А если бы ты была моей любовницей, тебе пришлось бы носить ужасные платья типа того, в которое нарядил тебя Уилкс, и душиться едкими духами. Ты ведь не согласна на это?— Разве я не могла бы быть просто сама собой? — Ее голос был настолько безыскусным, что Сент не мог не улыбнуться, вспомнив юную девочку, задававшую вопросы по любому поводу. Если ее что-то интересовало, она всегда добивалась объяснений. Сенту нравилось поддразнивать ее.— Конечно, не могла бы. Любовница — это птица совершенно другого полета. Простота и изящество здесь недозволительны, для любовниц существуют особые правила.Джул недоверчиво посмотрела на него:— Я тебе не верю. Ну и что же это за правила?— Прежде всего леди не может быть любовницей. Любовница — изгнанница, она лишена всяких прав, подвергается опасности. Да и мужчина, с которым она живет, заботится о ней только до тех пор, пока она ему не наскучит. Джул, в этом мало приятного.— Но с тобой бы было приятно, Майкл, — сказала она, вздохнув.Сент подошел к ней, помог подняться с кресла и нежно обнял за плечи.— Джул, мне не нужна любовница. А ты не создана для того, чтобы быть ею. Ты красива, нежна и заслуживаешь, того, чтобы иметь свои дом, мужа, детей. А все остальное — вздор, так что даже не думай об этом.— У тебя уже есть любовница?Сент вспомнил Джейн; Джейн для него была совсем другим. Джул заметила выражение его глаз и почувствовала огромное желание ударить эту незнакомку.— Нет, — сказал он твердо, — у меня нет любовницы.Джул смотрела на него с недоверием, однако знала, что Майкл никогда не лгал ей. «Интересно, что он сделает, если я его поцелую?» — подумала она. Прикоснувшись кончиками пальцев к его щеке, она заметила:— Ты мне нравишься без бороды.Сент почувствовал, как в нем все перевернулось — и не из-за ее нежного прикосновения или слов, а от необыкновенно живого выражения ее изумрудных глаз: точно так же Джул смотрела на него, когда он гладил и ласкал ее. Сент не мог выбросить этот образ из головы: длинные ресницы вздрагивали, она стонала, изгибаясь, словно хотела стать его частью.Сент резко выпустил Джул из своих объятий, ругая себя и безнадежно пытаясь улыбнуться.— Ты мне тоже нравишься без бороды. Она улыбнулась не менее натянуто, чем он.— Помнишь, ты говорил, что я выйду замуж и у меня будут дети?— Помню.— Значит, для этого я уже достаточно взрослая?— Достаточно.— Тогда, Майкл, ты не имеешь никакого права указывать, что мне делать. Я уже взрослая женщина и в состоянии сама принимать решения. Так что я останусь в Сан-Франциско. А если ты не хочешь быть со мной, я просто…— Попадешь в руки Уилкса меньше чем через сутки.— Я куплю ружье и застрелю его.Сент посмотрел на нее так, как будто собирался задушить.— За последние пять лет ты стала слишком много болтать.— Ты знаешь, что я всегда много болтала. И не думай, что этими разговорами ты смог отвлечь меня. Я ни капельки не отвлеклась.— Все, Джул, разговор окончен. Сделаешь так, как скажу я.— Но…Сент легонько приложил ладонь к ее губам:— Хватит. Прошу тебя, доверься мне.Он был неумолимым, и Джул поняла, что проиграла.
Лахаина В Лахаине не было естественной гавани, только открытый рейд. Каким бы ни было направление ветра, корабли могли подходить и уходить из этого городка; не требовался и лоцман. «Каролина» прошла через канал между Мауи и Молокаи, а затем пассаты понесли корабль к Ланаи и Лахаине. Сент и Джул стояли на палубе, наблюдая, как начальник порта взбирался на борт, чтобы отдать капитану Раферу копию портовой инструкции. Спасательные лодки и торговцы ждали, чтобы отвезти часть пассажиров и матросов в город, а оставшимся на борту продать товары.— Я уж и забыл, как здесь красиво, — сказал Сент, глядя на пышные зеленые холмы за Лахаиной. Он не ждал, что Джул ответит. — Джул, а правду говорят, что Камегамега (Король Гавайских островов в 1810 —1819 годах) работал здесь, чтобы показать своим подданным достоинства труда?— Я ничего об этом не слышала, — сдержанно проронила она. — Но думаю, это красивая легенда делает его благородным, и все такое прочее.Сент молчал, мучительно придумывая, как бы развлечь Джул, заставить ее радоваться, что она вернулась домой, но ничто не помогало. Его живая, веселая девочка ушла в себя.Он почувствовал, что терпение его на исходе. Джул словно установила между ними крепкую, непробиваемую стену. Во время путешествия она была неизменно вежливой и абсолютно чужой.Сент так ничего и не узнал о двух неделях, проведенных ею с Уилксом. Даже когда он сам спросил ее об этом три дня назад во время единственного за все путешествие шторма, она ничего не ответила. С началом шторма пассажирам понадобилась помощь врача, так что Сент не видел Джул в течение целых суток.— Я смертельно устал, — сказал он ей.— Заметно. — Она отвечала, не оборачиваясь.— Спасибо за заботу, — сухо поблагодарил Сент. Джул посмотрела на него:— Надеюсь, эти пассажиры с позеленевшими от морской болезни лицами хорошо заплатили тебе. Теперь ты сможешь купить себе в Лахаине проститутку.Сент остолбенел и автоматически покачал головой.— Ну что ты, доктор. Это же всего на одну ночь. Она обойдется не так дорого, как любовница.— Ты всегда становишься такой саркастичной, когда не добиваешься своего?В его карих глазах была видна страшная усталость, но Джул быстро отогнала от себя нахлынувшее чувство сострадания.— Да, всегда, особенно если тот, кто принимает решение, — слепой осел.Улыбнувшись, Сент отвернулся и стал смотреть на бескрайние океанские просторы.— По-моему, последней женщиной, которая получала удовольствие, когда обзывала меня, была моя мать. Но она делала это, разумеется, в шутку.— Уверена, что твоя мама долго смеялась, родив тебя. Потому и назвала тебя Улиссом — из мести.— Мне не за что винить ее. — Сента слова Джул совершенно не задели. — Я весил одиннадцать фунтов. Моя бедная матушка говорила, что настоящий Улисс, по книжкам, искал свой дом в течение двадцати лет и что она после девяти месяцев беременности чувствовала себя так же, как он после тех двадцати лет.— Я и говорю, месть.— Но не забывай, что она смягчила мое имя Майклом. Оно-то вполне безобидно.Это имя не было безобидным, это было самое красивое имя в мире!— Лидия говорила мне, что она могла нажить целое состояние, если бы только узнала твое настоящее имя.— Мои друзья никогда не сдаются. Это стало уже своего рода конкурсом. Они выдумывают самые разные ловушки, чтобы я попался в них. — Сент повернулся и облокотился на перила. — Боже мой, как я устал! Считается, что врач должен вылечить кого угодно от чего угодно. Как я могу справиться с морской болезнью!— Я могла бы помочь тебе, — робко предложила Джул.— Спасибо, но даже я едва сдерживаю тошноту от ужасного запаха в каютах. Не хочу, чтобы цвет твоего лица стал зеленым, а он стал бы, я гарантирую.— Меня никогда не тошнит, — уверенно сказала Джул, как говорят молодые люди, считающие, что болезнь всего лишь слабость.— Я очень рад за тебя… Джул, — продолжил он после минутного молчания, — твоя подруга Канола — люди Уилкса изнасиловали ее?Она обомлела, как будто Сент крикнул ей в ухо какую-то непристойность, вспомнила вопли Канолы, омерзительного человека со спущенными штанами и попыталась отогнать от себя страшные воспоминания.— Не знаю, — выговорила она наконец, — Уилкс оттащил меня в каюту, сказав, что не даст в обиду. — Она не совсем хорошо представляла, что значит изнасиловать, но боялась спросить.«Слава Богу, — думал Сент, — она не видела этого». Он и не сомневался в том, что Канолу изнасиловали.— Так что же случилось? — Он старался говорить самым обычным тоном.Джул пыталась оставаться спокойной, но ей это с трудом удавалось.— Она выпрыгнула за борт, но берег был слишком далеко.— Мне очень жаль. — Сент хотел бы сказать еще что-нибудь, но не находил слов. Он продолжал очень спокойно, как будто разговор шел о погоде:— Я знаю, что однажды еще до вашего прибытия в Сан-Франциско Уилкс накачал тебя наркотиками, прикасался к тебе и целовал.— Нет!— Ты сама рассказала мне, Джул.— Нет, — повторила она. Мороз пробежал по ее коже от слов Сента.— Джул, я не хочу, чтобы тебя мучило то, что произошло. Не бойся поделиться с другом, это помогает. Расскажи мне о том, что он с тобой сделал. Тогда тебе будет легче забыть.Джул набросилась на него:— Да какое тебе дело до того, что он со мной сделал? Ты хочешь услышать все в деталях? Ничего себе друг!— Джул, что он сделал? — снова спросил Сент, не теряя самообладания. Он слышал знакомый страх в ее голосе и знал, что храбрость в гневной тираде была напускной, что это лишь защитная реакция.— Думаю, — сказала она, наконец взяв себя в руки, — пора называть тебя Сентом. Это имя очень подходит к роли, которую ты играешь, — святой, полный заботы и понимания, желающий, чтобы бедное маленькое существо забыло этот кошмар! Иди к черту, Сент!Сент считал себя уравновешенным человеком. Только однажды, когда ему было четырнадцать лет, он вступил в драку с другим мальчиком и одним ударом сломал тому челюсть. Сейчас он был взбешен. Ему очень хотелось бы изменить своим правилам и хорошенько всыпать этой девчонке. Но Сент молчал, сказать ему было нечего.Джул указала на стайку ярко одетых женщин на пристани:— А вот и проститутки. Только что-то моего отца или его дружков не видно; как правило, они появляются на берегу, когда приходит какой-нибудь вельбот, и разглагольствуют о сатане, зле и заразе.— Я мало знаю о сатане, — Сент говорил спокойно, не обращая внимания на горькую иронию в голосе собеседницы, — но вот о болезни я знаю гораздо больше других. — Он увидел, что двое матросов, сидевших на веслах торгового судна, уже кричали и махали руками женщинам на берегу.В порту стояло еще около полудюжины судов, большинство из них — китобойные. На берегу суетились торговцы, сновали люди в черных рясах. «Предприниматели или священники, — подумал Сент, — или никому не нужные дипломаты с Оаху».— Идем, — сказал он, помогая ей сойти с судна. Рука ее была холодной и влажной. — Джул, я — с тобой, — успокоил Сент.Она приняла его помощь, но вскоре отдернула руку. Они шли по Варфстрит. Сент бросил взгляд на крепость, построенную в начале тридцатых и используемую теперь в основном в качестве тюрьмы. Она была ужасно обшарпанной, обветшавшей. Дом Дуайта Болдуина на Франт-стрит, напротив, был как с картинки, а сад перед ним — цветущий и ухоженный. Когда Сент жил в Лахаине, он водил дружбу с Болдуином, священником-миссионером и врачом. Сент хотел было спросить Джул о старом друге, как вдруг она сняла шляпку и встряхнула головой.— Джулиана! Бог мой, неужели это ты!Сент обернулся и увидел молодого человека, который уставился на Джул как на привидение. Это был Джон Бличер, сын плантатора. Действительно, он больше не был прыщавым и стал очень привлекательным юношей, хорошо сложенным, с открытым лицом, но в этот момент он был бледен как смерть.Джул была невозмутима. Она придвинулась ближе к Сенту и спокойно сказала:— Привет, Джон. Как твои дела? Видно было, что Джон ужасно взволнован.— Сент? Доктор Моррис? Это вы? Джулиана, что случилось? Все считали тебя мертвой. Тело Канолы… ну, его выбросило на берег, а так как вас видели вместе, мы думали…— Я знаю, — перебила его Джул. — Канола мертва, а я — нет. Я… я выжила.— Я не совсем понимаю. — Джон хотел броситься к этой бледной красивой девушке, которой он добивался в течение двух последних лет. Но что-то странное было во всем этом. Что она делала с Сентом Моррисом? Ведь он уехал пять лет назад.— Джон, — вмешался Сент, — может, поможешь нам с багажом? Я собираюсь отвести Джул домой.— Джул?.. Ну да, конечно же.Джон взял у Джул один небольшой чемодан. «Нет, — подумал Сент, — ей нельзя выходить за него замуж. Он не подходит ей, не поймет ее. Он замучает ее своими ласками и загубит ее душу».Сенту не понравились собственные мысли. В конце концов это его не касалось. В Лахаине он задержится на два дня, пока «Каролина» будет в порту, а потом вернется в Калифорнию. Больше они никогда не увидятся. Но что-то в глубине души восставало против этой мысли.Дом Этьена Дюпре находился всего через квартал от дома Болдуина, на Луакини-стрит. Он стоял в глубине улицы; белые ставни светились на солнце. Сент почувствовал, как Джул затаила дыхание, увидев своего брата Томаса, который помахал рукой Джону Бличеру и тут увидел сестру. Томас взвизгнул, бросился со всех ног к Джул и чуть не задушил ее в объятиях.— Томас, — шептала Джул, уткнувшись в его плечо.Сент увидел, как распахнулась дверь дома, и Аурелия Дюпре вышла на узкую террасу. Она схватилась за грудь и потеряла сознание. Сент и забыл, что эта женщина всегда была склонна к депрессии и истерии. Жалкая одежда и тугой корсет вовсе не делали ее привлекательной.Когда Сент подошел к ней, кругом уже копошились люди и стоял дым коромыслом.Сент успел забыть, как неприятен был ему Этьен Дюпре. В этом угрюмом человеке не было ни капли радости, казалось, он задался целью нагонять на людей тоску. Этьен был высоким и худым, а суконный костюм придавал ему мрачный вид. Его глаза были серыми и холодными; во взгляде отсутствовала живость, которая играла в глазах его дочери. Черные волосы с проседью заметно поредели.Семья сидела в гостиной: мать Джул всплескивала руками, старшая сестра Сара молчала, поджав губы, Томас вел себя, как обычно: сидел по-турецки на полу возле ног Джул. Чертами лица он очень походил на отца, но был таким же веселым и открытым, как сестра.Этьен Дюпре молча стоял у камина, в котором никогда не зажигали огня. Отец сдержанно обнял Джулиану — на мгновение Сенту даже показалось, что отец Джул переживал за младшую дочь, тосковал по ней.— Как к вам попала моя дочь? — спросил Этьен Сента.Сент посмотрел на Джул и улыбнулся.— Ваша семья — самая счастливая в мире, ведь ваша дочь жива и невредима.Он не успел больше вставить и слова, как преподобный Дюпре перебил. Голос его стал еще холоднее:— Мы думали, что Джулиана утонула. Ей запрещено было плавать, но это уже отдельный разговор. Я хотел бы знать, что с ней случилось и как она попала к вам.— Меня похитил человек, который хотел меня продать, — сказала Джул. — Он увез меня в Сан-Франциско, а Майкл спас меня.Миссис Дюпре охнула, и Сент начал уже молиться, чтобы она снова не потеряла сознание.— Похитил?! — завизжала Сара. — Как это похитил? Зачем кому-то понадобилось тебя похищать?Джул любезно и охотно отвечала:— Его зовут Джеймсон Уилкс. Думаю, отец, ты встречался с ним. Я показалась ему привлекательной, и он увез меня в Сан-Франциско. Он хотел продать меня мужчине в качестве любовницы.— Негодяй! — проревел Томас. — Я убью его!— Томас, помолчи, — сказал преподобный Дюпре. — Значит, получается, — продолжал он, глядя на дочь, — что ты провела две недели в компании этого злодея и он развращал тебя.Джул побледнела.— Что значит «развращал»? Если ты имеешь в виду, что он надругался надо мной, то это не правда. Он хотел сохранить мою девственность, чтобы выручить как можно больше денег.— Как ты смеешь говорить такое в присутствии матери и сестры?! Боже, за что мне это…— Достаточно. — Сент поднялся. Вид у него был грозным благодаря размерам, а голос заставил Дюпре замолчать. — С вашей дочерью все в порядке. Ее не развращали, и, даже если бы это и случилось, вы не должны были так реагировать. Единственное, что имеет значение, — ваша дочь снова с вами.Этьен Дюпре ничего не ответил. Несмотря на все его старания, девочка получилась своевольной, в точности как ее рыжая бабушка. Она не должна была возвращаться. Ярость захватила его, ярость и стыд. Он еще раз взглянул на дочь и вышел из комнаты. * * * Джул сидела у небольшого трюмо, расчесывая волосы. Она даже не взглянула в сторону Сары, когда та вошла в спальню.— Джулиана, я рада, что ты жива, — сказала Сара. «Тогда почему ты говоришь таким тоном?» — подумала про себя Джулиана.— Спасибо, — сказала она, не переставая причесываться.— Тебя не было более месяца. Все очень горевали. Отец отслужил по тебе великолепную панихиду. Он только один раз коснулся твоего неповиновения в отношении купаний.— Может теперь переслужить, — проворчала Джул.Сара, как обычно, стала раздеваться за низкой ширмой.— Джон женится на мне, — сказала она. Джул посмотрела в зеркало и увидела ширму. Что ж, его увлечение было недолгим. Но ее это не сердило; напротив, она почувствовала огромное облегчение.— Рада за тебя, — сказала она. — Джон очень милый.Сара застегивала пуговицы длинной ночной рубашки.— Я видела, как он глядел на тебя сегодня. Но теперь он не вернется к тебе, после того что ты сделала.— Я ничего не сделала, — ответила Джул.— Это ты только так говоришь. А что касается Сента — тебе лучше было бы остаться с ним.«Я очень хотела бы, но он не хочет».Джул повернулась и с минуту молча смотрела на сестру. Сара могла бы быть хорошенькой, если бы улыбалась, хотя бы одними глазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Лахаина В Лахаине не было естественной гавани, только открытый рейд. Каким бы ни было направление ветра, корабли могли подходить и уходить из этого городка; не требовался и лоцман. «Каролина» прошла через канал между Мауи и Молокаи, а затем пассаты понесли корабль к Ланаи и Лахаине. Сент и Джул стояли на палубе, наблюдая, как начальник порта взбирался на борт, чтобы отдать капитану Раферу копию портовой инструкции. Спасательные лодки и торговцы ждали, чтобы отвезти часть пассажиров и матросов в город, а оставшимся на борту продать товары.— Я уж и забыл, как здесь красиво, — сказал Сент, глядя на пышные зеленые холмы за Лахаиной. Он не ждал, что Джул ответит. — Джул, а правду говорят, что Камегамега (Король Гавайских островов в 1810 —1819 годах) работал здесь, чтобы показать своим подданным достоинства труда?— Я ничего об этом не слышала, — сдержанно проронила она. — Но думаю, это красивая легенда делает его благородным, и все такое прочее.Сент молчал, мучительно придумывая, как бы развлечь Джул, заставить ее радоваться, что она вернулась домой, но ничто не помогало. Его живая, веселая девочка ушла в себя.Он почувствовал, что терпение его на исходе. Джул словно установила между ними крепкую, непробиваемую стену. Во время путешествия она была неизменно вежливой и абсолютно чужой.Сент так ничего и не узнал о двух неделях, проведенных ею с Уилксом. Даже когда он сам спросил ее об этом три дня назад во время единственного за все путешествие шторма, она ничего не ответила. С началом шторма пассажирам понадобилась помощь врача, так что Сент не видел Джул в течение целых суток.— Я смертельно устал, — сказал он ей.— Заметно. — Она отвечала, не оборачиваясь.— Спасибо за заботу, — сухо поблагодарил Сент. Джул посмотрела на него:— Надеюсь, эти пассажиры с позеленевшими от морской болезни лицами хорошо заплатили тебе. Теперь ты сможешь купить себе в Лахаине проститутку.Сент остолбенел и автоматически покачал головой.— Ну что ты, доктор. Это же всего на одну ночь. Она обойдется не так дорого, как любовница.— Ты всегда становишься такой саркастичной, когда не добиваешься своего?В его карих глазах была видна страшная усталость, но Джул быстро отогнала от себя нахлынувшее чувство сострадания.— Да, всегда, особенно если тот, кто принимает решение, — слепой осел.Улыбнувшись, Сент отвернулся и стал смотреть на бескрайние океанские просторы.— По-моему, последней женщиной, которая получала удовольствие, когда обзывала меня, была моя мать. Но она делала это, разумеется, в шутку.— Уверена, что твоя мама долго смеялась, родив тебя. Потому и назвала тебя Улиссом — из мести.— Мне не за что винить ее. — Сента слова Джул совершенно не задели. — Я весил одиннадцать фунтов. Моя бедная матушка говорила, что настоящий Улисс, по книжкам, искал свой дом в течение двадцати лет и что она после девяти месяцев беременности чувствовала себя так же, как он после тех двадцати лет.— Я и говорю, месть.— Но не забывай, что она смягчила мое имя Майклом. Оно-то вполне безобидно.Это имя не было безобидным, это было самое красивое имя в мире!— Лидия говорила мне, что она могла нажить целое состояние, если бы только узнала твое настоящее имя.— Мои друзья никогда не сдаются. Это стало уже своего рода конкурсом. Они выдумывают самые разные ловушки, чтобы я попался в них. — Сент повернулся и облокотился на перила. — Боже мой, как я устал! Считается, что врач должен вылечить кого угодно от чего угодно. Как я могу справиться с морской болезнью!— Я могла бы помочь тебе, — робко предложила Джул.— Спасибо, но даже я едва сдерживаю тошноту от ужасного запаха в каютах. Не хочу, чтобы цвет твоего лица стал зеленым, а он стал бы, я гарантирую.— Меня никогда не тошнит, — уверенно сказала Джул, как говорят молодые люди, считающие, что болезнь всего лишь слабость.— Я очень рад за тебя… Джул, — продолжил он после минутного молчания, — твоя подруга Канола — люди Уилкса изнасиловали ее?Она обомлела, как будто Сент крикнул ей в ухо какую-то непристойность, вспомнила вопли Канолы, омерзительного человека со спущенными штанами и попыталась отогнать от себя страшные воспоминания.— Не знаю, — выговорила она наконец, — Уилкс оттащил меня в каюту, сказав, что не даст в обиду. — Она не совсем хорошо представляла, что значит изнасиловать, но боялась спросить.«Слава Богу, — думал Сент, — она не видела этого». Он и не сомневался в том, что Канолу изнасиловали.— Так что же случилось? — Он старался говорить самым обычным тоном.Джул пыталась оставаться спокойной, но ей это с трудом удавалось.— Она выпрыгнула за борт, но берег был слишком далеко.— Мне очень жаль. — Сент хотел бы сказать еще что-нибудь, но не находил слов. Он продолжал очень спокойно, как будто разговор шел о погоде:— Я знаю, что однажды еще до вашего прибытия в Сан-Франциско Уилкс накачал тебя наркотиками, прикасался к тебе и целовал.— Нет!— Ты сама рассказала мне, Джул.— Нет, — повторила она. Мороз пробежал по ее коже от слов Сента.— Джул, я не хочу, чтобы тебя мучило то, что произошло. Не бойся поделиться с другом, это помогает. Расскажи мне о том, что он с тобой сделал. Тогда тебе будет легче забыть.Джул набросилась на него:— Да какое тебе дело до того, что он со мной сделал? Ты хочешь услышать все в деталях? Ничего себе друг!— Джул, что он сделал? — снова спросил Сент, не теряя самообладания. Он слышал знакомый страх в ее голосе и знал, что храбрость в гневной тираде была напускной, что это лишь защитная реакция.— Думаю, — сказала она, наконец взяв себя в руки, — пора называть тебя Сентом. Это имя очень подходит к роли, которую ты играешь, — святой, полный заботы и понимания, желающий, чтобы бедное маленькое существо забыло этот кошмар! Иди к черту, Сент!Сент считал себя уравновешенным человеком. Только однажды, когда ему было четырнадцать лет, он вступил в драку с другим мальчиком и одним ударом сломал тому челюсть. Сейчас он был взбешен. Ему очень хотелось бы изменить своим правилам и хорошенько всыпать этой девчонке. Но Сент молчал, сказать ему было нечего.Джул указала на стайку ярко одетых женщин на пристани:— А вот и проститутки. Только что-то моего отца или его дружков не видно; как правило, они появляются на берегу, когда приходит какой-нибудь вельбот, и разглагольствуют о сатане, зле и заразе.— Я мало знаю о сатане, — Сент говорил спокойно, не обращая внимания на горькую иронию в голосе собеседницы, — но вот о болезни я знаю гораздо больше других. — Он увидел, что двое матросов, сидевших на веслах торгового судна, уже кричали и махали руками женщинам на берегу.В порту стояло еще около полудюжины судов, большинство из них — китобойные. На берегу суетились торговцы, сновали люди в черных рясах. «Предприниматели или священники, — подумал Сент, — или никому не нужные дипломаты с Оаху».— Идем, — сказал он, помогая ей сойти с судна. Рука ее была холодной и влажной. — Джул, я — с тобой, — успокоил Сент.Она приняла его помощь, но вскоре отдернула руку. Они шли по Варфстрит. Сент бросил взгляд на крепость, построенную в начале тридцатых и используемую теперь в основном в качестве тюрьмы. Она была ужасно обшарпанной, обветшавшей. Дом Дуайта Болдуина на Франт-стрит, напротив, был как с картинки, а сад перед ним — цветущий и ухоженный. Когда Сент жил в Лахаине, он водил дружбу с Болдуином, священником-миссионером и врачом. Сент хотел было спросить Джул о старом друге, как вдруг она сняла шляпку и встряхнула головой.— Джулиана! Бог мой, неужели это ты!Сент обернулся и увидел молодого человека, который уставился на Джул как на привидение. Это был Джон Бличер, сын плантатора. Действительно, он больше не был прыщавым и стал очень привлекательным юношей, хорошо сложенным, с открытым лицом, но в этот момент он был бледен как смерть.Джул была невозмутима. Она придвинулась ближе к Сенту и спокойно сказала:— Привет, Джон. Как твои дела? Видно было, что Джон ужасно взволнован.— Сент? Доктор Моррис? Это вы? Джулиана, что случилось? Все считали тебя мертвой. Тело Канолы… ну, его выбросило на берег, а так как вас видели вместе, мы думали…— Я знаю, — перебила его Джул. — Канола мертва, а я — нет. Я… я выжила.— Я не совсем понимаю. — Джон хотел броситься к этой бледной красивой девушке, которой он добивался в течение двух последних лет. Но что-то странное было во всем этом. Что она делала с Сентом Моррисом? Ведь он уехал пять лет назад.— Джон, — вмешался Сент, — может, поможешь нам с багажом? Я собираюсь отвести Джул домой.— Джул?.. Ну да, конечно же.Джон взял у Джул один небольшой чемодан. «Нет, — подумал Сент, — ей нельзя выходить за него замуж. Он не подходит ей, не поймет ее. Он замучает ее своими ласками и загубит ее душу».Сенту не понравились собственные мысли. В конце концов это его не касалось. В Лахаине он задержится на два дня, пока «Каролина» будет в порту, а потом вернется в Калифорнию. Больше они никогда не увидятся. Но что-то в глубине души восставало против этой мысли.Дом Этьена Дюпре находился всего через квартал от дома Болдуина, на Луакини-стрит. Он стоял в глубине улицы; белые ставни светились на солнце. Сент почувствовал, как Джул затаила дыхание, увидев своего брата Томаса, который помахал рукой Джону Бличеру и тут увидел сестру. Томас взвизгнул, бросился со всех ног к Джул и чуть не задушил ее в объятиях.— Томас, — шептала Джул, уткнувшись в его плечо.Сент увидел, как распахнулась дверь дома, и Аурелия Дюпре вышла на узкую террасу. Она схватилась за грудь и потеряла сознание. Сент и забыл, что эта женщина всегда была склонна к депрессии и истерии. Жалкая одежда и тугой корсет вовсе не делали ее привлекательной.Когда Сент подошел к ней, кругом уже копошились люди и стоял дым коромыслом.Сент успел забыть, как неприятен был ему Этьен Дюпре. В этом угрюмом человеке не было ни капли радости, казалось, он задался целью нагонять на людей тоску. Этьен был высоким и худым, а суконный костюм придавал ему мрачный вид. Его глаза были серыми и холодными; во взгляде отсутствовала живость, которая играла в глазах его дочери. Черные волосы с проседью заметно поредели.Семья сидела в гостиной: мать Джул всплескивала руками, старшая сестра Сара молчала, поджав губы, Томас вел себя, как обычно: сидел по-турецки на полу возле ног Джул. Чертами лица он очень походил на отца, но был таким же веселым и открытым, как сестра.Этьен Дюпре молча стоял у камина, в котором никогда не зажигали огня. Отец сдержанно обнял Джулиану — на мгновение Сенту даже показалось, что отец Джул переживал за младшую дочь, тосковал по ней.— Как к вам попала моя дочь? — спросил Этьен Сента.Сент посмотрел на Джул и улыбнулся.— Ваша семья — самая счастливая в мире, ведь ваша дочь жива и невредима.Он не успел больше вставить и слова, как преподобный Дюпре перебил. Голос его стал еще холоднее:— Мы думали, что Джулиана утонула. Ей запрещено было плавать, но это уже отдельный разговор. Я хотел бы знать, что с ней случилось и как она попала к вам.— Меня похитил человек, который хотел меня продать, — сказала Джул. — Он увез меня в Сан-Франциско, а Майкл спас меня.Миссис Дюпре охнула, и Сент начал уже молиться, чтобы она снова не потеряла сознание.— Похитил?! — завизжала Сара. — Как это похитил? Зачем кому-то понадобилось тебя похищать?Джул любезно и охотно отвечала:— Его зовут Джеймсон Уилкс. Думаю, отец, ты встречался с ним. Я показалась ему привлекательной, и он увез меня в Сан-Франциско. Он хотел продать меня мужчине в качестве любовницы.— Негодяй! — проревел Томас. — Я убью его!— Томас, помолчи, — сказал преподобный Дюпре. — Значит, получается, — продолжал он, глядя на дочь, — что ты провела две недели в компании этого злодея и он развращал тебя.Джул побледнела.— Что значит «развращал»? Если ты имеешь в виду, что он надругался надо мной, то это не правда. Он хотел сохранить мою девственность, чтобы выручить как можно больше денег.— Как ты смеешь говорить такое в присутствии матери и сестры?! Боже, за что мне это…— Достаточно. — Сент поднялся. Вид у него был грозным благодаря размерам, а голос заставил Дюпре замолчать. — С вашей дочерью все в порядке. Ее не развращали, и, даже если бы это и случилось, вы не должны были так реагировать. Единственное, что имеет значение, — ваша дочь снова с вами.Этьен Дюпре ничего не ответил. Несмотря на все его старания, девочка получилась своевольной, в точности как ее рыжая бабушка. Она не должна была возвращаться. Ярость захватила его, ярость и стыд. Он еще раз взглянул на дочь и вышел из комнаты. * * * Джул сидела у небольшого трюмо, расчесывая волосы. Она даже не взглянула в сторону Сары, когда та вошла в спальню.— Джулиана, я рада, что ты жива, — сказала Сара. «Тогда почему ты говоришь таким тоном?» — подумала про себя Джулиана.— Спасибо, — сказала она, не переставая причесываться.— Тебя не было более месяца. Все очень горевали. Отец отслужил по тебе великолепную панихиду. Он только один раз коснулся твоего неповиновения в отношении купаний.— Может теперь переслужить, — проворчала Джул.Сара, как обычно, стала раздеваться за низкой ширмой.— Джон женится на мне, — сказала она. Джул посмотрела в зеркало и увидела ширму. Что ж, его увлечение было недолгим. Но ее это не сердило; напротив, она почувствовала огромное облегчение.— Рада за тебя, — сказала она. — Джон очень милый.Сара застегивала пуговицы длинной ночной рубашки.— Я видела, как он глядел на тебя сегодня. Но теперь он не вернется к тебе, после того что ты сделала.— Я ничего не сделала, — ответила Джул.— Это ты только так говоришь. А что касается Сента — тебе лучше было бы остаться с ним.«Я очень хотела бы, но он не хочет».Джул повернулась и с минуту молча смотрела на сестру. Сара могла бы быть хорошенькой, если бы улыбалась, хотя бы одними глазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31