Медленно. На приличном расстоянии, за завесой пыли.
Ему не надо было держать их в поле зрения. Он знал, куда они едут.
Кровать в гостевой комнате аббатства стояла на резных дубовых ножках в форме ястребиных лап с когтями. Мягкую пуховую перину и льняную простыню закрывали три шерстяных одеяла, расшитые по краям пестрым узором — еще более затейливым, чем на маленьком квадратном полотне для алтаря, которое привезла в Морстон Изабелла Мирбо. Господская кровать, что стояла без применения в главной спальне Кернстоу, была не так роскошна, как эта.
Алиса погладила тонкотканое покрывало и откинула его, чтобы разгладить легкую складку на одеяле.
— Аббат-настоятель, должно быть, очень богат, если предоставляет своим гостям такую постель, — сказала она.
Раймон пожал плечами:
— Аббат-настоятель потому и богат, что у него есть такая комната для гостей. Он обязан давать кров всем путникам: многие из них готовы щедро платить, чтобы спать отдельно от паломников. И платят очень много, чтобы получить именно эти покои.
Алиса отдернула руку от покрывала.
— Тогда давайте попросим другую. Нам не нужна такая шикарная спальня.
Раймон поймал ее руку и поднес к губам.
— Мы никуда отсюда не уйдем, моя дорогая жена. Очень скоро мы насладимся ею и оправдаем затраченные на нее деньги.
Алиса провела пальцами по твердой линии его подбородка.
— Раймон, нам сгодится любая простая спальня. Если мы будем там одни, этого хватит для счастья. Нам незачем…
Он коснулся губами ее пальцев и слегка прикусил их.
— В аббатстве полно путников, и не все они честные торговцы. Это самая безопасная комната.
Алиса улыбнулась:
— Тогда мы должны насладиться ею сполна.
— Это я вам обещаю.
Раймон поцеловал нежный изгиб ее запястья.
Смех перешел в тихий стон удовольствия. Алиса затаила дыхание, почувствовав, как теплые руки мужа движутся к шнуровке на ее платье.
— Вы отошлете Эрика?
Раймон покачал головой:
— Он будет дежурить под дверью до ночи, а потом его сменит Ален. Даже здесь мы должны быть начеку.
— Тогда вам надо спать с мечом на спинке кровати и полуоткрытыми глазами.
— Я сплю с полуоткрытыми глазами с тех пор, как мы поженились.
Она скользнула руками под его рубаху и погладила золотистую кожу его груди.
— Потому что боитесь своей кровожадной жены?
— Конечно, — довольно проворчал он, — и всю ночь любуюсь ее прекрасным телом в свете камина.
Из-за запертой двери долетели голоса. Выругавшись, Раймон начал развязывать шнуровку на платье.
— Кто-то пришел нам мешать. — Тесемки путались у него в пальцах. — Когда закончится это путешествие, мы с вами больше никуда не поедем, жена.
Она оттолкнула его руку и быстрым движением затянула шнуровку.
— Вы забыли, милорд, что после Виндзора хотели свозить меня в Нормандию? А еще в Пуатье и в Рим?
Он пригладил ее юбку.
— Я был не прав. Мы найдем хорошую гостиницу, снимем комнату и будем жить там до следующей весны.
— А Эрик и Уот будут ждать нас в зале?
— Я порекомендую их королеве Элеаноре для очередных тайных заданий.
Стоявший за дверью Эрик что-то быстро сказал. Послышались тяжелые удары, скрежет и плеск воды, потом голоса стихли, перейдя в тихое бормотание.
— Ванна! — спохватилась Алиса. — Я послала Уота в кухню попросить воду для мытья.
— Лорд Раймон, — позвал Эрик из коридора, — слуги принесли ванну и пошли за ведрами с водой.
— Скажи им, пусть придут после ужина.
— Раймон, я вся в пыли, — заметила Алиса. Он вздохнул, разыгрывая недовольство.
— Успокойтесь, жена. Клянусь святым Магнусом, я не лягу в постель с пыльной женщиной. Видит Бог: мы заплатили настоятелю за эту спальню столько денег, что имеем право на дюжину горячих ванн. — Раймон нахмурился. — Я уберу шкатулку подальше от глаз. Не хватало еще, чтобы поварята стащили драгоценности старой королевы.
— Тише, вас услышат под окном.
— В аббатстве повсюду рыщут воры, которые зарятся на добро гостей. Мы с вами, хоть и взяли лучшую спальню, отнюдь не являемся самыми богатыми путешественниками. — Он задвинул шкатулку под кровать. — Чем ближе мы подъезжаем к Виндзору и Лондону, тем смешнее становятся наши усилия по охране этого проклятого ящика с побрякушками. Когда мы выйдем в обеденный зал, оглядитесь по сторонам, Алиса. Вы наверняка увидите среди присутствующих за ужином купчих, которые могли бы посмеяться над жалким содержимым королевской шкатулки.
— Но некоторые считают эти вещи очень ценными, — возразила Алиса. — Когда я была маленькой, мне казалось, что в шкатулке хранятся все сокровища востока.
— Только Востока? Алиса улыбнулась:
— Эмма говорила, что только у папы римского есть драгоценности богаче этих.
Он улыбнулся в ответ:
— Если у его святейшества меньше сокровищ, чем в этой кучке побрякушек, то следующий безрадостный поход в Палестину будет совсем коротким. Будем надеяться, Алиса, что папа не так богат, как думает Эмма.
— В ваших словах есть что-то нечестивое.
Раймон посмотрел на дверь и вновь перевел взгляд на Алису.
— Только не передавайте их настоятелю аббатства… хотя бы до тех пор, пока мы не помоемся. — Он неторопливо, задумчиво поцеловал ее. — А лучше до тех пор, пока не кончится эта ночь.
Алиса вытянула руки над головой и вновь улыбнулась:
— Не волнуйтесь, милорд. Настоятель никогда не узнает, что рыцарь, которому он предоставил свою лучшую спальню, поклялся оградить своих сыновей от походов на Святую землю.
Он положил руки на ее плоский живот и улыбнулся:
— Если вы будете говорить о сыновьях, Алиса, нам придется…
В дверь опять постучали. Раймон поднял засов и отступил в сторону, давая дорогу слугам аббата-настоятеля. Они втащили в комнату большую ванну и направились к двери за водой, благочестиво отводя глаза от Алисы, которая стояла в ожидании у кровати. Последний из них, флегматичный коренастый парень в монашеском капюшоне, нахлобученном на самые глаза, задержался над ванной, выливая воду из ведра тонюсенькой струйкой.
Раймон заметил, как он украдкой посматривает на Алису из-под края капюшона, и шагнул вперед, чтобы загородить жену от его взглядов. «Даже монахи не лишены любовного влечения, — подумал он. — Да и какой мужчина оторвет глаза от такой грациозной красавицы, стоящей в обрамлении лучей заката, который сияет над полями аббатства и струится в резную каменную бойницу?»
Бедняга монах продолжал медленно лить воду в ванну.
Отрывистым, но вежливым жестом Раймон выпроводил его из спальни и сочувственно покачал головой. Этот несчастный явно тяготился вынужденным воздержанием.
Раймон Фортебрас возблагодарил Господа за тот давний день в Авранше, когда кресло с тростниковым сиденьем, высокая свеча и разгневанный папский посол убедили Ренульфа де Базена, что его второй сын не создан для жизни священника.
Главный зал гласил о богатстве аббатства. Его стены были ярко украшены, а камины выложены камнем тонкой резьбы. Гости настоятеля — роскошно одетые, как и предвидел Раймон, — сидели за длинными столами, ломившимися от еды. Алиса еще никогда в жизни не видела такого изобилия. Раймон и Алиса ужинали в окружении базенских солдат за покрытым скатертью столом и отрывисто переговаривались с торговцем тканями, три дочери которого сидели в дальнем конце.
Алиса увидела, как Ален потянулся через стол, предлагая девушкам вино.
— Эрик сбежал бы со своего поста часового, если бы видел, как его двоюродный брат проводит время, — шепнула она мужу.
Раймон засмеялся:
— А Ален сбежал бы из-за стола, если бы прочитал мысли этого купца. Мужчину беспокоит интерес Алена к его дочерям. Видите, как он разглядывает рубаху Алена? Словно прикидывает ее стоимость. Он хочет узнать, есть ли у Алена собственные земли, но не решается спросить — боится спугнуть добычу. Он понимает, что позволить Алену ухаживать за его дочерьми — все равно что запустить молодого лиса в голубятню. Но у юноши хорошая репутация. Может, есть смысл рискнуть? — Раймон склонил голову набок. — Посмотрите на старика. Он весь в мучительных раздумьях. Не так-то легко решиться поставить на кон приданое дочери против наследства незнакомого рыцаря… К тому же есть вероятность, что Ален поимеет всех троих девушек и не женится ни на одной из них. — Раймон улыбнулся. — Этому человеку повезло, что мы остановились здесь только на одну ночь.
Девушки были яркими и пестрыми, как весенние цветы, в шелковых вуалях с кромкой в тон платьям. Алисе так и хотелось пощупать блестящую ткань.
— Они такие благородные — и леди, и их отец.
— Я думаю, он богат, но не настолько благороден, чтобы дать этим девушкам в приданое землю. Он предложит их женихам золото, уповая на то, что его дочери после свадьбы получат землю и благородное имя. — Раймон весело оглядел стол. — Надеюсь, юный Ален будет осторожен и не станет болтать про себя своим новым подружкам, иначе папаша захочет похитить его и насильно женить на старшей дочери.
Алиса проследила за его взглядом.
— На блондинке? Она очень красивая.
— Да, красивая. И носит на пальцах половину отцовского состояния. — Раймон пожал плечами. — И все же Ален мог бы найти себе невесту получше.
Великолепие вечера померкло в глазах Алисы. Она взглянула на свои руки, помягчевшие с тех пор, как Раймон увез ее от суровой морстонскои жизни, но еще темные от солнца и покрытые непроходящими мозолями. Рядом с купеческой дочкой Алиса казалась неуклюжей простолюдинкой с заскорузлыми пальцами. Однако Раймон де Базен смотрел свысока на эту богатую девушку и считал, что она не пара молодому Алену.
Интересно, какую бы женщину выбрал он для себя, если бы королева Элеанора не принудила его жениться на безземельной провинциалке?
Алиса спрятала руки под стол, положив их на колени. Раймон ни разу — ни словом, ни делом — не показал ей своего разочарования от того, что у нее нет приданого и положения в обществе. За это она будет ему хорошей женой и не опозорит его перед лицом богатых и знатных мужчин… и женщин, с которыми им предстоит встретиться в Виндзоре.
Монах в коричневой сутане с капюшоном, закрывавшем пол-лица, начал убирать со стола хлеб, смахивая его в мешок, висевший у него на боку. Другой монах уносил многочисленные тарелки с большими бараньими и мелкими гусиными костями, дочиста объеденными голодными путешественниками.
Раймон налил вина в оба кубка.
— Выпейте, Алиса. Нам нужно согреться. В коридорах этого аббатства так же холодно, как в Морстоне в полдень. — Он опять взглянул на жену. — Вы устали?
Алиса протянула к кубку руку, уродство которой осознала только минуту назад. В Виндзоре будет много женщин с белыми мягкими руками. Руками, к которым Раймон привык.
Если они сейчас ускользнут от разряженной купеческой семьи и уйдут в спальню, это не приведет ни к чему хорошему.
Алиса подняла голову.
— Нет, — сказала она, — мне хотелось бы посидеть здесь еще немного.
Черноволосый мужчина в красном подошел к маленькой скамье в углу и взял в руки большую широкую скрипку. По залу прошел довольный ропот. Подвыпивший солдат, сидевший у стены напротив, выкрикнул громкое приветствие. Музыкант улыбнулся самому себе и положил скрипку на колени.
— А где же смычок? — спросила Алиса. — Я еще никогда не видела такую большую…
Раймон удивленно обернулся к жене.
— Смычка нет. Он перебирает струны пальцами. Вы что, никогда не видели…
— Но это не арфа.
— Он перебирает их сверху. Разве вы не слышали про…
— Ш-ш-ш, — прошептала Алиса. — Он сейчас будет играть.
Молодой трувер принялся настраивать свой инструмент, одну за другой пробуя струны. Раймон видел нетерпеливо-взволнованное лицо жены. В Кернстоу не было музыки, если не считать крестьянских свистулек и барабанов. Эмма, приехав болотом из Морстона, привезла с собой «сокровища» Алисы, в числе коих были маленькая виолончель без двух струн и смычок, запутавшийся в рваном конском волосе. Инструмент много лет лежал без использования и покоробился от времени. Неужели Алиса Мирбо, внучка одного из мятежных лордов Пуату, никогда не слышала французских труверов?
Когда прозвучали первые переборы, Алиса взяла Раймона за руку. Но вот молодой музыкант провел пальцами по струнам, и она ахнула от удовольствия, услышав первый звучный аккорд.
Раймон забыл о своем намерении пораньше увести жену в спальню после ужина. Тщетно стараясь унять растущее вожделение, он любовался ее взволнованным лицом — огромными глазами и пылающими щеками. Созвучия и ритмы все усиливались и усложнялись, наполняя большой зал долгими заунывными песнями древних дворов Прованса.
Они давно выпили все вино и сидели рука об руку, слушая красивый тонкий голос молодого человека, поющего баллады о рыцарской любви. Когда он затянул последнюю песню, Раймон увидел, что по лицу жены катятся слезы.
— Не плачьте, — сказал он. — Если хотите, я найду вам такого же искусного и сладкоголосого менестреля и заплачу ему, чтобы он все время был с нами и услаждал ваш слух своим пением.
Она крепче сжала его руку.
— Дело не в том, что он заканчивает играть, — прошептала она. — Я плачу из-за самой песни. — Она протяжно вздохнула. — Моя мама пела ее каждый день. Только без музыки. — Она вытерла мокрые щеки. — Ох, Раймон, теперь я знаю, что звучало у нее в ушах, когда она пела эту песню. Она вспоминала… звуки тех струн…
Молодой человек не остановил последний аккорд, и он долго звенел, затихая в притихших углах зала.
Раймон дал музыканту серебряную монету и поблагодарил за пение, потом вернулся к столу, взял Алису под руку и повел ее к темным спальням, мимо маленького зала, где слуги настоятеля выкладывали остатки хлеба и мяса перед нищими, которые стекались в аббатство во время богатого ужина для гостей. Недоеденного в большом зале было достаточно, чтобы накормить двадцать оборванцев, толпившихся вокруг маленького стола.
Беззубая женщина с большими пустыми глазами громко поздоровалась, шамкая набитым хлебом ртом. Коренастый монах что-то тихо сказал ей, заставив замолчать. Раймон кивнул старой ведьме и повел жену дальше по темному коридору.
— Милосердие аббата-настоятеля поражает воображение, но его странные слуги у кого угодно отобьют аппетит, — заметил он.
Алиса кивнула. Интересно, слышали ли эти нищие, собравшиеся в маленьком зале, пение музыканта, который играл в большой столовой? Если да, то даже самые нуждающиеся из них должны были на время забыть про свои горести, успокоенные волшебной музыкой.
В голове Алисы еще звучали фрагменты мелодий, но все тише и глуше. К завтрашнему дню эти отголоски затихнут совсем.
Алиса прошла мимо Эрика, который стоял на страже у двери, и лишь кивнула ему головой.
— Я вижу, — сказал Раймон, раздув угли в маленьком камине, — по вечерам вам нельзя долго пить вино и слушать музыку. Вы настолько прониклись впечатлениями, мадам, что даже не улыбнетесь своему мужу, который истомился по вашей улыбке.
— Вы…
— Что я? — Он подвел жену к камину и начал осыпать легкими поцелуями ее нежную шею.
— Когда мы приедем домой, вы найдете нам музыканта? — Она ахнула от удовольствия, когда его рука скользнула ей под платье и принялась ласкать мягкую упругую грудь.
— Мадам, — прошептал Раймон, — я найду сразу двух музыкантов. Один, — он снял с Алисы плащ и отложил его в сторону, — будет каждый день играть для нас в зале. А другой…
Он стянул с нее платье и, встав на колени, поцеловал изящный изгиб бедра. Алиса тихо вскрикнула.
— …а другой, любимая, будет играть под дверью нашей спальни каждую ночь до восхода луны. — Раймон снял с себя тунику, штаны. — Когда в нашем зале будет играть музыка, Алиса, вы будете любить меня так же горячо, как сейчас, или отдадите мне только половину своего сердца, потому что вторая половина будет занята песней?
Она прижалась к нему всем своим стройным телом, и из горла Раймона вырвался хриплый стон желания.
— А вы, милорд? Музыка за дверью нашей спальни будет отвлекать вас от занятий любовью?
Раймон схватил руку жены и просунул ее между ними. Пальцы Алисы сомкнулись на его твердой плоти.
— Вы думаете, — прошептал он, — что-то может оторвать меня от вас? Даже если рядом будут играть сто труверов, это ничего не изменит.
Держа в руках его символ желания, она опустилась на колени и медленно провела своими густыми пышными волосами по всей длине его мужской возбужденной плоти. Он почувствовал на своем животе ее теплое дыхание.
— Когда вы меня ласкаете, милорд, я не слышу ничего, кроме биения собственного сердца. — Она нагнула голову и поцеловала его пульсирующий жезл любви.
В горячий момент безудержной страсти он поднял Алису на ноги, крепко прижал к себе и вошел в нее стоя, не сходя с места.
— Я тоже, — хрипло проговорил он.
Он начал двигаться в ней, и она прильнула к этому сильному золотисто-бронзовому телу, забыв струнные переборы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36