Горло сдавил спазм:
– Антонио…
Облаченный в богатый халат из золотистой парчи, в нарядные зеленые шаровары и светлый шелковый тюрбан, Антонио был похож на богатого османского купца. Узнать его было весьма сложно, поскольку тюрбан спускался низко на смоляные брови, а под тонким длинным носом появились густые усы. Но Лали точно знала, что видит перед собой именно Карриоццо. Его взгляд она узнала бы из тысячи других. Вне себя от радости Лали хотела броситься к нему, но мужчина отвел глаза и уставился на помост.
Неужели он не узнал ее? Чадра… чадра скрывает ее лицо, оставляя видимыми только глаза! Лали едва не сорвала с лица вуаль, но в последний момент опомнилась, сообразив, что тем самым привлечет внимание остальных мужчин. Мелкими шажками она стала приближаться к итальянцу, впившись в него глазами, в которых светились извинение, сожаление и радость.
Никогда прежде Лали не приходило в голову, что ангелы способны облечь свой бесплотный дух в конкретного человека, но сейчас она видела это воплощение – Антонио. Боясь отвернуться, чтобы прекрасное видение не исчезло, не стало призраком измученной души, девушка шептала слова молитвы и чувствовала, как в ней начинает разгораться искорка надежды. Сердце Лали билось сильнее, чем у птицы в клетке. Антонио, несомненно, явился сюда ради ее спасения, так когда же, наконец, разверзнутся небеса и громом небесным прозвучит его голос, называя ее имя?
Словно вняв ее молитве, Карриоццо обернулся к Лали. И тут же отвернулся, скользнув по ней холодным, равнодушным взглядом. Огонек, зажженный в сердце девушки с появлением Антонио, превратился в тлеющие угли. Не в силах поверить происходящему, Лали возмущенно топнула ногой.
– Пойдем, кара миа, – рука Джаноцци сжала ее плечо. – Полагаю, ты запомнишь сегодняшнее развлечение и будешь более сговорчивой в моей постели.
Лали медленно отвела глаза от Антонио и взглянула на ухмыляющегося Джаноцци. Неужели она должна уйти с этим человеком? А как же Антонио? Он не может покинуть ее! Он дал обещание заботиться о ней! Неужели он нарушит клятву? Лали с надеждой оглянулась на Карриоццо. И увидела, как он уходит, продираясь через толпу. Девушке показалось, что мир рушится.
– Пойдем. Я не собираюсь делать новые покупки, – Джаноцци потянул Лали за руку в другую сторону.
Сопротивляясь, девушка рванулась прочь, пытаясь освободиться, и тут же была схвачена в кольцо сильных рук. Уронив покрывало, Лали принялась изо всех сил стучать кулачками по лицу и груди капитана. Пощечина отбросила ее голову назад, напоминая, что ее борьба бесполезна.
– Нет! – горячо протестовала девушка, когда ее укутали в покрывало и перебросили через плечо, словно дорогой товар. – Нет! Антонио помоги!
Горячие слезы застилали глаза. Страшнее всего была мысль о том, что Антонио оказался столь жестоким, что даже не попытался спасти ее. Он мог стать ее спасителем, мог вырвать из крепких рук мучителя. Но не сделал этого. Он узнал ее, но ушел, не выразив ни горя, ни сожаления. Ушел. Отправив ее прямиком в ад, который сама для себя и выбрала. Детство, полное счастья и радости, исчезло, и взрослый мир со всей жестокостью и горем обрушился на Лали. Теперь ей придется самой заботиться о себе.
Антонио не сразу сообразил, что видит именно ее глаза. И только более пристально всмотревшись во взгляд незнакомки, понял, что на него смотрит Лали. Первым побуждением Карриоццо было рвануться к беглянке и стиснуть в своих объятиях, но он заметил, что вплотную к Лали стоит крепкий мужчина в одежде европейца. Антонио помрачнел, решив, что девушка нашла себе нового защитника, но взгляд Лали, обращенный к нему, закричал, умоляя о помощи.
Устраивать скандал и объявлять права на девушку на рынке, где, возможно, были соглядатаи шахзаде, было бы сумасшествием. Следовало поступить иначе. Отойдя в сторону от Лали, чтобы не привлекать внимание ее спутника, Антонио осторожно оглянулся и увидел, что девушка отчаянно бьется в объятиях мужчины. А затем едва не упала на землю от сильной оплеухи. Карриоццо с трудом удержался, чтобы не схватиться с мерзавцем, осмелившимся ударить Лали. Если устроить потасовку – это мгновенно привлечет ненужное внимание и к самому Антонио, и к девушке.
Скрипя зубами, Карриоццо смотрел, как мужчина взвалил бунтарку себе на плечо и понес в сторону поджидавших их носилок. Хотя они находились слишком далеко, но Антонио не сомневался, что девушка отчаянно ругается.
28
На лице капитана Джаноцци играла дьявольская усмешка, а его глаза странно блестели и искрились непонятным весельем. Плавно и стремительно, словно волны Босфора, капитан шагнул вперед и, сильным рывком сорвав одежду с Лали, швырнул ее на кровать.
– Отпусти меня, мерзавец! – завизжала она, пытаясь выцарапать насильнику глаза.
– Как же я люблю усмирять строптивых красавиц! – капитан умелым движением зажал руки девушки в своих сильных ладонях и принялся ласкать губами ее шею и грудь. – Не выношу скучных и жадных шлюх.
– Морская свинья! – выкрикнула она, изворачиваясь ящерицей в тщетной попытке избежать отвратительных прикосновений.
– Обещаю, что ты скоро будешь визжать от удовольствия, мой сладенький поросеночек, – гадко облизнулся развратник.
– Обещаю, что буду визжать, – со злобой выпалила Лали. – От радости. Когда увижу тебя с ножом в сердце!
Его брови поползли вверх.
– Обещаешь? – со страстной нежностью прошептал капитан. – Я буду ждать…
Изумленная Лали на мгновение замерла, пытаясь сообразить, что ответить. Миккеле, решивший, что девушка успокоилась, слегка ослабил хватку, но в тот же миг девушка, изогнувшись, словно пружина, рывком бросилась на него. Пытаясь освободиться от ее ногтей и зубов, впившихся ему в тело, Джаноцци резко отклонился назад, и Лали, не удержавшись, скатилась на пол вместе с подушками.
Раздались страшные ругательства, и капитан схватился за пострадавшее в схватке лицо.
– Дикая кошка! Ты заслуживаешь изрядной порки!
– Ты все равно ничего не добьешься, – со злорадством прошипела Лали.
– Проверим?
Миккеле схватил со стены плетку и с силой ударил об пол, заставив девушку шарахнуться в сторону. Забившись в угол между кроватью и столом, Лали сжалась в комок и зажмурилась в ожидании удара. И неожиданно услышала:
– Завтра в моей постели на корабле ты поплатишься за все. А сейчас…
Лали осторожно приоткрыла глаза и увидела, что ее мучитель странно покачнулся и выронил плетку.
– Мне нужно немного отдохнуть! О побеге не помышляй… Мои парни мигом тебя поймают.
Покачиваясь словно пьяный, капитан мгновение-другое смотрел на девушку, а затем рухнул навзничь на постель. Лали подтащила к себе одежду и отползла в дальний угол комнаты. Дрожащими руками она натянула на себя шаровары и тунику, и, опустившись на колени, взмолилась:
– Господи, прости меня, грешную. Дева Мария, защити меня!
29
Шаги… Ухватив со стола глиняную кружку, Лали прислонилась спиной к стене. И как раз вовремя – корабль внезапно накренился, и она наверняка бы упала, если бы не приготовилась.
Девушка в сотый раз ругала себя за то, что, устав после сражения с капитаном, задремала. Проснулась она, когда ее завернули в ковер, и все попытки вырваться уже были бесполезны. Ее долго куда-то несли, затем она услышала шум воды, скрип весел, почувствовала легкое покачивание. И поняла, что окончательно пропала – ее везли на корабль. Затем девушку подняли на борт и вскоре опустили на пол. Когда послышался звук засова, Лали попыталась выбраться из ковра и, к своему удивлению, сумела раскрутиться, правда, при этом больно ударилась о стену. Дверь, разумеется, была заперта, а в маленькое окошечко выбраться не было никакой возможности.
Прильнув к окну, Лали со слезами на глазах смотрела, как удаляется берег. Вот и все. Прощай, Стамбул, дворец, где она выросла, люди, что окружали ее в течение долгих двенадцати лет. Прощай, Антонио. Отныне ее ждет позор и сплошная череда несчастий.
За дверью каюты послышались шаги. Через мгновение в замке повернулся ключ. Дверь осторожно приоткрылась, и полоска света прорезала мрак, царивший в каюте. Медлить было больше нельзя. Бросившись вперед, Лали опустила тяжелую кружку на входящего.
Она ожидала, что капитан рухнет на месте, но вместо этого мужчина обернулся. И Лали задохнулась от изумления.
– Боже, спасибо за мой высокий рост, – пробурчал Антонио, потирая ушибленное плечо.
Потеряв дар речи, Лали жадным взглядом рассматривала знакомые до сердечной боли черты лица, темные волосы, насмешливые губы, светлые глаза. Неужели это не сон? Или она сошла с ума и наяву видит облик дорогого человека? Девушка отчаянно замотала головой. Протянув руку, она осторожно коснулась его плеча и только тогда поверила, что перед ней стоит реальный Антонио.
Вскрикнув, Лали бросилась к итальянцу и приникла к его груди. Крепко вцепившись в его одежду, она боялась ослабить хватку, страшась вновь потерять обретенное. Какое счастье ощущать под своими пальцами теплоту его кожи и знать, что близкий человек не покинул ее! Слезы струились водопадом по лицу девушки. Он не оставил ее!
– Антонио, – девушка запрокинула голову и заглянула в светлые глаза, которые не надеялась увидеть. – Какое счастье, ты не бросил меня.
– Я не смог. Хотя именно так и надо было сделать. Ты сама оставила меня.
– Прости, – прошептала Лали и, поднявшись на цыпочки, прижалась поцелуем к ласковым губам. Зажмурившись от счастья, она вдыхала аромат мужского тела, пахнувшего морем, радовалась и ругала себя за свое глупое поведение. Несколько дней, проведенных вместе с Джаноцци, открыли Лали правду: она не хотела возвращаться во дворец Ибрагим-паши, потому что страшилась потерять Антонио. Потерять человека, от которого сама же сбежала.
Антонио стоял неподвижно, не отвечая на ласки, но Лали чувствовала себя совершенно счастливой и, не в силах сдерживать себя, продолжала покрывать жадными поцелуями его застывшее лицо.
– Тебе не понравился капитан Джаноцци? – Карриоццо осторожно отстранился.
Капитан?.. Капитан Джаноцци! Как могла она забыть о нем? В отчаянии девушка уставилась на Антонио глазами, полными тревоги и отчаяния.
– Нам надо скорее бежать, иначе он обнаружит нас! Капитан – чудовище…
– Да неужели!
Страх сменился изумлением, и Лали растерянно заморгала. Антонио, рискуя жизнью, пробрался ради нее на корабль Джаноцци, но почему он сейчас так спокоен? Почему они теряют время? Капитан в любую минуту может сюда войти. Даже если Антонио удастся с ним справиться, то совладать со всей командой он не сможет.
– Нам надо бежать!
– Ты ошибаешься. Джаноцци остался на берегу в гостинце. Когда он очнется от дурмана анаши, мы будем далеко.
Антонио неспешно прошелся по каюте и зажег фонарь. Лали заметила, что его облик изменился: мускулистую фигуру теперь облегала европейская одежда, исчез тюрбан, а волосы были схвачены на затылке кожаным шнурком.
Откинув крышку стоявшего у стены сундука, Карриоццо достал бархатное платье изумрудного цвета и протянул девушке.
– Тебе следует переодеться.
– Зачем?
Лали помрачнела. Она вспомнила, как совсем недавно вот так же ей протягивал одежду Джаноцци, приказывая переодеться. Куда везет ее этот корабль?.. Капитан Миккеле уверял, что работорговлей промышляют все купцы Средиземноморья.
– Презренный трус! – девушка в ярости швырнула одежду в Антонио. Платье плавно опустилось на пол. – Ты снова украл меня, жалкий ночной воришка! Я думала, что ты с риском для жизни пробрался на корабль ради моего спасения! А ты – обычный вор, воспользовавшийся тем, что капитан обкурился гашиша! Вор и трус! Ты даже не осмелился защитить меня на рынке от кулака Джаноцци!
Антонио, играя желваками, прислонился спиной к стене.
– Я не мог обнаружить себя.
– Не мог?! – девушка почувствовала, как кровь от гнева прилила к лицу. – Капитан Джаноцци мог надругаться надо мной или убить. Он…
– Довольно! – Антонио оторвался от стены и поднял валявшееся на полу платье. – Люди Ибрагим-паши или Мехмеда могли находиться в толпе. Я сильно рисковал, вновь появившись на улицах Галаты. Если бы люди шахзаде узнали меня, я был бы сейчас мертв. А тебя отвезли бы обратно в гарем, и уже никто не смог бы тебя спасти.
Лали, сердито дыша, прикусила губку. Антонио прав. Подними он шум, внимание окружающих тут же было бы привлечено к нему. И к ней. Но признавать свою ошибку она не собиралась.
– Но почему ты медлил? Почему не последовал за мной, когда капитан унес меня? Почему не ворвался в комнату, где Джаноцци издевался надо мной? Почему ты не встретил меня в этой комнате, и я должна была мучиться здесь от страха и неизвестности?
Слушая пылающую гневом Лали и признавая справедливость ее упреков, Антонио безумно хотелось прервать ее речь поцелуем, настолько девушка сейчас была прекрасна в своем праведном гневе. Пламя ярости походило на пламя страсти, полупрозрачное одеяние не скрывало стройные ноги, крутые бедра, напряженные груди, тонкую шею, личико с упрямо вздернутым носиком, с глазами цвета спелых вишен, что смотрели то ласково, то дерзко, с алыми губками, похожими на лепестки алого тюльпана…
– Да знаешь ли ты, какие гадости мне говорил этот негодяй, как он пытался…
Антонио неожиданно широко улыбнулся.
– Могу себе представить, какими ласковыми словами ты его осыпала.
– Не смейся! – девушка сердито топнула ножкой. – Этот мерзавец обещал, что сегодня ночью я буду лежать в его постели на корабле…
– Он не многим ошибся. Эта постель находится на корабле, – мужчина кивнул в сторону кровати. – Правда, принадлежит все это не ему. В том числе и ты сама.
Пышный румянец вспыхнул на щечках Лали. Румянец испуга, стыда и надежды «Он говорил, что будет относиться ко мне, как к сестре, до тех пор, пока мы не покинем Стамбул».
– Прости, что по моей вине ты влипла в дурную историю и попала в лапы Джаноцци, – обреченно вздохнул Антонио. – Но, поверь, я делал все, что мог, пытаясь отыскать тебя в этом огромнейшем городе. Я молил небеса о том, что если выбирать из двух зол, то пусть уже лучше ты попадешь в руки слуг Ибрагим-паши, нежели окажешься в лапах каких-нибудь грязных негодяев.
– А. я почти сразу же пожалела о том, что сбежала от тебя, – виновато призналась Лали. – Капитан Джаноцци… – девушка содрогнулась при воспоминании о злосчастном приключении в грязном трактире. – Сначала он спас меня. И я поверила ему. А потом он сообщил, что продаст меня в Мысре. Но передумал и решил сделать своей любовницей. Он и на рынок меня потащил, чтобы я стала сговорчивее. Иначе меня ожидал бы точно такой кошмар. Я молила Господа о том, чтобы ты меня нашел. Когда ты на рынке отвернулся от меня, я потеряла всякую надежду.
– Я искал тебя повсюду и с трудом поверил своим глазам, когда увидел тебя.
Антонио не стал рассказывать девушке о том, что должен был отплыть еще два дня назад. В посольстве Венеции его приняли весьма радушно, особенно когда выяснилось, что он целый год провел во дворце наследника Баязида и был более чем кто-либо осведомлен о пристрастиях будущего возможного правителя Османской империи. И главное – о готовящемся походе султанского флота. Было принято решение немедленно вывезти Антонио из Стамбула, ведь беглеца, разумеется, разыскивают по всему городу. Если он будет обнаружен в посольстве, разразится большой скандал, и за жизнь Карриоццо никто гроша ломаного не даст. Из-за того, что Антонио пытался найти Лали, отъезд пришлось задержать. Венецианцы с ног сбились, пытаясь хоть что-нибудь разузнать о пропавшей девушке, не привлекая внимания стражников, рыщущих по Стамбулу с той же целью.
Судьбе было угодно, чтобы Антонио в последний день перед отъездом наткнулся на Лали. Его друзья проследили за носилками человека, во власти которого оказалась девушка. Уже через два часа стало известно, что Лали держит у себя капитан Джаноцци, авантюрист, не гнушающийся самыми мерзкими делишками и большой любитель покурить анашу. Именно последнее пристрастие позволило без шума похитить из его комнаты связанную девушку, уснувшую от легкой дозы гашиша, которую мерзавец добавил ей в питье.
Антонио до сих пор жалеет, что ему не позволили лично наведаться к мерзавцу. Впрочем, избить спящего человека, обкурившегося дурмана, он вряд ли бы смог. «Ну, что же, по крайней мере Джаноцци остался в убытке, и это самое меньшее, что он заслуживает за тот ужас и испуг, который довелось испытать Лали».
«За что я разозлилась на Антонио? Он сдержал обещание, сумел спасти меня. Он не уплыл без меня. Во всем, что случилось, виновата я сама».
Стараясь, чтобы не дрожал подбородок, Лали тихо прошептала:
– Прости меня…
Антонио с грустью смотрел в несчастные глаза раскрасневшейся девушки, вспоминая свой страх и гнев, которые скопились из-за нее в его душе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26