед ними, терпеливо сложив руки на животе.— Я сестра Матильда, — произнесла она скрипучим голосом. — Чем могу вам помочь? — продолжала она, оставаясь на том же месте.— Мы хотим отыскать ребенка, которого принесли сюда девять лет назад, — начал Хантер.— Извините. Не понимаю. Вы хотите усыновить или удочерить ребенка? Какого-то определенного ребенка? — продолжала выяснять монахиня.— Нет, это моя дочь, наша дочь, — решительно вмешалась в разговор Линетт. — Нам очень важно найти именно нашу девочку.Монахиня нахмурилась, окинув взглядом дорогую на вид одежду Линетт и как бы оценивая.— Так вы говорите, что отдали ее нам девять лет назад? Как ее звали?— Я… я не уверена, — голос Линетт задрожал. — Не я приносила ее сюда. Приносил совершенно другой человек. Полагаю, это могла быть миссис Барбур, Луиза Барбур. Девочку хотели назвать Джулией.Монахиня странно посмотрела, но не стала возражать и выдержала небольшую молчаливую паузу.— Что ж, пройдемте в мой кабинет, и я посмотрю в документах, — только и добавила она, рукой приглашая следовать за ней.Хантер и Линетт пошли следом за сестрой Матильдой. Они вошли в просторную и почти пустую комнату, стены которой были абсолютно голы, и только в одной из стен встроен небольшой камин.Сестра Матильда указала своим посетителям на два деревянных, с прямыми спинками стула, стоящих перед столом, а сама пошла к деревянным шкафам в углу помещения.— Говорите девять лет назад? — спросила она, медленно просматривая шкафчики и изучая написанные на табличках цифры. Губы ее что-то высчитывали. — Это будет 1862-ой год?— Да.— Не помните, какое время года?— Конечно! — Линетт почти возмущенно посмотрела на монахиню. — Моя дочь родилась восемнадцатого февраля. Я… Я думаю, женщина принесла сюда малютку вскоре после рождения.Сестра Матильда выдвинула один из ящиков и начала рыться в нем. Минуты ожидания были очень тягостны для Линетт. Наконец Матильда достала какой-то листок бумаги и внимательно прочитала его.— Да, вот. Одну новорожденную девочку оставили у нас девятнадцатого февраля. У нее не было имени, и мы назвали ее Джейн Элис Ренар.Сердце Линетт, казалось, остановилось, а грудь болезненно заныла.— Да, — голос ее перешел на шепот. — Да, должно быть, она.— У младенца были черные волосы и голубые глаза. Но никаких особых примет, родинок, родимых пятен не имелось.Линетт слушала, как женщина зачитывает сведения о ее дочери, стараясь не пропустить ни одного слова.— Пожалуйста, что с ней? Где она?— Я сейчас это и ищу.Монахиня подошла к другому шкафчику и начала перекладывать бумаги там. Видимо, найдя то, что нужно, она принялась читать про себя, потом на минуту застыла.— О!Линетт сковал ужас.— Что? В чем дело? — забеспокоилась Линетт. Она была едва жива. Волнение сковало ее.— Дело вот в чем. Здесь нет карточки девочки. Ее забрали из приюта.На этот раз она подошла к большому шкафу и, открыв дверцу, что-то там принялась искать. Монахиня поочередно выдвигала маленькие ящички и просматривала их содержимое. Наконец она отыскала нужную карточку, прочитав ее, кивнула.— Да. Семейная пара удочерила ее, когда девочке было всего несколько месяцев от роду.Сердце Линетт пронзила острая боль. Все-таки, направляясь в приют, в глубине души она надеялась, что дочь ждет ее здесь. Она бессознательно схватила за руку Хантера, и он крепко сжал ее.— Кто ее забрал? — спросил Хантер. — Где она сейчас?Сестра Матильда спрятала карточку обратно в ящик.— Извините. — Она задвинула ящик и закрыла дверцу шкафа. — Нам нельзя давать такую информацию. Все держится в строгой тайне.— Но… — начала было Линетт, — но это мой ребенок! Мне нужно знать! — Она вскочила со стула.— Извините, — повторила монахиня, сохраняя каменное выражение лица. — У нас такие правила, я ничего больше не могу сделать. Так будет лучше.— Лучше! Кому?— Ребенку. Да и всем, кого это касается. Иногда мать отдает в приют своего ребенка, а потом ее начинает терзать чувство вины, и она возвращается, чтобы забрать его. Но едва ли это будет справедливо по отношению к супружеской паре, удочерившей девочку. Мы не имеем права забрать ее у них.— Справедливо!? — воскликнул Хантер, вскочив на ноги и подходя к женщине. Лицо его было мрачным и угрожающим, и монахиня непроизвольно попятилась.— Хотел бы я знать, насколько справедливо украсть у матери ребенка? Насколько справедливо сказать ей, что он умер? Она ни разу не видела ее, не держала на руках… Это по-вашему, справедливость?— Хантер! — крикнула Линетт. Когда она услышала, как Хантер защищает ее, на душе стало теплее. Но она не должна позволить Хантеру запугать или разгневать монахиню, в руках которой находятся ключи от шкафа, а им необходимо любыми путями получить нужные сведения.— Ведь это не вина сестры Матильды, что у меня украли ребенка. И… Я уверена, что есть правила, которых она обязана придерживаться.— Правильно. — Монахиня утвердительно кивнула.Хантер обернулся к Линетт.— Ты что, сошла с ума? Какого черта…— Хантер!Линетт гневно посмотрела на него. Он поморщился, но замолчал и отошел в сторону, скрестив руки на груди. Линетт повернулась к монахине и очаровательно улыбнулась.— Извините, сестра Матильда. Но вы должны понять, что наша ситуация немножко необычна, не похожа на другие. Я не отдавала вам своего ребенка. Меня обманули. Страшно обманули.— Я в этом не сомневаюсь. — Выражение лица женщины говорило, что она думает как раз обратное.— Но это не меняет принятого у нас порядка. Если ребенок усыновлен или удочерен, мы не можем открыть тайну его местонахождения никому.— Но вы не имели права отдавать ее! Она моя дочь! Я не отказывалась от нее. Права матери важнее всего, не так ли? — голос Линетт срывался от отчаяния. — Я должна ее найти! Должна ее вернуть!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34