При этом о деньгах не просто никогда не говорилось, они даже не подразумевались во время заключения таинственных подковерных сделок. Невольно в глаза бросалось невероятное сходство тактики отца и Уитни. Гарнер стал понимать, что в высших эшелонах власти, как и среди обыкновенных людей, все сводится к взаимному обмену услугами, в которых были заинтересованы участники сделки.Однако бывали случаи, когда никакие предложения, доводы или негодующие протесты не давали нужных результатов, их всего лишь вежливо выслушивали и выпроваживали вон. Когда подобное произошло в первый раз, Чарли со злостью оглянулся на захлопнувшуюся за ними дверь кабинета, решительно одернул сюртук и проворчал:— Вижу, с этим типом не обойдешься без сделки на пальцах! Байрон внимательно посмотрел на внешне простодушного деревенского парня, проявившего такую проницательность.— Сделку на пальцах? Кажется, я знаю, что это такое, Данбер. В ответ на настороженный взгляд Чарли он подмигнул и весело расхохотался.— Что еще за сделка на пальцах? — ничего не понимая, накинулся на них Гарнер.— Ну, это такая сделка, — пояснил медленно Чарли, — когда вы получаете что вам нужно, а ваш противник радуется, что сохранил себе пальцы.В недавно основанной столице нации, успевшей превратиться в котел, где в ожесточенной борьбе за власть бурлили политические скандалы и интриги, «действия Таунсендов» казались малозначительными. Но в некоторых кругах быстро заметили их результаты. В обществе стали циркулировать более благоприятные для участников «водочного бунта» мнения и выводы, распространявшиеся как через официальную прессу, так и благодаря менее бросающимся в глаза личным контактам. Никто не мог понять источников этой кампании по формированию общественного мнения, и вскоре под подозрение попали множество важных участников политической жизни, в том числе государственный секретарь Рэндольф, а также представитель законодательного собрания, делегат от пенсильванских производителей виски Альберт Галлатэн. С каждым днем обвинители, назначенные заниматься делом Блэкстона Дэниелса, испытывали на себе все более сильное давление. И поскольку они рассчитывали заработать себе политический капитал на этом процессе, такое очевидное давление пришлось им не по вкусу и только укрепило их в решимости жестоко расправиться с предводителем этого сброда из приграничных областей.Когда до суда оставалось всего несколько дней, пригласили Гарнера Таунсенда. Он прибыл в сопровождении военных, которые проводили его в кабинет главного обвинителя, министра Эверхарта, где уже находился Оливер Гаспар. Этот выскочка красовался в военном мундире и встретил Гарнера масленой улыбкой, отчего тот сразу насторожился.— Рад, что мы снова с вами встретились, майор Таунсенд, — заворковал полковник, бросив заговорщицкий взгляд на строгое лицо обвинителя. — Много воды утекло с нашей последней встречи в Питсбурге. Кажется, за ваши выдающиеся заслуги вас удостоили особой благодарности.— Как и вас, полковник Гаспар. — Прокурор Эверхарт сухо улыбнулся. — Мне выпала большая честь — записать показания двух таких заслуженных людей по этому трудному делу.— Показания нас обоих? — удивленно переспросил Гарнер.— Я буду свидетелем обвинения, — пояснил Гаспар. Гарнер еще не знал, что и его заклятый враг удостоен особой благодарности. Видимо, он приписал себе участие в операции по захвату в плен Блэка Дэниелса, чтобы заработать эту награду, о которой мечтал также страстно, как в свое время и сам Гарнер. Ну и подлец! Когда прокурор предложил Гарнеру сесть, он подавил желание немедленно покинуть этот кабинет и, решив воспользоваться случаем, чтобы как можно больше узнать, опустился в кожаное кресло рядом с Гаспаром.— Весьма удивлен, полковник, тем, что вы будете выступать свидетелем, точно так же, как и тем, что Блэка Дэниелса обвиняют в измене. Я отлично помню, что арестовал его по обвинению в незаконном производстве виски и в уклонении от уплаты налогов, — спокойно заметил Гарнер, внимательно наблюдая за взглядами, которыми обменялись Гаспар и прокурор.— В этом деле нас с самого начала преследуют большие трудности, — пояснил Эверхарт. — Прежде всего виски, которое было изъято у преступников в качестве улик, загадочным образом… пропало. Такая же судьба постигла и ваше письменное донесение и остальные документы еще в Питсбурге. Поэтому мы испытали огромное облегчение, когда полковник Гаспар вызвался привести доказательства измены этого человека.Гарнер лихорадочно размышлял. Пропали улики против Блэка Дэниелса и Чарли Данбера? Так вот почему Чарли выпустили из тюрьмы! И, не имея законных улик, обвинение в отчаянии ухватилось за предложение алчного Гаспара сфабриковать обвинение в измене!— Вероятно, вы читали в газетах последние статьи, — продолжал Эверхарт. — Мой долг предостеречь вас, что давление на суд оказывается и другими путями. В ход пущены влиятельные силы, которые пытаются помешать проведению суда. Не сомневаюсь, они попытаются отговорить и вас.Гарнер расправил плечи и прямо посмотрел в глаза прокурора:— Лично я сомневаюсь, чтобы они стали беспокоиться из-за меня. Мне нечего сказать суду. Я арестовал Блэка Дэниелса за производство и хранение виски, за которое не уплачены налоги, только и всего. Мне неизвестно ни одного факта, который помог бы осудить его как изменника.Ему доставило некоторое удовольствие видеть, как еще больше вытянулось и посерело лицо прокурора, а жирное лицо Гаспара покраснело, как помидор.— Пренебрегать законом, открыто выступать против налоговых органов законного правительства, подталкивать людей сопротивляться законным властям и не платить установленные налоги… — Похожий на жабу Гаспар съехал на кончик кресла и яростно размахивал руками. — Он виновен, в этом нет ни малейших сомнений, и ваш долг — помочь обществу избавиться от этой коварной угрозы безопасности нации!— Мой долг — говорить правду. — Гарнер встретил яростный взгляд Гаспара с холодным спокойствием. — Если я вообще буду говорить.— Если вы… — Эверхарт вскочил на ноги со смертельно бледным лицом. Он бросил на Гаспара уничтожающий взгляд, и тучный низенький полковник с трудом выкарабкался из кресла. — Но вы будете говорить! Вы вызваны свидетелем, это ваш долг солдата!— Обвиняемый является моим тестем. — Гарнер с достоинством встал и устремил ледяной взгляд сначала на прокурора, затем на полковника. — Вы не могли об этом не знать, полковник, поскольку присутствовали на моей свадьбе. Блэк Дэниелс — отец моей жены, и я не стану давать против него показания.Гаспар стал задыхаться от приступа бешенства.— Черт побери, Таунсенд! Вы будете давать показания! Мы не можем оказаться в дураках. Им нужен вожак повстанцев, и мы нашли им такового! Дэниелс виновен, и мы добьемся того, чтобы его повесили за это…— Чтобы заработать еще одну благодарность, вы к этому стремитесь, Гаспар? Идите вы к черту!Гарнер повернулся к двери и столкнулся с Эверхартом, который загородил ему путь.— О нет, Таунсенд, вы будете давать показания, — прошипел Гаспар, следуя за ним, — потому что в противном случае вы сами окажетесь подсудимым. И по тому же самому обвинению — по обвинению в измене. Да любое жюри согласится, что вы намеренно воздержались от показаний, желая спасти от повешен ни отца своей жены! Вы станете офицером, который предал свой долг и свою страну по личным причинам. — Каждое слово впивалось в мозг Гарнера. — И будете дергаться на веревке рядом со своим предателем-тестем!Гарнер задрожал от ярости. Они могут это сделать! Обвинят его, чтобы спасти свою карьеру и обеспечить себе пребывание в коридорах власти. И повесят рядом и отца, и мужа Уитни.Рысьи карие глазки Гаспара впились в лицо ненавистного ему аристократа Гарнера. «Мы поймали его! — мысленно торжествовал Гаспар. — Загнали всемогущего майора Таунсенда в угол!»— С другой стороны, Таунсенд, если вы станете помогать нам, кто знает, какие награды найдутся для храбрых офицеров, которые привели к суду руководителя «водочного бунта»?Глаза Гарнера блеснули гневом, но он продолжал хранить молчание.— Так что вы будете выступать свидетелем, майор, — холодно улыбнулся Гаспар и обратился к Эверхарту: — Майор Таунсенд всегда был законопослушным аристократом. Думаю, мы должны обеспечить ему безопасность. Не предоставить ли ему охрану из числа солдат до окончания суда?Эверхарт кивнул.Как только Гарнер появился в дверях гостиной, Уитни сразу поняла, что случилась какая-то неприятность. Но он упорно отказывался рассказывать и удалился в маленькую гостиную на втором этаже, чтобы немного побыть одному. И только когда Уитни с Кейт собрались в тюрьму навестить Блэка, они увидели у дверей дома стоявших на посту солдат и поняли, что произошло нечто ужасное.Возвратившись домой, они застали солдат на прежнем месте, и Уитни окончательно осознала, что в их жизнь вмешалась новая зловещая сила. Она застала Гарнера расхаживающим по гостиной в мрачном настроении.— Что случилось, Гарнер? — Она устремила на мужа взволнованный взгляд.— Сегодня утром меня вызвали в контору к прокурору. Они хотят повесить Блэка.В его тоне прозвучала такая безнадежность, что у Уитни подогнулись колени.— Ну что ж, мы ведь этого ожидали, верно? — произнесла она, сопротивляясь охватывающему ее ужасу, но его следующая фраза заставила ее дрогнуть.— И они думают это сделать с помощью моих показаний.— Твоих… — Уитни покачнулась, словно от удара. — Но ты сказал, что не будешь давать показания, если сможешь. Ты сказал… — Кровь стала медленно отливать от ее лица, голова закружилась. — Эти солдаты… снаружи… — Она начала все понимать.— Для моей… защиты. — Гарнер горько усмехнулся, и у нее замерло сердце.Наконец они столкнулись лицом к лицу с реальностью, которую старались не замечать: Гарнеру придется выступать свидетелем, и на основании его показаний против ее отца может быть вынесен смертный приговор.— Гарнер! — Уитни схватила его за рукав и пристально всматривалась в его застывшее лицо. Дважды она пыталась заговорить, но только на третий раз из ее губ вырвалась отчаянная мольба: — Гарнер, умоляю… не давай показаний против папы!— Господи, Уитни… — От ее отчаянного голоса у него защемило сердце. — Неужели ты думаешь, что я стал бы выступать свидетелем, если бы у меня не было иного выхода? Но это мой долг солдата, будь он проклят! Я приносил присягу и обязан давать показания. Но клянусь тебе, у меня нет ничего, что могло бы доказать его измену.— Тогда зачем они заставляют тебя свидетельствовать? Солдаты… Они тебя принуждают, да?Гарнер схватил Уитни за плечи трясущимися руками:— Мне придется выступить в суде, Уитни! И обещаю тебе, что не сделаю ничего, что могло бы навредить Блэку. Прошу тебя, Уитни, верь мне!В его голосе звучала неподдельная мука, потемневшее от переживаний лицо не вызывало сомнений в искренности его чувств. Уитни дрожала под его руками, стараясь преодолеть душевную боль и растерянность. Что ей сделать, чтобы удержать его от выступления в суде? Что ему хочется настолько, чтобы помешать ему выступить против ее отца?Она всматривалась в черные зрачки его серо-голубых глаз и прочла в его душе отчаянное желание, чтобы она поверила и доверилась ему. Он хочет ее, хочет, чтобы она его любила, хочет, чтобы она жила с ним в качестве его жены. Но достаточно ли глубоко это желание, чтобы заставить его отвернуться от своего драгоценного чувства долга? Ее пронизывало отчаяние. Он говорил, что однажды уже сделал это. Если ставка будет достаточно высокой или страшной, она может поторговаться…Но в эти мгновения решимости, когда Уитни погрузилась в глубину его страдающих глаз, она столкнулась с его бесконечной любовью, с непоколебимой верой в нее и нежным человеком, который сохранил ее старую одежду и прокушенную ею пуговицу, потому что не мог заставить себя уничтожить хоть что-то, принадлежавшее ей. От этого осознания у нее замерло сердце, тогда как его любовь пронизывала ее, касаясь самых затаенных струн души, вызывая волнение женщины, которой она стала. Она была Далилой, но у нее всегда был выбор. Она начинала понимать, что некоторые вещи не могут быть предметом сделки. Торговать любовью означало потерять ее, что бы при этом ни достигалось.— О, Гарнер, что же нам делать?!Горячие слезы обожгли ей щеки, она обняла мужа и прильнула к его груди.— Доверься мне. — Глаза Гарнера тоже наполнились слезами, когда он крепко привлек ее к себе, чувствуя, что к нему возвращается жизнь. — Я люблю тебя, моя чудесная, моя милая Уиски. Доверься же мне.Ночью, когда Уитни наконец заснула, Гарнер встал и пробрался наверх в гостиную, как привидение, не находящее себе покоя. Байрон услышал ритмичное поскрипывание половиц и пошел выяснить, в чем дело. К вечеру он, как и все в доме, уже знал о результатах визита Гарнера к прокурору и видел зловещие фигуры солдат, стороживших парадный вход и заднюю дверь.— Вам нет нужды беспокоиться, — с горечью сказал Гарнер, почувствовав на своей спине пытливый взгляд отца. — Я выполню свой долг… как и подобает Таунсенду.Сердце Байрона дрогнуло, когда он понял, что сын по-прежнему ему не доверяет.— А я — свой, — проговорил подавленный Байрон. — У нас еще есть несколько дней. Я позабочусь о том, что мы затеяли.Гарнер обернулся. Их взгляды, испытующий и неуверенный, встретились, и в это краткое мгновение зрительного контакта Гарнер почувствовал поддержку отца. Он немного успокоился и молча кивнул в знак благодарности, тяжело ступая, Байрон возвратился к себе. * * * Когда в первый день они прибыли в помещение суда, им пришлось пробиваться сквозь шумную возбужденную толпу, заполнявшую вестибюль и коридоры, и только благодаря повелительной настойчивости Байрона и тому, что имя Гарнера значилось в списке свидетелей, им удалось попасть в зал суда. Одетый в новый военный мундир, он проводил на место Уитни, а Байрон сопровождал Кейт и Маделайн. По понятным причинам Чарли предпочел остаться в коридоре у распахнутых настежь дверей зала.Просторный зал суда с трех сторон был обнесен галереей с лавками на поднимающихся уступами ярусах. На помосте находились длинная скамья для судей и место для свидетелей, а ниже располагались столы, заваленные папками с документами. Сгрудившиеся в кружки юристы в черных мантиях что-то горячо обсуждали, в том числе и прокурор Эверхарт, который заметил Гарнера и кивнул ему. Гарнер отвел взгляд и поискал в толпе адвоката Бартоломью Хейса, друга Хенредона Паркера, которого он нанял защищать Блэка. Хейс издали кивнул ему и ободряюще улыбнулся Уитни.Но вот ввели Блэка, одетого в опрятную коричневую куртку и брюки, принесенные Гарнером, в поисках Уитни и Кейт он обвел взглядом галерею. По просьбе Кейт Байрон прошептал Гарнеру, что у Кейт есть нечто, что она хотела бы передать Блэку. Под вопросительным взглядом Гарнера Кейт разжала пальцы, и он увидел на ее ладони алый потертый значок в форме сердца, обшитый потрепанной золотой нитью и прикрепленный к выцветшей ленточке. Байрон изумленно уставился на значок.— Знак Воинской заслуги? — удалось ему выговорить, и он посмотрел сначала на Кейт, а потом на Уитни, которая сурово кивнула. — Бог ты мой!Гарнер не отводил взгляда от легендарного знака, учрежденного самим генералом Джорджем Вашингтоном, который присваивался военным за исключительную храбрость во время Войны за независимость. Это была единственная награда, учрежденная Соединенными Штатами. И этой чести удостоился Блэк Дэниелс.— Отнеси ему, — сказала Кейт, вытирая заблестевшие от слез глаза и передавая знак Уитни.Гарнер помог Уитни спуститься по проходу к перилам, которые отделяли галереи от зала. И когда она обняла Блэка, Кейт судорожно стиснула руку Байрона. Уитни приколола знак отцу на грудь, и тот невольно подтянулся и выпрямился. Сквозь слезы Кейт едва видела, как они вернулись на свои места.Суд начал рассмотрение дела Блэка, и в качестве первого свидетеля обвинения был вызван некто Гораций Невин, сборщик таможенных налогов из западного Мэриленда. Отвечая на искусно поставленные вопросы, он принялся описывать ужасы, обрушившиеся на него самого и его семью со стороны банд буйных головорезов — фермеров, которые занимались незаконным производством виски, — они вымазали его в дегте и вываляли в перьях, сожгли его сарай, ворвались к нему в дом среди ночи, вытоптали лошадьми созревшую рожь на его поле. Когда Хейс возразил, что эти жалобы не имеют отношения к выдвинутому против Блэка Дэниелса обвинению, судья Петерсон отверг его возражение. Очевидно, правосудие считало, что такой малозначительный факт, как расстояние в двести миль, отделявшее дом этого свидетеля от известного местопребывания Блэка, в данном случае не имеет значения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49