— Знаю, что был не прав. Все эти годы Я винил тебя за то, что ты так быстро стала женой Бентона. Но теперь понимаю, что виновен в этом сам. Ты была невинна и именно я взял твою невинность. Я — причина всех твоих бед.— Хантер… нет… Ты слишком жесток к себе. — Линетт тронула искренность и боль в голосе. — Я сама хотела, чтобы ты взял меня. — Ее голос упал почти до шепота: — Ты ведь знаешь это.— Да, но я ни о чем не подумал! — горячо воскликнул Хантер. — Не защитил тебя и даже не предусмотрел меры предосторожности. Я часто говорил, что люблю тебя, и в то же время думал только о себе, о своих желаниях. Я бы застрелил любого мужчину, кто бы так поступил с моей сестрой!Линетт положила ладонь на руку Хантера, не беспокоясь ни о чем, только желая унять его боль, смягчить переживания.— Нет, пожалуйста, не обвиняй себя. Что хорошего это принесет нам двоим? Что было, то было. Жизнь так устроена, что ничего нельзя изменить. Мы были молоды и глупы, — она помолчала, затем продолжала: — Я… я сама хотела, чтобы это произошло, собираясь ухватиться за единственный шанс быть с тобой. Когда я решилась на это, я отчасти надеялась, что таким образом смогу удержать тебя, считая, что если отдамся тебе, ты никуда не уйдешь. Так хотелось уберечь тебя от войны, заставить остаться со мной! Это не очень благородный мотив, не так ли?Хантер с минуту изучал лицо Линетт. Там где ее ладонь касалась руки, кожа, казалось, горела.— Может, эгоистичный поступок, но вполне понятный. Так могла себя вести только очень любящая женщина. Смелая женщина!Линетт взглянула на него. При лунном свете его глаза стали черными, что-то в них вызвало трепет во всем теле. В них появилось что-то, напомнившее Линетт их первые встречи.— Импульсивная женщина, скорее, — сказала она тихо, — несмелая. Но я очень сильно любила. Это правда.— И я, — тихо произнес Хантер. Его ладонь легла поверх руки Линетт. — Линетт…Он поднес ее руку к своему лицу и нежно коснулся губами ладони. От прикосновения его губ к своей коже Линетт вздрогнула, внезапно почувствовав жаркую слабость, головокружение и страх.— Да? — выдохнула она.— Рядом с тобой так трудно думать, — пробормотал он, медленно целуя ладонь, вдыхая ее аромат, ощущая сладковатый привкус кожи.Линетт закрыла глаза, едва сдерживая стон. Хантер был прав: очень трудно думать. Невозможно сосредоточиться на чем-либо, кроме того, чтобы чувствовать его прикосновения. Хотелось отдаться этому наваждению, раствориться в простом чувственном наслаждении. И в то же время мозг напрягся, заставляя остановиться, подумать, осознать, что может произойти.— Хантер.— Ммм-м?Он приподнял рукав рубашки, поцеловал тонкую кожу запястья. Линетт дрожала, а он все продолжал целовать ее руку выше и выше.— А-а, может быть… может быть, мы не должны?— Может быть.Было очевидно, он не слышит этих слов, по крайней мере, не понимает их смысла. Руки его обвили ее плечи, прижимая к своей груди. Она оказалась с ним лицом к лицу, а спина упиралась в острые, точно ножи, колени Хантера. Она прильнула к нему без единого слова протеста. Линетт чуть развернулась, ноги были зажаты, Хантер обхватил все ее тело.Дотронувшись до волос, Хантер вспомнил их шелковистость и сладковатый аромат, на какое-то мгновение забывшись. Все бывшие благие намерения моментально улетучились, как только он почувствовал, услышал, вспомнил ее. Он прижимался губами к виску… к глазам… к щеке Линетт. Его губы жадно все исследовали.Внезапно он крепко и жестко обвил руками ее талию, прижал к себе, впиваясь в губы.Многолетний сдерживаемый любовный голод вырвался наружу, вспыхнув пламенем таким ярким и неудержимым, как вспыхивают сухие ветки от зажженной спички. Линетт обняла его за шею и прильнула, желая слиться с ним воедино. От ее движений из груди Хантера вырвался хриплый стон, а рука властно опустилась на ее бедро и прижала к горящему центру его страсти. Пальцы впились в ее кожу. На своей щеке Линетт чувствовала горячее дыхание, во рту ощущала движения жадного языка. Мужчина не рассуждал, всего его заполнило одно-единственное желание.Рука Хантера поднималась вверх, пока не наткнулась на выпуклость груди под тканью рубашки. От прикосновения к этим холмикам Линнет застонала. Невыразимое наслаждение разлилось по животу. Хантер почувствовал, как под его пальцами затвердели соски, и это еще больше возбуждало. Хотелось коснуться обнаженной кожи, убрать преграды, ненужную одежду. Он желал увидеть ее раздетой. С угрожающей, сводящей с ума страстью ему невыносимо хотелось войти в нее, оказаться в ней.Тяжело дыша, он оторвал губы от ее рта, глядя на свои застывшие на груди руки, которые показались темно-коричневыми на белоснежной рубашке и такими большими и грубыми по сравнению с нежными округлостями грудей. Контраст был поразительный. Он, не отрываясь, смотрел на свою руку, ласкающую сосок Линнет, увеличивающийся и твердеющий под блузкой прямо на глазах. Ему хотелось неотрывно смотреть на нее и наблюдать, как изгибается под его пальцами женское тело, жадно ждущее прикосновений и трепещущее от наслаждения. И в то же время больше невозможно было сдерживать себя и ждать. Нужно сорвать одежды и глубоко войти в нее. Тогда Хантер увидит ее расширившиеся глаза, когда будет двигаться в ней, когда будет слышать тихие стоны сладострастия, чувствовать, как двигаются под ним ее бедра.Мужчина застонал и начал поспешно расстегивать пуговицы тонкой рубашки, пальцы дрожали и не слушались. Расстегнув несколько первых пуговиц, он был поражен белизной шеи и груди. Это заставило оторваться от зовущих губ и осыпать поцелуями шею и мягкие бугорки грудей. Он широко распахнул рубашку, и жадному взору предстало тугое белоснежное тело.Грудь ее заметно увеличилась с тех пор, как они в первый раз познали любовь. Центр каждой груди был ярко-розовым, а соски немного вытянутые и твердые. Хантер коснулся соска подушечкой большого пальца, и Линетт, запрокинув голову, застонала. Он посмотрел на нее. Глаза ее были закрыты, кожа блестела, губы слегка приоткрыты и еще влажны от поцелуев. Эта женщина, созданная для наслаждения, страстно желала и ждала его ласк. От осознания этого его охватила еще более горячая, еще более сильная волна страсти.Он наклонился и погладил языком сосок. Она изогнулась от прикосновения, поймав зубами его губу. Хантер улыбнулся и проделал это еще раз, но потом не смог вынести этой пытки и сам, взяв сосок в губы, стал нежно ласкать его языком и посасывать. Пальцы Линетт впились в его плечи, и она непроизвольно вскрикнула.Много лет не зная подобных плотских удовольствий она сама думала, что внутри нее все умерло, превратив в бесчувственную, сухую женщину. Пока не вернулся Хантер… пока он не поцеловал ее в конюшне Бентона и не зажег пламя любви.С тех пор ее тело постоянно ожидало его, дрожа от нетерпения и желания вновь испытать сладостные ощущения, которые сейчас обрушились мощным потоком, разлились по каждой клеточке тела и зажгли изнутри. Страсть бушевала где-то внизу живота, горячая и плавящаяся, неуправляемая, влажно пульсирующая между ног. До боли хотелось почувствовать, как Хантер заполняет ее, и бедра непроизвольно подались навстречу к нему, молча моля о том, чего ей так хотелось.Ощущение его губ на груди было просто восхитительно, полно и в то же время будоражило в ней что-то большее, пока она сама не могла понять, чего же она ждет.Но, казалось, Хантер понимал это. Он снял с Линетт рубашку. Ночной воздух ласково коснулся разгоряченной кожи. Сосок, влажный от поцелуев Хантера, напрягся еще больше от прикосновения свежего прохладного ветерка. Хантер застонал от вида женского обнаженного тела, желая прикоснуться губами ко второму соску, еще не тронутому им. Он поцеловал другой сосок, взял в губы, а в это время его рука подняла юбку Линетт и медленно заскользила по стройным обнаженным ногам вверх, пока не коснулась горячей, влажной точки.Линетт простонала и приподняла бедра, задев ими слегка напряженный член. От этого движения. Хантера пронзило острое, горячее удовольствие. Подумав, что может прямо сейчас кончить, что не сможет больше ждать ни минуты, он быстро повалил Линнет на землю и оказался на ней сверху. Глава 14 У Линетт вырвался слабый крик, она крепко обняла его за спину. Хотелось прикоснуться к его обнаженной груди, но мешала рубашка, а у нее слишком кружилась голова, чтобы справиться с такой замысловатой вещью, как пуговицы. Только пальцы отыскали пуговицу и попытались расстегнуть, она вновь забылась от ласк Хантера и так и не смогла справиться с его одеждой. Когда же пальцы Хантера принялись ласкать ее горячую плоть, она потеряла чувство реальности; ногти впились в его кожу, а тело слабо вздрагивало, пока он гладил и целовал. Если бы она была способна думать, она смутилась бы обилием влаги между ног, промочившим немного даже юбку. Но в тот момент, не понимая ничего, кроме одного, она не хотела, чтобы эта ткань разделяла их тела. Это мешало ей.Будто бы отвечая на ее молчаливое желание, Хантер протянул руку и, развязав пояс, стянул с нее юбку. Движения его были поспешны и неуклюжи, и когда он срывал с нее оставшуюся одежду, послышался звук рвущейся ткани. Но Линнет даже не заметила. Ей казалось, будто она на костре, и ничто не может успокоить, кроме прикосновений Хантера. Когда его пальцы ласкали влажную горячую плоть, пламя, казалось, вот-вот спалит ее, превратит в пепел.Он снова и снова произносил ее имя, бормотал неразборчивые слова любви, покрывая жадными поцелуями грудь, живот, шею желанной женщины. Губы его скользили ниже, по плоскому животу, вдруг палец его оказался внутри нее, возбуждая и сводя с ума. Она изогнулась, пятками упершись в землю.— Пожалуйста, о-о… Хантер, пожалуйста.— О Боже!Хантер больше не мог выносить это, рванул ширинку и спустил брюки, доставая твердое древко своего мужского достоинства.Линнет без слов приняла его. Он подался вперед, направляя член к ее жаркому, ждущему входу. Но Линетт бессознательно качнула бедрами навстречу, принимая его еще глубже, и это движение лишило Хантера всех мыслей об осторожности и нежности. Он со стоном глубоко и сильно вошел в нее. Линнет с жадностью приняла его, наслаждаясь ощущением полноты и разливающегося по телу удовольствия. Это было именно то, чего она так ждала, и болезненная внутренняя пустота была наконец заполнена.Мужчина начал выходить из нее, и она со стоном вцепилась пальцами в его спину, пытаясь удержать, но затем он снова глубоко вошел в нее, и ощущения были еще более неповторимые. Он начал двигаться медленно, но чувство крепко сжавшей его горячей плоти было таким волнующим, что он не смог сдержать более быстрых фрикций и, наконец, с хриплым стоном кончил, изливая в нее семя.Хантер расслабился и замер, не вынимая напряженного члена. Линетт, повернув голову, прижалась губами к его руке… Было удивительно хорошо и приятно. Но все же где-то внутри нее еще не угасал непонятный жар. Бессознательно немного покачивая бедрами, не зная, как можно ощущать это странное ожидание чего-то, когда ей так замечательно, и она так любит этого человека.И снова оказалось, что Хантер знает ее лучше, чем она сама. Он оперся на локоть, а другую руку опустил, найдя чувствительный, нежный бутон плоти. Линетт затаила дыхание, вопросительно глядя на него.— Извини, родная, — тихо произнес он, лицо его было напряженным и внимательным. — Я не смог помедленнее, слишком сильно хотел тебя. Я не удержался.— Все прекра… о-о!Глаза ее распахнулись, когда палец Хантера коснулся маленькой точки. Пронзило такое чувство удовольствия, что Линетт потеряла дар речи. Пока он продолжал ласкать этот маленький чувствительный бутон, женщина могла только стонать и извиваться. Острые, горячие стрелы наслаждения пронизывали все тело. Глаза закрыты, пальцы впились в плечи и спину Хантера. Она не знала, что Хантер с интересом и удовольствием наблюдает за выражением ее лица, на котором отражаются все испытываемые ощущения. Было видно, что все, что она сейчас ощущала, ново для нее. Это было лучшим доказательством, что муж никогда не затрагивал ни ее сердца, ни ее чувственности.Не отрывая от нее взгляда, Хантер пальцем вошел в нее, и Линетт замерла, испытав совершенно новое чувство. Что-то огромное и властное зарождалось в ней, и она спешила ускорить это, страшась, что это закончится до того момента, когда она наконец достигнет вершины.— Тес… тес… — бормотал Хантер. — Просто расслабься. Я не остановлюсь. Все будет хорошо, обещаю.— О-о, — у нее вырвался всхлип. — О, Хантер!— Да, да. Все хорошо. Я все сделаю.— Постой, нет, не останавливайся. Я имею в виду…— Я знаю.Он улыбнулся ее напряженному, взволнованному лицу. Глаза оставались закрыты, женщина забылась в море ощущений, дрожа и стеная. То, что он сумел довести ее до наивысшей точки наслаждения, давало ему возможность чувствовать себя сильным, настоящим мужчиной. Он на секунду замер, и Линетт вся напряглась, изогнулась навстречу в немой мольбе. И тогда Хантер сильно нажал на сладострастную точку, а затем нежно погладил.Линетт почувствовала, что ее захлестнула волна удовольствия, сильная, как взрыв, потом закричала, вздрагивая и трепеща, пока наслаждение омывало каждую клеточку тела. Где-то в груди вспыхнуло пламя и поднялось к горлу, затем к лицу и обожгло всю ее. Она никогда не испытывала ничего подобного.На какое-то время она забылась в сводящем с ума наслаждении.Линетт была мокрая от пота. Мысли путались. С минуту любовники неподвижно лежали, пока разнообразные чувства не стали затихать. Хантер неожиданно вновь начал целовать Линетт, наблюдая за ее оргазмом, чувствуя ее судорожные вздрагивания он сам вновь возбудился. На этот раз он двигался медленно, сдерживая свое желание, пока их опять не охватила жаркая, белая, расплавленная страсть. И потом, наконец, наступил оргазм, и они одновременно испытали головокружительные, пьянящие ощущения.После этого влюбленные, обнявшись, натянули на себя покрывало и заснули, уставшие и удовлетворенные. * * * Линетт проснулась позже, чем обычно, и некоторое время лежала, ничего не понимая, пока не вспомнила, что случилось вчера вечером, и залилась краской. Постепенно все детали событий пришли на память. Она немедленно осознала, что лежит под покрывалом абсолютно обнаженная, и тогда румянец на щеках превратился в ярко-красные пятна. Она поспешно села, крепко прижав к груди покрывало, и огляделась. Хантер сидел на корточках у костра, подбрасывая в огонь сухие ветки и время от времени перемешивая их длинной палкой.Должно быть, услышав, что женщина проснулась, Хантер повернулся, посмотрев через плечо. Выражение его лица было непроницаемо. Линетт непроизвольно старалась отыскать доказательства каких-либо чувств у него, но ничего не указывало сейчас на их присутствие. Его вчерашняя страсть никак не проявлялась, не было никаких ее признаков. Внешний вид Хантера был сдержанный и бесстрастный.Как сейчас заговорить с ним? И что говорить? Она даже не знала, что и думать обо всем случившемся. А что Хантер? Какого мнения о ней на самом деле? На что рассчитывает? Да и чего ждет она сама? Она находилась в раздумье. Мысли путались в голове. Почему молчит Хантер?Их любовь ночью была великолепна, в этом невозможно сомневаться. Ее тело все еще помнило удивительные, совершенно безумные ощущения. Очевидно, ничего не изменилось за эти годы, их все так же влекло друг к другу. Но все остальное изменилось. При свете дня, не охваченная непреодолимой страстью, видя пустое, даже мрачное выражение лица Хантера, Линетт испугалась. Что, если предыдущая ночь была страшной ошибкой?— Хантер…— Линетт…Вдруг они заговорили одновременно, перебивая друг друга, но тут же замолчали. Установилась пауза. Хантер отвел глаза в сторону, как виноватый ребенок.— Извини. Говори ты.— Нет. Вначале ты.Линетт вообще не имела никакого желания начинать беседу. Все внутри у нее сжалось, ощущение невысказанной боли усиливалось с каждой минутой. Это было предчувствие чего-то неприятного, что должно вот-вот произойти.— Я… я хотел сказать; что прошу тебя меня извинить.Внутри у Линетт что-то оборвалось. Ее нелегкое чувство теперь получило подтверждение. Хантер сожалел, что все так получилось прошлой ночью. Она опустила глаза, чувствуя, как к горлу подкатывает горячий комок, как закололо под ложечкой. Но нельзя допустить, чтобы он видел ее слезы. По крайней мере, у нее еще есть гордость. И если она, поддавшись нахлынувшему вдруг наваждению, бросилась в его объятия с такой готовностью прошлой ночью, сегодня она будет на высоте и ничем не покажет, как все это потрясло ее до самой глубины души. Линнет покачала головой, все еще не в состоянии произнести ни слова.— Я просто хотел извиниться, — как-то вяло продолжал Хантер. — Вот и все. Я совершил ту же самую ошибку, что и много лет назад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34