Увидев, как вытянулось лице Питера, она рассмеялась.
— Бедный лорд Сэндборн, я только что отняла у вас жену! — она взяла его под руку. — Ну-ну, не дуйтесь, сэр, у меня на сегодня другие планы Я приберегала вас для себя.
Питер постарался улыбнуться как можно искреннее. Вот уж поистине удача! То, что он будет сопровождать леди Мортон, одну из самых блистательных женщин высшего света, пожалуй, может сослужить ему хорошую службу.
Тут уж сплетникам придется прикусить свои языки: оскорблять хозяйку дома, конечно, никто не посмеет.
Столы в столовой образовывали два длинных ряда, так что половина присутствующих сидела спиной друг к другу. Это было против правил, но иначе, учитывая огромное количество гостей, поступить было нельзя. Сесилия первой заняла свое место, и все дамы последовали ее примеру. Затем сел лорд Мортон, и джентльмены, до сих пор переминавшиеся с ноги на ногу, с облегчением опустились на свои стулья.
Питер отыскал глазами Габриэллу и чуть не поперхнулся салатом. Его жена сидела чуть поодаль, на противоположной стороне стола, и оживленно болтала о чем-то с Уильямом Хартшоном. Питер пришел в ужас: сэр Уильям славился своими предрассудками, равно как и своим влиянием на королевское казначейство.
О чем они могут говорить? Питер опустил глаза в тарелку и напряг слух.
Вам понравилась Венеция? — ворковала Габриэлла. — Вы долго там прожили?
У Питера отлегло от сердца. Путешествия. Слава Богу, безопасная, совершенно невинная тема. Бедный Питер Сент-Джеймс! Если бы он знал, чем обернется для него этот разговор, то поостерегся бы так думать.
— Только неделю, слава тебе Господи, — отвечал между тем сэр Уильям. — Гнуснейший климат и туманно, как в старой доброй Англии. С тем же успехом можно было остаться дома и не тратить время на переезд. Бесконечный дождь, сырость, бр-р.
— Вероятно, вы были там позднею осенью или зимой, это, действительно, не самые удачные сезоны, — Габриэлла взмахнула ресницами и, заметив; что Питер беззастенчиво пялится на нее, уже не сводила с мужа глаз. — Большинство людей любит ясную погоду, но я предпочитаю влажность, — она улыбнулась, и ее губы в этот момент напоминали лук Амура. — К климату быстро приспосабливаешься, а если еще и одежду подобрать соответствующую, то вообще не будет никаких хлопот. Разумеется, о шелке и тяжелом бархате не может быть и речи, другое дело хлопковые ткани. Хлопок гораздо приятнее телу.
В словах Габриэллы было что-то такое, что заставило Питера судорожно сглотнуть. Он почему-то представил себе хлопковое нижнее белье и нежную кожу под ним…
— Я обожаю Венецию, — продолжала Габриэлла, и голос ее был таким теплым, что мог бы растопить льды Арктики. — Я провела в этом дивном городе два месяца и, уезжая, обливалась слезами, меня не покидало ощущение, что я увидела слишком мало. Скажите, а вам довелось попасть в театр «Ла Фёнис»?
Внезапно Питер осознал, что взгляды всех соседей по столу обращены на него. Видимо, их тоже заинтересовал рассказ Габриэллы, и теперь они ожидали комментариев графа; Покраснев, как воришка, пойманный на месте преступления, Питер пробормотал:
— Прошу прощения, я не расслышал, что сказала моя жена.
— О, это вполне извинительно, дорогой граф, — заметила леди Чилтон, сидящая справа от него. — Габриэлла так очаровательна, что, глядя на нее, действительно, забываешь обо всем на свете.
Разговор вернулся в прежнее русло. Габриэлла со знанием дела толковала о соборах и других исторических памятниках Венеции, и вскоре ее буквально засыпали вопросами.
— Я страшно боюсь воды, — высказала свое мнение леди Чилтон. — А в Венеции повсюду каналы. Как вы, дорогая, справлялись с этой бедой?
— Я просто принимаю воду как благо. Как солнце и воздух. Ну скажите, разве могли бы мы существовать без воды? Кстати, должна вам признаться…
Все слушатели невольно подались вперед. Каждому хотелось узнать, в чем же хочет признаться столь прелестная девушка. Даже Питер оторвался от своей тарелки и осмелился поднять на Габриэллу глаза, чем она, конечно, не преминула воспользоваться.
— Больше всего мне нравится смотреть, как вода омывает пристани и струится вдоль лодок, скользящих по освещенной луной глади, рождая чарующую музыку ночного города.
Питер мечтательно прикрыл глаза. Перед его мысленным взором предстала лунная дорожка, он услышал плеск воды, ритмичный, возбуждающий… Из прострации его вывел резкий голос леди Мортон.
— Габриэлла, дорогая, как чудесно вы это описали, я как будто сама побывала в Венеции, — она искоса посмотрела на Питера. — Вы так любите этот город, странно, что вы не отправились туда в свадебное путешествие. Может быть, лорд Сэндборн боится воды, так же как и леди Чилтон?
Питер беспокойно заерзал на стуле. Вот оно — началось! Однако Габриэлла адресовала ему столь откровенную обожающую улыбку, что он странным образом успокоился.
— Видите ли, мой муж не путешествует в то время, когда парламент на сессии, — объяснила она. — Он крайне предан своим обязанностям и общественному долгу, — говоря это, Габриэлла имела в виду, что точно так же он может рассчитывать и на ее преданность. — Кроме того, я училась во Франции и совсем недавно вернулась домой. Так что для меня сейчас именно Лондон таит в себе прелесть новизны и очарования..
Габриэлла отправила Питеру еще один чарующий взгляд и такую же улыбку. Нельзя сказать, что ему после этого стало легче. Теперь молодого мужа занимали проблемы совсем иного толка.
Мелодия ее голоса, завораживающие движения изящных рук, белизна обнаженных плеч не могли не оказать на Питера своего магического действия. Лицо его горело, воротничок стал тесен, а пальцы вдруг онемели. Черт бы побрал эту любящую путешествия девчонку! Ну, почему она чувствует себя так свободно, в то время как он балансирует на острие ножа?
Габриэлла и в самом деле была на вершине блаженства. От нее не ускользнула реакция Питера, а это значит: она на верном пути. Удовлетворенно оглядевшись, девушка заметила, что беседа, которую она начала, приняла такой оживленный характер, что гости совсем забыли об обеде. Вряд ли это понравится леди Мортон, решила Габриэлла и стала на все лады расхваливать изысканнейшие блюда, украшающие стол… чем завоевала расположение хозяйки раз и навсегда.
Правда, Габриэлла не была уверена в том, что ей удалось вернуть расположение Питера, но ведь вечер продолжается, у нее в запасе еще много уловок из арсенала Розалинды. Пожалуй, пришло время применить одну из них. Итак, что у нас там по плану? Ага, чувственность! То, что надо.
Габриэлла поднесла ко рту ложечку мороженого, какое-то время смаковала его, а затем медленно облизала губы. В тот же миг лицо Питера покраснело.
Прекрасно! Новая игра началась, нельзя сказать, что она ей не нравится. Отпивая шампанское, Габриэлла украдкой прикасалась языком к краю бокала и старалась как можно ниже наклоняться над столом, чтобы дать Питеру возможность получше рассмотреть прелести, таящиеся за корсажем. К тому времени, когда подали фрукты и миндальные орешки, Питер уже еле сидел на стуле. Казалось, еще минута, и он набросится на нее на глазах у восхищенной публики. Но Габриэлле и этого было мало. Она сорвала с кисти одну виноградинку и принялась зубами счищать с нее кожуру, полоска за полоской, позволяя соку смочить ее губы блестящей сладостью. Питер, не отрываясь, смотрел на нее. Габриэлла довольно улыбнулась и положила ягоду в рот.
К счастью для Питера возбуждающая пытка скоро закончилась: леди Мортон поднялась и увела дам в гостиную. Бедняга кипел и плавился изнутри. Вместо того, чтобы приятно проводить время, покуривая хорошую сигару в компании влиятельных джентльменов, Питер то и дело поглядывал на дверь, за которой скрылась его жена. Да что же это такое? Она опять сумела превратить его в клубок страстей и необузданных желаний. Мало того, Габриэлла сумела очаровать таких монстров, как ворчун Хартшорн и лорд Розберри!
А она их действительно очаровала. И не только их. К концу трапезы сэр Уильям был само благодушие, скупердяй Розберри поклялся ассигновать на благотворительность сумму, впятеро превышающую обычную, а леди Чилтон высказала желание научиться плавать. .
Чуть позже обе группы соединились в гостиной для танцев. К этому часу Питер уже вполне овладел собой и твердо решил не обращать на Габриэллу ни малейшего внимания. Ему удалось перехватить спикера палаты общин и даже перемолвиться с ним парой слов, но на этом дело и кончилось. На сей раз в роли предвестников несчастья выступили вдовствующая маркиза Куинсберри и граф Девоншир. Они обрушились на него, убеждая посодействовать «благотворительному» законопроекту, который вскоре должен был обсуждаться палатой лордов. Не успел Питер от них отделаться, наобещав массу невыполнимых вещей, как его атаковал Розберри. Отвязаться от этого было не так-то легко, а, учитывая, что лорд был из команды Гладстона, Питер даже и не пытался этого сделать. Сначала ему пришлось выслушать поздравления с удачным браком, а потом взять на себя очередное обязательство, такое же невыполнимое, как и предыдущее.
Спихнув лорда Розберри с рук на руки какому-то незнакомому джентльмену, Питер заметался, по залу, разыскивая спикера, разговор с которым так и не закончил и… наткнулся на Габриэллу, которая стояла рядом с Сесилией. Беатрис, разумеется, тоже была тут и что-то оживленно говорила хозяйке дома. Питер напряг слух и уловил конец фразы.
— … прекрасная пианистка, знаете ли.
О! Так это же просто замечательно! — немедленно отозвалась леди Мортон. — Габриэлла, дорогая, надеюсь, вы нам сыграете? Просим! Просим!
Все присутствующие тут же к ней присоединились и тоже закричали:
— Просим! Просим!
Габриэллу торжественно препроводили к фортепиано в смежной гостиной. Питер уныло поплелся следом. Он представил, как Габриэлла заиграет сейчас свои излюбленные песенки и пришел в ужас. Ее надо срочно остановить! Быстро протиснувшись сквозь ликующую толпу, Питер схватил жену за локоть и нервно сказал:
— Габриэлла, думаю нам пора ехать домой.
— Что вы, что вы, лорд Сэндборн, — оттеснила его Сесилия. — Ночь только началась. Вы не можете лишить нас общества Габриэллы так скоро. К тому же все мы горим желанием услышать ее игру.
Плененный хозяйкой, Питер мог лишь издали наблюдать за позором Габриэллы. А в том, что она опозорится, он нисколько не сомневался. Когда его жена устроилась за клавиатурой и сняла длинные перчатки, Питер прикрыл глаза и приготовился к самому худшему.
Чарующие звуки «Лебединого озера» наполнили комнату. Музыка, нежная величественная, казалось, пронизывает насквозь и проникает в самое сердце. Питер оторопел. Он не предполагал, Габриэлла, оказывается, мастерски владеет инструментом. Внезапно ему стало неловко от того, что он так плохо знает свою жену.
За Чайковским последовал Лист, затем Шуман. Габриэлла играла со все нарастающим воодушевлением, не замечая никого и ничего вокруг себя. Зато Питер прекрасно видел, какое действие оказывает на присутствующих ее игра. Он самодовольно выпрямился, словно заявляя права на эти проворные пальцы, сосредоточенно поджатые губы, напряженную фигуру, исполненную артистической строгости.
Когда Габриэлла закончила, Питер присоединился к восторженным аплодисментам, помимо воли испытывая небывалое удовольствие.
Леди Мортон горячо поздравила свою юную гостью и попросила сыграть что-нибудь еще. Габриэлла сначала отнекивалась, но потом озорно взглянула на Питера и снова села за фортепиано.
Начала она с витиевато-вычурного вступления, потом заиграла что-то отдаленно напоминающее сонату, но с удивительно заразительным мотивом. Питер уловил знакомые нотки, но никак не мог понять, что же это такое? Он мучительно напрягал память до тех пор, пока Габриэлла вновь лукаво не посмотрела на него. И тут он вспомнил и этот взгляд, и эту мелодию, и даже слова.
Боже, она играет «Крошку Алису»! Перед сливками лондонского общества она играет песенку, которую распевают матросы в портовых кабаках!
Питер лихорадочно огляделся, но кажется, кроме него, никто ничего не заметил. А впрочем, откуда? Разве леди Чилтон была когда-нибудь в портовом кабаке?
А Габриэлла между тем продолжала. Она импровизировала на ходу, добавляя рулады и воспаряющее крещендо, отчего вульгарная песенка стала подлинным произведением искусства.
Питер не отрывал от жены глаз. Он вспомнил не только слова, но и то, как они смеялись вдвоем и вели доверительные беседы. Внутри что-то мучительно сжалось, а к горлу подкатил тяжелый ком. Жгучее желание захватило его ум, волю, душу…
Проклятье! Даже понимая, что Габриэлла затеяла эту игру неспроста, Питер был не в силах сопротивляться. Она покорила его, так же как часом раньше покорила своих соседей за обеденным столом. Она утвердилась в обществе, и ему остается только принять это как непреложный факт.
Габриэлла взяла последний звучный аккорд и встала. Леди Мортон, не отходившая от Питера ни на шаг, схватила его за руку и подвела к жене. Супругам пришлось последовать за хозяйкой в гостиную под бурные овации и аплодисменты. Питер нахмурился и понял, что оказался в ловушке, из которой ему вряд ли удастся выбраться.
Они стояли бок о бок, улыбками отвечали на поздравления доброжелателей и, ловя на себе любопытные взгляды любителей почесать языки. Габриэлла почувствовала, как напряглась рука Питера под ее ладонью, и придвинулась к мужу еще ближе. Питер не отстранился. А когда к ним подошла маркиза Куинсберри и закудахтала что-то одобрительное, в его глазах промелькнули искорки гордости и удовлетворения.
Но уже секунду спустя лицо Питера вновь стало непроницаемым. Он повернулся к Сесилии и стал прощаться.
— Дорогой граф, вы не можете покинуть нас так рано, — запротестовала леди Мортон. — Позвольте нам узнать вашу очаровательную жену получше.
Питер окинул Габриэллу взглядом и заявил:
— Ну что вы, у меня и в мыслях не было лишать вас ее общества. Конечно же, Габриэлла должна остаться и вдоволь насладиться вечером, ведь лондонский бал для нее в новинку.
Прежде чем Габриэлла успела что-либо возразить, он коротко коснулся ее руки и ушел.
— Где Питер? — встревоженно спросила Беатрис, когда неудачливая соблазнительница присоединилась к ней в малой гостиной.
— Ушел, — удрученно ответила она. — Отговорился завтрашним заседанием палаты лордов и тем, что у него много бумажной работы, и ушел. У меня не было никакой возможности поехать с ним… Он настоял, чтобы я осталась и наслаждалась вечером.
— Вот как? — Беатрис усмехнулась. — Не переживай, девочка моя. Разве ты не понимаешь, что это значит? — в этот момент леди Сэндборн-старшая была похожа на кошку, съевшую сметану. — Это полная победа!
— Вы так считаете?
Ну, разумеется! Ты осадила его, доказала свое право быть рядом с ним в обществе и он уступил. Твой дебют прошел блестяще! Теперь все знают, что ты графиня Сэндборн, жена Питера Сент-Джеймса.
Лицо девушки озарила улыбка, она поняла, что Беатрис права. Это, действительно, победа! Благодаря мудрости свекрови, советам матери и великодушию хозяйки дома, высший свет признал ее!
Розалинда мерила шагами холл, нетерпеливо поглядывая на часы. «Что можно так долго делать на каком-то благотворительном вечере?» — раздраженно думала она. Услышав стук кареты, женщина бросилась к дверям и втащила в дом поднимавшуюся по ступенькам крыльца Габриэллу. Внимательно посмотрев на дочь, она констатировала:
— Что ж, вижу: твой муж пребывал сегодня отнюдь не в романтическом настроении.
— Зато всех остальных Габриэлла просто очаровала, — вставила Беатрис, свысока глядя на Розалинду, И на это даже недели не понадобилось.
— Мне тоже не понадобится, — огрызнулась Розалинда и повернулась к Габриэлле. — Завтра, моя дорогая, ты проведешь ночь в объятиях своего Сэндборна, или твоя мать не Розалинда Леко!
Розалинда и в самом деле намерена была выполнить свое обещание. Отель «Кларендон» славился своим великолепным обслуживанием, но с помощью звонкой монеты, благоразумно вложенной в нужные руки, нетрудно было получить кое-какие сведения о постояльцах. Позолотив пару ладоней, Розалинда выяснила, что лорд Сэндборн возвращается из клуба около десяти, выпивает стаканчик-другой в баре и поднимается к себе.
Следующий вечер не был исключением. Гюнтер караулил Питера у клуба и, как только граф, пообедав, вышел, сразу же помчался с этим известием на Парк-лейн.
План, вынашиваемый Розалиндой несколько дней, начал претворяться в жизнь.
Питер сидел в баре гостиницы и, потягивая бренди, читал последний выпуск «Тайм». Он уже собирался подняться к себе, когда в бар вошли его приятели по консервативной партии, возглавляемые лордом Кэттоном. Кэттон был довольно приличным парнем и нравился Питеру, но, к сожалению, молодой лорд, попав под влияние Эрандейла, стал злым и циничным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
— Бедный лорд Сэндборн, я только что отняла у вас жену! — она взяла его под руку. — Ну-ну, не дуйтесь, сэр, у меня на сегодня другие планы Я приберегала вас для себя.
Питер постарался улыбнуться как можно искреннее. Вот уж поистине удача! То, что он будет сопровождать леди Мортон, одну из самых блистательных женщин высшего света, пожалуй, может сослужить ему хорошую службу.
Тут уж сплетникам придется прикусить свои языки: оскорблять хозяйку дома, конечно, никто не посмеет.
Столы в столовой образовывали два длинных ряда, так что половина присутствующих сидела спиной друг к другу. Это было против правил, но иначе, учитывая огромное количество гостей, поступить было нельзя. Сесилия первой заняла свое место, и все дамы последовали ее примеру. Затем сел лорд Мортон, и джентльмены, до сих пор переминавшиеся с ноги на ногу, с облегчением опустились на свои стулья.
Питер отыскал глазами Габриэллу и чуть не поперхнулся салатом. Его жена сидела чуть поодаль, на противоположной стороне стола, и оживленно болтала о чем-то с Уильямом Хартшоном. Питер пришел в ужас: сэр Уильям славился своими предрассудками, равно как и своим влиянием на королевское казначейство.
О чем они могут говорить? Питер опустил глаза в тарелку и напряг слух.
Вам понравилась Венеция? — ворковала Габриэлла. — Вы долго там прожили?
У Питера отлегло от сердца. Путешествия. Слава Богу, безопасная, совершенно невинная тема. Бедный Питер Сент-Джеймс! Если бы он знал, чем обернется для него этот разговор, то поостерегся бы так думать.
— Только неделю, слава тебе Господи, — отвечал между тем сэр Уильям. — Гнуснейший климат и туманно, как в старой доброй Англии. С тем же успехом можно было остаться дома и не тратить время на переезд. Бесконечный дождь, сырость, бр-р.
— Вероятно, вы были там позднею осенью или зимой, это, действительно, не самые удачные сезоны, — Габриэлла взмахнула ресницами и, заметив; что Питер беззастенчиво пялится на нее, уже не сводила с мужа глаз. — Большинство людей любит ясную погоду, но я предпочитаю влажность, — она улыбнулась, и ее губы в этот момент напоминали лук Амура. — К климату быстро приспосабливаешься, а если еще и одежду подобрать соответствующую, то вообще не будет никаких хлопот. Разумеется, о шелке и тяжелом бархате не может быть и речи, другое дело хлопковые ткани. Хлопок гораздо приятнее телу.
В словах Габриэллы было что-то такое, что заставило Питера судорожно сглотнуть. Он почему-то представил себе хлопковое нижнее белье и нежную кожу под ним…
— Я обожаю Венецию, — продолжала Габриэлла, и голос ее был таким теплым, что мог бы растопить льды Арктики. — Я провела в этом дивном городе два месяца и, уезжая, обливалась слезами, меня не покидало ощущение, что я увидела слишком мало. Скажите, а вам довелось попасть в театр «Ла Фёнис»?
Внезапно Питер осознал, что взгляды всех соседей по столу обращены на него. Видимо, их тоже заинтересовал рассказ Габриэллы, и теперь они ожидали комментариев графа; Покраснев, как воришка, пойманный на месте преступления, Питер пробормотал:
— Прошу прощения, я не расслышал, что сказала моя жена.
— О, это вполне извинительно, дорогой граф, — заметила леди Чилтон, сидящая справа от него. — Габриэлла так очаровательна, что, глядя на нее, действительно, забываешь обо всем на свете.
Разговор вернулся в прежнее русло. Габриэлла со знанием дела толковала о соборах и других исторических памятниках Венеции, и вскоре ее буквально засыпали вопросами.
— Я страшно боюсь воды, — высказала свое мнение леди Чилтон. — А в Венеции повсюду каналы. Как вы, дорогая, справлялись с этой бедой?
— Я просто принимаю воду как благо. Как солнце и воздух. Ну скажите, разве могли бы мы существовать без воды? Кстати, должна вам признаться…
Все слушатели невольно подались вперед. Каждому хотелось узнать, в чем же хочет признаться столь прелестная девушка. Даже Питер оторвался от своей тарелки и осмелился поднять на Габриэллу глаза, чем она, конечно, не преминула воспользоваться.
— Больше всего мне нравится смотреть, как вода омывает пристани и струится вдоль лодок, скользящих по освещенной луной глади, рождая чарующую музыку ночного города.
Питер мечтательно прикрыл глаза. Перед его мысленным взором предстала лунная дорожка, он услышал плеск воды, ритмичный, возбуждающий… Из прострации его вывел резкий голос леди Мортон.
— Габриэлла, дорогая, как чудесно вы это описали, я как будто сама побывала в Венеции, — она искоса посмотрела на Питера. — Вы так любите этот город, странно, что вы не отправились туда в свадебное путешествие. Может быть, лорд Сэндборн боится воды, так же как и леди Чилтон?
Питер беспокойно заерзал на стуле. Вот оно — началось! Однако Габриэлла адресовала ему столь откровенную обожающую улыбку, что он странным образом успокоился.
— Видите ли, мой муж не путешествует в то время, когда парламент на сессии, — объяснила она. — Он крайне предан своим обязанностям и общественному долгу, — говоря это, Габриэлла имела в виду, что точно так же он может рассчитывать и на ее преданность. — Кроме того, я училась во Франции и совсем недавно вернулась домой. Так что для меня сейчас именно Лондон таит в себе прелесть новизны и очарования..
Габриэлла отправила Питеру еще один чарующий взгляд и такую же улыбку. Нельзя сказать, что ему после этого стало легче. Теперь молодого мужа занимали проблемы совсем иного толка.
Мелодия ее голоса, завораживающие движения изящных рук, белизна обнаженных плеч не могли не оказать на Питера своего магического действия. Лицо его горело, воротничок стал тесен, а пальцы вдруг онемели. Черт бы побрал эту любящую путешествия девчонку! Ну, почему она чувствует себя так свободно, в то время как он балансирует на острие ножа?
Габриэлла и в самом деле была на вершине блаженства. От нее не ускользнула реакция Питера, а это значит: она на верном пути. Удовлетворенно оглядевшись, девушка заметила, что беседа, которую она начала, приняла такой оживленный характер, что гости совсем забыли об обеде. Вряд ли это понравится леди Мортон, решила Габриэлла и стала на все лады расхваливать изысканнейшие блюда, украшающие стол… чем завоевала расположение хозяйки раз и навсегда.
Правда, Габриэлла не была уверена в том, что ей удалось вернуть расположение Питера, но ведь вечер продолжается, у нее в запасе еще много уловок из арсенала Розалинды. Пожалуй, пришло время применить одну из них. Итак, что у нас там по плану? Ага, чувственность! То, что надо.
Габриэлла поднесла ко рту ложечку мороженого, какое-то время смаковала его, а затем медленно облизала губы. В тот же миг лицо Питера покраснело.
Прекрасно! Новая игра началась, нельзя сказать, что она ей не нравится. Отпивая шампанское, Габриэлла украдкой прикасалась языком к краю бокала и старалась как можно ниже наклоняться над столом, чтобы дать Питеру возможность получше рассмотреть прелести, таящиеся за корсажем. К тому времени, когда подали фрукты и миндальные орешки, Питер уже еле сидел на стуле. Казалось, еще минута, и он набросится на нее на глазах у восхищенной публики. Но Габриэлле и этого было мало. Она сорвала с кисти одну виноградинку и принялась зубами счищать с нее кожуру, полоска за полоской, позволяя соку смочить ее губы блестящей сладостью. Питер, не отрываясь, смотрел на нее. Габриэлла довольно улыбнулась и положила ягоду в рот.
К счастью для Питера возбуждающая пытка скоро закончилась: леди Мортон поднялась и увела дам в гостиную. Бедняга кипел и плавился изнутри. Вместо того, чтобы приятно проводить время, покуривая хорошую сигару в компании влиятельных джентльменов, Питер то и дело поглядывал на дверь, за которой скрылась его жена. Да что же это такое? Она опять сумела превратить его в клубок страстей и необузданных желаний. Мало того, Габриэлла сумела очаровать таких монстров, как ворчун Хартшорн и лорд Розберри!
А она их действительно очаровала. И не только их. К концу трапезы сэр Уильям был само благодушие, скупердяй Розберри поклялся ассигновать на благотворительность сумму, впятеро превышающую обычную, а леди Чилтон высказала желание научиться плавать. .
Чуть позже обе группы соединились в гостиной для танцев. К этому часу Питер уже вполне овладел собой и твердо решил не обращать на Габриэллу ни малейшего внимания. Ему удалось перехватить спикера палаты общин и даже перемолвиться с ним парой слов, но на этом дело и кончилось. На сей раз в роли предвестников несчастья выступили вдовствующая маркиза Куинсберри и граф Девоншир. Они обрушились на него, убеждая посодействовать «благотворительному» законопроекту, который вскоре должен был обсуждаться палатой лордов. Не успел Питер от них отделаться, наобещав массу невыполнимых вещей, как его атаковал Розберри. Отвязаться от этого было не так-то легко, а, учитывая, что лорд был из команды Гладстона, Питер даже и не пытался этого сделать. Сначала ему пришлось выслушать поздравления с удачным браком, а потом взять на себя очередное обязательство, такое же невыполнимое, как и предыдущее.
Спихнув лорда Розберри с рук на руки какому-то незнакомому джентльмену, Питер заметался, по залу, разыскивая спикера, разговор с которым так и не закончил и… наткнулся на Габриэллу, которая стояла рядом с Сесилией. Беатрис, разумеется, тоже была тут и что-то оживленно говорила хозяйке дома. Питер напряг слух и уловил конец фразы.
— … прекрасная пианистка, знаете ли.
О! Так это же просто замечательно! — немедленно отозвалась леди Мортон. — Габриэлла, дорогая, надеюсь, вы нам сыграете? Просим! Просим!
Все присутствующие тут же к ней присоединились и тоже закричали:
— Просим! Просим!
Габриэллу торжественно препроводили к фортепиано в смежной гостиной. Питер уныло поплелся следом. Он представил, как Габриэлла заиграет сейчас свои излюбленные песенки и пришел в ужас. Ее надо срочно остановить! Быстро протиснувшись сквозь ликующую толпу, Питер схватил жену за локоть и нервно сказал:
— Габриэлла, думаю нам пора ехать домой.
— Что вы, что вы, лорд Сэндборн, — оттеснила его Сесилия. — Ночь только началась. Вы не можете лишить нас общества Габриэллы так скоро. К тому же все мы горим желанием услышать ее игру.
Плененный хозяйкой, Питер мог лишь издали наблюдать за позором Габриэллы. А в том, что она опозорится, он нисколько не сомневался. Когда его жена устроилась за клавиатурой и сняла длинные перчатки, Питер прикрыл глаза и приготовился к самому худшему.
Чарующие звуки «Лебединого озера» наполнили комнату. Музыка, нежная величественная, казалось, пронизывает насквозь и проникает в самое сердце. Питер оторопел. Он не предполагал, Габриэлла, оказывается, мастерски владеет инструментом. Внезапно ему стало неловко от того, что он так плохо знает свою жену.
За Чайковским последовал Лист, затем Шуман. Габриэлла играла со все нарастающим воодушевлением, не замечая никого и ничего вокруг себя. Зато Питер прекрасно видел, какое действие оказывает на присутствующих ее игра. Он самодовольно выпрямился, словно заявляя права на эти проворные пальцы, сосредоточенно поджатые губы, напряженную фигуру, исполненную артистической строгости.
Когда Габриэлла закончила, Питер присоединился к восторженным аплодисментам, помимо воли испытывая небывалое удовольствие.
Леди Мортон горячо поздравила свою юную гостью и попросила сыграть что-нибудь еще. Габриэлла сначала отнекивалась, но потом озорно взглянула на Питера и снова села за фортепиано.
Начала она с витиевато-вычурного вступления, потом заиграла что-то отдаленно напоминающее сонату, но с удивительно заразительным мотивом. Питер уловил знакомые нотки, но никак не мог понять, что же это такое? Он мучительно напрягал память до тех пор, пока Габриэлла вновь лукаво не посмотрела на него. И тут он вспомнил и этот взгляд, и эту мелодию, и даже слова.
Боже, она играет «Крошку Алису»! Перед сливками лондонского общества она играет песенку, которую распевают матросы в портовых кабаках!
Питер лихорадочно огляделся, но кажется, кроме него, никто ничего не заметил. А впрочем, откуда? Разве леди Чилтон была когда-нибудь в портовом кабаке?
А Габриэлла между тем продолжала. Она импровизировала на ходу, добавляя рулады и воспаряющее крещендо, отчего вульгарная песенка стала подлинным произведением искусства.
Питер не отрывал от жены глаз. Он вспомнил не только слова, но и то, как они смеялись вдвоем и вели доверительные беседы. Внутри что-то мучительно сжалось, а к горлу подкатил тяжелый ком. Жгучее желание захватило его ум, волю, душу…
Проклятье! Даже понимая, что Габриэлла затеяла эту игру неспроста, Питер был не в силах сопротивляться. Она покорила его, так же как часом раньше покорила своих соседей за обеденным столом. Она утвердилась в обществе, и ему остается только принять это как непреложный факт.
Габриэлла взяла последний звучный аккорд и встала. Леди Мортон, не отходившая от Питера ни на шаг, схватила его за руку и подвела к жене. Супругам пришлось последовать за хозяйкой в гостиную под бурные овации и аплодисменты. Питер нахмурился и понял, что оказался в ловушке, из которой ему вряд ли удастся выбраться.
Они стояли бок о бок, улыбками отвечали на поздравления доброжелателей и, ловя на себе любопытные взгляды любителей почесать языки. Габриэлла почувствовала, как напряглась рука Питера под ее ладонью, и придвинулась к мужу еще ближе. Питер не отстранился. А когда к ним подошла маркиза Куинсберри и закудахтала что-то одобрительное, в его глазах промелькнули искорки гордости и удовлетворения.
Но уже секунду спустя лицо Питера вновь стало непроницаемым. Он повернулся к Сесилии и стал прощаться.
— Дорогой граф, вы не можете покинуть нас так рано, — запротестовала леди Мортон. — Позвольте нам узнать вашу очаровательную жену получше.
Питер окинул Габриэллу взглядом и заявил:
— Ну что вы, у меня и в мыслях не было лишать вас ее общества. Конечно же, Габриэлла должна остаться и вдоволь насладиться вечером, ведь лондонский бал для нее в новинку.
Прежде чем Габриэлла успела что-либо возразить, он коротко коснулся ее руки и ушел.
— Где Питер? — встревоженно спросила Беатрис, когда неудачливая соблазнительница присоединилась к ней в малой гостиной.
— Ушел, — удрученно ответила она. — Отговорился завтрашним заседанием палаты лордов и тем, что у него много бумажной работы, и ушел. У меня не было никакой возможности поехать с ним… Он настоял, чтобы я осталась и наслаждалась вечером.
— Вот как? — Беатрис усмехнулась. — Не переживай, девочка моя. Разве ты не понимаешь, что это значит? — в этот момент леди Сэндборн-старшая была похожа на кошку, съевшую сметану. — Это полная победа!
— Вы так считаете?
Ну, разумеется! Ты осадила его, доказала свое право быть рядом с ним в обществе и он уступил. Твой дебют прошел блестяще! Теперь все знают, что ты графиня Сэндборн, жена Питера Сент-Джеймса.
Лицо девушки озарила улыбка, она поняла, что Беатрис права. Это, действительно, победа! Благодаря мудрости свекрови, советам матери и великодушию хозяйки дома, высший свет признал ее!
Розалинда мерила шагами холл, нетерпеливо поглядывая на часы. «Что можно так долго делать на каком-то благотворительном вечере?» — раздраженно думала она. Услышав стук кареты, женщина бросилась к дверям и втащила в дом поднимавшуюся по ступенькам крыльца Габриэллу. Внимательно посмотрев на дочь, она констатировала:
— Что ж, вижу: твой муж пребывал сегодня отнюдь не в романтическом настроении.
— Зато всех остальных Габриэлла просто очаровала, — вставила Беатрис, свысока глядя на Розалинду, И на это даже недели не понадобилось.
— Мне тоже не понадобится, — огрызнулась Розалинда и повернулась к Габриэлле. — Завтра, моя дорогая, ты проведешь ночь в объятиях своего Сэндборна, или твоя мать не Розалинда Леко!
Розалинда и в самом деле намерена была выполнить свое обещание. Отель «Кларендон» славился своим великолепным обслуживанием, но с помощью звонкой монеты, благоразумно вложенной в нужные руки, нетрудно было получить кое-какие сведения о постояльцах. Позолотив пару ладоней, Розалинда выяснила, что лорд Сэндборн возвращается из клуба около десяти, выпивает стаканчик-другой в баре и поднимается к себе.
Следующий вечер не был исключением. Гюнтер караулил Питера у клуба и, как только граф, пообедав, вышел, сразу же помчался с этим известием на Парк-лейн.
План, вынашиваемый Розалиндой несколько дней, начал претворяться в жизнь.
Питер сидел в баре гостиницы и, потягивая бренди, читал последний выпуск «Тайм». Он уже собирался подняться к себе, когда в бар вошли его приятели по консервативной партии, возглавляемые лордом Кэттоном. Кэттон был довольно приличным парнем и нравился Питеру, но, к сожалению, молодой лорд, попав под влияние Эрандейла, стал злым и циничным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39